Отправлено: 21.01.13 21:53. Заголовок: Система зенитного управляемого ракетного оружия «Беркут» (Система—25)

□
Военная техника и вооружение Войск противовоздушной обороны

«Беркут» (Система—25)

Система зенитного управляемого ракетного оружия

 Отправлено: 18.07.13 20:48. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (1)

■ История оружия

В—300 — наша первая зенитная ракета (1)

Спроектировать и построить совершенно новое для авиационного КБ Семена Лавочкина изделие нужно было всего за восемь месяцев

Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина

Одним из наиболее значительных событий XX века, серьезно повлиявших на ход мировой истории, явилась Вторая мировая война. Она стала могучим стимулом для ускорения научно—технического прогресса в наиболее развитых странах. Важные технические новинки, появившиеся в ходе войны, — радиолокация, реактивная авиация, ракетная техника и атомная бомба. И хотя они не успели оказать заметного влияния на исход отгремевших сражений, стало ясно, что прогресс в этих областях будет определять, какая из основных стран—победительниц — США или СССР — будет претендовать на мировое лидерство в послевоенном мире.

■ По всем этим направлениям в те годы доминировали США. Начавшееся неизбежно с окончанием войны соперничество, переросшее в 1946 г. в холодную войну, заставило руководство СССР приложить серьезные усилия для сокращения отставания от нового потенциального противника. В первую очередь это касалось ликвидации монополии США на атомное оружие. Фактически необходимо было создать новую и чрезвычайно наукоемкую отрасль промышленности, включающую в себя полный технологический цикл — от добычи сырья до серийного производства нового типа боеприпасов. Почти то же самое относилось к производству баллистических ракет и радиолокации. Лишь отечественная авиапромышленность, созданная еще в 1930—е гг., уже имела солидную научную и производственную базу, опытные конструкторские бюро, которые тем не менее также нужно было модернизировать для быстрого перехода с поршневой на реактивную авиацию.
■ Для скорейшего решения этих сложнейших научно—технических и организационных задач, требовавших консолидации усилий многих министерств и ведомств, были созданы новые органы государственного управления — Специальные комитеты при правительстве (Совете народных комиссаров, а с марта 1946 г. — Совете министров СССР).
■ Наибольшую известность получил Спецкомитет № 1, предназначенный для создания отечественной атомной промышленности и атомного оружия, который возглавил наиболее инициативный и энергичный из ближайших соратников Сталина — Л. П. Берия. В 1946 г. были созданы также Спецкомитет № 2 по ракетной технике и Спецкомитет № 3 по радиолокации, руководство которых менялось. При этих Спецкомитетах были образованы научно—технические советы, в состав которых вошли наиболее видные в данных областях ученые, конструкторы и промышленники.
■ Однако Берия понимал, что эта форма управления хороша только на начальном этапе, когда проводятся лишь изыскательские работы, выбираются оптимальные пути и способы решения задачи. А когда этот этап закончен, выработан план действий и начинается конкретная работа многих предприятий различных отраслей народного хозяйства, становится необходим другой надотраслевой орган оперативного руководства, служащий для координации и контроля работ и имеющий право принятия решений, обязательных к исполнению всеми задействованными министерствами и ведомствами.
■ С этой целью было организовано подчиненное лично Берии как заместителю председателя Совмина так называемое Первое главное управление (ПГУ) при Совете министров СССР, которое возглавил бывший нарком боеприпасов Б.Л. Ванников. В его состав были привлечены крупные организаторы и руководители оборонных отраслей, курировавшихся Берией во время войны, — наркоматов вооружения, боеприпасов, танковой промышленности.
■ В результате деятельности руководимых Берией Спецкомитета № 1 и ПГУ в короткий срок, хотя и с использованием добытой разведкой в США информации, была практически с нуля создана новая отрасль — атомная промышленность и в августе 1949 г. испытана первая отечественная атомная бомба, чем решена одна из важнейших государственных задач в области обороны страны.
■ Угроза втягивания СССР в новую войну заставила руководство страны в лице лично И.В. Сталина пристально проанализировать обороноспособность страны и прежде всего состояние ее противовоздушной обороны. Выяснилось, что серьезной защиты от возможных атомных бомбардировок со стороны США нет.
■ Имевшаяся в стране зенитная артиллерия хотя и оснащалась радиолокационными станциями орудийной наводки (СОН), созданными по образцу поставленных в годы войны по ленд—лизу американских и английских станций, уже не могла гарантировать эффективную защиту от бомбардировок противника, что показал еще опыт Германии. Два других Спецкомитета (№№ 2 и 3), в ведении которых находились другие перспективные виды вооружений — радиолокация и зенитные ракеты, похвастаться сколь—нибудь значительными результатами также не могли.
■■
■ Ракеты В—300 в цехе предприятия. Фотоархив «ВКО»
■■
■ Созданный в 1946 г. в Министерстве вооружений, возглавляемом Д.Ф. Устиновым, ракетный НИИ—88 смог пока лишь скопировать захваченную у немцев баллистическую ракету Фау—2 (наше обозначение Р—1, главный конструктор С.П. Королев). Воссоздание в нем же немецких зенитных ракет «Вассерфаль» главным конструктором Е.В. Синильщиковым (Р—101) и «Шметтерлинг» главным конструктором С.Ю. Рашковым (Р—102) не привело к положительному результату, поскольку и сами немцы не сумели довести их до серийного производства. И главным здесь было не столько техническое несовершенство самих ракет, сколько отсутствие какой—либо серьезной системы наведения их на цель.
■ Объединить усилия Спецкомитетов №№ 2 и 3 в решении этой задачи оказалось некому. В результате уже в 1949 г. оба спецкомитета прекратили свое существование, а НИИ—88 предпочел основные свои усилия сосредоточить на баллистических ракетах, не требовавших сложной системы наведения.
■ Единственной организацией, которой удалось в первые послевоенные годы создать новый перспективный образец управляемого реактивного вооружения — противокорабельную систему «Комета», являлось организованное в 1947 г. Специальное бюро № 1 (СБ—1) Министерства вооружения, возглавляемое видным советским ученым—радиоинженером П.Н. Куксенко и недавним выпускником Ленинградской академии связи, сыном Берии — Серго Берия. Конечно, и здесь сыграло определяющую роль кураторство самого Лаврентия Павловича, позволившее привлечь к работам и нужные кадры, и необходимые материальные ресурсы.
■ Все это неизбежно привело к тому, что решать задачу скорейшего создания новой перспективной системы ПВО на базе зенитных управляемых ракет пришлось опять—таки «тандему» двух Берий. Это понимал и И.В. Сталин, который в те годы по состоянию здоровья уже не мог сам так плотно и энергично курировать разработку новых образцов вооружений, как это он делал в предвоенные и первые военные годы.
■ 09 августа 1950 г. вышло постановление Совета министров СССР № 3389—1426 «О разработке управляемых снарядов—ракет и новейших радиолокационных средств управления ими с целью создания современной наиболее эффективной ПВО городов и стратегических объектов», которое обязывало Конструкторское бюро № 1 (тт. Куксенко П.Н., Берия С.Л. и Кутепова Г.Я.) и Министерство вооружения (т. Устинова) приступить к созданию системы противосамолетной защиты с помощью снарядов—ракет, управляемых новейшими радиолокационными средствами (шифр системы «Беркут»). Система «Беркут» должна была включать:
наземные радиолокационные установки автоматического лучевого наведения на вражеские бомбардировщики противосамолетных снарядов—ракет, направляемых с наземных стартовых устройств, с дальностью действия до 30—35 км;
самолетные радиолокационные установки лучевого наведения противосамолетных снарядов—ракет, направляемых на цель самолетом—носителем, с дальностью действия 12—15 км;
бортовую радиолокационную аппаратуру снаряда—ракеты, а также аппаратуру и приборы стабилизации и управления снаряда, направляющих полет снаряда по заданному курсу на цель;
приемную радиолокационную аппаратуру самонаведения снаряда—ракеты, обеспечивающую в случаях массовых налетов бомбардировщиков противника возможность автоматического взлета снарядов—ракет с наземных устройств по отражениям, принимаемым ими от самолетов противника в результате облучения последних наземным радиолокатором наведения;
мощные наземные радиолокационные станции обнаружения самолетов противника, обладающие способностью обнаруживать вражеские бомбардировщики на расстоянии до 200 км;
управляемые противосамолетные снаряды—ракеты осколочного действия, стартующие с земли общим весом не более 1000 кг и с самолета — не более 600 кг, обладающие указанной выше дальностью действия, с радиовзрывателем, обеспечивающим взрыв снаряда при пролете вблизи цели на расстоянии 50—75 м и оснащенными боевой частью с весом взрывчатого вещества 70 кг;
системы связи и управления взаимодействием станций обнаружения самолетов противника с наземными установками наведения противосамолетных снарядов—ракет, а также с аппаратурой лучевого наведения самолетов—носителей противосамолетных снарядов—ракет.
■ Вероятность поражения цели вне зависимости от времени суток и видимости должна была быть близкой к ста процентам.
■■
■ ЗУР В—300 на транспортно—заряжающей машине. Фотоархив «ВКО»
■■
■ К 01 марта 1951 г. необходимо было разработать технические проекты радиолокационных установок и снаряда—ракеты, а к ноябрю 1952 г. — подготовить для обеспечения ПВО г. Москвы полный комплект входящих в систему «Беркут» радиолокационных установок, управляемых снарядов—ракет, стартовых устройств и самолетов—носителей.
■ Далее в постановлении указывалось: «Учитывая, что разработка системы «Беркут» требует решения ряда новых сложных научных и технических задач в области радиолокации, реактивной техники и авиационной техники, считать необходимым привлечь к решению этих вопросов соответствующие научно—исследовательские и конструкторские организации и предприятия других министерств и ведомств и в первую очередь Министерств промышленности средств связи, авиационной промышленности, сельскохозяйственного машиностроения, электропромышленности и судостроительной промышленности.
■ Возложить руководство всеми работами по созданию системы «Беркут» на Специальный комитет при Совете министров СССР, поручив т. Берия Л.П. принимать необходимые оперативные меры по обеспечению успешного выполнения задачи, поставленной настоящим решением. Для рассмотрения научно—технических вопросов, связанных с разработкой системы «Беркут», иметь при Специальном комитете Научно—технический совет и группу (пять—шесть человек) необходимых работников».
■ В качестве поощрения при успешном завершении работ основным руководителям разработки системы «Беркут» были обещаны звания Героев Социалистического Труда и Сталинская премия, наиболее отличившимся ученым, инженерам, рабочим и служащим — ордена и медали СССР, а коллективам разработчиков — большие денежные премии.
■ Практика принятия подобных постановлений и его содержание однозначно говорили о том, что вопрос предварительно уже был проработан с основным разработчиком — КБ—1 (бывшее СБ—1) и выработаны основные принципы построения системы.
■ Так, мощные РЛС раннего обнаружения и предупреждения о воздушном нападении, получившие обозначение А—100, было поручено разрабатывать НИИ—20 (впоследствии НИИ—244) Министерства вооружения (главный конструктор Л.В. Леонов).
■ Основная задача — создание РЛС автоматического наведения снарядов—ракет на цель Б—200, а также бортовой аппаратуры наведения, стабилизации и управления снарядов—ракет — была возложена на КБ—1, главными конструкторами которого являлись П.Н. Куксенко и С.Л. Берия. Заместителем главного конструктора стал А.А. Расплетин, переведенный в КБ—1 из радиолокационного ЦНИИ—108.
■ Наземную зенитную управляемую ракету В—300 и воздушную управляемую ракету Г—300 было поручено разрабатывать ОКБ—301 МАП под руководством известного авиаконструктора С.А. Лавочкина, а жидкостные ракетные двигатели для них — ОКБ-2 НИИ—88 МВ под руководством А.М. Исаева.
■ Радиолокационную станцию для самолетов — носителей воздушных управляемых ракет Д—500 должен был создать НИИ—17 МАП (главный конструктор В.В. Тихомиров).
■ Боевую часть осколочного типа для ЗУР Е—600 разрабатывал НИИ—6 МСХМ под руководством В.А. Сухих.
■■
■ Зоны обзора и обстрела полка ЗРС С—25. Графика Юлии Гореловой
■■
■ Разработка стартового оборудования возлагалась на Государственное союзное конструкторское бюро специального машиностроения (ГСКБ Спецмаш) под руководством В.П. Бармина, бортовых источников питания — на НИИП Госплана Н.С. Лидоренко.
■ Первоначально оперативное руководство работами осуществлялось через уже имеющийся аппарат ПГУ, руководимый Б.Л. Ванниковым, что повлекло за собой автоматическое принятие строжайших мер секретности, привлечение к работам только специально проверенных кадров, выделение специальных помещений для работ и т.д., аналогичных принятым в атомной промышленности.
■ Однако к моменту окончания разработки технических проектов всех элементов системы (февраль—март 1951 г.) и необходимости привлечения к разработке изделий все новых и новых смежных организаций стало ясно, что нужен новый орган оперативного управления. Им стало организованное постановлением СМ СССР № 307—144 от 03 февраля 1951 г. Третье главное управление (ТГУ) при Совете министров СССР, подчиненное Специальному комитету, которое возглавил Василий Михайлович Рябиков, занимавший до этого должность первого заместителя министра вооружения. Первым заместителем начальника ТГУ стал Сергей Иванович Ветошкин (бывший начальник главного управления Министерства вооружения), заместителем по научно—техническим вопросам — академик генерал—майор Александр Николаевич Щукин, главным инженером — Валерий Дмитриевич Калмыков (бывший директор НИИ—10 Минсудпрома). В ТГУ были переведены КБ—1 и научно—технический совет Спецкомитета по вопросам системы «Беркут».
■ Столь подробное изложение организационной стороны дела дано лишь с целью показать, как впервые в стране было организовано создание такой сложной, разнородной по составу и одновременно масштабной системы вооружения, аналогов которой просто не существовало.
■ А масштабы действительно впечатляющие. Проработка показала, что система «Беркут» ПВО Москвы должна состоять из двух колец (эшелонов) обороны, расположенных на расстоянии примерно 45 и 90 км от центра. На внутреннем кольце располагалось 22, а на внешнем — 34 наземных РЛС Б—200 и стартовых позиций ракет В—300 — всего 56 комплексов. Каждый комплекс должен был иметь возможность наводить одновременно 20 ракет на 20 целей, то есть суммарно система могла обстрелять свыше 1000 самолетов, налетающих одновременно со всех направлений, на высотах от 5 до 20—25 км со скоростями до 1000 км/ч, в любое время суток независимо от метеоусловий.
■ А так как стартовые площадки были рассчитаны на 60 пусковых устройств ракет В—300, система в короткое время могла дать три таких залпа. Для своевременного предупреждения о приближающихся самолетах противника и предварительного целеуказания в систему были включены 10 дальних станций А—100 (на расстоянии около 200 км от столицы) и 4 ближние (25—30 км), то есть элементы системы располагались на территории не только Московской, но и соседних областей. Соединялись они не только линиями связи, но и бетонными дорогами, по которым со специальных технических баз (позиций) на стартовые позиции должны были доставляться новые снаряженные ракеты.
■ Это в свою очередь потребовало подключения к работам специальных проектных и строительных организаций, в частности ленинградского ГСПИ—11 ПГУ и Управления строительства № 565 МВД СССР.
■ Привлечение для создания ЗУР вместо уже работавшего по этой теме НИИ—88 МВ авиационного ОКБ—301 Семена Алексеевича Лавочкина говорит о трезвой оценке ситуации инициаторами разработки «Беркута». Это являлось признанием того, что НИИ—88 в то время явно не мог потянуть разработку зенитной противосамолетной ракеты, которая в соответствии со своим назначением должна была летать, управляться и маневрировать в атмосфере, то есть под действием прежде всего законов аэродинамики. Конечно, авиационное КБ, такое как ОКБ—301, имевшее и высококвалифицированных специалистов, и достаточно хорошо оборудованную производственную и испытательную базу, должно было лучше справиться с этой задачей. Да и главный конструктор С.А. Лавочкин уже проявил свой новаторский стиль: первым в стране применил стреловидное крыло на реактивном самолете, а затем построил истребитель, первым достигший скорости звука.
■■
■ Обломки бомбардировщика Ту—4, пораженного ракетой В—300. Фотоархив «ВКО»
■■
■ Одновременно этим шагом Л.П. Берия показал, кто из двоих зампредов Совета министров — он или Н.А. Булганин, курировавший МАП, является настоящим лидером. Булганин пытался как—то хотя бы внешне копировать стиль руководства Берии и создал при себе так называемое Бюро по военным и военно—промышленным вопросам. Однако в отличие от Спецкомитета и ТГУ оно не выдвигало никаких предложений о новых перспективных разработках и тем более не руководило ими, а выполняло лишь роль секретариата Булганина. Дело кончилось тем, что в конце 1952 — начале 1953 г. это бюро было ликвидировано, а деятельность курируемого Булганиным МАПа подверглась резкой критике в правительстве, в результате чего сам он был понижен до своей прежней должности министра обороны, а МАП прекратил свое существование как министерство, войдя в состав вновь образованного на базе МВ Министерства оборонной промышленности во главе с Д.Ф. Устиновым всего лишь как одно из его главных управлений. Вновь МАП будет восстановлен только в августе 1953 г. после известных событий.

 Отправлено: 18.07.13 20:51. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (1)

■ История оружия

■ В так называемой империи Л.П. Берии работа шла совсем по—иному.
■ Распоряжение правительства о начале работ по ракетам для системы ПВО Москвы и присвоении им наименований В—300 и Г—300 вышло 23 сентября 1950 г., а срок начала летных испытаний — май 1951 г. То есть спроектировать и построить совершенно новое для авиационного КБ изделие нужно было всего за восемь месяцев. Как признавался потом сам С.А. Лавочкин, так трудно не было даже в войну. И наибольшие трудности выпали на первый год работы по новой тематике.
■ Первая крупная неприятность вышла из—за явно заниженного стартового веса ракеты В—300, заданного в постановлении. По расчетам ОКБ—301 при заданной высоте и дальности полета, а также весе БЧ и аппаратуры управления стартовый вес В—300 должен был составить 3900 кг. Только после разбора вопроса специальной комиссией с участием ЦАГИ удалось подтвердить правильность расчетов и отстоять цифру в 3400 кг.
■ Потом при защите эскизного проекта один из сотрудников КБ—1 вдруг заявил о статической неустойчивости выбранной аэродинамической схемы В—300 — «утка». Пришлось снова отстаивать правильность принятого решения, а Лавочкин «заработал» первый сердечный приступ.
■ Конечно, чтобы уложиться в заданные жесткие сроки, ракету, получившую заводской индекс «205», пришлось делать далеко не оптимальной по многим параметрам. Была применена наиболее простая одноступенчатая схема с вертикальным стартом, двигатель для которой — ЖРД С.09.29 конструкции ОКБ—2 НИИ-88 А.М. Исаева был уже практически отработан для советской версии Р—101 немецкой ЗУР «Вассерфаль» с тягой 9000 кг. Он отличался простой, хотя и тяжелой вытеснительной системой подачи топлива. Для создания топливных баков ракеты, выдерживающих большое давление, и главное — коррозионно—стойких к агрессивным высококипящим компонентам топлива («тонка» ТГ—02 и азотная кислота Ф—1), привлекли отраслевые НИИ МАП — ВИАМ и НИАТ. В аэродинамической схеме были использованы недавние наработки ЦАГИ по так называемым ромбовидным крыльям. То есть курируемый Булганиным МАП со своей мощной отраслевой наукой вовсю был подключен к работам ТГУ Берии.
■ При Государственном центральном полигоне (ГЦП) в Капустином Яру, где проходили испытания ракет НИИ—88, для проведения испытаний объектов ТГУ распоряжением СМ СССР № 6663 от 05 мая 1951 года было создано Специальное управление со стартовой командой, расчетным бюро и необходимыми службами (кинотеодолитной, радиолокационной, радиотелеметрической, поисковой и др.), которому была выделена часть территории, где ранее проводились испытания ЗУР НИИ—88: площадки № 5 и № 6. Начальником вновь созданного зенитного ракетного полигона (в/ч 29139) был назначен генерал—лейтенант С.Ф. Ниловский, до этого возглавлявший факультет в Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского. Но на этом участие Министерства обороны и ограничивалось — только лично А.М. Василевский и несколько высокопоставленных генералов привлекались для согласования некоторых вопросов дислокации и обеспечения испытаний.
■ Как ни старались разработчики, в мае 1951 г. предъявить ракету на испытания не удалось. 20 мая 1951—го начались лишь наземные испытания ракет «205» на стендах завода № 301, НИИ—88 и на ГЦП. К сожалению, опять не обошлось без эксцессов. Во время испытаний двигательной установки в Загорском филиале НИИ—88 24 июня 1951 г. было обнаружено наличие свища в трубе высокого давления из—за прожога при приварке ее к днищу бака. Как выяснилось, директор завода № 301 Ю.Б. Эскин из—за отсутствия компрессора высокого давления для проведения испытания воздушной системы дал указание провести их при давлении 100 атмосфер вместо положенных 320.
■ Тут же ему припомнили произошедшее незадолго до этого повреждение фидерных кабелей на другой опытной ракете, которые были просверлены и перерублены заклепками в результате несогласованного введения усилений в конструкцию крыла. Лишь благодаря заступничеству Лавочкина дело обошлось «малой кровью»: приказом от 03 июля 1951 г. Эскин был только снят с должности. Кроме того, руководство ОКБ было укреплено новым первым заместителем главного конструктора — П.Д. Грушиным и еще одним заместителем — М.М. Пашининым.
■ Нет худа без добра — тем же постановлением правительство обязало министра вооружения Д.Ф. Устинова в десятидневный срок откомандировать из НИИ—88 в ОКБ—301 сто человек инженерно—технических работников, занимавшихся ЗУР, во главе с будущим главным конструктором ОКБ—301 Г.Н. Бабакиным, а также укрепило опытный завод № 301 молодыми инженерами и рабочими — выпускниками вузов, техникумов и ремесленных училищ. Таким образом, тематика ЗУР окончательно покинула стены НИИ—88.
■ Срок начала летных испытаний ракет В—300 был перенесен сначала на июнь, потом на июль 1951 г. Руководителем испытаний назначили первого заместителя начальника ТГУ С.И. Ветошкина, техническим руководителем — С.А. Лавочкина. На испытания вышла пока собственно ракета, так как опытный образец центрального радиолокатора наведения (ЦРН) комплекса, то есть станции Б—200 еще только подготавливался к отладке.
■ 25 июля 1951 г. с площадки № 05 состоялся первый пуск опытной ракеты «205». Так начался 1—й этап автономных испытаний ракеты. Аппаратура радиоуправления на ней еще отсутствовала и управлялась лишь автопилотом.
■ После первых трех удачных пусков произошло несколько неудачных. Благодаря пристальному вниманию Л.П. Берии опять последовало довольно нервное разбирательство с привлечением сторонних экспертов: причина оказалась в несогласованности электросхем борта и «наземки». После соответствующих доработок испытания пошли более успешно, и до 16 декабря 1951 г. были завершены три серии пусков 1—го этапа (30 ракет). В последней серии произведено четыре пуска с радиоуправлением по радиокомандам с земли и два с радиовзрывателями.
■ В январе—феврале 1952 г. в четвертой серии пусков (17 ракет) определили максимальные маневренные возможности ракеты на больших и малых высотах при сложных пространственных траекториях. Летные характеристики ракеты соответствовали заданным, поэтому еще до начала комплексных испытаний последовало решение о запуске ее в серийное производство. Такая практика была обычной для того времени. Чертежи ракеты «205» для серийного производства были представлены Государственной комиссии ТГУ 08 апреля 1952 г. Комплект серийной документации был утвержден решением ТГУ и МАП 29 апреля. Так как специальных ракетостроительных заводов в стране просто не существовало, серийное производство ракет В—300 решили организовать на обычных авиационных заводах. Еще 29 мая 1951 г., то есть до начала летных испытаний ракеты, было решено выделить для этого подмосковный завод № 464 в Долгопрудном. 01 сентября 1951 г. дополнительно был подключен завод № 82 в Тушине, а впоследствии еще и московский завод № 41. Немедленно указанные заводы при технической поддержке завода № 301 приступили к освоению нового для них изделия.
■ Летом 1952 г. были проведены 5—я и 6—я серии пусков с целью проверки нового автопилота и первых серийных ракет производства завода № 82. К октябрю все основные вопросы автономной отработки В—300 завершили и ракета «205» была готова начать испытания в комплексе со станцией Б—200.
■ Разработка ЦРН (станции Б—200) осуществлялась в КБ—1 под руководством А.А. Расплетина. Было принято принципиальное решение отказаться от локаторов с остронаправленными антеннами, а в каждом секторе системы «Беркут» иметь один радиолокатор наведения с линейным сканированием в вертикальной и горизонтальной плоскостях двумя узкими «лопатообразными» лучами. Такой радиолокатор определял бы одновременно и координаты всех целей, и координаты всех выпущенных по ним ракет в своем секторе. Координаты затем поступали в аналоговые счетно—решающие приборы 20 стрельбовых каналов, которые по их разности должны были вырабатывать управляющие сигналы, автоматически наводящие ракеты на выбранные цели. Естественно, при тогдашнем уровне развития радиоэлектроники ЦРН мог быть реализован только в стационарном исполнении. В целом для системы «Беркут» требовалось всего 56 — по числу секторов — таких локаторов.
■ Конечно, это был технический риск, ведь подобных локаторов мировая техника тогда не знала, но привлечение лучших отечественных специалистов в области радиолокации и автоматического управления (а также и некоторых немецких) позволяло надеяться на успех. На работу в КБ—1 были приняты также много недавних выпускников различных институтов, готовых в силу свойственного молодости оптимизма взяться за решение любой, даже кажущейся невыполнимой задачи.
■ Правильность выбранных конструктивных решений должен был подтвердить экспериментальный образец ЦРН, изготовление которого началось весной 1951 г. Передатчики ЦРН изготовлялись Радиотехнической лабораторией (РТЛ АН СССР) А.Л. Минца, остальная аппаратурная часть — опытным производством КБ—1, антенны — Подольским механическим заводом № 701.
■ Летом—осенью 1951 г. экспериментальный образец прошел комплексную отладку под Москвой в Химках, а затем зимой—весной 1952 г. на аэродроме ЛИИ в Раменском прошла отработка антенн, передающих и приемных трактов. Руководил испытаниями заместитель начальника ТГУ В.Д. Калмыков, техническим руководителем был А.А. Расплетин. Эти испытания подтвердили — задуманный радиолокатор будет иметь требуемую дальность действия и точность определения координат целей и ракет.
■ В опытный образец ЦРН, готовящийся к поставке на полигон, внесли необходимые доработки, и с 24 июня в Раменском провели его контрольные испытания, по окончании которых 20 сентября 1952 г. он был разобран и отправлен на ГЦП.
■ Там к этому времени для испытания комплекса Б—200—В—300 были подготовлены новые испытательные площадки: № 30 — головная (для размещения руководства), № 31 — жилая для размещения основной массы испытателей, № 32 — стартовая позиция ЗУР В—300 и № 33 — для размещения опытного образца ЦРН. Руководителем объединенной команды испытателей назначен В.Д. Калмыков. Начальником полигона еще весной 1952 г. был назначен генерал—лейтенант П.Н. Кулешов, а С.Ф. Ниловский — начальником учебно—тренировочной части (УТЧ № 2), которая должна была начать готовить кадры для будущей системы.
■ Отработка захвата и автоматического сопровождения ракеты «205» станцией Б—200 началась с 18 октября в седьмой серии из пяти пусков. 02 ноября 1952 г. был осуществлен 67—й с начала испытаний и первый пуск ракеты «205» в замкнутом контуре управления (8—я серия пусков). Затем управляемые пуски пошли в разные точки зоны поражения. 26 ноября провели первый пуск по парашютной мишени. Не все пуски были удачными. В процессе испытаний было выявлено и устранено несколько серьезных недоработок. Шаг за шагом шел необходимый процесс доводки новой сложной техники.
■ Наконец 18 апреля 1953 г. после проведения заключительных восьми пусков боевых ракет с поражением парашютных мишеней был сделан долгожданный вывод: «Результаты проведенных испытаний свидетельствуют о нормальной работе всей аппаратуры комплекса «Б», что дает основание перейти к заключительному этапу испытаний — стрельбе на поражение самолетов—мишеней». Так закончился 2—й этап летных испытаний ракеты В—300, включавший пуски с 67—го по 125—й, и без перерыва начался 3—й — пуски по реальным самолетам—мишеням. Помимо традиционных участников испытаний на полигон приехали С.Л. Берия, Б.Л. Ванников, В.М. Рябиков, А.Н. Щукин.
■ 26 апреля 1953 г. впервые в стране комплексом Б—200—В—300 был сбит реальный самолет—мишень Ту—4. Так произошло историческое событие — рождение отечественного зенитного управляемого оружия. Благодаря всей предшествующей отработке элементов комплекса первая же стрельба по реальной цели оказалась успешной. До 18 мая 1953 г. было сбито еще четыре Ту—4. На этом зачетные стрельбы 3—го этапа (пуски с 126—го по 142—й) были завершены. Результаты в целом положительные, хотя и выявилась недостаточная эффективность БЧ Е—600: она поражала цель при пролете не далее 25—30 м вместо заданных 75 и для гарантированного поражения самолета типа Ту—4 требовалось, как правило, две—три ракеты «205».
■ К сожалению, разработка воздушной части системы «Беркут» к этому времени не была выполнена. Хотя ОКБ—301 и разработало управляемую ракету класса «воздух—воздух» Г—300, удовлетворяющую предъявленным требованиям, она получилась довольно тяжелой — свыше 1000 кг, и поэтому в качестве самолета—носителя пришлось использовать четырехмоторный бомбардировщик Ту—4. В НИИ—17 МАП была создана радиолокационная аппаратура обнаружения и наведения Д—500, но с разработкой аппаратуры управления ракеты КБ—1 в заданные сроки не справилось. Кроме того, стало ясно, что низкие летные данные Ту—4 не позволят эффективно использовать такую систему воздушного перехвата. Испытания ограничились двумя сериями автономных пусков ракет Г—300 с наземной установки и с носителя Ту—4 в 1952 и 1953 гг.
■ Вместо этого в КБ—1 была начата новая разработка малой управляемой ракеты ШМ весом всего 60 кг и дальностью пуска до 5 км, в качестве носителя которой предполагалось использовать истребитель МиГ—17. Главные конструкторы ОКБ—301 и НИИ—17 — С.А. Лавочкин и В.В. Тихомиров в апреле 1953 г. предложили к разработке новую систему перехвата, оптимально сочетающую возможности нового сверхзвукового самолета—носителя, бортовой РЛС и управляемых ракет «воздух—воздух». В результате система «Беркут» пока (и как потом выяснилось — насовсем) осталась без воздушной части.
■
■ Продолжение следует.

 Отправлено: 26.08.13 14:39. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (2)

■ История оружия

В—300 — наша первая зенитная ракета (2)

Спроектировать и построить совершенно новое для авиационного КБ Семена Лавочкина изделие нужно было всего за восемь месяцев

Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина

Хотя не все требования постановления правительства от 9 августа 1950 г. были выполнены, смерть И.В. Сталина 5 марта 1953 года позволила Л.П. Берии чувствовать себя более свободно. Впрочем, независимо от этого он намеревался в 1953 г. довести «Беркут» до принятия на вооружение, ведь создание основной наземной части системы вышло на завершающую прямую. На производстве радиолокационных станций и наземного пускового, заправочного и стартового оборудования системы «Беркут» в то время было уже занято более 50 заводов Министерства оборонной промышленности и других министерств, на строительстве объектов системы в течение двух лет работала крупная строительная организация, насчитывающая свыше 150 тысяч рабочих (в основном спецконтингент МВД).

Продолжение. Начало в № 3 за 2013 г.

■ Постановлением СМ СССР от 8 января 1953 г. было предписано обеспечить изготовление и сдачу в эксплуатацию до 1 сентября 1953 г. 56 комплектов станций Б—200 на 10 целей и доукомплектовать их в течение сентября—октября 1953 г. на 20 целей. Другими решениями правительства сроки сдачи в эксплуатацию иных объектов, входящих в систему «Беркут», были установлены более ранними, и таким образом вся система должна была быть сдана в эксплуатацию до 1 ноября 1953 г.
■ Однако этим планам не суждено было сбыться. 26 июня 1953 г. заместитель председателя Совета министров СССР Л.П. Берия в результате заговора своих бывших соратников по правительству (в первую очередь Н.С. Хрущева и Г.М. Маленкова) и высших военачальников был арестован и впоследствии по приговору военного трибунала расстрелян. Следом был арестован и его сын. Затем последовали некоторые оргперестановки во всех структурах, подведомственных Берии. Так, главный конструктор КБ—1 Павел Николаевич Куксенко был переведен на незначительную должность зам. главного инженера по науке, а главным конструктором системы «Беркут» назначен Александр Андреевич Расплетин.
■ Бывшая «империя» Л.П. Берии — ПГУ и ТГУ была преобразована в Министерство среднего машиностроения (МСМ), но кадровые перестановки здесь оказались незначительными и ограничились удалением наиболее одиозных фигур типа личного помощника Л.П. Берии генерала В.А. Махнева. Во главе нового министерства встал В.А. Малышев, а бывшее ТГУ получило наименование «Главспецмаш» и возглавить его было поручено В.М. Рябикову. Оба до этого долгое время трудились под руководством Берии. Других кадров, знакомых с существом задач, решаемых ПГУ и ТГУ, взять было неоткуда.
■ С организационной точки зрения Минсредмаш стал довольно странным образованием. По наименованию он вроде бы являлся одним из многих других отраслевых министерств, с другой стороны, за ним были оставлены функции обеспечения передового положения советской науки и техники в области атомной энергии, управляемых ракет, самолетов—снарядов и ракет дальнего действия, что выделяло его из общего ряда. Явно новые руководители страны — председатель Совета министров Г.М. Маленков и первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев пожелали понизить статус бывшей «империи» Берии, но на кого возложить руководство теми сложнейшими задачами, которые она выполняла, пока точно не определились.
■ Новые—старые руководители МСМ и Главспецмаша постарались продолжить и развить дело, которому служили последние три года, но постепенно стало ясно, что без прежнего «куратора» их возможности резко сократились.
■ Одним из первых распоряжений правительства в части ЗУР от 27 июля 1953 г. с подачи МСМ предписывалось начать проектирование и создание системы ПВО г. Ленинграда по типу системы «Беркут», которая в отличие от московской была предложена в одноэшелонном варианте: 36 станций типа Б—200 на расстоянии 50 км от обороняемого объекта, 5 РЛС дальнего обнаружения, 3 технические позиции и центральный командный пункт. С целью экономии средств было предложено построить объекты ленинградской системы в обычном наземном исполнении, а не в полузаглубленных бункерах. Сроком ввода новой системы в эксплуатацию был назван конец 1956 г.
■ Распоряжением от 10 августа 1953 г. систему «Беркут» переименовали в «Систему—25», сокращенно — С—25, систему «Беркут—2» (воздушная часть) — в «Систему К—5», сокращенно — К—5. Одновременно ленинградской системе было присвоено наименование «Система—50» (С—50).
■ Несколько позднее — в ноябре 1953 г. вышли новые решения правительства:
• о создании в КБ—1 (главный конструктор А.А. Расплетин) новой передвижной системы зенитного управляемого оружия С—75, ракеты для которой должно было разработать вновь организованное ОКБ—2 под руководством бывшего первого заместителя С.А. Лавочкина П.Д. Грушина;
• о создании ранее предложенной авиационной автоматизированной системы перехвата К—15 в ОКБ—301 С.А. Лавочкина и НИИ—17 В.В. Тихомирова и некоторые другие.
■ Однако затем последовала пристальная ревизия оставленного Берией «наследия». Новое руководство страны, действуя уже в иной внешнеполитической ситуации (летом 1953 г. закончилась война в Корее), уже не стало спешить с быстрейшим претворением в жизнь ранее принятых решений. К ревизии дел в бывших ПГУ и ТГУ были привлечены многие высокопоставленные военные, которых ранее туда и близко не подпускали.
■ В частности, выяснилось, что принятые в начале 1953 г. сроки ввода и сдачи в эксплуатацию объектов «Системы—25» не могут быть выдержаны. Производство ракет и станций Б—200 отставало от графика, но особенно тяжелое положение сложилось с монтажом, настройкой и регулировкой сложного радиоэлектронного оборудования сразу на многих объектах. У предприятий—изготовителей просто не хватало квалифицированных специалистов (даже при организации трехсменной работы). Последнее было признано недопустимым, так как могло привести к браку в монтаже столь ответственных объектов. Даже строительство дорог, военных городков и прочего затормозилось из-за весенней амнистии большого числа спецконтингента, что, впрочем, считалось временной трудностью.
■ По новому совместному решению МСМ и Министерства обороны было предложено предъявлять к сдаче объекты системы в три очереди:
• в первую очередь в мае 1954 г. ввести в действие внутренний пояс обороны (22 РЛС Б—200), все станции обнаружения системы, центральный командный пункт и три технические позиции;
• во вторую очередь в июле 1954 г. ввести в действие западное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б—200) и четвертую техническую позицию;
• в третью очередь в сентябре 1954 г. ввести в действие восточное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б—200) и еще три технические позиции.
■ Приемку системы должна была произвести специально назначенная государственная комиссия. Председателем ее назначили маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, ранее пострадавшего от прежней власти за принятие на вооружение якобы некачественной артиллерийской техники.
■ В состав госкомиссии по приемке системы С—25 также вошли: заместитель председателя — Рябиков В.М.; члены — Паршин П.И., Пересыпкин И.Т., Белокосков В.Е., Лобанов М.М., Нагорный Н.Н., Белов И.М., Соколов А.И., Ниловский С.Ф., Кулешов П.Н., Берг А.И., Московченко Н.Н., Калмыков В.Д., Щукин А.Н., Минц А.Л., Кучеренко В.А., Расплетин А.А., Лавочкин С.А., Руднев К.А., Куприянов Б.В., Казанский Г.П., Онуфриев И.В., Бармин В.П.
■ Впоследствии в ее состав были включены и другие: Байдуков Г.Ф., Кузнецов Н.П., Чечулин П.П., Батицкий П.Ф., Казаков К.П., Кочнов Н.И., Зверев С.А., Никифоров А.В., Владимирский С.В.
■ Основными задачами госкомиссии стали:
• проверка соответствия построенной системы заданным тактико—техническим требованиям на ее разработку;
• проверка готовности системы в целом к выполнению боевых задач, возлагаемых на нее в системе ПВО страны, и представление предложений о принятии системы на вооружение.
■ Поскольку испытывать штатные комплексы Б—200—В—300 реальной стрельбой на месте их дислокации было невозможно, а полигонный образец не соответствовал по конструкции штатному, решили построить на полигоне еще один полный штатный комплекс станции Б—200 со штатной площадкой В—300 на 60 пусковых столов, на котором и провести госиспытания, включая одновременное действие 20 каналов управления станции Б—200 в условиях помех. Срок проведения госиспытаний был установлен 1—20 июля 1954 г. Затем использовать его для тренировки личного состава частей системы.
■ В целях своевременной подготовки Министерства обороны к боевой эксплуатации системы С—25 намечалось провести следующие мероприятия:
• реорганизовать к концу 1954 г. учебно—тренировочную часть № 2 в соединение армейского типа с соответствующим штабом и передать его в состав войск Московского района ПВО в три очереди одновременно с передачей объектов системы во временную эксплуатацию Министерству обороны;
• сформировать до 1 января 1954 г. в составе управления командующего Войсками ПВО страны управление по руководству войсками системы С—25.
■ С августа—сентября 1953 г. военные стали активно участвовать во всех работах, проводимых промышленностью по системе С—25. Естественно, они потребовали доказать эффективность комплекса в более сложных условиях, чем он проверялся ранее.
■ С 22 сентября по 7 октября в два этапа были проведены испытания комплекса Б—200—В—300 для определения его эффективности при стрельбе по более современным реактивным самолетам-мишеням Ил—28 и проверки возможности одновременного пуска сразу нескольких ЗУР В—300 по нескольким самолетам—мишеням Ту—4.
■ В результате этих стрельб было установлено:
1. Как при стрельбе одиночными ракетами, так и при залповой стрельбе самолеты—мишени поражаются одной—тремя ракетами.
2. Имеется полная возможность залповой стрельбы двумя ракетами по целям с интервалом между пусками 5—10 сек.
3. При стрельбе 4 ракетами по 4 парашютным мишеням с интервалом пуска между двумя ракетами в залпе примерно 1 сек и между залпами 10 сек взаимного влияния 4 каналов наведения при одновременной их работе не наблюдалось.
■ КБ Лавочкина уже работало над улучшением ракеты В—300. Было создано несколько опытных модификаций — «206», «207», «208», направленных на совершенствование двигательной установки и повышение эффективности поражения. Наилучший результат показала ракета «207А», имевшая новый, спроектированный ОКБ—2 НИИ—88 однокамерный двигатель С.2.145 с увеличенным активным участком, что улучшало маневренность и точность наведения ракеты на больших дальностях, а также новую боевую часть. К этому времени конструкторы создали несколько новых БЧ осколочного, кумулятивного и направленно—осколочного действия.
■ В октябре—ноябре 1953 г. приступили к проведению стрельб ракетами «207А» по самолетам—мишеням. В рамках дополнительного этапа летных испытаний, предусматривавшего проверку эффективности новых боезарядов, были проведены пуски ракет «207А» по самолетам—мишеням Ил—28. Две ракеты имели боевую часть кумулятивного действия и одна — осколочно—направленного. Надежды оправдались — все три мишени были поражены, причем каждая всего одной ЗУР.
■ Если испытания комплекса Б—200—В—300 проходили пока более или менее успешно, то в построении системы в целом обнаружились недоработки. Так, согласно первоначальному проекту в системе имелся всего один центральный командный пункт (ЦКП), с которого предполагалось руководить боевыми действиями всех частей — 14 станций А—100, 56 комплексов Б—200—В—300, семи технических позиций, частей связи и т.д. То есть один командир на всю систему. Даже в составе комплекса Б—200—В—300 не было предусмотрено отдельного командного пункта для командира.
■ Получив права заказчика, военные потребовали не только построить командные пункты на каждой станции Б—200, но и разбить круговую зону боевых действий армии на четыре сектора (север, запад, юг, восток), то есть свести 56 стрельбовых комплексов в четыре корпуса, командные пункты которых разместить на ближних станциях А—100.
■ Кроме того, были предъявлены претензии в части отсутствия и на станциях А—100, и на станциях Б—200 аппаратуры опознавания своих самолетов и средств защиты от пассивных и активных радиолокационных помех.
■ Все это, а также ранее выявленные трудности с настройкой сложной радиоэлектронной аппаратуры привели к дальнейшему отставанию от намеченных сроков сдачи объектов. В марте 1954 г. с целью улучшения ситуации с подготовкой системы Главспецмаш разделили на два главка — Главспецмаш, курирующий организации—разработчики, и Главспецмонтаж, отвечающий за ввод в строй штатных объектов системы. Главспецмонтаж возглавил В.М. Рябиков, Главспецмаш — С.В. Владимирский. Тем не менее 5 апреля 1954 г. маршал артиллерии Н.Д. Яковлев был вынужден доложить министру обороны Н.А. Булганину, что заданные сроки ввода в действие очередей системы С—25 являются нереальными.
■ Все же в июне 1954 г. госкомиссия приступила к приемке первых объектов системы С—25. Пожалуй, наиболее трудоемким в процессе приемки были облеты станций А—100 и Б—200 самолетами, в том числе оснащенными приемоответчиками ракеты. Этими полетами проверялись размеры зоны обнаружения и точность определения координат каждой станцией, а ведь их был не один десяток. Для ускорения монтажно—наладочных работ на станциях Б—200 КБ—1 предложило выделить один головной «эталонный» комплекс в Раменском, на котором провести сдаточные испытания по полной программе. Остальные объекты испытывать и сдавать по сокращенной программе. Госкомиссия согласилась с таким порядком.
■ Тем временем на ГЦП, теперь все чаще именуемом полигон «С», закончилось строительство штатного комплекса Б—200—В—300: площадка № 50 и площадка № 51. 23 сентября 1954 г. маршал Яковлев доложил в правительство, что «с 20 сентября госкомиссия начала проверку построенной на полигоне «С» серийной станции Б—200 со стартовой позицией и отстрел ракет. В зависимости от результатов этой работы будет дана окончательная оценка принимаемых в системе С—25 штатной головной станции Б—200 со стартовой позицией ракет».
■ Надо отметить, что весной—летом 1954 г. ОКБ—301 завершило заводские испытания ЗУР «207А» и теперь наряду с прежними ракетами «205» предъявило 35 таких ракет для госиспытаний в составе комплекса Б—200—В—300.
■ Испытания штатного комплекса Б—200—В—300 под руководством госкомиссии были проведены в период с сентября по декабрь 1954 г.
■ В ходе испытаний израсходованы 62 ракеты «205», 32 ракеты «207А», из них 17 боевых и 15 телеметрических. Ракетами было сбито 10 самолетов-мишеней Ил—28 и четыре самолета—мишени Ту—4. Эффективность кумулятивных БЧ В—196 ракет «207А» по сравнению с ракетами «205» оказалась выше в 1,5 раза, что обеспечивало надежное уничтожение целей при разрыве ракеты в 50 м от цели. Значительно более высокая эффективность ракеты «207А» по сравнению с «205» позволила начать со второй половины 1954 г. ее серийное производство вместо последней с целью накопления боезапаса системы С—25.
■ На испытаниях были проведены стрельбы при автономном и ручном сопровождении цели, одновременный пуск 20 ракет по 20 парашютным мишеням с параллельным управлением ими по 20 каналам РЛС. Проверена возможность стрельб ракетами по самолетам—мишеням Ил—28 и Ту—4, летящим в условиях активных и пассивных помех. Проведены стрельбы по самолетам—мишеням Ил—28 и Ту—4 — постановщикам пассивных помех.
■ Ввиду отсутствия мишеней, летающих на высотах выше 12 км, была проверена возможность стрельб ракетами по условным целям, имитировавшимся спецаппаратурой, летящим на высотах до 22 км при скоростях до 1250 км/ч, то есть около 350 м/сек.
■ Кроме того, были произведены стрельбы по целям, летящим на высоте 3 км, хотя по заданию на разработку системы С—25 она должна обеспечить стрельбу ракетами с высоты 5 км и выше.
■ Испытания показали, что самолеты Ту—4, летящие на высотах 8—10 км, станция Б—200 в условиях отсутствия радиолокационных помех обнаруживает и надежно сопровождает с дальности 53 км, а самолеты Ил—28 — с дальности 45 км. При этом уничтожение одиночных самолетов, летящих на высотах от 3 до 22 км, на дальности от станции 12—25 км при автоматическом сопровождении целей обеспечивается: 2—3 ракетами «205» и 1—2 ракетами «207А», а на дальностях 25—30 км — 3—5 ракетами «205» и 2—3 ракетами «207А».
■ В случае полета целей компактными группами или полета одиночных самолетов — постановщиков помех автоматическое сопровождение их оказалось невозможным и поэтому применялся метод ручного сопровождения. При этом расход ракет увеличивался в 1,5—2 раза по сравнению с автоматическим сопровождением.
■ Как заключил председатель госкомиссии маршал Н.Д. Яковлев, «…весь комплекс Б—200—В—300 в целом представляет собой перспективное мощное оружие в борьбе с существующими на сегодня бомбардировщиками противника».
■ Но были отмечены и существенные недостатки:
1. Неудовлетворительная помехозащищенность станции Б—200, не позволяющая использовать комплекс Б—200—В—300 для борьбы с самолетами, идущими под прикрытием активных и пассивных помех.
2. Низкая эксплуатационная надежность станции Б—200 и ракет, в результате чего одновременно могли наводиться на цели не 20, а только 14—16 ракет.
3. Большая затрата времени операторами наведения на захват целей.
4. Отсутствие на станции Б—200 прибора, определяющего моменты пуска ракет.
5. Отсутствие на станции Б—200 аппаратуры функционального контроля готовности к стрельбе блоков станции.
6. Отсутствие на станции тренажеров.

 Отправлено: 26.08.13 14:42. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (2)

■ История оружия

■ Работа госкомиссии по приемке штатных объектов системы к концу 1954 г., как этого требовало постановление правительства, также не была закончена. Министерством среднего машиностроения была предъявлена к сдаче только первая очередь системы, и то в незаконченном состоянии. Наряду с этим совершенно неудовлетворительно обстояло дело с подготовкой личного состава объектов Б—200 и В—300, особенно внешнего кольца обороны.
■ Критическое отношение маршала Яковлева к полученным результатам полигонных испытаний и общему состоянию приемки—сдачи системы привело к возникновению разногласий военных с промышленностью. Акт о завершении государственных испытаний был подписан в двух вариантах: так называемый синий вариант подписали представители промышленных министерств, красный — военной приемки. Если в первом случае говорилось о принятии системы на вооружение, то во втором предлагалось сначала провести доработки в соответствии со сделанными комиссией замечаниями и уже затем принять ее на вооружение.
■ 26 марта 1955 г. вопрос был вынесен на заседание Совета обороны СССР. Новый советский лидер Н.С. Хрущев, задвинувший в феврале 1955 года Г.М. Маленкова на задний план (новым председателем Совета министров стал уже знакомый нам пассивный функционер Н.А. Булганин), уже входил в роль вождя либерального типа и постарался, как мог, примирить конфликтующие стороны.
■ Первым пунктом решения Совета обороны отмечалось, что при разработке средств системы С-—25 конструкторы, ученые и промышленность с задачами, поставленными им партией и правительством, справились хорошо. Система С—25 является крупным достижением нашей военной промышленности.
■ Второй пункт решения признавал правильными требования председателя госкомиссии Яковлева, касающиеся устранения недостатков и недоделок, выявленных в процессе приемки системы. Тем не менее Министерству обороны было поручено принять от МСМ систему С—25 и ввести ее на вооружение Войск ПВО страны.
■ Определенную роль сыграло и то, что к апрелю 1955 г. КБ—1 удалось найти технические решения, повышающие помехозащищенность станции Б—200. В результате проведенных исследований в КБ—1 был создан макетный образец аппаратуры защиты станции Б—200 от пассивных помех в режиме ручного сопровождения целей и проработан вопрос о необходимых переделках станции и о введении в ее состав аппаратуры СДЦ (селекции движущихся целей).
■ Эти усилия разработчиков позволили наконец дожать несговорчивого председателя госкомиссии, и 7 мая 1955 г. постановлением правительства система С—25 была передана от МСМ в МО и принята на вооружение.
■ Почти одновременно произошло и еще одно событие, оставшееся практически незамеченным: в апреле 1955 г. из состава МСМ были выведены Главспецмаш и Главспецмонтаж, КБ—1 и другие непрофильные организации, связанные с созданием ракетного вооружения, и оно превратилось в обычное, хотя и очень важное отраслевое атомное министерство. Функции руководства созданием новых систем ракетного и иного сложного вооружения перешли к вновь созданному Спецкомитету при Совете министров СССР, который возглавил В.М. Рябиков. Со сдачей «Системы—25» военным Главспецмаш и Главспецмонтаж прекратили свое существование.
■ Необходимо отметить и еще один оргвопрос. 14 августа 1954 г. в преддверии начала госиспытаний системы С—25 приказом тогда еще министра обороны Н.А. Булганина для руководства инженерно—техническими вопросами, связанными с созданием, эксплуатацией и дальнейшим совершенствованием систем типа С—25, С—50, С—75 и зенитно—управляемых ракет было создано управление по специальной технике, получившее сначала наименование «4—е Управление Министерства обороны», а 21 мая 1955 года переименованное в 4—е Главное управление (4—е ГУ МО). Оно должно было формировать тактико—технические требования к разрабатываемым образцам зенитного ракетного вооружения, а также осуществлять контроль за всеми этапами его разработки, испытаний и эксплуатации. 4—е ГУ МО было подчинено непосредственно главнокомандующему Войсками ПВО страны.
■ Первым его начальником был назначен генерал—лейтенант артиллерии П.Н. Кулешов (с должности начальника полигона «С»), затем с 8 апреля 1957 г. его сменил Герой Советского Союза генерал—лейтенант авиации Г.Ф. Байдуков. С этого момента все вопросы, связанные с эксплуатацией и модернизацией системы С—25 и других, со стороны Министерства обороны поднимались и решались специалистами этого управления.
■ Таким образом, одна из правительственных структур (ТГУ), созданных для быстрейшего решения сложнейшей научно—технической задачи — создания зенитного управляемого ракетного оружия, фактически прекратила свое существование, а ее функции были разделены между неким вновь созданным Спецкомитетом, оборонными отраслевыми министерствами и 4—м ГУ МО.
■ Размывание ответственности не могло не отразиться на дальнейших работах, но «Системе—25», скажем так, еще повезло: основные ее элементы были спроектированы и запущены в серийное производство при прежней власти. И хотя с запозданием, но ее строительство было закончено и она принята на вооружение.
■ Иная судьба ждала «Систему—50». В 1953—1954 гг. усилиями Главспецмаша и МСМ кое—какие работы по ней были сделаны: выбраны места дислокации комплексов и начато строительство наземной инфраструктуры (в основном дорог и одной из станций Б—200). Имелись планы создания аналогичной «Системы—35» для ПВО г. Баку и некоторых других крупных городов (Киев, Минск и др.). Но средств на эти работы выделялось уже на порядок меньше, а усилия основных разработчиков были переключены на другие важные задания. Уже в 1955 г. включившееся в работу 4—е ГУ МО стало все активнее и активнее сначала подвергать сомнению достаточность основных ТТХ «Системы—50», принятых аналогичными «Системе—25», а затем и вообще необходимость дорогостоящего капстроительства стационарной системы. В результате строительство системы было заморожено, и в конце концов в 1957 г. вместо нее была предложена новая «Система—100», включающая создаваемые тогда новые перевозимые комплексы С—75, а также стационарные комплексы «Даль», естественно, с новыми более поздними сроками предъявления заказчику. Забегая вперед, скажем, что и этим планам не суждено было сбыться.
■ В том же 1957 г. прекратил свое существование Спецкомитет при СМ СССР. Вместо него была создана Комиссия по военно—промышленным вопросам при Совете министров СССР, сокращенно — Военно—промышленная комиссия (ВПК). Возглавил ее бывший нарком и министр вооружения (затем оборонной промышленности) Дмитрий Федорович Устинов. С созданием ВПК началась новая эпоха в организации оборонного строительства в СССР.
■ Однако вернемся назад в 1955 г. Принятие постановления правительства от 7 мая означало, что в стране де—факто появился новый род войск — зенитные ракетные войска ПВО.
■ Строго говоря, формирование войск «Системы—25» началось еще согласно директиве Министерства обороны от 1 ноября 1952 г. Поскольку объекты системы тогда только строились, главной задачей стала подготовка личного состава. На том этапе командующим армией был назначен генерал—лейтенант А.И. Казарцев. Но в 1954 г. Министерство обороны вплотную приступило к формированию того командного состава «Системы—25», которому предстояло впервые начать эксплуатацию нового и сложного вида оружия.
■ Первым действительно боевым командующим армией в сентябре 1954 г. был назначен генерал—полковник артиллерии Казаков Константин Петрович — участник Великой Отечественной войны, прошедший боевой путь от командира полка до командующего артиллерией армии.
■ Войска «Системы—25» получили наименование — 1—я армия особого назначения (АОН). В состав армии вошли следующие основные части и соединения:
• основной и запасной командные пункты;
• 10 РЛС А—100Д, они же радиотехнические центры дальней разведки (РТЦ «Д»), они же радиоузлы дальней разведки (РУД);
• четыре корпуса особого назначения (КОН), каждый из которых включал один РТЦ ближней разведки (РТЦ «Б», РУБ) и 14 полков особого назначения в составе одной РЛС Б—200, она же станция наведения ракет (СНР) и стартовой (огневой) позиции (дивизиона);
• семь технических баз (ТБ), они же технические позиции;
• подразделения связи, обслуживания и т. д.
■ Правда, в 1955 г. вошли в строй только три ТБ, остальные были достроены позже.
■ Боевая зона армии в соответствии с количеством корпусов была разделена на четыре сектора: южный (1—й КОН), восточный (6—й КОН), северный (10—й КОН) и западный (17—й КОН). Поскольку число полков в каждом эшелоне системы не было кратно четырем, они были поделены между корпусами следующим образом: восточный и западный сектора (6 и 17—й корпуса) включали по восемь полков 1—го (внешнего) эшелона и по шесть полков 2—го (внутреннего) эшелона, южный и северный сектора (1 и 10—й корпуса) включали по девять полков 1—го эшелона и по 5 полков 2—го эшелона.
■ Ввиду того что «Система—25» была передана военным с двумя типами ракет В—300 — «205» и «207А», решили: ракетами «205» будет вооружен только наименее ответственный, как тогда считалось, восточный сектор (6—й КОН), а остальные три корпуса — более современными ракетами «207А».
■ С целью улучшения подготовки частей 1—й АОН было решено организовать практические стрельбы полков на полигоне «С», где на базе штатной СНР Б—200 и огневой позиции с 60 пусковыми столами был создан специальный учебный центр — 10-й учебный центр Войск ПВО страны. Боевые практические стрельбы полки 1—й АОН начали проводить поочередно с 15 апреля 1955 г. Первым из них стал 591—й полк 17—го КОН, которым командовал подполковник Николай Федорович Черкашин (впоследствии командующий 1—й АОН).
■ Несмотря на то, что 7 мая 1955 г. «Система—25» была принята на вооружение, вопрос о постановке ее на боевое дежурство оказался непрост, а его последствия — весьма драматическими.
■ Часто высказывается мнение, что военные возражали против немедленной постановки системы на боевое дежурство, считая, что это следует отложить на год, когда промышленность устранит все недоделки и недостатки, а личный состав 1—й АОН приобретет необходимый опыт эксплуатации сложной техники. Но это не так. Новый министр обороны Г.К. Жуков и главком Войск ПВО страны С.С. Бирюзов в своем докладе в Совет министров в июне 1955 г. считали целесообразным полки системы до осени поставить на боевое дежурство с ограниченной задачей — уничтожения одиночных вражеских самолетов—нарушителей:
• 22 полка внутреннего пояса обороны — с 1 июля;
• 34 полка внешнего пояса обороны — с 1 августа.
■ Для выполнения этой задачи они предлагали иметь на огневой позиции каждого полка по 8—12 ракет.
■ В целях управления боевыми действиями полков и своевременного оповещения их о полетах самолетов—нарушителей с 1 июля предлагалось установить круглосуточное дежурство боевых расчетов на командных пунктах и на РТ центрах войск системы.
■ В случае появления в районе «Системы—25» вражеских самолетов—нарушителей Жуков и Бирюзов предлагали разрешить командующему армией особого назначения открывать по ним огонь.
■ Кроме того, указанные военачальники предлагали после накопления опыта в несении боевого дежурства осенью того же года рассмотреть вопрос о содержании на огневых позициях полного боекомплекта ракет (по 60 шт.) с задачей отражения крупных налетов авиации противника. Предложения по этому вопросу Жуков и Бирюзов предлагали внести к 1 октября 1955 г.
■ Как показали дальнейшие события, тогдашние предложения Г.К. Жукова и С.С. Бирюзова были абсолютно правильными. И если бы они были приняты, неизвестно, как повернулась бы история с полетами американских высотных самолетов-разведчиков У—2 и РБ—57 над СССР в последующие пять лет.
■ Однако история не терпит сослагательного наклонения. Случилось то, что случилось. На заседании Совета обороны 2 июля 1955 г. его председатель Н.С. Хрущев по вопросу «Об организации боевого дежурства на объектах «Системы С—25» (выступали тт. Ворошилов, Жуков, Булганин, Хрущев) утвердил следующее решение: «Боевые ракеты в окончательно снаряженном виде на огневых позициях не держать. Обязать Министерство обороны (тт. Жукова и Бирюзова) организовать и проводить боевую подготовку, в том числе практические стрельбы боевыми ракетами, с личным составом частей и соединений «Системы—25». Всемерно совершенствовать и повышать боевую готовность армии особого назначения в целом».
■ То есть «Система—25» была принята лишь в опытную эксплуатацию и боевого дежурства не несла.
■ Между тем с начала 1956 г. воздушная обстановка на границах СССР стала накаляться. С первых дней 1956 г. западные границы стран ОВД и СССР подверглись массированной атаке высотных разведывательных автоматических дрейфующих аэростатов (АДА), дрейфующих в имеющихся в атмосфере на высотах 15—20 км постоянных воздушных течениях, направленных с запада на восток. Мобилизовав силы и средства радиотехнических войск (РТВ) и истребительной авиации всех округов, Войска ПВО страны смогли обнаружить и сбить значительную часть этих аэростатов. Кроме того, советский МИД предъявил Госдепартаменту США ноту протеста. Благодаря этому в феврале засылка высотных АДА в наше воздушное пространство с запада быстро пошла на убыль.
■ Однако это были лишь цветочки. Главные события ждали впереди.
■ Тем временем в апреле 1956 г. на полигоне «С» закончился первый полный цикл начатых год назад боевых стрельб полков 1—й АОН, все полки получили необходимую практику в реальных стрельбах по мишеням, в основном парашютным. Одновременно завершились работы промышленности по устранению отмеченных ранее недоделок. Все это говорило об одном — период опытной эксплуатации подошел к концу и систему пора окончательно сдавать военным в постоянную эксплуатацию.
■ Не случайно апрель 1956 г. ознаменовался долгожданным награждением разработчиков заслуженными государственными наградами. Как и было обещано еще в 1950 г., главные конструкторы А.А. Расплетин и С.А. Лавочкин были удостоены звания Героя Социалистического Труда и им персонально правительство подарило по автомобилю «ЗиМ». Кроме них «Золотые Звезды» Героев получили С.И. Ветошкин, А.М. Исаев, Г.В. Кисунько, А.Л. Минц и А.Л. Щукин. КБ—1 было награждено орденом Ленина, ОКБ—301 — орденом Трудового Красного Знамени. Орденами и медалями были отмечены многие работники промышленности, военные.
■ На этой мажорной ноте началась неспешная подготовка к постановке 1—й АОН на боевое дежурство. Во исполнение директивы штаба Войск ПВО страны от 7 марта 1956 г. о включении РТЦ дальней и ближней разведки 1—й армии ОН в единую систему обнаружения и оповещения Московского округа ПВО с 10 апреля РТЦ «Д» и «Б» 1—й армии ОН стали содержаться в готовности со временем включения 15 минут. Однако постановка системы в целом на боевое дежурство по непонятным причинам задерживалась.
■ И тут жизнь преподнесла Войскам ПВО новый неприятный сюрприз.
■
■ Окончание следует.

 Отправлено: 27.10.13 20:21. Заголовок: Красная звезда — Н. Пальчиков. Два кольца Сталина

■ 24—10—2013

Два кольца Сталина

Николай Пальчиков



■ Отредактировано 07.02.2016 — Admin

 Отправлено: 28.10.13 18:28. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (3)

■ История оружия

В—300 — наша первая зенитная ракета (3)

Спроектировать и построить совершенно новое для авиационного КБ Семена Лавочкина изделие нужно было всего за восемь месяцев

Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина

К концу июня 1956 г. ЦРУ США подготовило к полетам над СССР новый высотный тип разведывательного самолета — «Локхид U—2». Его рабочий потолок достигал 20—21 тысячу метров, что по крайней мере на две—три тысячи метров превышало потолок тогдашних самых современных советских истребителей. Кроме этого, он имел значительную дальность полета (около шести тыс. км), позволяющую глубоко проникать на территорию СССР. На базе ВВС США в Висбадене (Западная Германия) было размещено так называемое соединение «А» самолетов U—2.

Окончание. Начало в № 3 за 2013 г.

Впервые полет такого самолета был обнаружен радарами войск ПВО соцстран (ГДР, Польши, Чехословакии, Венгрии и Румынии) 02 июля 1956 г., но осуществить перехват имевшиеся у них истребители МиГ—17 не смогли. Это подвигло американцев теперь уже совершенно безбоязненно послать U—2 в советское воздушное пространство.
04 июля состоялся первый полет самолета U—2 над территорией СССР. По данным штаба войск ПВО страны, в 08.18 нарушитель со стороны Западной Германии вошел в воздушное пространство ГДР, прошел над Польшей и вошел в воздушное пространство СССР в 60 км южнее Гродно. Далее его маршрут пролег через Минск, Вильнюс, Каунас, Калининград и затем нарушитель вышел в Балтийское море. В дальнейшем, продолжая полет вдоль южного побережья Балтийского моря над территорией Польши и ГДР, он удалился обратно на территорию Западной Германии. На перехват этого нарушителя Войска ПВО СССР и стран народной демократии в общей сложности поднимали 132 истребителя, но достать его не смогли.
05 июля 1956 г. U—2 был послан к Москве.
Согласно официальному докладу маршала Бирюзова в ЦК КПСС 05 июля 1956 г. в 07.42 нарушитель вторгся со стороны Западной Германии в воздушное пространство ГДР и прошел по маршруту Эрфурт, Лейпциг. В 88.04 он пересек границу Польши и прошел по маршруту Яроцин, Лодзь, Варшава, а в 88.54 вторгся в воздушное пространство СССР и проследовал по маршруту Брест, Пинск, Слоним, Волковыск, Алитус, Черняховск, Калининград. В 10.14 нарушитель вышел на территорию Польши, пройдя по маршруту Гдыня, Колобжег, и в 11.09 вышел из зоны радиолокационного обнаружения южнее Шверин. Высота полета нарушителя на различных участках маршрута замерялась в пределах от 5,5 тыс. (в момент входа на территорию ГДР) до 18 тыс. м, скорость — от 700 до 1000 км/ч, была отмечена постановка им радиопомех нашим истребителям.
На всем протяжении маршрута на перехват цели поднималось 115 истребителей, из них 12 МиГ—19. Наводилось на цель 48. Однако перехват цели не состоялся: МиГ—17 набирали высоту не более 15,6 тыс. м, а МиГ—19 — не более 16,6 тыс. м.
■■
■ Лаврентий Павлович Берия. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
■■
Как видим, в докладе ни слова не говорилось о том, что нарушитель прошел над Москвой. Неужели советская сторона действительно не смогла обнаружить непрошеного гостя над столицей? Конечно, это не так.
В связи с обострением обстановки 05 июля 1956 г. по боевой тревоге на дежурство были поставлены практически все исправные РЛ узлы 1—й АОН: 9 РУД и 4 РУБ. Нарушитель (цель № 0818) был уверенно обнаружен Смоленским радиолокационным узлом дальней разведки (214—й РУД) в 09.33 в районе Орша на высоте 20 тыс. м, движущийся со скоростью 800 км/ч с курсом на восток. Вслед за 214—м РУД цель № 0818 в 9.57 была обнаружена 220—м РУБ (Внуково) на дальности 120 км и высоте 21 тыс. м. 214—й РУД и 220—й РУБ сопровождали цель по маршруту Орша, Смоленск, Гжатск, Кубинка. В 10.05 цель № 0818 была обнаружена 218—м РУБ (д. Черное) на дальности 82 км и сопровождалась им до 10.10, то есть до рубежа чуть восточнее Москвы, после чего была потеряна на дальности 28 км из—за больших углов закрытия станции лесным массивом. В 10.53 219—й РУБ (Долгопрудный) обнаружил ту же цель на высоте 19 000 м, сопровождал ее до 10.57 и потерял северо—восточнее г. Калинина. В 11.00 210—й РУД (Андреаполь) обнаружил ту же цель и сопровождал ее до выхода из зоны обнаружения станции в 11.34.
Таким образом, за исключением периода с 10.10 до 10.53 цель была устойчиво проведена РЛ узлами 1—й АОН, о чем было своевременно доложено на КП 1—й АОН и КП Московского округа ПВО.
Но что могли сделать зенитные ракетные полки 1—й АОН? Ведь на их огневых позициях по—прежнему не было ни одной боевой ракеты. Завезти ракеты из хранилищ техбаз на позиции полков за такое небольшое время невозможно да и команда на это могла поступить только с самого верху, а там это сделать было некому. Единственно, была дана команда во время пролета самолета-нарушителя станции наведения Б—200 не включать, чтобы не дать возможности противнику определить их координаты и частоты.
Тем не менее командующий войсками Московского округа ПВО П.Ф. Батицкий доложил наверх об имевшем место инциденте и факт пролета нарушителя над Москвой стал достоянием высшего руководства страны.
Ситуация была взрывоопасная. Н.С. Хрущев, несомненно, почувствовал, что попал впросак, так как до сих пор не удосужился поставить систему—25 на боевое дежурство. Министр обороны Г.К. Жуков и главком Войск ПВО страны С.С. Бирюзов могли чувствовать себя спокойно — они—то предлагали еще год назад поставить систему—25 на боевое дежурство, а Хрущев решил иначе. Бирюзов в этой ситуации оказался хорошим политиком и решил «подыграть» советскому лидеру: в своем повторном докладе от 11 июля уже после всех событий он подверг сомнению донесение Батицкого и отмечал недостаточность достоверных данных. «Изучение доклада генерал—полковника т. Батицкого показывает, что утверждать о реальности полета самолета—нарушителя в районе Москвы по указанным фактам нельзя», — писал Бирюзов.
Эта версия главкома в стиле «А был ли мальчик?» помогла Хрущеву хоть как—то сохранить лицо в этой неприятной истории, что в дальнейшем благотворно сказалось на карьере самого Бирюзова. Несмотря на то, что американские высотные самолеты—разведчики продолжали летать над территорией СССР еще четыре года, а советские войска ПВО до 01 мая 1960 г. ничего не могли с ними сделать, это нисколько не отразилось на карьере маршала Бирюзова, и впоследствии он был назначен на должность начальника Генерального штаба Вооруженных Сил.
■■
■ Сергей Семенович Бирюзов. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
■■
Внутри же главкомата Войск ПВО страны данные о пролете нарушителя над Москвой особо не выпячивались, но и не подвергались сомнению. Реакция на этот полет последовала незамедлительно.
06 июля 1956 г. в 14.12 по приказу того же главнокомандующего Войсками ПВО страны С.С. Бирюзова все исправные РУД и РУБ, а также зенитные ракетные полки были приведены в боевую готовность с целью проверки боевых возможностей по обнаружению и сопровождению высотных целей. В 20.10 получено следующее устное боевое распоряжение главкома — привести в боевую готовность армию ОН: полки 2—го эшелона – к 06.00 07 июля, полки 1—го эшелона — к 06.00 08 июля с завозом по четыре боевые ракеты во все полки армии, что и было выполнено. К 06.00 08 июля 1—я армия ПВО ОН в составе 56 полков с 224 ракетами, 14 РУД и РУБ была полностью готова к выполнению боевой задачи по уничтожению одиночных самолетов—нарушителей. Однако эти приготовления оказались напрасны. В дальнейшем, несмотря на то, что полеты американских высотных самолетов—разведчиков U—2 и RB—57D над различными районами СССР продолжились, в боевую зону 1—й армии ПВО особого назначения они больше никогда не заходили.
Каждый новый безнаказанный полет высотных самолетов-разведчиков США вызывал у Хрущева приступы гнева и ярости. Но сполна отплатить американскому президенту Эйзенхауэру он смог лишь в мае 1960 г., когда наконец под Свердловском очередной полет высотного U—2, пилотируемого летчиком Ф. Пауэрсом, был пресечен зенитной ракетой новой передвижной системы С—75. Но это уже другая история.
Потенциальный противник теперь знал о существовании системы и, безусловно, вынужден был считаться с этим фактором стратегического значения. Соревнование брони и снаряда продолжалось, авиационная техника в 1950—х гг. быстро развивалась, и чтобы система—25 оставалась конкурентоспособной, ее нужно было постоянно совершенствовать.
Собственно, совершенствование ее элементов началось уже в процессе испытаний и сдачи заказчику и заключалось прежде всего в принятии на вооружение новой ракеты 207А с кумулятивной БЧ В—196. Однако эта БЧ не обеспечивала стопроцентного поражения бомбардировщиков при допустимых промахах до 75 м. Конструкторскому коллективу под руководством К.И. Козорезова удалось разработать новую БЧ направленно—осколочного действия НОД—207А. В декабре 1955 — феврале 1956 г. на полигоне «С» были проведены летные испытания ракеты 207А с БЧ НОД—207А со стрельбой по самолетам—мишеням Ту—4 и Ил—28. Испытания показали, что новая БЧ обеспечивает надежное поражение самолетов—бомбардировщиков типа Ту—4 и Ил—28 при промахах до 84 м от цели. На таком расстоянии от цели проходило практически сто процентов ракет, что гарантировало расход не более одной ракеты на сбитие одной цели. Этим самым основное требование ТЗ на систему-25 было выполнено. Ракета 207А с новой БЧ тут же была запущена в серийное производство.
Тем не менее введение БЧ типа НОД не решило всех задач надежного уничтожения воздушных целей. Все вышеприведенные данные по эффективности поражения относились к действию комплекса Б—200—В—300 по одиночным целям. А как быть с групповой целью, например с несколькими десятками или даже сотнями бомбардировщиков, летящими в плотном строю?
■■
■ Семен Алексеевич Лавочкин. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
■■
Вероятно, впервые этот вопрос официально поднял командующий 1—й армией ПВО ОН К.П. Казаков в декабре 1954 г. Он же предложил (очевидно, после консультаций с учеными) и вариант решения — установку на ЗУР небольшого атомного боезаряда. Это предложение быстро нашло понимание в правительстве, и постановлением Совета министров от 22 марта 1955 г. Минсредмаш обязывался создать спецзаряд для ЗУР типа В—300, а ОКБ—301 МАП — разработать для его установки новую ЗУР на базе ракеты типа 207А.
Создание спецзаряда в МСМ было поручено КБ—25 под руководством известного конструктора бронетанковой техники времен Великой Отечественной войны Н.Л. Духова. Спецзаряд получил наименование С2. Ракета для его установки в ОКБ—301 получила заводское обозначение 215.
При разработке спецзаряда и ракеты 215 особое внимание было уделено безопасности их применения. Главное — нужно было гарантировать невозможность подрыва спецзаряда на земле или в полете ракеты на малых высотах с тем, чтобы обеспечить безопасность самих стартовых позиций ЗУР и личного состава. Для решения этой задачи было применено дублирование основных систем управления ракетой и каналов ее наведения на станции Б—200, а также некоторые другие мероприятия.
В 1955 г. ОКБ—301 разработало эскизный проект ракеты 215, закончило разработку рабочих чертежей и приступило к изготовлению экспериментальных летных изделий. Станция Б—200 и наземное оборудование полигона «С» были доработаны для пуска ракет 215 в мае 1956 г., и с 22 июня начались их заводские испытания.
К концу года полигон был подготовлен к натурным испытаниям ракеты со спецзарядом. 03 декабря 1956 г. главнокомандующий Войсками ПВО С.С. Бирюзов доложил министру обороны Г.К. Жукову о готовности во второй половине декабря к натурным испытаниям ракеты 215. Специальным постановлением правительства они были разрешены.
И вот 19 января 1957 г. состоялся «основной эксперимент». В зону станции наведения вошли два самолета—мишени Ил—28. Ведущий шел на высоте 10,5 км, ведомый — несколько ниже и на некотором удалении от ведущего. Самолеты—мишени вошли в зону и были захвачены станцией Б—200. Наведение ракеты 215 производилось на первый самолет, но со смещением в сторону от его курса на 700 м. Пуск, полет ракеты и ее подрыв произошли штатно, и в небе возник большой огненный шар. Ведущий самолет загорелся и начал падать вниз. Ведомый был сбит ударной волной и, разваливаясь, упал следом. На земле их остатки продолжали гореть.
Так впервые в истории одной зенитной управляемой ракетой было сбито два самолета—цели да еще на столь значительном расстоянии друг от друга. Успех был полный. Госиспытания ракет 215 на этом были закончены.
Постановлением правительства от 15 февраля 1957 г. с III квартала 1957 г. началось серийное производство ракет 215. Приказом министра обороны от 22 июля 1957 г. наименование ракеты 215 было изменено на 207Т. Система—25 в 1957 г. была подготовлена к приему и эксплуатации ракет 207Т и тем самым была решена важнейшая задача обеспечения защиты Москвы от массированных налетов воздушного противника.
А дальше началось плановое повышение тактико—технических характеристик системы, вылившееся в конце концов в четыре этапа модернизации.
После окончательного ввода системы в эксплуатацию, 19 апреля 1956 года Совет министров СССР издал постановление «Об улучшении технических и эксплуатационных характеристик системы—25», согласно которому проведение дальнейших работ намечалось в два этапа.
На I этапе модернизации (1957—1958 гг.) предусматривалось повышение помехозащищенности радиолокационных узлов обнаружения и станций наведения ракет, увеличение дальности и высотности действия станций А—100, улучшение средств передачи данных о воздушной обстановке, сокращение времени приведения в боевую готовность, повышение эксплуатационной надежности средств системы—25, в том числе ракет 207А, а также сроков хранения ракет на складах и на огневых позициях в заправленном состоянии.
На II этапе модернизации (1959—1960 гг.) намечалось провести работы по дальнейшему повышению тактико—технических данных системы—25 в направлении обеспечения поражения высотных сверхзвуковых бомбардировщиков противника, имеющих скорость до 1500 км/ч, и обеспечения поражения малых скоростных целей с отражающей поверхностью, эквивалентной истребителю МиГ—17.

 Отправлено: 28.10.13 18:32. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. В—300 — наша первая зенитная ракета (3)

■ История оружия

В 1955—1956 гг. КБ—1 разработало аппаратуру защиты от пассивных помех (СДЦ) и осенью 1956 г. представило на совместные испытания экспериментальный образец. Испытательные и доводочные работы по I этапу модернизации системы—25 были завершены в 1956—1957 гг., серийное производство созданной аппаратуры началось в 1957 г., а ее установку в боевых частях армии произвели в 1958–1959 гг. Станции наведения ракет, модернизированные по I этапу, получили наименование Б—200М, а система — С—25М.
В 1955–1958 гг. были рассмотрены и проверены экспериментально различные варианты системы опознавания в С—25. Испытания показали, что наибольший эффект дает введение опознавания на станциях А—100, а установка аппаратуры опознавания непосредственно на станции Б—200 приводит к снижению боевых возможностей огневых комплексов и к пропуску целей на учениях. Поэтому было принято решение о введении опознавания только на станциях А—100 системы С—25.
К моменту завершения I этапа модернизации С—25 был накоплен практически полный боезапас системы, а также устранены основные недостатки, выявленные при ее приемке. С—25 могла обеспечить отражение налета бомбардировщиков противника, летящих на высотах от 3 до 25 км со скоростью до 1250 км/ч.
В результате II этапа модернизации система—25 должна была обеспечить поражение целей, имеющих отражающую поверхность типа истребителя МиГ—17 и летящих со скоростями до 1500 км/ч, то есть могла бы отразить нападение современных и перспективных самолетов и крылатых ракет. Для выполнения поставленной задачи требовалось увеличить энергетический потенциал станции Б—200, а также создать новую скоростную ракету В—300.
Проектирование новой скоростной ракеты В—300 — 217 — было начато в ОКБ—301 еще в сентябре 1954 года. Согласно ТТЗ двигатель для ЗУР 217 должен был развивать номинальную тягу на земле 17 т, а затем обеспечивать плавное снижение тяги до 6,5 т. Применение системы подачи топлива с использованием турбонасосного агрегата (ТНА) вместо вытеснительной системы, использовавшейся на 205 и 207А, позволило уменьшить толщину стенок топливных баков, а также упразднить тяжелые воздушные шарбаллоны наддува баков. Для поражения скоростных целей требовалось создать новый радиовзрыватель с переменной диаграммой чувствительности и новую БЧ с управляемым полем разлета осколков (переменного инициирования).
В 1956 г. работу по созданию нового двигателя вместо загруженного другими заданиями ОКБ—2 А.М. Исаева поручили ОКБ—3 НИИ—88 (главный конструктор Д.Д. Севрук), имевшему не столь большой опыт. Производственная база ОКБ—3 НИИ—88 также оставляла желать лучшего. Двигатель получил наименование С3.42А. Но за два года довести его до устойчивой работы так и не удалось. К концу 1957 г. завод № 82 изготовил 15 ракет 217, однако генеральным конструктором ОКБ—301 С.А. Лавочкиным они не были допущены к летным испытаниям из—за неотработанности двигателя. Несмотря на данное конструктору дополнительное время, положение не улучшилось, и в декабре 1958 г. специально созданная комиссия признала двигатель С3.42А непригодным для применения на ракете 217.
■■
■ Установка зенитной управляемой ракеты В—300 на стартовый стол. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
■■
С.А. Лавочкину не оставалось ничего иного, как снова предложить А.М. Исаеву создать новый двигатель для ракеты 217. Новый двигатель получил в ОКБ—2 ГКОТ обозначение С5.1.
Тем временем ЦК КПСС и Совет министров СССР своим Постановлением от 04 июня 1958 г. решили, что модернизированная по II этапу система—25 должна обладать возможностью поражать цели типа МиГ—17 и более, летящие со скоростями до 2000 км/ч вместо ранее заданных 1500 км/ч.
В марте 1959 г. ОКБ—301 ГКАТ разработало фактически новую ЗУР, получившую обозначение 217М, а КБ—1 ГКРЭ отработало новые параметры системы управления. На ракете уменьшили вес боевой части и одновременно увеличили запас топлива, а в ее хвостовой части установили небольшие стабилизаторы, на которых разместились антенны радиоуправления и радиовизирования. Одновременно был решен вопрос по повышению энергетического потенциала станции Б—200.
В начале 1960 г. ракета 217М вышла на летные испытания. Заводские испытания огневого комплекса системы—25 в составе станции Б—200МР, ракеты 217М, стартового и наземного оборудования были закончены на полигоне «С» с положительными результатами 28 апреля 1960 г.
Официально 20 мая 1960 г. начались совместные испытания огневого комплекса системы—25, модернизированного по II этапу, а 09 июня 1960 г. генеральный конструктор С.А. Лавочкин скоропостижно скончался на другом полигоне ПВО — Сары—Шаган на испытаниях новой зенитной ракетной системы С—400 «Даль». Вскоре ответственным руководителем завода № 301, получившего имя С.А. Лавочкина, был назначен главный конструктор М.М. Пашинин, который предпочел сосредоточить усилия ОКБ—301 исключительно на доводке системы «Даль», а работы по модернизации ракет системы—25 передать в КБ—82, организованное на заводе № 82 еще в 1955 г. С этого времени все работы по дальнейшей модернизации и разработке новых модификаций ракет типа В—300 для системы—25 легли на КБ-82, главным конструктором которого долгие годы являлся Александр Васильевич Потопалов.
К сентябрю удовлетворительно завершились испытания станции Б—200МР и нового наземного оборудования для ракет 217М. Но испытания самих ракет «217М» потерпели неудачу: из шести самолетов—мишеней МиГ—17, по которым производились пуски ракет, не был сбит ни один. Имели место отказы радиовзрывателя Е—802М и непоражение мишеней боевой частью Ф—260. Радиовзрыватель пришлось дорабатывать, а БЧ разработать новую — Ф—280. Наконец, в мае—июне 1961 г. испытания ракет завершились успешно. Однако ракета 217М по результатам испытаний имела эксплуатационную надежность всего лишь 0,49. С такой низкой надежностью военные отказались принимать ее на вооружение. И только после того как в феврале—марте 1962 г. прошли контрольные испытания серийных ракет 217М, показавшие, что эксплуатационная надежность ракеты 217М повысилась с 0,49 до величины порядка 0,9, постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 14 мая 1962 г. модернизированный комплекс С—25 с ракетами 217М, 207А, 207А3 и 207Т был принят на вооружение. Ракета 205 в модернизированной по II этапу системе—25 уже не использовалась.
Тогда же на заводе № 82 развернулось серийное производство ракет 217М. Начиная с ракеты 217М выпуск ЗУР для системы—25 осуществлялся только этим заводом.
В результате II этапа модернизации многоканальный огневой комплекс в составе станции Б—200МР и ракеты 217М обеспечивал в условиях отсутствия организованных радиопомех поражение самолетов и крылатых ракет с отражающей поверхностью и уязвимостью самолета МиГ—17 и более, летящих с курсовыми углами от 0 до 60 со скоростями:
• на высотах от 10 до 25 км — до 2000 км/ч;
• на высотах от 3 до 10 км — до 1500 км/ч.
Увеличенный энергетический потенциал станции наведения Б—200МР и расширение диапазона рабочих частот в системе—25 повышали помехозащищенность станций наведения от воздействия активных шумовых помех.
В 1961 г. были проведены работы на всех огневых комплексах внутреннего кольца по II этапу модернизации, во второй половине года на всех РТЦ были установлены РЛС П—15, произведена модернизация аппаратуры опознавания самолетов «Кремний—2». В 1962 г. работы по II этапу модернизации прошли на всех огневых комплексах внешнего кольца, а также началась модернизация РУБ – установка нового комплекса «Алтай».
■■
■ Самолет—мишень Ту—4 поражен зенитной управляемой ракетой В—300 ЗРС С—25. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
■■
В результате проведения II этапа модернизации огневой комплекс получил наименование Б—200МР—В—300М, а система — С—25МР.
Но и при таких данных некоторые военные считали, что тактико—технические характеристики системы—25, модернизированной по II этапу, недостаточны для борьбы со всеми перспективными аэродинамическими целями потенциального противника. На вооружении иностранных армий уже имелись или проходили испытания средства нападения, у которых можно было предполагать большую скорость, меньшую уязвимость и отражающую поверхность, чем у самолетов МиГ—17 и Ил—28. Имелись предложения заменить систему—25 разрабатывающимися новыми перспективными комплексами. Однако когда начинали считать связанные с этим затраты, учитывая непревзойденную огневую производительность системы—25, получалось, что выгоднее и дальше улучшать ее характеристики, насколько это возможно.
Так был начат следующий, III этап модернизации.
В 1962 г. на полигоне «С» начались расчетные и экспериментальные работы по выяснению возможности снижения нижней границы зоны поражения по высоте ниже 3 км. По результатам этих работ в июле 1963 г. ВПК было принято решение о снижении нижней границы зоны поражения огневых комплексов системы—25 до высоты 1,5 км, а в августе 1964 г. — новое решение о дальнейшем расширении боевых возможностей огневых комплексов Б—200МР—В—300М системы—25 с ракетами 217М, включая расширение границ зоны поражения и диапазона максимальных скоростей поражаемых целей, в результате которого:
• повышалась верхняя граница зоны поражения с 25 до 30 км;
• понижалась нижняя граница зоны поражения с 3 до 1,5 км;
• увеличивалась дальняя граница зоны поражения с 40 до 43,4 км (на максимальной высоте);
• расширялись границы зоны поражения по азимуту с 52 до 55 градусов;
• расширялся диапазон максимальных скоростей поражаемых целей с 2000 до 3700 км/ч.
Последнее было особенно актуально в связи с ожидавшимся появлением в ВВС потенциального противника самолетов типа А—11 (в серии известных как SR—71), а также сверхзвукового стратегического бомбардировщика В—70 «Валькирия».
Последним штрихом II этапа модернизации стали разработка и принятие на вооружение новой ракеты 218 со спецзарядом для замены находящейся на вооружении ракеты 207Т. Головным разработчиком ракеты 218 стало КБ—82. Заводские испытания завершились в ноябре 1963 г., с декабря 1963 по апрель 1964 г. ракета 218 прошла совместные испытания и была принята на вооружение. Выпускалась серийно на заводе № 82.
В течение второй половины 1961 г., после завершения совместных испытаний ракеты 217М, принимая во внимание тогдашний уровень развития средств нападения, а также перспективные цели, КБ—82 и НИИ—6 пришли к выводу о целесообразности разработки для ракеты 217М боевой части, обладающей существенно большей эффективностью. НИИ—6 предложил разработать и установить на ракету 217М более мощную БЧ направленного действия. Увеличение веса БЧ с 280 до 400 кг с применением направленного подрыва, по оценке НИИ—6, давало возможность повысить эффективность ракеты 217М в борьбе с целями типа МиГ—17 и Ил-28 на 40–50 процентов. Одновременно такая БЧ позволила бы поражать менее уязвимые цели и цели с меньшей отражающей поверхностью. КБ—82 и ОКБ—2 ГКОТ выявили, что имеется возможность установить на ракету 217М БЧ весом около 400 кг за счет уменьшения запаса топлива и применения нового двигателя, дающего более высокий удельный импульс (250 кг•с/кг вместо 232 кг•с/кг).
Решением ВПК от 12 января 1963 г. на КБ—82 была возложена разработка изделия 217МА (5Я25) с повышенной эффективностью за счет увеличения веса БЧ до 400 кг, применения взрывательного устройства с оптическим информатором стороны промаха и разработки двигателя с удельным импульсом 250 кг•с/кг.
В 1966 г. ракета 5Я25 прошла заводские, а в 1967 г. — совместные испытания. В результате III этапа модернизации огневой комплекс в составе станции Б—200МР и ракеты 5Я25 при наведении ракеты по методу с переменным коэффициентом упреждения обеспечивал поражение:
• самолетов и самолетов-снарядов с отражающей поверхностью самолета МиГ—17 и более в условиях отсутствия • организованных радиопомех, летящих со скоростями до 4300 км/ч на высотах до 35 км;
• самолетов с отражающей поверхностью, эквивалентной самолету типа Ту—16, летящих под прикрытием пассивных помех • со скоростями до 2000 км/ч на высотах до 30 км;
• самолетов—постановщиков активных шумовых помех, летящих со скоростями до 2000 км/ч на высотах до 25 км.
В результате комиссия рекомендовала принять ракету 5Я25 с боевой частью 5Ж91 на вооружение. Серийный выпуск на заводе № 82 и поставки ракет 5Я25 в войска начались в 1968 г.
Система—25 к концу 1960—х гг. уже практически достигла пика своего развития, но ее характеристики и далее старались поддерживать на современном уровне, насколько это было возможно.
К тому времени скорости порядка 3000—3500 км/ч и потолок порядка 30—35 км стали предельными для авиационной техники. Система—25 после III этапа модернизации вполне была способна бороться с такими целями. Однако теперь ставка нападающих делалась на использование малых высот. Режим полета с огибанием рельефа местности становился штатным для таких типов бомбардировщиков, как F—111, и других. Кроме того, появлялись новые типы крылатых ракет с малой отражающей поверхностью.
Поэтому дальнейшее снижение нижней границы зоны поражения и обеспечение борьбы со скоростными целями, имеющими малую эффективную отражающую поверхность (до 0,3 кв. м), и стало содержанием первой очереди IV этапа модернизации С—25.
В рамках этого в МКБ «Буревестник» (так с 1965 г. стало именоваться КБ—82) в период 1968—1970 гг. была разработана ракета 5Я25М. Основные летно—тактические характеристики новой ракеты остались примерно соответствующими ракете 5Я25. При этом нижняя граница зоны поражения огневых комплексов С—25 была снижена до 800 м.
Серийный выпуск ракет 5Я25М начался на заводе № 82 в 1975 г.
Основными задачами второй очереди IV этапа модернизации системы—25 стали повышение помехозащищенности комплексов и разработка мер по повышению их скрытности и противодействия противорадиолокационным ракетам (по опыту применения ЗУР в локальных военных конфликтах), а также в очередной раз снижена нижняя граница зоны поражения — до 500 м.
На этом модернизация средств системы—25 подошла к своему логическому завершению. К этому времени была создана и запущена в серийное производство новая перевозимая многоканальная система С—300, созданная на принципиально новой конструктивно—технологической базе, с более высокими тактико—техническими характеристиками, ракеты которой были уже твердотопливными, то есть не использующими токсичных компонентов топлива.
Поэтому начиная с 1983 г. система—25 была снята с боевого дежурства и ее огневые комплексы демонтированы.
Таким образом, система С—25 («Беркут») прослужила на страже неба столицы почти 30 лет. Для образца вооружения, созданного на заре появления управляемых ракет, это отличный результат. Конструктивные решения, заложенные при ее создании в 1950—1951 гг., оказались настолько перспективными, что смогли выдержать несколько этапов модернизации, значительно повысившие боевые возможности системы, не меняя при этом ее структуры и технологической основы.
Вместе с тем система—25 послужила отправной точкой для создания последующих ракетных систем ПВО и ПРО и одновременно своеобразной «академией», на которой учились все наши первые кадры зенитных ракетных войск середины прошлого века.
Но, думается, не меньшее познавательное значение для современности имеет и изучение организационной стороны дела создания этой первой в стране столь сложной технической системы вооружения, и здесь — понравится это кому—то или нет — на первом месте должно стоять имя Лаврентия Павловича Берии как основного организатора создания советского атомного и зенитного ракетного оружия.

 Отправлено: 04.11.13 17:17. Заголовок: Стрела — К 60—летию выхода Постановления СМ СССР от 09.08.1950 № 3389—1426сс/ов

Архив

Стрела, № 8 (91), август 2010 г.

■ В газете «Стрела», издаваемой ОАО «Головное системное конструкторское бюро «Алмаз–Антей», в № 8 (91) от августа 2010 г. была опубликована статья Генерального директора И. Ашурбейли, посвящённая 60–летию выхода Постановления Совета Министров СССР от 09 августа 1950 г. № 3389–1426 сс/ов «О разработке управляемых стнарядов–ракет и новейших радиолокационных средств управления ими, с целью создания современной наиболее эффективной ПВО городов стратегических объектов».



■ Отредактировано 07.02.2016 — Admin

 Отправлено: 04.02.16 19:51. Заголовок: ЗРС С–25 («Беркут») на параде в Москве

На параде в Москве

■ Транспортно–заряжающие машины из состава стационарного огневого комплекса зенитной ракетной системы С–25 («Беркут») с ракетами В–300 на одном из ноябрьских парадов на Красной площади в Москве.
□

□
■ Фотография — politrussia.com