Отправлено: 11.11.13 17:56. Заголовок: История военной техники и вооружения

□
Военная техника и вооружение Войск ПВО страны

История военной техники и вооружения

 Отправлено: 11.11.13 17:59. Заголовок: ВКО — В. Корляков, Ю. Кучеров. За далью — «Даль»

■ Оружие

За далью — «Даль»

Сегодня ТТХ и облик зенитной ракетной системы Семена Лавочкина известны лишь немногим ветеранам ОПК

«ВКО» не ставит своей целью рассказать читателям в полном объеме о сложной и противоречивой судьбе зенитной ракетной системы С—400 «Даль» разработки Семена Лавочкина. Задача издания — напомнить об интересных технических решениях, которые были применены в этой ЗРС в середине 1950—х гг. Многие из них представляют интерес и не потеряли актуальности даже сегодня. А как внешне выглядела «Даль», в настоящее время знают единицы. Журнал намерен устранить и этот пробел в истории отечественного зенитного ракетного вооружения.
□

□
24 марта 1955 г. вышло Постановление Совета Министров Союза ССР и Центрального Комитета КПСС № 602—369сс о разработке системы «Даль», предназначенной для перехвата и поражения высотных сверхзвуковых бомбардировщиков противника на дальних подступах к крупным оборонным объектам и городам.
Система «Даль» должна была обеспечивать:
• обнаружение бомбардировщиков типа Ту—16, летящих на высотах от 5 до 20 км на дальностях 160—300 км соответственно;
• перехват самолетов—бомбардировщиков противника, летящих на высотах от 5 до 20 км со скоростями от 1000 до 2000 км/час;
• автоматический вывод зенитных управляемых ракет на расстояние 12—15 км до самолета—цели (на встречных курсах), с которого ракета переходила на режим самонаведения;
• одновременное наведение 10 ракет на 10 отдельных бомбардировщиков противника в пределах действия наземной радиолокационной станции наведения.
Иными словами, система «Даль» предназначалась для обнаружения и поражения высотных сверхзвуковых бомбардировщиков противника на дальних подступах к объектам, летящих с любого направления и под любым ракурсом. ЗРС должна была обеспечивать эффективное поражение бомбардировщиков противника при действии их как одиночно, так и в составе групп, в любых метеоусловиях, круглые сутки на всех высотах боевого применения при скорости ветра у земли до 25 м/сек и температуре воздуха от -40°С до +50°С.
Специалисты сходятся во мнении, что на момент разработки система «Даль» превосходила все отечественные и зарубежные образцы зенитного ракетного вооружения. В предлагаемом вниманию читателей «ВКО» материале речь пойдет только о комплексе средств управления ЗРС «Даль».
Комплекс средств управления системы «Даль» включал:
• две РЛС, предназначенные для обнаружения, опознавания целей противника, начального ввода их координат в управляющую машину наведения (УМН) и выдачи информации о целях в УМН при автоматическом сопровождении;
• две станции САЗО, предназначенные для автоматической выдачи информации о ракетах в УМН при автозахвате и автосопровождении;
• УМН, предназначенную для автоматического сопровождения целей и ракет, определения их координат и решения задачи наведения с выдачей команд управления на станцию передачи команд (СПК);
• станцию передачи команд управления на борт ракеты;
• бортовую аппаратуру приема команд управления и активного ответа «Феникс»;
• радиолокационную головку самонаведения «Зенит» (РЛ ГСН).
Радиолокационная станция, САЗО и СПК работали в режиме кругового обзора.
Разработка наземной радиолокационной станции обнаружения самолетов и наведения на них ракет для системы «Даль» постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 17 марта 1956 года № 361—232 была передана из ОКБ—37 МРТП в Государственный Союзный ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательский институт № 244 (ныне Всероссийский НИИ радиотехники).
В то время в НИИ—244 успешно велась разработка РЛС «Памир» (см. ВКО № 4 за 2007 г.), основные ТТХ которой были весьма близки к параметрам проектируемой станции системы «Даль».
Тактико—технические требования на наземную радиолокационную станцию для системы «Даль» были разработаны ОКБ—301 МАП совместно с НИИ—244, согласованы с главными конструкторами разработок управляющей машины наведения и системы активного запроса и ответа и утверждены Главным конструктором системы «Даль» С.А. Лавочкиным в августе 1956 г.
В октябре 1956 г. ТТТ на РЛС и протокол изменений и дополнений к ним были согласованы 4—м Главным управлением Минобороны и утверждены заместителем министра обороны Маршалом Советского Союза С.С.Бирюзовым.
В соответствии с постановлением Совета министров Союза ССР от 17 августа 1956 г. № 1148—591 НИИ—244 МРТП разработал эскизный проект наземной РЛС для системы «Даль». Разработка радиолокационной станции проводилась под руководством главного конструктора Бориса Петровича Лебедева. Эскизный проект был утвержден директором НИИ—244 А.П. Земнореем 30 ноября 1956 г.
В связи с чрезвычайно большим объемом работы и сжатыми сроками разработки РЛС Министерство радиотехнической промышленности привлекло к участию в разработке станции ряд организаций МРТП и других министерств.
Работа в смежных организациях выполнялась по заданиям НИИ—244.
□
Принципы построения станции
□
В системах дальнего обнаружения самолетов и наведения на них ракет в 1950—1960 гг. обычно использовался комплекс из нескольких наземных радиолокационных станций. Одни из них выполняли функции обнаружения целей и грубого определения их координат, другие — функции наведения.
Как правило, данные, полученные от станции обнаружения, не могли быть использованы непосредственно для наведения. В силу конструктивных особенностей и принятых принципов обзора пространства эти РЛС не обладали достаточной точностью определения координат. Помимо этого, темп поступления информации был крайне низок для осуществления наведения средств поражения. Поэтому данные, поступающие от РЛС обнаружения, использовались для предварительной ориентации станций наведения с целью повышения их поисковых возможностей. В свою очередь, станции наведения обеспечивали высокую точность определения координат и высокий темп выдачи данных. Однако их поисковые возможности были весьма низки. По этим причинам они не могли работать автономно.
□

□
Перед НИИ—244 была поставлена задача — разработать наземную станцию, объединяющую функции дальнего обнаружения целей при работе в круговом режиме обзора с функциями наведения ракет. Темпы выдачи данных и точности определения координат в этой станции должны быть достаточными для решения задачи наведения ЗУР.
Для дальнего обнаружения и измерения трех координат цели (азимута, дальности и высоты) в те времена обычно применялся либо комплекс из дальномеров и высотомеров, либо станции кругового обзора с дополнительными антеннами и приемно—передающими устройствами, позволяющими определять высоту на проходе. Во всех случаях для получения информации о высоте затрачивался дополнительный потенциал (расходовалась дополнительно мощность и площади антенн).
Сканирующие высотомеры позволяли определять все три координаты на проходе. Однако при сканировании терялся темп выдачи информации и ухудшалась точность определения угловых координат.
Радиолокационная станция системы «Даль» была построена на принципе, позволяющем без потери темпа использовать одну и ту же излучаемую энергию одновременно для определения всех трех координат цели.
Определение высоты при этом становилось возможным в том случае, если суммарная диаграмма направленности в вертикальной плоскости образовывалась рядом частных диаграмм, работающих на отдельные приемники. При достаточно большом числе парциальных приемных диаграмм было можно измерить углы места цели по наличию сигнала от цели в одной какой-либо частной диаграмме или же по наличию сигнала в двух соседних диаграммах. Появление сигнала от цели одновременно в двух соседних каналах свидетельствовало о том, что угол места цели близок к углу места, где происходило пересечение этих двух диаграмм.
При использовании дополнительных признаков (сравнение амплитуд сигналов, числа импульсов, сравнение фаз в соседних каналах) точность измерения высоты могла быть существенно повышена.
□

□
В радиолокационной станции «Даль—1» (индекс 5Н21) для увеличения точности определения высоты (при работе на индикаторы) вводилось сравнение амплитуд сигналов в соседних каналах путем установки одного дополнительного уровня, разделяющего все сигналы на две группы. При работе на УМН точность повышалась еще в большей мере за счет сравнения чисел импульсов в соседних каналах.
Требования по точности измерения высоты и разрешающей способности по азимуту обуславливали ширину парциальных диаграмм. При заданном диапазоне рабочих частот ширина диаграмм, в свою очередь, обусловливала размеры антенных устройств.
Ширина парциальных диаграмм в нижних каналах (как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскости) была принята (по половине мощности) равной одному градусу. Для формирования диаграмм с такой шириной с учетом снижения уровня боковых лепестков в горизонтальной плоскости (в диапазоне волн РЛС «Даль—1» — 19,3—27,3 см) необходимо было иметь антенны с размерами 18,0х15,0 м.
Для обеспечения темпа выдачи данных в станции «Даль—1» применялись две одинаковые антенны, развернутые в горизонтальной плоскости друг относительно друга на 180°. Обе антенны устанавливались на одном общем для них поворотном устройстве. Такое построение позволяло получать данные по дальности, азимуту и высоте два раза за один оборот поворотного устройства. Если требовалась выдача данных по высоте в два раза реже, чем по другим координатам, как это можно допустить при работе на индикаторах на дальних дистанциях, то можно было повысить точность измерения высоты за счет усреднения данных в двух соседних отсчетах.
С целью обеспечения одной и той же линейной точности измерений высоты по всей границе обзора ширина парциальных диаграмм в вертикальной плоскости была выбрана переменной. По мере возрастания углов места в изовысотной части диаграммы обзора допускалось увеличение угловой ошибки в связи с уменьшением расстояния. Ширина диаграмм в вертикальной плоскости первых семи нижних каналов каждой антенны была практически одинакова и равна одному градусу. Остальные диаграммы каждой антенны постепенно расширялись. Самые верхние каналы, ориентированные под максимальными углами места (29—30°), имели ширину порядка 3°.
Период выдачи данных одной радиолокационной станцией с двумя антеннами составлял 3,6—4 сек и мог регулироваться изменением скорости вращения. Однако увеличение скорости вращения вело к понижению точности определения азимута. Происходило это из—за снижения числа импульсов в пакете.
Вместе с этим при работе системы «Даль» по высотным скоростным целям возникла необходимость уменьшения периода обзора до 2,7 сек. Для обеспечения этого режима было принято решение об использовании двух одинаковых станций, работающих на общую управляющую машину наведения. В этом случае период выдачи данных каждой станцией понижался до 5,4 сек. и за счет этого несколько повышалась точность измерения азимута.
Для определения координат ракеты использовалась система активного запроса и ответа (САЗО). Из нескольких возможных вариантов построения САЗО был принят вариант, в котором наземные устройства запроса разделены с устройствами приема активного ответа.
Запрос производился отдельными передатчиками, работающими в сантиметровом диапазоне волн на отдельные антенны, вращающиеся синхронно и синфазно с основными антеннами РЛС.
Прием ответа осуществлялся основными антеннами РЛС на волне, лежащей в середине диапазона РЛС. Измерение высоты ракеты производилось тем же методом, что и цели, т.е. методом парциальных диаграмм, но по сигналам активного ответа. Число приемных устройств для приема сигналов активного ответа было больше на 2 приемника в каждой антенне из—за расширения зоны обзора по углу места до 60°.
Всем результирующим диаграммам обзора, формируемым из частных диаграмм, были свойственны общие недостатки, а именно: либо изрезанность контура обзора в местах пересечения диаграмм, либо нерациональный расход энергии в общих зонах двух смежных диаграмм. В первом случае дальность действия станции сильно менялась при изменении угла места, что вело к провалам видимости под определенными углами места. Во втором случае глубина провалов уменьшалась. Но это покупалось ценой двойного расхода энергии в тех зонах, где и без того уже видимость удовлетворительна.
В радиолокационной станции «Даль—1» этот недостаток устранялся введением двух мероприятий.
Во—первых, диаграмма при передаче формировалась тем же зеркалом, но отдельным облучателем и по своей конфигурации близка к закону «косеканс—квадрат», и, во—вторых, применение в станции двух антенн позволяло ориентировать места пересечений парциальных диаграмм одной антенны так, чтобы они совпадали с максимумами парциальных диаграмм второй антенны. Контуры результирующих диаграмм обзора при работе двумя антеннами в этом случае получались более плавными.
Примененный в станции метод измерения высоты хорошо сочетался с необходимостью защиты станции от пассивных помех.
Слоистость ветра по высоте приводила к образованию очень широкого спектра пассивной помехи. В результате все известные способы когерентно-импульсной работы становились неэффективными. Введение парциальных диаграмм, сжатых в вертикальной плоскости, сужало спектр пассивных помех, и позволяла вновь реализовать когерентно—импульсные методы для защиты от пассивных помех.
В станциях кругового обзора требовалось обеспечить одновременное определение координат многих целей, расположенных по отношению к ней под различными углами места, на различных расстояниях и под различными азимутальными углами.
Так как радиальные составляющие скорости ветра в различных участках пространства различны, то обеспечить компенсацию сигналов помехи обычными когерентно—импульсными методами можно было только в том случае, если была бы введена в действие система программирования изменений фазы когерентного гетеродина.
Столь довольно—таки сложную задачу не требовалось решать, если использовать метод работы на разностной частоте. Данный метод был реализован в РЛС «Даль—1». В этом случае все возможные скорости ветра попадали в нечувствительный участок характеристики передачи. В связи с этим не возникало необходимости ввода какой—либо программы.
Вторым преимуществом этого метода являлось автоматическое устранение влияния зон слепых скоростей.
Метод работы на разностной частоте требовал применения вместо одного передатчика в каждой антенне двух передатчиков, работающих на разных частотах, отличающихся друг от друга примерно на 70 МГц, и применения двухканального приема.
Экспериментальные работы, проведенные в ходе разработки РЛС «Даль—1» показали, что при работе двумя передатчиками половинной мощности вместо одного передатчика единичной мощности происходит некоторое недоиспользование мощности передатчиков, оцениваемое потерей в 13%, если дальность действия станции определяется границами 50% видимости. Вместе с тем для дальностей, характеризуемых более высокими вероятностями обнаружения, что характерно для режима автосопровождения, двухчастотная работа более выгодна.
Одновременная работа на двух частотах вместо одной более выгодна и с точки зрения защиты от активных помех.
Если активной помехой противника «забивался» по одной волне в каждой антенне, т.е. две волны из четырех, дальность действия станции снижалась, но при этом темп выдачи координат уменьшался вдвое.
Для уменьшения действия активной помехи были приняты меры по снижению уровня боковых лепестков диаграмм направленности антенн в горизонтальной плоскости. В области нижних углов эти уровни доведены до 25 дБ.
□
Устройства индикации и сопряжения станции с УМН
□
Для воспроизведения радиолокационной информации, поступающей с приемных трактов РЛС, в системе «Даль» использовался комплекс первичных индикаторов. Для воспроизведения информации о целях и ракетах, которые сопровождались УМН, был применен комплекс вторичных индикаторов.
Комплекс первичных индикаторов состоял из индикаторов кругового обзора (ИКО), индикаторов секторного обзора (В—индикаторы), индикаторов высоты (Н—индикаторы) и индикаторов угла места (Е—индикаторы).
На ИКО и В—индикаторы информация поступала со смешанных выходов первой и второй антенны в виде отраженных радиолокационных пакетов. На Е—индикаторы и Н—индикаторы поступала информация в виде двоичного кода, соответствующая углу места и высоте цели. Коды вырабатывались в комплексе высоты счетно—решающей схемой. Аппаратура комплексов первичных индикаторов располагалась в контрольных индикаторных шкафах на техническом посту (ИКО, В—индикатор и Н—индикатор) и в пультах командного пункта (КП) комплекса «Даль».
На экране ИКО воспроизводилась общая воздушная обстановка в зоне действия РЛС в полярных координатах «азимут—дальность». Предусматривалась возможность коммутации масштабов ИКО (0—300 км, 50—350 км, 50—500 км).
Для возможности просмотра информации, поступающей от обеих антенн РЛС, в ИКО предусматривалась череспериодная коммутация разверток. В—индикатор служил для просмотра участка пространства в координатах «азимут—дальность» в укрупненном масштабе с целью уточнения координат и состава воздушных объектов. Центр строба В—индикатора определялся положением электронной отметки—маркера на экране ИКО.
Н—индикаторы служили для определения высоты воздушных объектов в азимутально—дистанционном секторе, соответствующем сектору на В—индикаторе.
В—индикаторы служили для просмотра сектора в «большом» стробе, заданном от УМН. С экранов В—индикаторов, стоящих в пульте ручного сопровождения (ПРС), осуществлялся полуавтоматический съем координат воздушных объектов и выдача их в УМП в режиме ручного сопровождения.
Е—индикатор, работающий в паре с В—индикатором, служил для просмотра заданного сектора по углу места в пределах «большого» строба УМН. С экранов Е—индикаторов, стоящих в ПРС, осуществлялся полуавтоматический съем и выдача угла места воздушного объекта в режиме ручного сопровождения.
Начальный ввод координат цели в УМН осуществлялся оператором пульта ввода целей (ПВЦ) с экрана ИКО при совмещении отметки маркера с отметкой от цели нажатием педали выдачи новых данных.
Информация о воздушных объектах, воспроизведенная на индикаторах ПВЦ и ПРС, вводилась в виде двоичных кодов в управляющую машину наведения через коммутатор координат. В коммутаторе осуществлялась поочередная выдача в УМН информации с пультов ПВЦ и ПРС, и преобразование этой информации согласно требованиям УМН.
Вторичный комплекс состоял из индикаторов общей обстановки и индикаторов трех параметров — высоты, скорости и времени. На индикаторе общей обстановки отображались отметки целей (ракет) и прямоугольных координат. Рядом с каждой отметкой изображался номер цели (ракеты), соответствующий номеру объекта в УМН, и метка принадлежности объекта «ракета» или «цель».
На индикаторе трех параметров, в зависимости от установленного режима, индицировалась высота, скорость, либо время, оставшееся до входа цели в зону пуска и до выхода из нее.
На основании эскизного проекта и протоколов сопряжений аппаратуры радиолокационной станции с аппаратурой УМН, САЗО, СПК и КП в НИИ—244 было выполнено рабочее проектирование радиолокационной станции комплекса «Даль».
Опытный образец РЛС комплекса «Даль» изготовлен в НИИ—244, на заводах ГКРЭ и Совнархозов в 1957—1959 гг. и установлен на объекте 35 (или площадка № 35) полигона ГНИИП—10 (Сары—Шаган) МО СССР в марте 1959 г.
Автономные испытания РЛС комплекса «Даль» проводились на полигоне ГНИИП—10 МО силами НИИ—244 при участии представителей Минобороны. Отчет по автономным испытаниям опытного образца РЛС системы «Даль» утвержден 27 февраля 1961 г. со следующим заключением — «Результаты проведенных испытаний показывают, что аппаратура РЛС соответствует основным пунктам ТТЗ и может быть допущена к первому этапу контурных испытаний».
Авторы выражают благодарность ветерану Института Нине Ивановне Томилиной за помощь в подборе архивных материалов. Фото из архива ВНИИРТ, публикуются впервые.

Вадим Корляков, генеральный директор ОАО «Всероссийский НИИ радиотехники»
Юрий Кучеров, советник генерального директора ОАО «Всероссийский НИИ радиотехники»

Опубликовано в выпуске № 2 от 2008 года

 Отправлено: 08.02.14 23:58. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть I

■ Оружие

«Даль», канувшая в лету — часть I

О трагической судьбе новаторской зенитной ракетной системы, во многом опередившей свое время и оказавшейся на стыке интересов многих ведомств и личностей

О системе «Даль» у нас не любят вспоминать. На фоне успешного развития зенитного управляемого ракетного вооружения в СССР в 1950—1960—е гг. она оказалась практически единственным черным пятном: амбициозная по замыслам, долго испытывавшаяся и доводившаяся, но в конце концов прекращенная разработкой. Единственным благообразным объяснением этого обычно называют то, что «Даль» по новизне значительно опередила свое время. В то же время порой слышатся и упреки в некомпетентности разработчиков. Что же на самом деле происходило с ней более полувека назад?
□
Начало бурному развитию зенитного управляемого ракетного вооружения (ЗУРВ) в нашей стране положила грандиозная система ПВО города Москвы «Беркут» (С—25).
Но уже на этапе разработки, несмотря на новизну многих ее решений, стали отчетливо вырисовываться и недостатки, которые могли быть оправданы лишь уникальностью этой системы с точки зрения поставленной задачи — построения «непроницаемой» противовоздушной обороны такого важного и протяженного, но, в общем—то, единичного объекта, как Москва.
□
■ Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
□
Да, КБ—1 удалось с помощью одного стрельбового локатора Б—200 решить сложную задачу одновременного наведения 20 ракет на 20 целей в своем секторе. Однако для построения круговой обороны Москвы потребовалось разместить вокруг нее в двух эшелонах по 22 и 34 таких секторных локатора.
Проектировавшаяся с 1953 г. аналогичная одноэшелонная система ПВО Ленинграда С—50 должна была иметь 36 подобных комплексов. Расчеты показывали, что для круговой защиты даже точечного объекта потребуется не менее 13 комплексов, размещенных вокруг него на расстоянии 20—25 км. Плюс соответствующие РЛС дальнего обнаружения, командный пункт, техбазы, линии связи, дороги и пр. А ведь есть еще приграничные и приморские города (военно—морские базы), где «кольцо» вообще не построишь. Становилось очевидным, что тиражировать систему С—25 по всей стране не удастся.
Люди, занимавшиеся «Беркутом», не могли не задавать себе эти вопросы и не искать на них ответы. Главный конструктор ЗУР В—300 Семен Алексеевич Лавочкин оказался в их числе.
Когда и как им была высказана идея новой системы, описано в известной книге К.С. Альперовича «Ракеты вокруг Москвы. Записки о первой отечественной системе зенитного управляемого ракетного оружия» — это случилось 02 ноября 1952 г., сразу после первого пуска ракеты В—300 в замкнутом контуре: «Под впечатлением первого и сразу успешного пуска ракеты в замкнутом контуре управления Лавочкин тут же высказал, по—видимому, давно вынашивавшуюся им идею: «Александр Андреевич! Зачем иметь такое количество радиолокаторов и стартовых позиций с огромным количеством ракет? Сделайте радиолокатор, работающий вкруговую, а я сделаю ракету, которая сможет летать в любую сторону с одной стартовой позиции». У Расплетина это предложение энтузиазма не вызвало».
Конечно, сейчас можно понять или по крайней мере объяснить реакцию А.А. Расплетина: еще только началась отработка «Беркута», да и не он в то время являлся главным конструктором КБ—1, уполномоченным решать подобные вопросы.
Однако, видимо, не только Расплетин стал свидетелем этой сцены, и идея запала в умы других участников того знаменательного пуска.
□
01 02 03
□
01 — Пульт ввода целей; 02 — Пульт ручного управления; 03 — Рабочее место командира и начальника штаба комплекса.
□
04 05 06
□
04 — Пульт коммутации и старта; 05 — Пульт ручного управления; 06 — Рабочее место командира и главного инженера.
□
07 08 09
□
07 — Общий вид индикаторной аппаратуры; 08 — Приемная и потенциалоскопическая аппаратура; 09 — Пульт ручного сопровождения.
□
10 11
□
10 — Пульт командира комплекса; 11 — Индикаторная аппаратура КП.
□
В 1954 г. бывший заместитель начальника ТГУ и руководитель полигонных испытаний «Беркута» Валерий Дмитриевич Калмыков был поставлен во главе вновь образованного Министерства радиотехнической промышленности (МРТП), куда вошли многие ведущие радиолокационные предприятия страны, в числе которых, правда, не было КБ—1. Конечно, кредит доверия нужно оправдывать и без организации новой масштабной работы было не обойтись. Вот здесь—то и пригодилась идея Лавочкина, а новую РЛС для этой системы, естественно, должно было разработать его министерство.
Но одного локатора, работающего вкруговую, и ракеты, летающей в любую сторону, недостаточно. Чтобы новая система выглядела по—настоящему перспективно, родилось предложение сделать ее более дальнобойной, способной прикрыть не меньшую территорию, чем «частокол» С—25. Так появилась идея создания зенитной ракетной системы большой дальности — так называемой дальней руки. И название она получила соответствующее — «Даль». Надо сказать, что это был, наверное, единственный случай в истории, когда система ЗУРВ не получила никакого традиционного буквенно—цифрового обозначения, и все годы работы над ней во всех документах так и именовалась — «Даль».
Официально начало разработки системы «Даль» было положено Постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР № 602—369 от 24 марта 1955 г., согласно которому МАП, МРТП, Министерство машиностроения и приборостроения (ММиП) и МОП обязывались создать зенитную управляемую ракету и систему автоматического наведения ее на высотные сверхзвуковые бомбардировщики противника.
Система должна была обеспечивать:
• обнаружение бомбардировщиков типа Ту—16, летящих на высотах от 5 до 20 км, на дальностях 160—300 км;
перехват бомбардировщиков противника, летящих на высотах от 5 до 20 км со скоростями 1000—2000 км/ч, на дальностях от 50 до 200 км;
• автоматический вывод ракеты на расстояние 12—15 км до самолета—цели на встречных курсах, с которого ракета переходит на самонаведение;
• одновременное наведение не менее 10 ракет на 10 отдельных целей.
Эскизный проект системы наведения и зенитной управляемой ракеты должен был быть закончен во II квартале 1956 г., а опытный образец системы «Даль» — предъявлен на испытания в I квартале 1958 г. Главным конструктором системы наведения и зенитной управляемой ракеты был назначен главный конструктор ОКБ—301 МАП С.А. Лавочкин.
Но хотя Лавочкин и был «генератором» идеи, главным «толкачом» этого постановления являлся не он. Эта роль, безусловно, принадлежала В.Д. Калмыкову, ведь одновременно с «Далью» была задана к разработке похожая система авиационного перехвата «Ураган—5», имевшая почти идентичную наземную часть, в которой на самолеты противника вместо ЗУР должны были наводиться истребители—перехватчики, вооруженные управляемыми ракетами, главным конструктором которой был назначен другой известный авиаконструктор — Артем Иванович Микоян.
Нужно отметить, что март 1955 г. — это время, когда заканчивались испытания системы С—25 и начиналась передача ее заказчику и одновременно — ликвидация Главспецмаша и Главспецмонтажа, образование Спецкомитета Совета министров СССР для дальнейшей координации работ по управляемому ракетному вооружению. Да и заказчик — маломощное еще 4—е управление Министерства обороны было целиком занято приемкой С—25. Все эти организации оказались в стороне от проработки и согласования этого постановления. Таким образом, кто должен координировать усилия предприятий многих министерств и ведомств, осталось пока неясным.
От построения системы «Даль» напрямую зависели число и состав привлекаемых к разработке участников. Сразу было понятно, что точность определения координат целей тогдашними локаторами недостаточна для успешного наведения ракет на дальностях до 200 км. Ракету нужно было оснастить радиолокационной головкой самонаведения (РЛГС), которая, включаясь при подлете к цели, должна обеспечить приемлемую точность на конечном участке. Создание такой головки было в то время весьма непростой задачей, с которой не стало связываться даже КБ—1. Но разработчикам «Дали» повезло — помогли старые связи и некоторые обстоятельства конкурентной борьбы среди разработчиков самолетных РЛС перехвата и прицеливания в НИИ—17 МАП. За создание РЛГС взялся оставшийся не у дел в НИИ—17 главный конструктор Андрей Борисович Слепушкин, ранее разработавший станции «Торий—А», «Коршун» и «Сокол». Последняя из них и стала прототипом будущей головки самонаведения «Зенит».
Также в системе «Даль» впервые в практике две разные задачи — обнаружение целей и наведение ракет, причем на гораздо большей дальности, чем в С—25, — должны были решаться одним локатором, какового в природе еще не существовало. Помимо большого энергетического потенциала и работы «вкруговую», он должен был одновременно определять не две, как обычно, а три координаты целей — дальность, азимут и угол места (высоту). Разработать такую РЛС поручили главному конструктору ОКБ завода № 37 МРТП В.В. Самарину.
Управление ракетой в полете на участке до захвата цели головкой самонаведения должно было осуществляться радиосистемой передачи и приема команд управления, создать которую поручили главному конструктору (затем директору) НИИ—648 МРТП Н.И. Белову.
И наконец, главной новинкой в системе «Даль» должна была стать цифровая электронно—вычислительная машина — так называемая управляющая машина наведения (УМН), на которую замыкалось все управление боевой работой системы: получение информации о координатах целей, анализ готовности ракет и каналов управления к пуску, расчет момента старта и выдача команд на старт ракет, выработка команд управления последними, выдача на борт команд на включение РЛГС и т.д.
Такую машину решили применить впервые, в системе С—25 задачу наведения решали аналоговые счетно—решающие приборы — по одному на каждый канал управления. По заданию УМН должна была обеспечить одновременное наведение 10 ракет на 10 целей, находящихся на любых азимутах, но разработчиками было заявлено, что это количество не является предельным и будет реализовано только в опытном образце системы, а в серийных образцах оно может быть увеличено без существенного изменения других ее элементов.
Главным конструктором математической машины наведения стал один из тогдашних столпов зарождающейся отечественной вычислительной техники Юрий Яковлевич Базилевский — Герой Социалистического Труда, удостоенный в 1954 г. этой высшей награды за разработку первой в стране серийной электронно—вычислительной машины «Стрела».
Конечно, все это наземное оборудование в то время могло быть выполнено только в стационарном варианте, что, впрочем, считалось само собой разумеющимся для такой сложной системы.
Облик самой ракеты в начальный период для получения большой дальности (порядка 200 км) предполагал использование сверхзвукового прямоточного ВРД. Двигатель такого типа, главным конструктором которого являлся М.М. Бондарюк, устанавливался на МКР «Буря», разрабатывавшейся в то время ОКБ—301. Но условия работы СПВРД на зенитной ракете существенно отличаются от таковых на межконтинентальной крылатой ракете, которая являлась фактически однорежимным летательным аппаратом. Зенитная же ракета должна была летать в широком диапазоне скоростей и высот, маневрировать с углами атаки до 17 градусов, что требовало серьезного усложнения и длительной отработки прямоточки. Пришлось переориентироваться на использование жидкостного ракетного двигателя с регулируемой тягой, опыт создания которых был уже накоплен достаточный.
В мае 1955 г. ОКБ—301 закончило предварительную увязку и выдало смежным организациям исходные данные для проектирования основных элементов системы. Но многие вопросы создания и дальнейшей отработки системы были еще неясны, поэтому предусматривалось до 1 июля представить в Совет министров дополнительные предложения о сроках выполнения разработки и поставках комплектующих изделий.
Когда к этому сроку новых предложений не поступило, к делу подключились военные. Министерство обороны по постановлению от 24 марта отвечало за проведение полигонных испытаний опытного образца. По указанию маршала А.М. Василевского в августе главком ПВО С.С. Бирюзов докладывал: «Хотя 4—е ГУ МО и не является заказчиком системы «Даль», но крайне заинтересовано в ее осуществлении и считает, что работы по теме проводятся недостаточно быстро: сказывается отсутствие головного министерства—исполнителя.
По нашему настоянию тов. Хруничевым М.В. (в то время — заместитель председателя Совета министров. — Прим. авт.) возбуждено ходатайство перед ЦК о поручении Спецкомитету Совета министров координации работ по системе «Даль».
К этому времени в ОКБ—301 были проработаны предварительные тактико—технические задания (ТТЗ) для главных конструкторов А.Б. Слепушкина (РЛГС), В.В. Самарина (локатор), Ю.Я. Базилевского (УМН), Н.И. Белова (аппаратура радиоуправления) и Н.С. Расторгуева (радиовзрыватель). Был подготовлен список дополнительных смежников для разработки автопилота ракеты, ответчика борта, наземной кабельной сети, следящих систем поворотных столов, обтекателя РЛГС, командного пункта, а также обеспечения испытаний (трасса, система измерений, мишени и т.д.).
Подключение к курированию работ по системе «Даль» недавно организованных Спецкомитета Совета министров и особенно 4—го Главного управления Министерства обороны оказало определенное мобилизующее действие. Но не только. Проанализировав находящиеся тогда в разработке системы ЗУРВ (С—50, С—75 и «Даль»), 4—е ГУ МО пришло к выводу, что ни одна из них не позволит вести борьбу с уже разрабатывавшимися как у нас, так и в США новыми беспилотными средствами воздушного нападения — баллистическими и сверхзвуковыми крылатыми ракетами (по тогдашней терминологии — самолетами—снарядами). В частности, указывалось: «…по разрабатываемой системе ЗУРВ «Даль» уже в настоящее время необходимо принять все меры для приспособления ее к борьбе с самолетами—снарядами».
Также Министерство обороны в начале 1956 г. активно обсуждало вопросы создания новых полигонов для испытаний разрабатываемых систем ракетного вооружения. В частности, планировавшиеся в 1958 г. испытания системы «Даль» было предложено провести на вновь создаваемом полигоне в районе озера Балхаш. Промышленность же стремилась провести испытания «Дали» в районе знакомого и обжитого полигона Капустин Яр, где уже имелась база для испытаний ЗУР С—25, С—75 и начала создаваться база для МКР «Буря» и «Буран». Но победила точка зрения военных, и испытания «Дали» были совмещены с испытаниями заданной тогда к разработке экспериментальной системы ПРО «А» главного конструктора Г.В. Кисунько (КБ—1) на одноименном полигоне в безводной казахской полупустыне, где Министерство обороны должно было построить всю необходимую инфраструктуру. Техническое задание на проектирование полигона для опытного образца системы «Даль» в составе жилого городка, техбазы и огневой позиции со станцией наведения было утверждено 18 июня 1956 г.
Проработка проекта системы в ОКБ—301, выдача и согласование заданий на комплектующие элементы со смежниками с самого начала проходили с отставанием от заданных сроков, чему способствовало неоднократное изменение состава разработчиков и их взглядов на выполнение этих элементов. Так, уже на начальном этапе произошла смена разработчика РЛС. Это стало следствием принятого в МРТП решения об унификации РЛС систем «Даль» и «Ураган—5» с заданной к разработке Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 953—562 от 17 мая 1955 г. станцией обнаружения и наведения истребителей «Памир» (П—90). Постановлением Совета министров № 361—232 от 17 марта 1956 г. разработка РЛС для системы «Даль» была поручена НИИ—244 МРТП (главный конструктор Б.П. Лебедев). Это вызвало ряд изменений в принципах построения РЛС, влияющих на общую стыковку системы, пересмотр ранее выданных исходных данных, изменение структуры управляющей машины наведения и станции передачи команд.

 Отправлено: 09.02.14 00:02. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть I

■ Оружие

Другим постановлением Совета министров № 366—235 от того же 19 марта 1956 г. констатировалось: «…тактико—технические требования на систему «Даль», утвержденные постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 24 марта 1955 г., должны быть улучшены в части обеспечения поражения самолетов на больших высотах и при больших скоростях полета». Это также потребовало корректировки ранее принятых исходных данных и выдачи дополнительных требований смежникам. Начавшиеся летом полеты над СССР новых американских высотных самолетов—разведчиков типа У—2 и бурное обсуждение состояния ПВО страны в верхах послужили дополнительным толчком. В результате постановлением СМ СССР № 1148—591 от 17 августа 1956 г. были повышены тактико-технические характеристики (ТТХ) системы «Даль» и уточнены сроки разработки, изготовления и монтажа опытного образца на полигоне.
Теперь система «Даль» должна была иметь следующие основные ТТХ:
• автоматическое сопровождение и выдачу в управляющую машину наведения координат бомбардировщиков и самолетов—снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил—28, на дальности 200—220 км при высоте полета 22—30 км;
• с отражающей поверхностью, эквивалентной Ту—16, на дальности 260—280 км при высоте полета 20 км и 190—200 км при высоте полета 5 км;
• полет ракеты в режиме самонаведения не менее 16 км;
• поражение бомбардировщиков типа Ту—16: на высотах от 5 до 10 км при скорости полета цели до 1500 км/ч и от 10 до 20 км при скорости полета цели до 2000 км/ч, на дальностях от 70 до 180—200 км на высоте 20 км и от 50 до 100 км на высоте 5 км;
• поражение самолетов—снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил—28, на высоте до 27—30 км при скорости полета до 3000 км/ч;
• одновременное наведение 10 ракет на 10 одиночных или групповых целей, находящихся в боевой зоне, и не менее пяти ракет на одну цель, а также любой порядок пуска ракет, находящихся на стартовых столах;
• скорострельность системы по каждому из каналов наведения — 3—5 минут на одну ракету (время полета ракеты до цели) до израсходования запаса ракет на стартовой позиции.
Зоны поражения самолетов—снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил—28, вероятность поражения целей в зависимости от условий стрельбы, а также возможность борьбы с воздушными целями с отражающей поверхностью, эквивалентной МиГ—17, должны были быть определены при разработке эскизного проекта.
В связи с расширением диапазона скоростей и высот, а также типа поражаемых целей допускалось применение специальной ракеты на малых высотах. Срок разработки эскизного проекта системы и ракеты перенесли всего лишь на IV квартал 1956 г.
К работам были привлечены новые организации: по ЖРД для ракеты — ОКБ—2 НИИ—88 МОП (А.М. Исаев), по автопилоту — завод № 923 МАП (Е.Ф. Антипов), по системе активного запроса и ответа — НИИ—33 МРТП (И.М. Векслин), по боевой части — НИИ—6 МОМ (В.А. Сухих), по системе контроля и управления стартом — НИИ—2 МАП (В.А. Джапаридзе), по наземному оборудованию — ГСКБ Министерства машиностроения (В.П. Бармин). Разработка РЛГС была продублирована — аналогичное задание получило ОКБ—339 МАП (Г.М. Кунявский).
После этого работы ускорились. В сентябре 1956 г. были утверждены уточненные тактико-технические требования (ТТТ) на систему в целом, к ноябрю закончено согласование всех тактико—технических заданий (ТТЗ) на элементы системы «Даль». В большинстве организаций, разрабатывающих средства системы, развернулись работы по эскизному проектированию, увязке и стыковке отдельных элементов, начата конструктивная и лабораторная разработка блоков аппаратуры.
Однако стали выявляться и слабые звенья. Так, например, плохо обстояли дела с жидкостным ракетным двигателем для ракеты. В ОКБ—2 НИИ—88 не хватало кадров и была слаба опытно—экспериментальная база.
Возможности Спецкомитета СМ СССР по решительному воздействию на ход работ оказались гораздо скромнее, чем прежнего ТГУ. Основными организующими органами по существу оказались два министерства — МАП и МРТП. В этой ситуации возрастала роль заказчика, а теперь и одного из соисполнителей (в части проектирования и строительства полигонного образца) — 4—го ГУ МО. Но и там дела обстояли не так хорошо, как хотелось бы. В одном из докладов командованию от 03 ноября 1956 г. указывалось: «Для обеспечения должного контроля за разработкой системы «Даль» в 4—м ГУ МО не хватает кадров… Положение усугубляется тем обстоятельством, что на предприятиях, разрабатывающих важнейшие средства системы, не имеется нашей военной приемки. Малочисленна приемка и на предприятии главного конструктора системы — ОКБ—301 МАП».
Эскизные проекты на комплектующие агрегаты ракеты, получившей в ОКБ—301 заводской индекс «400», кроме ЖРД, были выполнены в декабре 1956 г. Однако предъявление комплексного эскизного проекта системы и ракеты ОКБ—301 задерживалось по причине продолжавшегося моделирования контура управления и выбора оптимальной схемы ракеты. До сих пор рассматривалось несколько вариантов как по типу двигательной установки, так и по общей компоновочной схеме, что объяснялось чрезвычайной трудностью задачи.
□

□
Тем временем в судьбе «Дали» произошел во многом судьбоносный поворот. В начале 1957 г. коллегией Министерства обороны был рассмотрен вопрос о перспективах создания ленинградской системы С—50. В результате всестороннего обсуждения военные пришли к выводу о нецелесообразности ее дальнейшего строительства. С этим согласились Спецкомитет и Министерства оборонной, авиационной и радиотехнической промышленности. Главными причинами названы высокая стоимость и значительное удлинение сроков окончания строительства — 1963—1964 гг. (в общем—то, из—за явно недостаточного финансирования и отсутствия необходимых строительных мощностей. — Прим. авт.), когда запроектированные характеристики системы уже устареют. Было внесено предложение: «Противовоздушную оборону Ленинграда базировать на перспективной подвижной системе зенитного оружия С—75 в сочетании с отдельными многоканальными комплексами стационарной системы «Даль»… При построении обороны с использованием комплексов С—75 и «Даль» вокруг Ленинграда создаются две зоны огня. Дальняя зона огня создается огневыми комплексами «Даль». В ней производится расстраивание боевых порядков крупных групп самолетов, а также уничтожение отдельных самолетов и мелких групп. Ближняя — основная зона огня создается огневыми комплексами системы—75. В ней производится уничтожение одиночных самолетов и мелких групп, прорвавшихся через зону огня «Даль».
Следует также сказать, что и по стоимости предлагаемая система обороны Ленинграда будет значительно дешевле С—50. Так, стоимость С—75 составит 3 млрд руб., системы «Даль» — 1,5 млрд, то есть в общей сложности — 4,5 млрд руб. против 7,1 млрд для С—50».
Новая система ПВО Ленинграда, получившая наименование «система—100» (С—100), должна была включать в себя 34 передвижных огневых комплекса С—75 и три стационарных огневых комплекса «Даль». Решение о ее создании утверждено Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 489—241 от 30 апреля 1957 г. Предполагалось ввести в эксплуатацию первую очередь системы (огневые комплексы С—75) в 1958—1959 гг. и вторую очередь (огневые комплексы «Даль») — в 1960—1961 гг. Головным министерством, отвечающим за создание в системе—100 комплексов «Даль», было назначено МАП и генеральный конструктор С. А. Лавочкин (получивший это звание в декабре 1956 г.).
Но если разработка одноканального комплекса С—75 в 1957 г. уже выходила на финишную прямую, то «Даль» не существовала еще даже на бумаге. Для ОКБ—301 это означало, что оно должно срочно заканчивать проектирование и предъявлять эскизный проект заказчику.
В течение февраля—июня 1957 г. техсоветом ОКБ—301 были рассмотрены эскизные проекты на элементы системы. По системе активного запроса и ответа (САЗО) утвержден совместный вариант с опорно—поворотным устройством (ОПУ) РЛС. А вот предложенная НИИ—648 МРТП система передачи команд (главный конструктор Риман) с индивидуальными станциями для каждой ракеты не была утверждена, так как в явном виде ограничивала канальность системы. Взамен ее совместным решением МАП, МРТП и МО 08 июля 1957 г. было утверждено предложение НИИ—33 МРТП о разработке СПК с бинарным принципом формирования команд и передачей команд «на проходе». Такая система передачи команд не имела ограничений на количество одновременно наводимых ракет.
Чтобы не затягивать изготовление элементов системы, в конце апреля 1957 г. эскизный проект системы «Даль» был подписан Лавочкиным. Это был предварительный вариант с одноступенчатой ракетой. Впрочем, по многим параметрам он уже приближался к окончательному варианту.
Работу по «Дали» в ОКБ—301 стал вести один из двух главных конструкторов — Михаил Михайлович Пашинин. Двумя другими активными участниками разработки являлись начальник отдела управления Георгий Николаевич Бабакин и начальник отдела, курировавшего наземный радиотехнический комплекс, Исаак Михайлович Малев. Оба уже засветились как руководители конструкторских коллективов, которые в конце 1940—х — начале 1950—х гг. разработали проекты систем управления беспилотными летательными аппаратами. Г.Н. Бабакин в НИИ—88 МОП разработал систему управления для проектировавшейся там ЗУР Р—112, а И.М. Малев, будучи инженер—полковником, начальником 11—го отдела 3—го управления ГК НИИ ВВС, — систему управления для телеуправляемых самолетов—снарядов и авиационных торпед, став при этом лауреатом Сталинской премии.
Как же была спроектирована система «Даль»?
Основную функцию определения координат целей в боевой зоне выполняли две РЛС «Памир» конструкции НИИ—244 МРТП. Принцип построения их был новаторским. Традиционный тогдашний локатор кругового обзора обеспечивал получение лишь двух координат цели — дальности и направления (азимута). Чтобы получать все три координаты, было решено применить метод парциальных диаграмм. Суть его заключалась в том, что теперь вращался не один лопатообразный вертикальный луч, а много узких «карандашных» лучей — веером. По проекту в станции «Памир» число парциальных каналов было выбрано 21. Дальность действия ее составляла 345 км. Включение в систему двух станций диктовалось, с одной стороны, необходимостью наличия горячего резерва, с другой — стремлением уменьшить дискретность получения координат целей и ракет, что было особенно важно при наведении на высотные скоростные цели. В состав станций входила также система опознавания «Кремний—2».
Система активного запроса и ответа конструкции НИИ—33 МРТП служила для получения координат выпущенных ракет с большей точностью, чем это можно было сделать с помощью РЛС, а антенны ее совмещались с антеннами РЛС с использованием общих опорно—поворотных устройств.
□

□
Координаты целей и ракет поступали в цифровую управляющую машину наведения (УМН) конструкции СКБ—245, обеспечивающую их автоматическое сопровождение и вырабатывающую в процессе решения задачи наведения все необходимые команды для передачи на ракеты через аппаратуру системы передачи команд (СПК).
СПК конструкции НИИ—33 МРТП обеспечивала передачу команд на все ракеты, находящиеся в полете. Ее антенны размещались в двух отдельных поворотных кабинах, вращающихся синхронно с антеннами РЛС с небольшой задержкой, необходимой для решения в УМН задачи наведения. Получение информации о координатах целей и ракет, а также передача команд на ракеты осуществлялись дискретно с интервалом 2,7 секунды.
Координация работы системы и ее контроль осуществлялись с помощью аппаратуры командного пункта. Разработчиком и изготовителем командного пункта был назначен завод № 476 МАП (главный конструктор А.Ф. Федосеев), при этом разработкой пультов занимался завод № 81, а их изготовлением — завод № 455 МАП.
От применения двух типов ракет ввиду значительного усложнения системы и условий боевой работы было решено отказаться и взяться за создание единой ракеты, способной поражать как низко—, так и высоколетящие цели. Определяющим обстоятельством для выбора схемы и компоновки ракеты оказался габарит головки самонаведения. Как показали расчеты НИИ—17, обеспечить требуемую дальность захвата цели (16 км) можно было при диаметре зеркала антенны не менее 800 мм. С учетом этого и была принята одноступенчатая схема, так как считалось, что переход к двухступенчатой не даст существенного выигрыша в весе из-за невозможности уменьшить мидель ракеты.
Ракета «400» была спроектирована нормальной схемы с диаметром корпуса 900 мм, крыльями, размещенными по схеме «х», и рулями по схеме «+». Стартовый вес — 8000 кг. Стартовать ракета должна была вертикально со специального поворотного стола. В хвостовой части располагался четырехкамерный ЖРД со стартовой тягой 12 т, работающий на горючем ТГ—02 и окислителе АК—20Ф, в струе которого были установлены газовые рули для управления ракетой на начальном участке полета. При достижении маршевой скорости, различной для разных высот, происходило отключение одной, двух или трех камер, а тяга работающих камер регулировалась специальным регулятором для поддержания заданной маршевой скорости. Для обеспечения высокой маневренности ракеты была разработана оригинальная вытеснительная система компонентов топлива из баков с помощью мягких мешков из резины, обеспечивающая непрерывность подачи топлива в турбонасосный агрегат двигателя при любых маневрах ракеты в полете, в том числе и с отрицательными перегрузками.
В носовой части устанавливались РЛГС, радиовзрыватель и боевая часть направленно-осколочного действия весом 300 кг. Кроме этого, в комплекс бортовой аппаратуры входили автопилот и аппаратура САЗО—СПК. Питание всех бортовых потребителей и немалое, особенно РЛГС, переменным током высокой частоты должно было осуществляться от комбинированного электрогенератора, приводимого во вращение автономной газовой турбиной, питающейся в свою очередь из основных топливных баков на активном участке полета и от дополнительных емкостей для обеспечения работы РЛГС на пассивном участке.
Однако несмотря на усилия проектантов, выполнить требование по дальности поражения с одноступенчатой ракетой не удалось. Так, для бомбардировщиков типа Ту—16 на высоте 20 км она составила от 70 до 150 км при заданной до 180—200 км. Для крылатых ракет на высоте 30 км при скорости цели 3000 км/ч — не более 140 км и при скорости 2000 км/ч — не более 175 км.
Наземное технологическое оборудование системы «Даль» тоже было задумано принципиально новым. Одной из важнейших целей, поставленных конструкторами, была максимальная автоматизация процессов подготовки ракет к старту. Это вытекало как из необходимости обеспечить заданную скорострельность системы (120—200 ракет в час), так и из стремления радикально сократить число и упростить работу личного состава на стартовой позиции.
К основным объектам наземного оборудования системы «Даль» относились технологический поток и огневая позиция. На технологическом потоке должны были производиться зарядка хранящихся ракет сжатым воздухом, компонентами топлива (окислитель заправлялся только в первые 30 ракет боекомплекта) и снаряжение боевой частью. Затем ракеты тягачами на автополуприцепах доставлялись на огневую позицию. Пропускная способность технологического потока была рассчитана на подготовку и подачу на огневую позицию по 10 ракет в час.
Огневая позиция предназначалась для приема, хранения, подготовки, обеспечения старта и наведения ракет на цели. В ее состав входили радиотехнический и вычислительный центр (РТ и ВЦ) с опорно—поворотными устройствами РЛС—САЗО и СПК, четыре или пять (в зависимости от варианта распределения каналов управления) огневых площадок — каждая соответственно по десять или восемь стартовых площадок, две—три радиомачты функционального предстартового контроля и бункер управления огневой позицией.
В состав каждой стартовой площадки входили устройство перепогрузки ракет, ангар с комплектом аппаратуры и оборудования, предназначенный для хранения, периодических проверок и подготовки к пуску ракет, и подъемно—пусковая установка (ППУ) со следящими приводами.
Поступившая на автополуприцепе с технологического потока на стартовую площадку ракета перегружалась на ангарную самоходную тележку, которая автоматически устанавливалась на свое рабочее место в ангаре. Затем производилась единственная ручная операция — подсоединение заправочного устройства и дренажей, поскольку все ракеты, кроме первой, предполагалось содержать незаправленными окислителем с целью увеличения срока их хранения. В случае объявления боевой тревоги ракеты автоматически заправлялись окислителем и отсоединялись от заправочного устройства. Затем предназначенная к пуску ракета автоматически подавалась самоходной ангарной тележкой на подъемно—пусковое устройство (ППУ). Освободившаяся тележка уходила обратно в ангар для приема следующей ракеты. Вся работа ангара, включая открытие—закрытие ворот, выполнялась в автоматическом цикле под контролем оператора.
ППУ автоматически поднимало поступившую ракету в вертикальное положение и по командам от УМН разворачивало ее по азимуту в направлении стрельбы. Одновременно ракета автоматически подсоединялась отрывным штекером к силовому шкафу, с которого на борт подавались электропитание, команды предстартового контроля и старта.
Таким образом, во время боевой работы на огневой позиции не было практически ни одного человека, работающего под открытым небом, да и общая численность личного состава была намного меньше, чем в системе—25.
Продолжение следует.
□
Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина
□
Опубликовано 27 января в выпуске № 6 от 2013 года

 Отправлено: 02.03.14 14:47. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть II

■ Оружие

«Даль», канувшая в лету — часть II

О трагической судьбе новаторской зенитной ракетной системы, во многом опередившей свое время и оказавшейся на стыке интересов многих ведомств и личностей

О системе «Даль» у нас не любят вспоминать. На фоне успешного развития зенитного управляемого ракетного вооружения в СССР в 1950—1960—е гг. она оказалась практически единственным черным пятном: амбициозная по замыслам, долго испытывавшаяся и доводившаяся, но в конце концов прекращенная разработкой. Единственным благообразным объяснением этого обычно называют то, что «Даль» по новизне значительно опередила свое время. В то же время порой слышатся и упреки в некомпетентности разработчиков. Что же на самом деле происходило с ней более полувека назад?
□
В эскизном проекте были подробно проработаны и обоснованы расчетами многие основные параметры системы, вплоть до мелочей — типа оценки влияния рыскания ракеты на точность наведения. Особое внимание было уделено оценке надежности: проведен структурный анализ большинства элементов, выполнены расчетные оценки и обосновано введение функционального контроля как борта, так и наземной части, а также выбрано его наилучшее исполнение. Но вот что удивительно: один из главных элементов системы — УМН («квадратик» на структурной схеме) не получил никакого внятного описания (остался «черным»), а в отношении его надежности (святая наивность) было заявлено буквально следующее: «В УМН широко применяются дублирование, специальные схемы автоматического контроля и устранения неисправностей, что значительно увеличивает надежность этой машины сравнительно с остальными элементами системы «Даль». Это позволяет при ориентировочном расчете считать УМН абсолютно надежной системой».
□
■ Зенитная ракетная система «Даль». Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
□
И что интересно — никаких замечаний заказчиков на это при согласовании эскизного проекта не последовало. Хотя по многим другим вопросам они проявляли завидную дотошность и скрупулезность. Это означало лишь одно: ни в ОКБ—301, ни в 4—м ГУ МО не было специалистов по только еще зарождающейся цифровой электронно—вычислительной технике и они полностью полагались на компетентность разработчиков УМН.
Безусловно, проект такой автоматизированной системы ЗУРВ, помимо высоких ТТХ, поражал воображение военных, которые ради этого были готовы мириться с ее неизбежной стационарностью. Впрочем, в стране имелось довольно много сугубо неперемещаемых объектов, требующих надежного прикрытия с воздуха. В намечавшихся планах производства предполагалось построить всего до двух десятков комплексов «Даль» и прикрыть ими кроме Ленинграда город Баку, военно—морские базы и т.д.
Этот вариант эскизного проекта просуществовал недолго. В августе ОКБ—301 выпустило дополнение к нему, предусматривавшее довольно серьезное изменение — переход на двухступенчатую ракету. Основной причиной такого шага стало неполное выполнение заданных тактико—технических требований с одноступенчатой ракетой. В июле 1957 г. НТС Спецкомитета одобрил это решение главного конструктора системы.
Конструкторы перешли на двухступенчатую схему с ЖРД на обеих ступенях, что позволило несколько расширить зоны поражения и снизить проектный стартовый вес ракеты с 8000 до 6500 кг. Одновременно в систему было внесено еще несколько изменений: введение наклонного старта ракеты вместо вертикального, отказ от поворотных антенн радиовзрывателя, уменьшение веса БЧ с 300 до 200 кг, а также некоторые изменения в схеме командного пункта, методе ввода целей в УМН и др.
Маршевая ступень новой ракеты «400» была выполнена по нормальной схеме с расположением крыльев и рулей по схеме «+». Диаметр ее уменьшился с 900 до 830 мм. В связи с этим ОКБ—301 разрешило НИИ—17 соответственно уменьшить диаметр антенны РЛГС с 790 до 710 мм и дальность обнаружения цели на 1,5 км. Правда, ожидалось, что при переходе в будущем на новый, более мощный магнетрон дальность действия РЛГС будет не только восстановлена, но и увеличена.
Так как маршевая ступень ракеты должна была летать в диапазоне высот от 5 до 30 км со скоростью от 550 до 1200 м/с, тяга двигателя должна была регулироваться в широких пределах. Для маршевой ступени был выбран двухкамерный ЖРД с диапазоном регулирования тяги при работе обеих камер от 3000 до 6000 кг, а после отключения одной камеры — от 600 до 3000 кг. Система подачи топлива в двигатель, как и прежде, турбонасосная, а подача топлива к ТНА из баков — с помощью вытеснительных мешков, теперь уже из фторопласта.
Диаметр ускорителя остался прежним — 900 мм, крылья были установлены по схеме «Х». Предполагалось, что ЖРД ускорителя будет также двухкамерным с номинальной тягой 44 000 кг. Компоненты топлива на обеих ступенях — АК—27И и ТГ—02. Вес полностью снаряженной ракеты был определен в 6554 кг.
Схема полета ракеты изменилась только для начального участка траектории. Ракета теперь должна была стартовать под углом 50—55 градусов (затем уменьшен до 45 градусов). Работа ДУ первой ступени продолжалась около 9 секунд, при этом ракета совершала полет по баллистической траектории без управления по курсу и тангажу. После сброса ускорителя ракета автономно склонялась до угла места траектории 25—30 градусов, входила в зону действия САЗО—СПК, после чего начинала получать и отрабатывать команды наведения.
Расчеты показали, что проведенные изменения позволят расширить зоны и повысить эффективность поражения, даже несмотря на уменьшение веса БЧ. Так, крылатые ракеты, летящие на высоте 30 км, поражались теперь на дальностях при скорости 2000 км/ч — от 100 до 190 км, при скорости 3000 км/ч — от 100 до 160 км. Бомбардировщики типа Ту—16 на высоте 20 км, летящие со скоростью 2000 км/ч, поражались теперь на дальностях от 60 до 164 км. Истребители типа МиГ—17, летящие на высоте 5 км со скоростью 1500 км/ч, поражались на дальностях от 50 до 70 км, на высоте 20 км со скоростью 2000 км/ч — от 60 до 110 км.
В заключении 4—го ГУ МО на новый проект было отмечено, что характеристики системы все еще не полностью отвечают заданным тактико—техническим требованиям (ТТТ). В частности, не полностью выполняются зоны поражения целей типа Ту—16 и Ил—28. Возможности борьбы с малоразмерными целями типа МиГ—17 тоже были оценены как совершенно недостаточные. 4—е ГУ МО посчитало необходимым для выполнения утвержденных ТТТ, а также с целью перспектив борьбы с малоразмерными целями типа МиГ—17 приступить к параллельной проработке новой ракеты и головки самонаведения с непрерывным излучением. Естественно, что при наличии массы еще нерешенных проблем и невыполнения заданных сроков главный конструктор системы С.А. Лавочкин отказался от такого предложения.
А нерешенные проблемы действительно имелись. Так, ОКБ—2 НИИ—88, с трудом выпустившее эскизный проект ЖРД маршевой ступени, от разработки ЖРД ускорителя отказалось, поскольку ранее ракета была одноступенчатой и предполагала наличие только одного двигателя. Найти разработчика турбоэлектрогенератора также не удалось. Пришлось вместо него на ракете устанавливать ампульную батарею разработки ВНИИТ Госплана (главный конструктор Н.С. Лидоренко), которая была тяжелее и требовала дополнительного обогрева при низких температурах.
В связи с задержкой в проектировании и изготовлении средств системы «Даль» по представлении МАП срок предъявления системы на совместные испытания Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 1218—556 от 11 октября 1957 г. был перенесен с I квартала 1958 г. на I квартал 1959 г.
Нужно отметить, что в это время в СССР была произведена реорганизация системы руководства народным хозяйством, упразднен ряд отраслевых министерств. В частности, МАП, МОП, МРТП теперь были преобразованы в Государственные комитеты с оставлением в их составе только научно—исследовательских и проектных организаций — соответственно ГКАТ, ГКОТ, ГКРЭ. Серийные заводы были выведены из подчинения указанных министерств и для оперативного управления ими созданы приснопамятные областные и городские (в крупных городах) совнархозы. Для координации деятельности всех совнархозов был создан Совет министров РСФСР, а его председателем назначен бывший председатель Спецкомитета СМ СССР В. М. Рябиков. Сам Спецкомитет был упразднен, а вместо него для курирования всех оборонных работ создана Комиссия при Президиуме Совета министров СССР по военно-промышленным вопросам или кратко — Военно—промышленная комиссия (ВПК).
Думается, одной из основных целей такой реорганизации была банальная необходимость перераспределения производственных мощностей между основными оборонными отраслями в связи с необходимостью начала крупносерийного производства баллистических ракет. Подходящие мощности для этого можно было взять только в авиапроме, поэтому и была придумана эта вроде бы необидная для руководства МАПа схема. Ведь на первый взгляд серийных заводов лишался не только МАП, но и другие оборонные отрасли. А обобществленные в большом промышленном колхозе серийные заводы якобы могли быть переориентированы по необходимости для выпуска любой продукции. Но черт всегда кроется в деталях: председателем вновь образованной ВПК стал бывший министр оборонной промышленности Д.Ф. Устинов, который теперь получил приоритет в определении первоочередных задач. После успешного создания в МОПе ракеты Р—7 — первого в стране межконтинентального носителя ядерных боезарядов — он, безусловно, выдвинулся в лидеры среди руководителей оборонных отраслей.
Этой ситуацией передела собственности сумел воспользоваться и В.Д. Калмыков, постепенно перетащивший к себе в ГКРЭ все сколь—нибудь значимые организации — разработчики радиоэлектронной техники. В частности, НИИ—17 и СКБ—245, последнее получило наименование НИЭМ (НИИ электронных математических машин), а также и знаменитое КБ—1.
Несмотря на появление нового куратора оборонных отраслей, ход работ по «Дали» практически не ускорился. В марте 1958 г. после очередного безнаказанного полета У—2 над советским Дальним Востоком вопросы создания новых средств ПВО снова оказались в центре внимания правительства. ВПК отметила, что несмотря на подключение ГКАТ в помощь ОКБ—2 НИИ—88 ГКОТ новой организации — ОКБ—154 ГКАТ, пока так и не найдено приемлемого решения по двигателю ускорителя. ОКБ—154 (главный конструктор С.А. Косберг) было ориентировано только на конструктивную отработку и изготовление ЖРД маршевой ступени ракеты «400» по проекту ОКБ—2 НИИ—88. Имелись отставания и по линии радиоэлектронного оборудования — разработчики не всегда успевали в срок выдавать техдокументацию на заводы—изготовители, что расхолаживало последних.
На фоне остальных формально лучше выглядел выделенный для производства УМН завод счетно—аналитических машин (САМ) Московского городского СНХ. К концу 1957 г. он отрапортовал о выполнении 85—90% объема работ по УМН для «Дали», правда, изготовление второй аналогичной машины для системы «Ураган—5» значительно задерживалось.
Наметив новые сроки поставок, ВПК отметила, что ОКБ—301 как головная организация недостаточно координирует работу смежных организаций. «Считать необходимым руководство работами по созданию системы «Даль» и контроль за их проведением возложить персонально на т. Лещенко С.М. (заместитель председателя ГКАТ. — Прим. авт.)», — говорилось в постановляющей части решения ВПК от 03 марта 1958 г. Аналогичное персональное назначение по радиоэлектронной части «Дали» в ГКРЭ получил один из заместителей В.Д. Калмыкова — Г. П. Казанский.
У ОКБ—301 первоочередной проблемой был двигатель для ускорителя. В марте 1958 г. было решено перепроектировать ДУ 1—й ступени под три ЖРД С3.42А ОКБ—3 НИИ—88 ГКОТ (главный конструктор Д.Д. Севрук). Однако ввиду неудовлетворительного состояния отработки этого двигателя для ракеты «217» II этапа модернизации системы—25, где от него было решено отказаться, пришлось искать новое решение и для ракеты «400». Третьим кандидатом стал пороховой ракетный двигатель конструкции ОКБ—81 ГКАТ (главный конструктор И.И. Картуков). Приказом от 18 апреля 1958 г. ГКАТ обязал завод № 81 разработать вариант порохового ускорителя. Но так как к I кварталу 1959 г. можно не успеть с ним на испытания, было решено продолжать пока и работу над ускорителем с ЖРД Севрука.
Одновременно возникла проблема и с разработкой наземного технологического оборудования. Выделенное для этого постановлением от 17 августа 1956 г. ГСКБ «Спецмаш» (главный конструктор В.П. Бармин) по ряду причин не смогло продолжать работу. Руководству ГКАТ пришлось срочно искать замену внутри своего ведомства, так как рассчитывать на серьезное участие организаций ГКОТ и смежных с ними в связи с разворачиванием там масштабных работ по ракетно—космической технике уже не приходилось. 26 марта 1958 г. приказом № 99 председателя ГКАТ П. В. Дементьева головной организацией по проектированию наземного оборудования системы «Даль» был назначен Гипроавиапром (начальник М.М. Тимохин). Позднее распоряжением Совета министров № 628 от 17 марта 1959 г. Гипроавиапром ГКАТ был официально утвержден вместо ГСКБ «Спецмаш» головной организацией по разработке, изготовлению и испытаниям наземного подъемно-транспортного и заправочного оборудования системы «Даль».
Несмотря на трудности, в 1958 г. развернулось изготовление в производстве всех основных элементов опытного образца системы «Даль», предназначенного для монтажа на полигоне «А». Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 419—198 от 16 апреля 1958 г. были утверждены мероприятия по изготовлению наземного оборудования опытного образца системы. К работам было подключено свыше 40 предприятий ГКАТ, ГКРЭ, ГКОТ и совнархозов, не считая их подрядных организаций.

 Отправлено: 02.03.14 14:49. Заголовок: ВКО — Г.П. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть II

■ Оружие

Словно повинуясь какому—то предчувствию, в мае 1958 г. С.А. Лавочкин снова вышел с предложением о переносе хотя бы автономных испытаний ракеты «400» на полигон ВВС во Владимировку. Главнокомандующий ВВС К.А. Вершинин был не против, но главнокомандующий Войсками ПВО страны С.С. Бирюзов возражал, считая, что это только отвлечет силы разработчиков от создания основной испытательной базы на полигоне «А». Все же ввиду отставания сроков строительства на ГНИИП—10 предложение Лавочкина было принято. Также учитывая, что ленинградский завод № 232 «Большевик» должен был изготовить три комплекта пусковых установок для испытаний только в I квартале 1959 г., ГКАТом было принято решение провести в 1958 г. срочную разработку и изготовление двух комплектов пусковых установок силами НИАТ и завода № 491 для обеспечения начала бросковых испытаний ракеты в сентябре—ноябре 1958 г.
Параллельно с разработкой опытного образца системы «Даль» распоряжением СМ СССР № 398 от 01 марта 1957 г. проектирование строительных сооружений системы «Даль» на полигоне «А» начал ЦПИ—31 МО. Техбазу для приема и хранения ракет решили разместить на площадке № 7 около станции Сары—Шаган и города Приозерска (основного гарнизона полигона), а для опытного образца системы «Даль» была выделена площадка № 35 на расстоянии около 70 км от Приозерска.
Строительство, за которое также отвечало Министерство обороны, было начато во второй половине 1957 г., но проходило медленно. Отставание от заданных сроков шло как по причине несвоевременного получения исходных данных от разработчиков, так и из—за дополнительных трудностей на самом полигоне. К середине 1958 г. на строительстве объекта были заняты 620 человек вместо положенных трех—четырех тысяч. Площадку № 35 необходимо было соединить с техбазой (объект № 7) дорогой с бетонным покрытием. И кроме того, вблизи объекта не было найдено источников воды в достаточном количестве, поэтому надежное водоснабжение объекта могло быть обеспечено только строительством водопровода из озера Балхаш протяженностью 80—100 км. На строительство дороги и водопровода потребовалось выделение дополнительно 40 млн. руб.
02 августа 1958 г. ВПК поручила «тт. Ветошкину, Дементьеву, Калмыкову, Шебунину, Киясову, Байдукову, Лавочкину, Лебедеву, Векслину рассмотреть с выездом на полигон состояние разработки и строительства объектов системы «Даль», принять на месте оперативные решения и разработать план—график по обеспечению готовности объектов и средств системы «Даль» к испытаниям в установленные правительством сроки». В результате принятых мер строительство на полигоне ускорилось и в основном было закончено под монтаж технологического оборудования в конце 1958 г.
Изготовление же элементов системы в промышленности в течение 1958 г. проходило со значительным отставанием от сроков. Военные постоянно отмечали различные недостатки в работе и нерешенные вопросы. Конечно, подобное положение по системе «Даль» не было уникальным. По всем разрабатывавшимся системам (С—75, С—125 и модернизации С—25) работы шли непросто. Но если по другим системам многие проблемные вопросы находили свое решение, то по «Дали» они по большей части откладывались на потом.
Хотя недостатки в работе были практически у всех предприятий, все отчетливее выявлялось, что несмотря на быстрое изготовление, наиболее тяжелое положение складывается с УМН (шифр машины «М—111»).
Согласованными ТТТ и ТТЗ на УМН предусматривалось:
документация на опытный образец УМН должна полностью соответствовать требованиям МН СЧХ (межотраслевой нормали системы чертежного хозяйства. — Прим. авт.) и в основном требованиям нормали «Мороз»;
аппаратура должна быть рассчитана на срок службы 10 лет и непрерывную работу при этом в течение 10 000 часов;
должна быть обеспечена непрерывная круглосуточная работа и высокая эксплуатационная надежность опытного образца УМН.
Это означает, что СКБ—245 обязано было разработать техдокументацию и изготовить опытный образец УМН, предназначенный для дальнейшего боевого использования и возможности промышленного повторения в виде партии или серии подобных машин.
Реально же опытный образец был сконструирован так. УМН представляла собой 39 конструктивно самостоятельных единиц: 20 шт типовых стоек, в которых размещались примерно 3300 типовых ячеек, и 10 шт нетиповых стоек — 1 стойка для 63 ячеек накопительных трубок (блоков потенциалоскопов); 1 стойка для ячеек выпрямителей накопительных трубок; 2 стойки для ячеек питания; 1 стойка для 6 потенциалоскопов и 2 осциллоскопов; 2 стойки печати; 3 стойки с разъединителями магистралей; 3 магнитных барабана и 6 секций пульта контроля. Всего в машине было 3700 типовых и нетиповых ячеек, в состав которых входило около 22 000 печатных элементов, 6000 электронных ламп, 69 потенциалоскопов, 44 000 германиевых плоскостных триодов, около 150 000 полупроводниковых диодов, более 11 000 разъемов и т.д.
СКБ—245 полного комплекта конструкторской документации на опытный образец УМН не разработало. В частности, кроме принципиальных и условных монтажных схем, отсутствовала документация на функциональные блоки, на устройства и на машину в целом. На элементы, ячейки и стойки документация имелась, но серийные заводы по ней работать не могли, так как она была выполнена по СЧХ завода САМ, не имеющей ничего общего с МН СЧХ.
Все это стало следствием привлечения к работам организации, не имевшей опыта разработки военной техники и не имевшей на тот момент военной приемки. Когда же военная приемка в СКБ—245 появилась, дело было уже сделано. Военпреды отмечали такие недостатки, как низкое качество полупроводниковых триодов П6, выпускаемых заводом № 211 Ленинградского СНХ, на которых строилось 90% схем УМН. Так, из 60 тысяч триодов, поступивших в СКБ—245 в течение 1957 г., только 40% были пригодны к использованию. После хранения в течение трех—четырех месяцев в нормальных температурных условиях еще 10% из числа отобранных триодов оказались непригодными из—за ухода электрических параметров за пределы допусков. Также в конструкции массово применялись несерийные диоды Д—5, изготовляемые заводом САМ, по причине чего не могло быть налажено серийное производство УМН.
Но главным было не это: «При изготовлении УМН, которая в настоящее время монтируется на стенде, разработчик преследует главную для себя цель, заключающуюся в проверке правильности выбранных им принципиальных технических и конструктивных решений. При этом вопросы качества, эксплуатационные характеристики и требования производства отодвигаются на второй план и по ряду причин не получили удовлетворительного решения.
Одним из вопросов, который неудовлетворительно разрешен в данном образце УМН и без решения которого опытный образец не может удовлетворять ТТТ и ТТЗ в части долговечности и высокой надежности в эксплуатации, является качество конструкции стоек и ячеек.
Выбранный и положенный в основу конструкции машины ячеечный (мелко—блочный) вариант является оправданным и вполне приемлемым. Однако с точки зрения качества самого исполнения конструкция является неудовлетворительной. Главный недостаток конструкции — недостаточная жесткость стоек и каркасов ячеек, не гарантирующая в процессе эксплуатации механической прочности электрического монтажа, надежности электрических контактов и сохранения возможности нормальной установки ячеек в стойки.
Это дает основание считать, что данный образец УМН по своему назначению является макетом».
В связи с этим начальник 4—го ГУ МО Г.Ф. Байдуков 28 апреля 1958 г. обратился в ВПК и ГКРЭ с просьбой «…обязать СКБ—245 наряду с продолжением наладки экспериментального образца УМН немедленно приступить к разработке устройств опытного образца УМН в новом конструктивном исполнении, обеспечивающем высокую эксплуатационную надежность, сохранение стабильных параметров аппаратуры и удобство эксплуатации». Однако ГКРЭ не внял этой просьбе.
К концу 1958 г. первым элементом системы «Даль», подготовленным к автономным испытаниям, стала ракета «400». Надо отметить, что разработка многих агрегатов бортового оборудования ракеты проходила с превышением установленных весовых лимитов, а переход на пороховой ускоритель, имеющий меньшую удельную тягу по сравнению с ЖРД, не только довел стартовый вес с предполагавшихся для двухступенчатой ракеты 6500 кг до прежнего уровня одноступенчатой ракеты (8000 кг), но и превысил его более чем на 700 кг. Лавочкин был вынужден потребовать от наиболее недисциплинированных по соблюдению веса смежников принять срочные меры к существенному уменьшению веса их изделий.
Бортовое оборудование ракеты также постепенно подготавливалось к испытаниям. В 1958 г. в НИИ—17 было изготовлено пять комплектов РЛГС «Зенит», один из которых прошел испытания на самолете и был поставлен на завод № 301. Одновременно в ОКБ—339 разрабатывался второй вариант РЛГС «Магнит», простроенной на базе бортовой РЛС истребителей «Орел». Так как принцип их построения и диаметр антенны были практически одинаковы, то и полученная дальность обнаружения их оказалась тоже одинаковой — 13 км, что было меньше заданной по ТТЗ (16 км). В результате в первой половине 1959 г. работы по РЛГС «Магнит» были прекращены, а НИИ—17 получил задание разработать усовершенствованную РЛГС «Зенит—2» с использованием нового мощного магнетрона «Брусника», чтобы довести дальность обнаружения до заданной.
Пока разрабатывалась новая головка, для обеспечения летных испытаний был начат серийный выпуск опытной партии головок «Зенит—1» на заводе № 287 Ленинградского СНХ.
В НИИ—33 было изготовлено девять комплектов бортовой аппаратуры САЗО—СПК «Феникс», один из которых поставлен ОКБ—301. НИИ—504 изготовил три комплекта радиовзрывателя «Гриф», один комплект из которых был поставлен ОКБ—301. В НИИ—6 была закончена отработка боевой части, документация для изготовления передана на завод № 78 Челябинского СНХ.
К декабрю 1958 г. заводом № 301 было изготовлено две ракеты для летных испытаний с жидкостным реактивным ускорителем в варианте для бросковых испытаний.
На территории в/ч 15650 (ГК НИИ ВВС) была построена временная стартовая площадка для ракеты «400», оснащенная необходимым минимумом проверочно-заправочного оборудования и нештатной подъемно—пусковой установкой (ППУ) конструкции НИАТ. 30 декабря 1958 г. с этой стартовой площадки состоялся первый бросковый пуск ракеты «400», прошедший в целом нормально. Это означало, что начинался первый этап — автономные испытания основных элементов системы.
В начале 1959 г. этап производства средств опытного образца системы «Даль» в основном завершился, хотя и не без огрехов. Так, на заводе № 37 ГКРЭ — изготовителе РЛС — было закончено производство шкафов и блоков за исключением антенных облучателей. Отработка совмещенного антенного облучателя для работы на прием—передачу не закончилась, так как показала неудовлетворительные результаты при настроечных испытаниях, вследствие чего рассматривался вопрос о введении дополнительных антенных зеркал для раздельной работы станции на прием и передачу.
По аппаратуре САЗО в НИИ—33 были забракованы блок перестройки магнетрона передатчика и волноводного тракта, изготовление которых началось в новом варианте. Конструкция части шкафов также подвергалась переделке.
В ОКБ и на заводах промышленности (НИАТ, ОКБ—232 и завод ПТО им. Кирова) было закончено рабочее проектирование ППУ и заряжающего устройства (ЗУ). Изготовление их ожидалось в феврале—марте 1959 г. так же, как и опытных образцов аппаратуры контроля и управления стартом ракет на заводе № 476 ГКАТ. Заводами—изготовителями технологического оборудования заправки ракет компонентами топлива и воздухом, станций слива, нейтрализации и консервации (Пензхиммаш, Сумской завод им. Фрунзе, Свесский завод) были разработаны рабочие чертежи и начато изготовление отдельных узлов и блоков. Изготовление опытных образцов оборудования должно было быть закончено в I квартале 1959 г.
Однако, по мнению маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, многое было еще недоделано. В своем письме от 19 марта 1959 г. председателю ВПК Д.Ф. Устинову и председателю ГКРЭ В.Д. Калмыкову он указывал: «В настоящее время наземная радиотехническая и вычислительная аппаратура системы подготавливается к отправке на полигон. Указанная аппаратура, по нашему мнению, еще не прошла достаточной стендовой отработки и испытаний в необходимом объеме на заводах—изготовителях. Опыт показывает, что отправка на полигон некомплектной, неотработанной и непроверенной аппаратуры приводит не к сокращению, а к затяжке сроков ее отработки и испытаний».
Но маршала Яковлева никто не слушал, так как срок предъявления системы на совместные испытания — I квартал 1959 г. — был уже сорван. С февраля—марта началась вывозка оборудования системы на полигон (РЛС, УМН, САЗО, оборудование ОП) и монтаж его в том состоянии, в каком его успели отработать к этому времени. Недоделанное предполагали доделать на месте.
Решением ВПК от 13 июня 1959 г. сроком окончания автономных испытаний РЛС, УМН, СПК, САЗО, а также стыковки и испытаний наземных средств системы управления был назван ноябрь 1959 г.
Учитывая фактическое состояние дел по системе «Даль», Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 735—338 от 04 июля 1959 г. срок предъявления опытного образца системы на совместные испытания был перенесен на I квартал 1960 г. и назван предельным, иначе срывалось выполнение заданного крайнего срока завершения системы—100.
Тогда же приказом по 4—му ГУ МО был утвержден классификатор для единой индексации изделий, разработанных по его заказам. Для средств системы «Даль» были назначены следующие индексы: ракета «400» — 5В11, стартовый пороховой ускоритель ПРД—70 — 5С41, маршевый ЖРД с регулятором тяги РО1—154 — 5Д11, автопилот АП—69 — 5А11, бортовая аппаратура САЗО—СПК «Феникс» — 5У11, РЛГС «Зенит» — 5Г11, радиовзрыватель «Гриф» — 5Е16, боевая часть Б—77 — 5Б12, автополуприцеп для транспортировки ракеты — 5Т12 и т.д. Впрочем, эти безликие индексы не очень—то прижились в документации даже самого 4—го ГУ МО.
Продолжение следует.
□
Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина
□
Опубликовано 09 февраля в выпуске № 1 от 2014 года

 Отправлено: 21.04.14 18:22. Заголовок: ВКО — Оружие: Г. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть III

■ Оружие

«Даль», канувшая в лету — часть III

О трагической судьбе новаторской зенитной ракетной системы, во многом опередившей свое время и оказавшейся на стыке интересов многих ведомств и личностей

О системе «Даль» у нас не любят вспоминать. На фоне успешного развития зенитного управляемого ракетного вооружения в СССР в 1950—1960—е гг. она оказалась практически единственным черным пятном: амбициозная по замыслам, долго испытывавшаяся и доводившаяся, но в конце концов прекращенная разработкой. Единственным благообразным объяснением этого обычно называют то, что «Даль» по новизне значительно опередила свое время. В то же время порой слышатся и упреки в некомпетентности разработчиков. Что же на самом деле происходило с ней более полувека назад?
□
Июль 1959 г. стал в некотором роде этапным рубежом в создании системы «Даль». Был завершен 1—й этап автономных испытаний ракеты «400» — бросковые испытания. Всего было произведено шесть бросковых пусков на полигоне во Владимировке и седьмой, последний из этого этапа — уже на полигоне «А» (в/ч 03080) в Сары—Шагане 30 июня 1959 г. Первые два выполнены с жидкостным ускорителем, а остальные — уже с пороховым. Работа ДУ маршевой ступени проверялась только в последних двух пусках. Все пуски во Владимировке производились с применением нештатных ППУ и ЗУ конструкции НИАТ и изготовленных заводом № 491, а на полигоне Сары-Шаган — уже со штатной ППУ и ЗУ завода № 232. Результаты этих пусков были в целом удовлетворительные, лишь в одном из них произошел прогар сопла порохового ускорителя.
В июле же 1959 г. были в основном закончены вывоз на полигон Сары—Шаган всей наземной аппаратуры, ее монтаж и наладка. Начались автономные испытания наземных средств системы. К сожалению, проходили они поначалу также «автономно», то есть без согласования программ этих испытаний с ОКБ—301 и 4—м ГУ МО, а также без средств системы внутренних измерений, предназначенной для фиксации основных параметров всех систем, проект которой был разработан ЛИИ ГКАТ.
Военные снова начали теребить ответственных должностных лиц (зампреда ВПК Ветошкина, Калмыкова, Дементьева) с требованием назначения ответственных полномочных от госкомитетов — от ГКАТ по всей системе в целом, а от ГКРЭ по радиоэлектронной части — для ускорения и координации всех наладочных и испытательных работ. Эти предложения были услышаны, и в конце лета 1959 г. создается Совет главных конструкторов системы «Даль», аналогичный всем известному Совету главных конструкторов по ракетно—космической технике во главе с С.П. Королевым. Здесь Совет главных возглавил, естественно, главный конструктор системы С.А. Лавочкин.
В сентябре 1959 г. все главные конструкторы средств системы выехали на полигон, провели там одно из своих заседаний, на котором постановили: «Для координации и проведения работ по стыковке радиотехнического комплекса с другими комплексами системы «Даль», а также для проведения испытаний на различных этапах отработки создать комплексную бригаду под руководством ОКБ—301». Руководство комплексной бригадой возложили на представителя ОКБ—301 И.М. Малева.
К установленному ВПК сроку (ноябрь 1959 г.) монтажные работы по аппаратуре КП и РЛС в основном закончились. Были определены характеристики направленности по азимуту и углу места и замерены дальности обнаружения самолета Ту—16: на высоте 5000 м — 240—270 км, на высоте 8000 м — 292—335 км, на высоте 12 000 м — 350 км (предел экрана). Также были произведены облеты САЗО с использованием самолета—аналога Ту—16, оборудованного приемоответчиком ракеты «400». В результате облетов было выявлено: на высоте 5000 м дальность действия САЗО составляла 180—190 км, на высоте 8000 м — 240 км, на высоте 12 000 м — 280—300 км. Эти данные вполне соответствовали заданным.
Наиболее сложное положение складывалось с УМН. Монтаж ее закончился еще в июле, но состояние наладочных работ по устройствам было неудовлетворительным. Все основные дефекты, ранее отмечавшиеся военпредами на заводе—изготовителе, оказались не устраненными и на полигоне. Помимо непродуманного конструктивного исполнения машины это было обусловлено и тем, что на месте изготовления не провели комплексную наладку УМН. Организация работ по УМН на полигоне также была неудовлетворительной.
23 декабря 1959 г. маршал Н.Д. Яковлев направил председателю ВПК Д.Ф. Устинову и председателю ГКРЭ В.Д. Калмыкову очередное письмо о неудовлетворительном состоянии УМН, которое снова осталось без ответа.
Надо сказать, что проблемы с наладкой УМН уже прогнозировались главным конструктором системы. Как временную меру НИИ—33 разработал упрощенную систему передачи команд (УСПК), позволяющую автономно без УМН передавать на ракету команды управления, а главный конструктор РЛГС Слепушкин проработал возможность захвата головкой цели даже при нахождении ракеты на земле, на пусковой установке.
Весной 1960 г. произошла замена ППУ. Дело в том, что начавшиеся летом 1959 г. на полигоне «А» пуски ракет с ППУ Б—170 ленинградского завода № 232 «Большевик» выявили, что из—за неудовлетворительной конструкции газоотражателя от воздействия газовой струи ангар получал повреждения. Кроме того, она оказалась очень громоздкой — вес ее составлял 32 тонны. По инициативе завода № 476 ГКАТ к началу 1960 г. была разработана облегченная ППУ ферменного типа весом около 10 тонн. Установка завода № 476 имела и ряд других преимуществ: была более экономична по потребляемой мощности, имела круговое вращение, что сокращало время переброса стрелы в нужном направлении, более грамотно сконструирован газоотражатель. После проведенного в феврале 1960 г. успешного испытания на полигоне решением ГКАТ, ГКРЭ и МО в апреле 1960 г. ППУ завода № 476 была принята основной для серийного производства.
В связи с очередным срывом теперь уже «предельного» срока предъявления системы на совместные испытания 11 марта 1960 г. в ЦК КПСС был представлен очередной доклад министра обороны Р.Я. Малиновского и главкома войск ПВО С.С. Бирюзова о неудовлетворительном ходе работ. А тут еще очередное грубое нарушение воздушного пространства СССР американским самолетом—шпионом. 19 апреля после довольно большого перерыва состоялся очередной и, увы, в который раз безнаказанный полет над территорией СССР высотного самолета У—2. И что особенно обидно, маршрут его полета, кроме ракетного полигона Тюратам, прошел и над полигоном ПВО Сары—Шаган. Ни на одном из них никаких дежурных средств ПВО не оказалось. Н.С. Хрущев был опять несказанно возмущен не только действиями американцев, но и затянувшейся разработкой новых средств перехвата высотных целей, в число которых входила и «Даль», находившаяся как раз на втором из указанных полигонов.
20 апреля 1960 г. решением ВПК председатели госкомитетов по радиоэлектронике и авиационной технике обязывались при выезде на место испытаний рассмотреть причины срыва сроков и наметить мероприятия по резкому ускорению отработки системы. 26 апреля на полигоне зампредами госкомитетов Г.П. Казанским, С.М. Лещенко и С.М. Владимирским с подачи главных конструкторов был утвержден очередной график подготовки и проведения испытаний системы «Даль», по которому предполагалось провести в мае—июне три пуска ракет по уголковым мишеням по проверке контура самонаведения без участия РЛС, САЗО, УМН и СПК, с 01 августа начать пуски в замкнутом контуре по имитированным целям, а с 1 октября — в замкнутом контуре по реальным целям— уголкам и самолетам—мишеням.
И хотя 01 мая 1960 г. очередной самолет—шпион У—2 был наконец сбит ракетой комплекса С—75 под Свердловском, решение о посылке генерального конструктора Лавочкина на полигон для доводки системы «Даль» осталось в силе. А там уже наступила летняя жара. Лавочкину в генеральском мундире (для удобства общения с военными) приходилось ездить на газике из основного гарнизона на площадку № 35.
Ракета «400» к маю 1960 г. прошла довольно большой объем автономной летной отработки: было выполнено уже 25 пусков телеметрических ракет, 19 из которых на полигоне Сары—Шаган. Из последних 19 двенадцать были признаны успешными, один частично успешным и остальные аварийными.
08 июня в присутствии Лавочкина произведен 29—й с начала испытаний пуск телеметрической ракеты «400», впервые оснащенной РЛГС «Зенит» и РВ «Гриф». Самолет Ту—16 сбросил уголковую мишень ПМ—2 в районе ППУ в зоне захвата головки. В момент старта ракеты мишень находилась на высоте 10 км и наклонной дальности 17 км от ППУ. РЛГС сработала нормально — начальный промах в 360 метров к 31—й секунде полета (встрече с мишенью) был доведен до 11 метров.
Это был первый, пусть и небольшой успех «Дали» — ракета перехватила цель, продемонстрировав успешную работу контура самонаведения. А ночью после этого пуска генеральному конструктору стало плохо с сердцем. Квалифицированного врача рядом не оказалось, и 09 июня 1960 г. Семен Алексеевич умер, не дожив до своих 60 около трех месяцев.
Проблемы с сердцем у Лавочкина были давно, но вряд ли кто—то из власти предержащих, включая Н.С. Хрущева, испытывал потом угрызения совести, ведь в советской «оборонке» горение на работе считалось само собой разумеющимся для людей подобного калибра. И в дальнейшем ранние уходы из жизни главных конструкторов не стали исключением: С.П. Королев, М.К. Янгель, Г.Н. Бабакин…
Что делать дальше, размышляли недолго. Смерть главного конструктора системы явно не казалась помехой для претворения в жизнь намеченных планов. 26 июля 1960 г. главным конструктором и ответственным руководителем завода № 301, которому присвоили имя С.А. Лавочкина, назначен М.М. Пашинин. ОКБ—301 было освобождено от всех других заданий, и тема «Даль» осталась единственной для предприятия.
Торопя события, решением ВПК от 20 июня 1960 г. был одобрен представленный ГКАТ, ГКРЭ и Госпланом СССР проект постановления ЦК КПСС и СМ СССР о порядке запуска в серийное производство средств системы «Даль», не ожидая окончания ее совместных испытаний. 3 августа 1960 г. вышло постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 884—370 «О мероприятиях по обеспечению серийного производства средств системы «Даль», по которому начиналось производство средств трех комплексов «Даль» по технической документации главных конструкторов, откорректированной по результатам автономных заводских полигонных испытаний. Этим же постановлением установлен новый срок ввода трех огневых комплексов в эксплуатацию и сдачи МО СССР — 1962 г. Серийное производство ракет «400» было поручено ранее уже подключенному к выпуску опытных ракет для испытаний заводу № 82 Московского городского СНХ.
Кроме этого намечались и новые перспективы. НИИ—5 ГКРЭ (главный конструктор А.А. Лившиц), основываясь на принципах управления зенитной ракетой системы «Даль», решил применить их для создания более масштабной системы. Начатая разработкой в НИИ—5 система «Электрон» представляла собой сеть РЛС, оборудованных устройствами съема информации, и сеть командных пунктов, принимающих и обрабатывающих информацию РЛС на электронно—вычислительных машинах, которые и образовывали систему автоматического единого радиолокационного поля и автоматического управления района ПВО. Эти КП, обрабатывая поступающую информацию о воздушной обстановке, могли давать целеуказания для огневых комплексов ЗУР малой и средней дальности и истребителей—перехватчиков, а также осуществлять самостоятельно непрерывное наведение на большой дальности ракет системы «Даль» и перехватчиков системы «Ураган—5», передавая управление ими друг другу.
С учетом проектируемого радиуса действия системы «Электрон» появилась идея начать разработку нового варианта ракеты, получившей наименование «Даль—2», с дальностью полета до 400—600 км. Несомненно, при этом учитывалась и информация о разработке и испытаниях в США зенитной ракетной системы большой дальности «Бомарк».
Помимо этого было принято давнишнее предложение 4—го ГУ МО о разработке для системы «Даль» новой ракеты, и 15 августа 1960 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 898—375 о разработке ракеты «Даль—2» и системы «Даль—М»: «В качестве первого этапа работ по созданию средств, обеспечивающих поражение воздушных целей на больших дальностях, принято предложение ГКАТ, ГКРЭ и МО СССР о модернизации существующей ракеты системы «Даль» с целью повышения дальности действия и проведения необходимых доработок наземных средств (система «Даль—М»)».
При автономной работе система «Даль—М» должна была обеспечивать следующие характеристики:
• дальность поражения самолетов с отражающей поверхностью МиГ—17 и более — 180—200 км;
• высота поражения — от 5 до 30 км;
• скорость поражаемых целей — до 3000—4000 км/ч.
При работе в составе комплекса «Электрон» система «Даль—М» должна была обеспечивать поражение целей с отражающей поверхностью МиГ—17 и более на дальностях до 400 км, высотах от 200—500 м до 30 км и скоростях до 4000 км/ч.
Указанные характеристики предполагалось обеспечить без существенного изменения наземных средств управления системы «Даль», в основном за счет увеличения дальности полета ракеты и повышения характеристик РЛГС. Этим же постановлением была задана НИИ—17 ГКРЭ разработка для ракеты системы «Даль—М» активной головки самонаведения, работающей на принципе непрерывного излучения («Радуга»).
Система «Даль—М» должна была быть предъявлена на совместные испытания в 1962 г. Главным конструктором ее был назначен главный конструктор ОКБ—301 ГКАТ М.М. Пашинин.
После принятия указанных постановлений с августа на полигоне закипела работа. Там почти постоянно находились главные конструкторы средств системы или их замы, а также заместители председателей ГКАТ и ГКРЭ С.М. Лещенко и Г.П. Казанский. Перед каждым из разработчиков стояла задача быстрейшего завершения автономных испытаний своего элемента системы и выхода на комплексные испытания с пуском ракет в замкнутом контуре. Положительным моментом было начало монтажа на полигоне второго комплекта РЛС—2 в сентябре 1960 г.
НИИ—244 и НИИ—33 к осени в основном закончили автономные испытания РЛС и САЗО. Они выявили, что ошибки измерения угловых координат цели и ракеты в 2—9 раз превышают заданные эскизным проектом. Особенно велика была ошибка определения угла места на больших высотах, выше 7—й парциальной диаграммы. Это было новым неприятным сюрпризом. Срочно были созданы смешанные комиссии разработчиков и военных для поиска мероприятий по снижению ошибок.
Отработка УМН по—прежнему буксовала. 21 сентября 1960 г. С.С. Бирюзов снова был вынужден обратиться к Д.Ф. Устинову и В.Д. Калмыкову с требованием принять решительные меры по улучшению работ НИЭМ как на опытном образце УМН на полигоне, так и особенно по созданию нового серийного образца для системы—100. Бирюзов прозрачно намекал, что пора бы пересмотреть тематику НИЭМ с целью исключения второстепенных работ и укрепить руководство института, а также привлечь опытные кадры из других организаций ГКРЭ. Это обращение заставило наконец ГКРЭ принять давно назревшее решение — начать разработку нового варианта УМН, правда, все тем же разработчиком (НИЭМ).
ОКБ—301 стремилось закончить автономные испытания ракеты «400». С конца июля начали пуски ракет с автономным управлением от автопилота на разные высоты, в которых проверялось прохождение команд от наземного программного устройства «Комета» через штатную аппаратуру САЗО—СПК. За месяц выполнили четыре таких пуска, в трех из них СПК обеспечила прохождение команд с земли, но не без сбоев.
В 36—м пуске 13 сентября 1960 г. была предпринята попытка управлять ракетой целиком с помощью наземного программного устройства «Комета», однако вследствие менее совершенной логики в «Комете» с 29—й секунды полета команды выдавались ею не по действительному азимуту ракеты, что привело к нарушению стабилизации последней по всем осям.
Решили перейти на полностью ручное управление, и в пуске 19 октября по уголковой мишени, поставленной на дальности 62 км, это удалось успешно осуществить. За 42 секунды управления благодаря поданным трем командам по курсу и одной команде по тангажу начальное рассогласование по высоте 1700 м и по азимуту 3,5 градуса было уменьшено до 200 м по высоте и 0,7 градуса по азимуту, то есть ракета была успешно выведена в зону захвата мишени головкой самонаведения. Дополнительно была предпринята проверка сопровождения ракеты управляющей машиной наведения. УМН сопровождала ракету по азимуту и дальности в течение 13 тактов (52 сек), по высоте сопровождения не было.
В следующем пуске 26 октября РЛГС успешно захватила уголковую мишень на траектории и обеспечила наведение с промахом 5—10 метров. Впрочем, несмотря на этот новый маленький успех и непосредственный контроль на полигоне многочисленных ответственных должностных лиц вплоть до председателей ГКАТ и ГКРЭ, предъявить систему на совместные испытания в октябре 1960 г. так и не удалось.
12 декабря 1960 г. состоялось совещание в ЦК КПСС, на котором были заслушаны главные конструкторы и поручено ВПК рассмотреть состояние дел с системой «Даль» и выработать мероприятия по улучшению хода работ. В начале 1961 г. состояние отработки системы оценивалось так: «Автономные испытания элементов системы в полном объеме программ не закончены, но объем проведенных автономных испытаний, а также проведенные электрические и функциональные стыковки элементов комплекса в основном подготовили участие РЛС наведения, САЗО, СПК и ракеты к началу отработки комплекса в контуре наведения.
Однако в процессе автономных испытаний выявилась необходимость ряда доработок аппаратуры, как—то:
переделка и настройка высокочастотных трактов РЛС и САЗО;
доведение угломестных точностных характеристик РЛС и САЗО до заданных (превышают в четыре — шесть раз);
доработка токосъемника РЛС с целью увеличения его надежности (ненадежное крепление колец, нарушение контактов, искрение);
доработка магнетрона МИ—125М для СПК (по сроку службы).
Управляющая машина наведения к комплексным испытаниям не готова. Входное устройство настроено и работает, но недостаточно устойчиво. Время работы устройства между неисправностями составляет от 15 минут до четырех часов. Выходное устройство настроено и проверялось при работе с имитатором. Произведена стыковка со станцией передачи команд. Работает устойчиво. Вычислительное устройство является наиболее неотработанной частью машины. Совместная работа всех блоков вычислительного устройства по программе ЭД—5 (сопровождение целей) весьма неустойчивая и исчисляется минутами. В настоящее время производится наладка УМН по программе ЭД—5 и ЭД—8 (сопровождение цели и ракеты с выработкой команд управления).
Вся машина в целом функционирует по программе ЭД—5 единицы минут и весьма неустойчиво».
В решении ВПК от 9 февраля 1961 г., как уже стало традицией, намечались новые сроки: «Обязать Госкомитет по авиационной технике и Госкомитет по радиоэлектронике принять меры, обеспечивающие предъявление в июле 1961 г. опытного образца системы «Даль» на совместные с Министерством обороны СССР испытания».
В первом квартале 1961 г. на полигоне было проведено всего два пуска ракет «400»: один — по парашютной мишени ПМ—2 с ручным выводом ракеты в район захвата РЛГС, второй — по металлизированному парашюту, сброшенному с самолета Ту—16. В Москве тем временем НИЭМ начал разрабатывать техдокументацию на новую УМН, получившую индекс 5Э61.
Вынужденная пауза в испытаниях была использована военными для углубленного анализа уже полученных результатов. Особое их беспокойство вызывала недостаточная надежность элементов комплекса.
Наиболее сложной частью всего огневого комплекса являлась наземная радиотехническая часть. Только одна РЛС насчитывала около 12 тысяч электровакуумных приборов (ламп) и 20 тысяч полупроводников, что более чем в два раза превышало количество ЭВП и полупроводников во всей станции Б—200. Примерно такое же количество ЭВП и полупроводников имелось в САЗО и СПК, а вместе с УМН весь комплекс «Даль» насчитывал около 300 тысяч ЭВП и полупроводников. Две РЛС и две САЗО насчитывали 104 приемных устройства, не считая резерва.
С учетом уже набранной статистики по отказам всех элементов системы военные испытатели провели расчеты надежности и получили, что вероятность выполнения боевой задачи системой «Даль» в том состоянии, в каком она находилась, при работе одновременно 10 каналами не превышала 10%. Проведенные расчеты с использованием фактически замеренных ошибок РЛС и САЗО показали, что система «Даль» пока может обеспечить поражение целей только до высоты 10—15 км и при скорости цели до 1500 км/ч.
В одном из своих докладов руководство 4—го ГУ МО отмечало: «Неудовлетворительный ход разработки средств системы является не только следствием ряда технических трудностей, встретившихся при создании системы, но объясняется также и организационными причинами.
НИИ—244 ГКРЭ не выполняет в полной мере своих обязанностей по стыковке наземных радиотехнических средств.
НИЭМ ГКРЭ не укомплектован квалифицированными кадрами, имеющими опыт разработки радиоэлектронной аппаратуры военного назначения, не имеет конструкторского бюро и лабораторно—испытательной базы, необходимых для конструктивной отработки УМН. Завод САМ также не располагает возможностью провести эту конструктивную доработку.
ОКБ завода им. Лавочкина по существу не имеет возможности эффективно влиять на ход разработки и принятие необходимых технических решений в смежных организациях, разрабатывающих решающие по важности элементы системы: УМН, РЛС, САЗО».
В условиях, когда добиться работоспособности УМН все равно не было возможности, проблема точностных характеристик РЛС и САЗО выдвинулась на первый план.
23 марта 1961 г. на совещании у П.В. Дементьева с участием С.И. Ветошкина и В.Д. Калмыкова главным конструкторам системы было поручено представить доклад о состоянии разработки и мероприятиях по ее завершению. Главные конструкторы предложили комплекс мер по повышению точности определения углов места, в том числе увеличение числа приемных каналов парциальной диаграммы до 29, поворот антенной системы на четыре градуса вверх, установку новых коаксиальных облучателей для уменьшения боковых лепестков, введение новой методики обработки сигнала в УМН и т. д.
Специальная комиссия рассмотрела их и пришла к выводу, что предлагаемые мероприятия целесообразные и приведут к уменьшению ошибок. Однако в результате ошибки угла места все равно будут превышать заданные примерно на 10%. Представители 4—го ГУ МО в этой комиссии обращали особое внимание также на необходимость разработки мероприятий по резкому повышению эксплуатационной надежности комплекса, в частности по дублированию аппаратуры и повышению качества комплектующих элементов. Одновременно главному конструктору РЛГС А.Б. Слепушкину было рекомендовано быстрее отрабатывать опытный образец головки с увеличенной дальностью, что позволяло снизить требования по точностям РЛС и САЗО.
В части УМН было решено: «Согласиться с мнением комиссии, рассматривавшей предложения главных конструкторов комплекса «Даль», что образец УМН, находившийся на полигоне, ввиду выявившейся ненадежности, низкого качества изготовления ряда деталей, многочисленных доработок и изменений, вносившихся в процессе испытаний, и невозможности обеспечить в полном объеме пропускную способность комплекса «Даль» может быть использован для частичного проведения отработки и проверки комплекса, но в боевой системе подлежит замене на другой образец машины, обеспечивающий удовлетворение требований, предъявленных ко всему комплексу «Даль».
Госкомитетами по радиоэлектронике и авиатехнике на основании предложений главных конструкторов был разработан очередной график дальнейших работ по системе «Даль», предусматривавший выполнение всех работ в два этапа: в течение первого этапа отрабатывается контур наведения на высотах до 12 км без существенной доработки аппаратуры комплекса, в течение второго этапа в аппаратуре реализуются все предложения главных конструкторов, система отрабатывается на заданных высотах и готовится к предъявлению на совместные испытания.
Продолжение следует.
□
Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина
□
Опубликовано 15 апреля в выпуске № 2 от 2014 года

 Отправлено: 30.04.14 17:45. Заголовок: Красная звезда — О. Фаличев, А. Потехина. Взлёт «Ладоги»

■ 25—04—2014

Взлёт «Ладоги»

Олег Фаличев, Анна Потехина

27 апреля 2014 года исполняется 30 лет со дня знаменательного события — в 1984 году впервые лучом отечественного лазерного комплекса авиационного базирования «Ладога» была поражена воздушная цель.
В канун юбилея «Красная звезда» встретилась с заместителем генерального конструктора ГСКБ «Алмаз—Антей» Александром Игнатьевым и главным научным сотрудником Юлием Коняевым.
□
■ А—60/1А2 на аэродроме ТАНТК им. Г.М. Бериева, г. Таганрог, осень—зима 2010 г.
□
— Александр Борисович, в последнее время появилось довольно много публикаций о перспективах лазерного оружия, в том числе авиационного базирования. В чём его преимущество?
— У комплексов лазерного оружия (КЛО) есть несомненные достоинства по сравнению с традиционными видами вооружения. К ним относятся: возможность неожиданной для противника атаки и практическая мгновенность доставки поражающего фактора к цели; относительная дешевизна «выстрела» — расходуемых компонентов для обеспечения цикла передачи энергии (практически стоимость «выстрела» определяется стоимостью изготовления и эксплуатации КЛО, отнесённой к количеству выстрелов за время его жизненного цикла); возможность выполнения боевой задачи не только за счёт физического разрушения элементов цели, но и за счёт функционального подавления её оптико-электронных средств (ОЭС); отсутствие необходимости накопления арсеналов дорогих поражающих средств в мирное время.
Лазерные комплексы авиационного базирования (ЛКАБ), сохраняя основные преимущества КЛО, обладают рядом важных, присущих только им достоинств: всепогодность — стрельба ЛКАБ в верхнюю полусферу как на пригоризонтных, так и на призенитных трассах не зависит от влияния нижних слоев атмосферы и погодных условий (облачности, тумана); возможность работы в спектральных диапазонах, практически не пропускаемых нижними слоями атмосферы, — ЛКАБ способен эффективно использовать мощные лазеры, излучающие в спектральных диапазонах длин волн, сильно поглощающихся в атмосфере; высокая мобильность и маневренность — ЛКАБ способен по команде оперативно переместиться в требуемую зону воздушного пространства и в заданное время провести атаку цели, заняв наиболее выгодное положение; возможность длительного нахождения вблизи заданной зоны противника — ЛКАБ способен значительное время барражировать вблизи района нахождения предполагаемых целей; универсальность ключевых технологий ЛКАБ — технологии, создающиеся при отработке лазерных комплексов на самолёте, ввиду совокупности предъявляемых к аппаратуре повышенных требований могут служить базой при создании лазерных комплексов других видов базирования.
Однако главным достоинством ЛКАБ является возможность независимой от погодных условий, практически мгновенной транспортировки в пределах верхней полусферы поражающего фактора на большие расстояния. Благодаря этому с использованием ЛКАБ становится возможным выполнение задач, которые решаются неэффективно либо не решаются вовсе иными способами.
□
— Прошло уже 50 лет с тех пор, когда за изобретение лазеров дали Нобелевскую премию. Почему же лазерное оружие, решающее задачи ПВО—ПРО, ещё не создано ни в нашей стране, ни за границей?
— Вопрос, по—видимому, относится только к КЛО на основе мощных лазеров. Да, серийных боевых образцов ещё нет. Но экспериментальные — наземного, морского и воздушного базирования — давно созданы и испытаны. Более того, в 1980—х годах имело место выраженное противостояние США и нашей страны в борьбе за лидерство в области создания лазерных комплексов, которые вышли на стадию натурных испытаний.
Первая успешная отечественная работа по тепловому поражению лазерным излучением аэродинамической мишени в полёте была проведена в 1982 году. В США убедительный результат по тепловому поражению ракеты в полёте наземным комплексом на базе лазера «Миракл» датирован 23 февраля 1989 года.
В области создания лазерных комплексов авиационного базирования соперничество за лидерство оказалось более напряженным. Американцам удалось немного вырваться вперед.
□
□
□
В начале 1980—х годов был создан и испытан комплекс ALL с газодинамическим СО ₂—лазером мощностью 400 кВт, размещённым на самолёте КС—135. Его удачная работа по ракете класса «воздух—воздух» «Сайдвиндер» датирована 31 мая 1983 года.
Нам понадобилось менее 11 месяцев, чтобы осуществить первое успешное натурное испытание отечественного ЛКАБ, дату проведения которого мы отмечаем.
Именно в 1980—е годы были получены все основные технические и демонстрационные натурные подтверждения возможности создания в интересах ПВО боевых образцов КЛО на основе мощных лазеров.
В 1990—х годах финансирование работ по созданию КЛО в нашей стране было значительно сокращено, что негативно сказалось как на продвижении работ по разработке технологий создания КЛО, так и на развитии соответствующей инфраструктуры. Вопрос стоял прежде всего о сохранении достигнутого научно—технического потенциала в данной области, что удалось далеко не всем, в отличие от нас и предприятий нашей кооперации.
В 2000—х годах усилиями государственных заказчиков и промышленности ситуация постепенно была выправлена в плане возможности вести полномасштабные разработки современного отечественного ЛКАБ.
□
— Юлий Андреевич, к началу испытаний «Ладоги» «Алмаз» имел уже опыт создания и испытаний наземного комплекса. Как это повлияло на работы по «Ладоге?»
— Вообще развертывание работ по лазерному направлению на нашем предприятии и других предприятиях промышленности, в организациях РАН было начато ещё во второй половине 1960—х годов. В те годы была образована широчайшая кооперация институтов и заводов, проходили крупные экспериментальные исследования. Результаты этих работ явились фундаментальной основой для того, чтобы в целом продвинуть нашу страну во многих направлениях науки и техники, в том числе по лазерному.
В августе 1973 года в НПО «Алмаз» на базе существующих подразделений было сформировано специальное конструкторское бюро по разработке лазерных систем. Его первым начальником и главным конструктором стал доктор технических наук Теодор Брахман, а с 1975 года коллектив возглавил доктор технических наук Лев Захарьев. Всё это в целом дало мощный творческий и организационный импульс проводимым исследованиям.
Под научным руководством академиков АН СССР А. Прохорова, Б. Бункина, Е. Велихова коллективами, во главе которых стояли профессор Л. Захарьев, академик АН СССР В. Глухих, член—корреспондент АН СССР В. Письменный, а также с участием других НИИ и КБ создавались первые образцы аппаратуры КЛО наземного и авиационного базирования для теплового поражения объектов.
Перед разработчиками этих двух вариантов КЛО стоял ряд сложных научно-технических проблем, от решения которых зависела судьба проектов. Среди них создание лазера с необходимым уровнем мощности и качеством излучения; средств формирования излучения в узконаправленный пучок для обеспечения высокой плотности энергии излучения на большом удалении от КЛО.
Потребовалась разработка принципиально новых методов определения параметров и характеристик КЛО, например плотности энергии излучения на горящем элементе аэродинамической мишени, подвергаемой воздействию излучения.
В процессе создания наземного лазерного комплекса, который шёл с некоторым временным опережением, впервые были предложены специальные многодвигательные силовые приводы, которые обеспечили приемлемую плавность работы и вместе с высокоточными корректирующими приводами хорошую точность сопровождения и наведения.
Разработана и успешно прошла испытания информационная система с высоким угловым разрешением, широкоапертурная система формирования, система полуавтоматической юстировки. Применены принципиально новые методы полигонных испытаний, включая мишенное обеспечение, создан комплекс измерительной и регистрирующей аппаратуры. А самое главное: в ходе разработки и испытаний сложились мощные коллективы специалистов. Кроме того, результаты работы по одному комплексу успешно использовались в работах по—другому.
Всё это позволило «Алмазу» создать совместно с ТАНТК им. Г.Б. Бериева на самолёте А—60 летающую лабораторию с лазерным комплексом и поднять ее в воздух в августе 1981 года. А менее чем через три года ранним утром 27 апреля 1984—го произошло то памятное событие, юбилей которого мы сейчас отмечаем.
□
— Юлий Андреевич, в чём значимость результатов, полученных при испытаниях «Ладоги», для Минобороны, кооперации, ГСКБ?
— И у заказчика, и у разработчиков укрепилась уверенность, что имеющийся научно—технический задел позволяет создавать авиационный комплекс с мощным лазером на борту, обеспечить его надёжную работу, требуемые выходные характеристики систем. И как я уже говорил, наше предприятие и кооперация имели в то время и сейчас сохранили коллектив разработчиков и испытателей, способный решать поставленные задачи.
□
— Александр Борисович, а какова направленность текущих работ по созданию ЛКАБ?
— В 2000—х произошёл ряд знаковых военно—политических событий. США заявили о выходе из Договора по ПРО, о развёртывании элементов ПРО в Европе. Россия приняла решение о создании воздушно—космической обороны, новую Военную доктрину. Всё это повлияло на изменение акцентов и направленность задач, которые возлагаются на разрабатываемый отечественный ЛКАБ, предназначенный для противодействия в инфракрасном спектральном диапазоне размещаемым на больших дальностях (в воздухе и в космосе) разведывательным средствам потенциальных противников.
Американцы взяли курс на создание ЛКАБ для теплового поражения баллистических ракет на активном участке траектории на дальностях в несколько сот километров. В феврале 2010 года США провели успешный эксперимент с участием демонстрационного ЛКАБ YAL—1A по перехвату баллистической ракеты «Скад» на дальности около сотни километров. По заявлению директора агентства ПРО США, в будущем аппаратура создаваемого ЛКАБ будет размещена на высотном беспилотнике.
Создаваемые ЛКАБ США и России обладают сходством по ряду характерных черт, однако не являются аналогами, предназначены для решения принципиально разных военно—технических задач, значительно (более чем на порядок величины) отличаются по стоимости.
Имея разные тактико—технические характеристики, ЛКАБ США и России потенциально способны решать принципиально разные и, в отдельных случаях, не имеющие альтернативы важнейшие задачи для обеспечения действий вооружённых сил своих стран.
В ходе работ по созданию и натурным испытаниям экспериментальных образцов ЛКАБ США и России достигнуты выдающиеся технические результаты, которые дают основание быть уверенным, что опытные образцы также будут созданы.
□
— Проводятся ли подобные эксперименты в настоящее время? Каковы их результаты?
— Цикл испытаний проводился во второй половине 2000—х годов. Впервые в отечественной практике 28 августа 2009 года осуществлён комплексный эксперимент, в котором при наведении лазерного луча с борта летающей лаборатории 1А2 на космический аппарат AJISAI с высотой орбиты 1500 км зарегистрирован отражённый сигнал.
Для подготовки осуществления этого эксперимента был выполнен цикл работ по обнаружению (по предварительному целеуказанию) и сопровождению в полёте нескольких десятков космических аппаратов (КА) различного назначения. При проведении указанных работ со стопроцентным результатом обеспечено обнаружение и угловое сопровождение КА, а также угловое наведение оптической оси средств транспортировки излучения.
Положительный результат стал возможным благодаря самоотверженному труду нашей кооперации во главе с ОАО «ГСКБ «Алмаз—Антей».
□
— Есть ли перспективы развития авиационного направления в будущем?
— Безусловно, так как есть ряд важных военно—технических задач, которые вряд ли можно будет решить без использования ЛКАБ. Основной вектор развития этих средств — повышение угловой концентрации излучения до пределов физической реализуемости. Резервы в таком потенциальном повышении немалые, но и сложность движения в данном направлении весьма высока и требует использования как передовых научно—технических идей и самого современного производственного потенциала, так и привлечения немалых финансовых вложений. Но есть твёрдая уверенность, что наши специалисты без работы не останутся, так как и создаваемый ЛКАБ, и комплексы следующего поколения необходимы для обеспечения обороноспособности нашей Родины.

 Отправлено: 13.05.14 14:43. Заголовок: Стрела — В. Карачунский. Цель — на орбите. Воспоминания бортоператора—испытателя

Стрела, № 4 (135), апрель 2014 г.

■ В газете «Стрела», издаваемой ОАО «Головное системное конструкторское бюро «Алмаз—Антей», № 4 (135) от апреля 2014 г., в рубрике «Полигон» были опубликованы воспоминания Владимира Карачунского «Цель — на орбите. Воспоминания бортоператора—испытателя лазерного комплекса» об испытаниях отечественного лазерного комплекса воздушного базирования.
□

 Отправлено: 20.06.14 18:06. Заголовок: ВКО — Оружие: Г. Серов. «Даль», канувшая в лету — часть IV

■ Оружие

«Даль», канувшая в лету — часть IV

О трагической судьбе новаторской зенитной ракетной системы, во многом опередившей свое время и оказавшейся на стыке интересов многих ведомств и личностей

О системе «Даль» у нас не любят вспоминать. На фоне успешного развития зенитного управляемого ракетного вооружения в СССР в 1950—1960—е гг. она оказалась практически единственным черным пятном: амбициозная по замыслам, долго испытывавшаяся и доводившаяся, но в конце концов прекращенная разработкой. Единственным благообразным объяснением этого обычно называют то, что «Даль» по новизне значительно опередила свое время. В то же время порой слышатся и упреки в некомпетентности разработчиков. Что же на самом деле происходило с ней более полувека назад?
□
Однако военные не были удовлетворены этими решениями. В условиях, когда и далее откладывалось подтверждение заданных характеристик, руководство Министерства обороны все более беспокоила перспектива окончания строительства штатных комплексов «Даль» под Ленинградом. Директивой начальника Генштаба от 17 мая 1961 года главнокомандующему войсками ПВО страны С.С. Бирюзову уже было приказано сформировать 45—й учебный центр авиации ПВО по подготовке командных и инженерно—технических кадров для системы «Даль» с дислокацией в г. Павшине Московской области.
25 мая и.о. министра обороны М.В. Захаров и С.С. Бирюзов обратились в ЦК КПСС с просьбой разобраться в ситуации с «Далью»: под Ленинградом уже было выполнено 50% строительных работ по трем штатным комплексам, в 1962 г. они должны быть введены в строй, а на испытаниях опытного образца так и не получено положительных результатов и когда их теперь ждать — непонятно.
На этот раз «дежурного» обсуждения вопроса не получилось. ЦК поручил Д.Ф. Устинову разобраться лично и до 18 июня доложить согласованное со всеми заинтересованными ведомствами решение. И что интересно — через месяц, 26 июня Д.Ф. Устинов «в связи со сложностью положения, создавшегося с разработкой и изготовлением комплексов «Даль», обратился в ЦК с просьбой отложить представление доклада еще до 15 июля 1961 г. Это говорит о том, что до сих пор председатель ВПК лично не занимался курированием и координацией работ по системе «Даль» и только теперь, после персонального поручения ЦК стал вникать в существо проблем.
В это время испытатели на полигоне снова постарались продемонстрировать руководству какое—то позитивное движение. Хотя наземный контур наведения по—прежнему не работал, в июне состоялось три успешных пуска ракет «400» с ручным наведением: 06 июня — телеметрической ракеты по металлизированному парашюту, 08 июня — боевой ракеты по металлизированному парашюту, а 27 июня боевой ракетой был сбит самолет—мишень Ил—28. Таким образом, ракета полностью завершила автономные испытания и подтвердила, что в достаточной степени соответствует своему предназначению.
Наконец—то разобравшись в ситуации, Устинов вынужден был сказать свое веское слово. На заседании ВПК 26 июля 1961 г. председатель ВПК метал громы и молнии в адрес руководства ГКРЭ. Вскоре состоялись и персональные оргвыводы. Так, был снят с должности главный конструктор УМН Ю.Я. Базилевский (переведен в Государственный комитет по науке и технике СССР), вместо него назначили его заместителя А.М. Ларионова.
Состоялись решения и по укреплению руководства. М.М. Пашинин был повышен с главного до генерального конструктора систем «Даль» и «Даль—М». Кроме того, введена новая должность — генеральный конструктор средств управления систем «Даль» и «Даль—М», на которую был назначен Валентин Петрович Шишов (НИИ—244 ГКРЭ). Шишов, в прошлом работник КБ—1, являлся одним из основных разработчиков счетно—решающего устройства станции наведения ракет Б—200 системы—25 — блока выработки команд управления ракетой. Им были также проведены большие работы по отработке контура автоматического регулирования системы.
21 сентября 1961 г. вышло очередное постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 893—383 по системам «Даль» и «Даль—М». Поняв, что без новой машины наведения система не сможет пройти совместные испытания, а на ее создание потребуется еще не менее года, правительство вновь предоставило исполнителям этот срок: «ГКАТ, ГКРЭ, ГКЭТ и ГКОТ обязаны обеспечить необходимую доводку средств системы «Даль» и предъявить опытный образец этой системы на совместные с МО СССР испытания с новым образцом математической машины в IV квартале 1962 г.».
□
■ Транспортно—заряжающая машина. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
□
«В частичное изменение Постановлений ЦК КПСС и СМ СССР от 3 августа 1960 г. № 884—370 и от 27 октября 1960 г. № 1135—475 установить срок изготовления и поставки средств комплексов «Даль»: одного комплекса — IV квартал 1962 г., двух комплексов — I квартал 1963 г. и ввода этих комплексов в эксплуатацию — 1963 г.».
На полигоне в августе—сентябре было проведено девять очередных пусков ракет «400» с ручным выведением, в том числе два с РЛГС и РВ по самолету—мишени МиГ—15М. Телеметрическая ракета программу полета выполнила не полностью из—за захвата мишени головкой на малой дальности, а пуск боевой оказался аварийным из—за отказа бортовой аппаратуры САЗО—СПК. Также начались пуски по парашютной мишени, запускаемой ракетой ЭР—35 на большие высоты. Однако только один из них был успешным. То есть из этих девяти пусков в семи задания не были выполнены из—за различных отказов бортовой аппаратуры (автопилота, САЗО—СПК, РЛГС).
В ноябре с учетом последнего большого числа аварийных пусков ракет «400» главнокомандующий Войсками ПВО С.С. Бирюзов предложил промышленности резко повысить надежность бортовой аппаратуры ракеты. А учитывая неудовлетворительное состояние по созданию дел с уже новой УМН в НИЭМ (последний предполагал строить ее на базе разрабатываемой машины «Радон», не удовлетворявшей военных) и слабое оснащение его лабораториями и испытательными стендами, Бирюзов вновь предлагал В.Д. Калмыкову и П.В. Дементьеву принять срочные меры по улучшению разработки новой УМН.
Тем временем на полигоне с октября 1961 г. все же началась совместная отработка программ ЭД—5 и ЭД—8 УМН в контуре наведения. Усилия нового главного конструктора УМН А.М. Ларионова дали некоторые положительные результаты — с декабря 1961 г. начались пуски ракет в разомкнутом и замкнутом контуре по отработке программ ЭД—5Б и ЭД—8 УМН.
В январе 1962 г. выполнили два успешных пуска по отработке программы ЭД—8. 08 февраля произвели два пуска в контуре наведения по самолету-мишени Ил—28. Контур функционировал, но с большими перебоями. В результате в обоих случаях РЛГС цель не захватила, одна ракета прошла под целью, вторая над ней — мишень не сбита.
Тем временем в верхах уже начали сомневаться в целесообразности продолжения работ по «Дали». В 1961 г. на полигоне «А» начались заводские испытания другой системы ЗУРВ — комплекса С—200. Разработка его началась в КБ—1 еще в 1958 г. По замыслу он должен был поражать бомбардировщики с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил—28, летящие на высотах от 5 до 35 км со скоростью до 3500 км/ч, на дальностях до 150 км. Однако уже в 1959 г. после предварительной проработки дальность была снижена до 90—100 км. Теперь же всем стало ясно, что это прямой конкурент «Дали» и разработка его была начата ГКРЭ с целью подстраховаться. Дальность действия его снова была обещана конструкторами до 150 км, и по конструкции он проще — выполнен с использованием секторного радиолокатора подсвета цели, а ракета оснащена более простой полуактивной РЛГС. И никакой сложной УМН. И вдобавок комплекс передвижной, то есть никакого капстроительства.
□
■ Заряжание пусковой установки. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
□
На рубеже 1961—1962 гг. в правительстве состоялся очередной обмен мнениями о ходе разработки системы «Даль», где и было высказано предложение о прекращении работ по «Дали» и замене ее на С—200. Главнокомандующий Войсками ПВО С.С. Бирюзов занял двойственную позицию: с одной стороны, он счел такие предложения необоснованными, так как по заявленным характеристикам, особенно скорострельности, «Даль» по—прежнему была гораздо выше, с другой — он опять отмечал неудовлетворительное состояние как с отработкой опытного образца, так и с перспективой производства трех серийных недоработанных комплексов для системы ПВО г. Ленинграда С—100. Как показало обсуждение перспектив развития Войск ПВО на Совете обороны 13 февраля 1962 г., военные заняли гибкую позицию: они дали понять, что не против получить на вооружение оба типа комплексов — и «Даль», и С—200, переложив тем самым ответственность за принятие дальнейших решений на правительство и промышленность.
Вообще заключительный ход работ по «Дали» в 1962 г. как бы раздвоился и даже «растроился». На полигоне испытатели все еще пытались провести хотя бы один успешный пуск в замкнутом контуре. К лету вроде бы смогли отладить работу контура. В июне—июле произвели решающие пуски. 22, 27 и 29 июня пятью боевыми ракетами пытались поразить самолеты-мишени Ил—28М. Ни один из них сбит не был. Причины каждый раз назывались разные: в двух случаях не произошло автозахвата ракеты (отказ САЗО—СПК), в одном — отказал автопилот, в одном — приемник СПК, еще в одном — УМН.
В июле произвели еще один пуск по Ил—28М — и опять мишень не сбита. Это был словно какой—то злой рок, ведь перед каждым реальным пуском ракеты проводились электронные «пуски» с использованием электронного моделирующего стенда, облеты РЛС и САЗО—СПК самолетами, в том числе оборудованными соответствующей аппаратурой борта ракеты, не говоря уже о многочисленных проверках и настройках всего оборудования.
Все это объяснялось низкой надежностью и качеством бортовой и наземной аппаратуры. Судорожно принимались какие—то меры по ее доработкам и дополнительным проверкам. В своих мемуарах Алексей Пантелеймонович Милованов, бывший тогда главным инженером завода им. Лавочкина, отмечал: «Если при жизни Лавочкина испытания ракеты «400» шли более или менее организованно, результаты каждого пуска анализировались, то уже в 1961—1962 гг. в проведении испытаний наступил период какой—то спешки, нервозности, суетливости».
□
■ Зенитная управляемая ракета к пуску готова. Фотоархив НПО им. С.А. Лавочкина
□
Разработчики же в это время занимались проектированием новых систем «Даль—М» и «Даль—2». В июне 1961 г. был выпущен эскизный проект на систему «Даль—М». Для нее была спроектирована трехступенчатая ракета, получившая заводской индекс «420», которая фактически оставалась прежней ракетой «400» с установленными между крыльями маршевой ступени четырьмя боковыми твердотопливными ускорителями (в качестве ускорителей второй ступени).
Также в мае—июне активно обсуждались тактико—технические требования на систему и ракету «Даль—2». 4—е Главное управление Минобороны отметило, что спроектированная ОКБ—301 ракета (заводской индекс «500») с дальностью полета 600 км не обеспечивает самонаведение на цель в ближней зоне поражения на больших высотах, основной причиной чего был большой запас топлива на ракете в начале маршевого участка. Решили, что целесообразно уменьшить ее дальность до 300—400 км. Это предложение наряду с необходимостью проработать возможность создания подвижных (автомобильных или железнодорожных) стартовых средств стало основными замечаниями, которые выдвинуло 4—е ГУ МО, согласовывая ТТТ на ракету «Даль—2».
А в верхах уже почти не обращали внимания на полигонные и проектные работы и пытались найти приемлемый оргвыход из создавшейся ситуации. 29 июня 1962 г. Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 660—270 сроки поставки трех комплексов «Даль» были перенесены на 1964 г. Но дискуссии по «Дали» продолжались и по сути перешли в плоскость — не окажутся ли затраты на эти комплексы бросовыми?
Фактически июнь 1962 г. оказался последним переломным моментом в истории системы «Даль». В ее испытаниях успех так и не был достигнут, зато у конкурирующей системы С—200 такой первый результат появился. Хотя с последней проблем было еще немало, весной 1962 г. автономные испытания наземных радиотехнических средств С—200 в основном завершились. В июне 1962 г. в одном из пусков ракеты В—860 головка самонаведения захватила и удержала цель, что стало свидетельством правильности заложенных в нее технических решений.
И пока испытатели «Дали» снова и снова проводили облеты, уточняли ошибки комплекса РЛС—САЗО—УМН, а также поступившей на полигон РЛГС «Зенит—2», искали и устраняли какие—то причины ненадежной работы блоков аппаратуры, в московских кабинетах уже созрело окончательное решение.
В сентябре Госплан СССР и ВСНХ вышли в ЦК с предложением о снятии с плана производства на 1963 г. изготовления трех комплексов «Даль». 26 сентября состоялся Совет обороны СССР, и 22 октября 1962 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 1096—460, гласившее: «Учитывая положительный ход отработки системы—200, а также сложность и дороговизну системы «Даль», принять предложение Комиссии Президиума Совета министров СССР по военно—промышленным вопросам, Госплана СССР, ГКАТ, ГКРЭ, ГКОТ и МО СССР о прекращении серийного производства средств системы «Даль».
Поручить Комиссии Президиума СМ СССР по военно—промышленным вопросам совместно с МО, ГКАТ и ГКРЭ рассмотреть вопрос о прекращении разработки систем «Даль», «Даль—М» и «Даль—2» и замене «Даль» в системе—100 на С—200 и свои предложения в месячный срок представить в ЦК КПСС».
01 и 02 ноября 1962 г. на полигоне «А» состоялось три последних пуска ракет «400» по условной цели. Все три снова были неудачными. Посчитали, что в одном отказала бортовая аппаратура САЗО—СПК, в двух — УМН. Ни у кого уже больше не оставалось сомнений, что с «Далью» нужно кончать.
09 ноября в связи с 60—летием со дня рождения генерального конструктора завода им. Лавочкина М.М. Пашинина, отмечая его долголетнюю плодотворную работу в системе авиационной промышленности, председатель ГКАТ П.В. Дементьев объявил ему благодарность с тем, чтобы в январе 1963 г. направить его в 10—ю лабораторию ЦАГИ для выполнения специального задания, а в мае того же года тихо снять с занимаемой должности и отправить на пенсию.
Само ОКБ—301 в декабре 1962 г. стало филиалом № 3 ОКБ—52 генерального конструктора В.Н. Челомея. Тогда же межведомственная комиссия определила возможность размещения трех пятиканальных комплексов С—200 на огневых площадках системы «Даль», о чем и внесла предложение в ЦК.
18 января 1963 г. состоялось заседание у секретаря ЦК КПСС Ф.Р. Козлова на тему «О прекращении разработки систем «Даль», «Даль—М» и «Даль—2». На нем отмечалось: «К концу 1962 г. на опытном образце средств системы «Даль», смонтированном на полигоне «А» Министерства обороны, были в основном закончены автономные испытания и начаты заводские комплексные испытания с пусками ракет с управлением наземными радиотехническими средствами. Всего произведено пусков ракет 77, из них в комплексе системы — 13 пусков.
В процессе отработки и испытаний были подтверждены правильность построения системы, многие технические решения, однако еще не был решен ряд вопросов:
не получена необходимая точность определения координат целей и ракет для высот выше 20 км;
не достигнута необходимая надежность некоторых элементов системы (управляющая машина наведения, блоки радиоуправления ракеты и др.), а также системы в целом.
Промышленными организациями проводилась разработка вычислительной машины и блоков радиоуправления в новом конструктивном исполнении.
Начатое в 1958 г. строительство трех объектов системы «Даль» в районе г. Ленинграда было к концу 1962 г. выполнено на 80—90%.
По системам «Даль—2» и «Даль—М» в 1962 г. были разработаны и рассмотрены аванпроекты и определены технические направления разработки указанных систем.
Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 22 октября 1962 г. в связи с положительным ходом отработки системы—200, а также сложностью и дороговизной системы «Даль» принято решение о прекращении серийного производства средств системы».
Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 189—67 от 15 февраля 1963 г. предложения ВПК, МО, ГКАТ и ГКРЭ о прекращении разработки систем «Даль», «Даль—М» и «Даль—2» были утверждены, понесенные затраты списаны. Согласно имеющимся сведениям затраты на разработку опытного образца системы «Даль» составили 133,8 млн руб., на серийное производство — 62,2 млн, на строительство огневых комплексов в системе—100 — около 64 млн. Итого — 260 млн. (в новых ценах). Всего работы по «Дали» продолжались в течение почти восьми календарных лет (1955—1962 гг.).
Заменившая «Даль» в системе ПВО Ленинграда более простая система—200 прошла затем свой длительный этап испытаний и доводки и только в 1968 году была принята на вооружение. То есть срок ее создания составил более десяти лет (1958—1968 гг.). Очевидно, ошибок, совершенных при создании «Дали», руководители ВПК и оборонных отраслей постарались избежать.
Теперь, оглядываясь на непростой опыт разработки системы «Даль», каждый читатель вправе сделать свои выводы о причинах постигшей ее неудачи. Однако нисколько не умаляя заслуг отдельных личностей, все же будет правильным утверждать, что главной причиной стали не те нерешенные технические проблемы, которые отмечались в многочисленных документах и постановлении о ее закрытии, а отсутствие должной организации, твердого руководства, координации работ и своевременного реагирования на проблемы, неизбежно возникающие при разработке столь сложной технической системы.
У семи нянек дитя осталось без глазу. Достаточно вспомнить, что предшествовавшая система С-25 также была очень сложной для своего времени, создавалась с чистого листа и с использованием самых передовых достижений отечественной науки и техники. Но благодаря твердому, порой весьма жесткому, но грамотному и настойчивому руководству она была создана и в очень короткие сроки. Увы, «Дали» в этом смысле не повезло, как, впрочем, и многим другим намного опередившим свое время разработкам бывшего СССР. Список таковых читатель без труда сможет составить сам.
Спустя почти полвека автор, роясь в архивах, пытался все—таки докопаться до истинных технических причин неудач последних пусков «Дали» в замкнутом контуре. Занятие это оказалось малоуспешным: сохранившиеся отчеты и протоколы словно специально были написаны так, чтобы скрыть правду. Казалось, тайна так и останется неразгаданной, но помог счастливый случай. Оказалось, что в НПО им. Лавочкина почти рядом с автором трудился очень скромный человек — генерал—майор авиации в отставке Сергей Иванович Гущин. В описываемые выше времена он в звании инженер—майора являлся начальником отдела анализа полигона Сары—Шаган и занимался испытаниями «Дали». Его рассказ вкратце можно свести к следующему: «После закрытия «Дали» наш отдел примерно полгода ничем не занимался — начальство не знало, чем нас загрузить. Делать было нечего, и сама собой возникла мысль теперь уже не спеша снова вернуться к расшифровкам телеметрии, траекторных измерений и другим рабочим материалам, благо, все они были еще под рукой, и попытаться снова понять возможные причины неудачных пусков. Посидев и поразмышляв над ними, мы пришли к простому и поразительному выводу: ракета неправильно наводилась на цель, потому что в программе наведения были перепутаны каналы управления тангажом и курсом.
С этой своей находкой мы пошли к начальнику полигона. Доложили ему и предложили организовать проверку нашей версии. Ведь несмотря на то, что почти все представители промышленности разъехались, оборудование еще функционировало и запасные ракеты оставались. Начальник полигона в отличие от нас — молодых и горячих — был умудрен жизненным опытом. Выслушав, он сказал: «Забудьте все то, что вы мне рассказали. Постановление о закрытии работ по «Дали» подписано, деньги списаны. Что—либо делать по этой теме мы не имеем права. И никто из—за вашей идеи снова будоражить руководство страны не будет». И вскоре нас перекинули на испытания С—200».
К сожалению, Сергей Иванович вскоре ушел из жизни. Но успел оставить нам зарубку на память. Вероятно, это была первая в истории, но отнюдь не последняя столь дорогостоящая ошибка в компьютерной программе.
Продолжение следует.
□
Геннадий Павлович Серов, ведущий специалист НПО им. С.А. Лавочкина
□
Опубликовано 17 июня в выпуске № 3 от 2014 года

 Отправлено: 30.08.14 16:58. Заголовок: Н.И. Родионов. Эпоха РЛС «Дунай». Первый перехват БР — впервые в мире

Эпоха РЛС «Дунай»

Первый перехват БР — впервые в мире

Конец 50—х — начало 60—х годов отмечены как начало космической эры и интенсивного развития ракетной техники для боевых целей. Возникла реальная необходимость в создании системы противоракетной обороны, которая позднее развилась в систему предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства. Такие системы требуют наличия в своем составе радиолокаторов дальнего обнаружения.
В 1959 году организуется филиал ЦНИИ—108 на базе ОКБ завода № 37. От перебазируемых РЛС предприятие переходит к созданию стационарных сложных радиотехнических комплексов.
В 1960 году филиал ЦНИИ—108 и завод № 37 преобразуются в Научно—исследовательский институт НИИ—37 с опытным заводом № 37. В августе 1960 года директором и научным руководителем НИИ—37 был назначен Ф.В. Лукин, д.т.н., видный организатор, который внес заметный вклад в становление института. Директором опытного завода годом позднее был назначен Н.Д. Малышев.
Главным конструктором РЛС «Дунай—2» назначен Владимир Пантелеймонович Сосульников.
В.П. Сосульников Родился 05 октября 1921 года в г. Москве. Участник Великой Отечественной войны. После окончания Военной Краснознаменной академии связи продолжил службу в НИРТИ (нынешний НИИДАР) МРП СССР, кандидат технических наук, с 1973 г. — доктор технических наук.
□

□
В.П. Сосульников — лауреат Ленинской премии, является ведущим специалистом в области создания уникальных радиолокационных комплексов, основателем научной школы по разработке надгоризонтных радиолокационных станций
□
Награжден орденами Ленина (1971 г.), Октябрьской революции, отечественной войны II ст., Красной звезды, знака почета.
Главный конструктор радиолокационных станций «Дунай—2», «Дунай—3», «Крона», «Интерферометр», 13Ж6Э.
В это время разрабатывается и монтируется на полигоне уникальный аппаратурный и программно—алгоритмический комплекс «Дунай—2» для дальнего обнаружения баллистических ракет, которому суждено стать прародителем целой серии РЛС подобного назначения.
Ранее в рамках НИР был разработан и простроен первенец этого семейства макетный локатор непрерывного излучения — «Дунай—1». Испытания его проводились в окрестностях Москвы в конце 1955 года, и их результаты намного превзошли все то, что было достигнуто на самых лучших отечественных импульсных станциях. Руководителем НИР был В.П. Сосульников, ставший впоследствии главным конструктором нескольких поколений «Дунаев».
РЛС «Дунай—2» дальнего обнаружения воздушных целей предназначалась для обнаружения боевых частей БР на дальностях до 1200 км. Работа по созданию РЛС «Дунай—2» привлекла значительные силы ЦНИИ—108. Особо трудная задача выпала на коллектив антеннщиков под руководством во главе с зам. главного конструктора В.П. Васюковым. Коллектив в составе А.А. Азатова, А.В. Дрозд, В.А. Кожанкова, В.В. Войцеховской, Г.А. Котельниковой, К.Я. Орловой, А.Г. Шубова, В.С. Горкина под общим руководством проф. Я.Н. Фельда разработал и создал АФУ РЛС.
А.А. Мыльцев, В.А. Гундоров, В.М. Клюшников обеспечили испытания АФУ в полигонных условиях.
П.Н. Андреев вместе с В.А. Квасниковым и Л.Н. Обориным создали новый резнатрон непрерывного действия мощностью 40 кВт, а П.П. Первушин, Б.В. Плодухин, И.Я. Лозовой, Н.В. Раннинский, Л.Г. Рассолова под руководством зам. главного конструктора В.К. Гурьянова создали двухканальный предусилитель с использованием металлокерамических тетродов.
Уникальный широкополосный возбудитель ЛЧМ сигналов создали А.Н. МУсатов, Е.С. Абрамов, М.Е. Лейбман, В.А. Козырев на базе ферритового генератора с фазовым управлением через кварцевую линию задержки.
Приемный тракт РЛС, предложенный А.И. Ивлиевым, создавали и совершенствовали далее Н.Д. Лобышев, Л.Н. Ануфриев, В.Н. Марков, В.И. Корнилов, Б.М. Лурье, А.Р. Розенкранц, Ю.И. Бузинов.
Ф.М. Песелева с В.А. Аудером, К.П. Межохом, В.Н. Бурыкиным, В.М. Давидчуком, Г.И. Минаевым создали уникальный цифровой измеритель координат.
Вместе с главным конструктором работали над созданием РЛС руководители по направлениям Н.В. Кондратьев, М.А. Архаров, Г.И. Минаев, В.К. Шур, А.П. Борзило, В.М. Давидчук, В.М. Клюшников, Ю.А. Родионов, И.И. Полежаев, И.И. Белопольский, Ю.Н. Минин, Л.Г. Рассолова, Н.И. Гущин, которые являлись сотрудниками специально созданного сектора № 1 во главе с Н.В. Кондратьевым.
Для выполнения работ РЛС была построена на полигоне системы «А» (Сары—Шаган). На испытаниях, в ходе боевой работы, при обнаружении баллистической ракеты или ее головной части, целеуказания с РЛС передавались на радиолокаторы точного наведения.
06 августа 1958 года экспериментальный образец РЛС «Дунай—2» вышел в эфир, впервые в СССР осуществив обнаружение баллистической ракеты Р—5 и ее головной части на расстоянии более 1000 км.
06 ноября этого же года состоялась первая проводка головной части ракеты Р—5 в режиме автосопровождения с измерением координат с формированием целеуказания радиолокаторам точного наведения.
04 марта 1961 года впервые в мировой практике экспериментальной системой противоракетной обороны был осуществлен перехват баллистической ракеты. Обнаружила ракету и выдала ее координаты другим средствам РЛС «Дунай—2». В обозначении НАТО станция «Дунай—2» получила название «Hen Roost». В ходе работы на РЛС «Дунай—2» стало ясно, что возросшие скорости космических объектов, малые отражающие поверхности и неопределенность появления космического аппарата во времени потребовали решения задачи автоматического обнаружения и сопровождения целей по информации от спектроанализов с помощью быстродействующей ЭВМ.
Под руководством к.т.н. Ф.М. Песелевой создается теоретическая лаборатория из молодых специалистов Ю.С. Ачкасова, А.Л. Григорьева, З.Н. Хуторовского, А.Н. Савинова, С.И. Сараева и др., которые разработали уникальную программу для ЭВМ, способную осуществлять обнаружение и сопровождение целей — ИС3 во всем секторе обзора РЛС с формированием траекторий их движения и выдачей координат с заданной точностью в реальном времени.
РЛС «Дунай—2» имела передающую антенну размерами 150х8 м, приемную — 150х25 м. Достигнутая максимальная дальность обнаружения составила 1200 км, точность измерения дальности соответствовала заданной — 1 км.
Несмотря на то, что аппаратура делалась на элементной базе первого поколения, ученым, разработчикам, программистам, монтажникам и рабочим предприятия удалось создать станцию, которая стала научно—техническим достижением, не имевшим аналогов в мировой практике. По своим характеристикам от нее недалеко ушли РЛС более поздней разработки.
В 1966 году главному конструктору В.П. Сосульникову и его заместителю В.П. Васюкову за создание нового класса информационных средств, начало которым положил «Дунай—2», было присвоено звание Лауреатов Ленинской премии.
За этой высокой оценкой стоял упорный и нелегкий труд ученых, инженеров—разработчиков и алгоритмистов, рабочих и служащих института и опытного завода.
Ф.В. Лукин сумел привлечь к участию в работах института немало ученых и специалистов высокой квалификации, среди которых были А.И. Акушский, Д.И. Юдицкий. Их идеи были реализованы в первых образцах специальных вычислительных средств, обеспечивших оперативную обработку больших потоков информации. Следует подчеркнуть, что благодаря им и усилиям руководителя подразделения Л.В. Васильева, институт долгое время удерживал лидерство в этом направлении.
Появление службы надежности на предприятии связано с началом создания РЛС дальнего обнаружения «Дунай», когда впервые в ТТЗ на изделие появились количественные требования по надежности. Появилась реальная потребность в создании соответствующей службы.
В 1963 г. в составе тематического специального бюро (СБ—1) была организована лаборатория надежности во главе с к.т.н. В.В. Валентиновым, а после его ухода на преподавательскую работу лабораторию возглавил С.А. Симонов.
Лаборатория занималась обеспечением надежности РЛС 5Н11. Основной объем работ выполняли специалисты лаборатории: А.И. Юров, В.Н. Киселев, А.Я. Семидоцкий, И.Н. Котенев.
Дальнейшее развитие службы надежности было прямо связано с появлением новых тематических направлений.
В 1966 г. в составе тематического сектора 17, в котором велись работы по созданию загоризонтных РЛС, была образована группа в составе Н.М. Васильченко, В.Б. Бурдэ, П.А. Байкова во главе с Г.В. Соловьевым.
В 1970 г. в составе тематического сектора 8 была образована лаборатория надежности, во главе с к.т.н. В.В. Ивлевым. Ведущими сотрудниками лаборатории были В.К. Скотников, Е.А. Хоненев.
Все три подразделения службы надежности успешно работали по обеспечению надежности своих изделий.
По совместному решению руководства предприятия и заказчика, в целях улучшения координации работ по надежности, проведения единой технической политики в этом направлении и усиления взаимодействия со службами надежности в рамках ЦНПО «Вымпел», в январе 1979 г. была создана лаборатория надежности предприятия с непосредственным подчинением ее главному инженеру предприятия.
Руководителем лаборатории был назначен Г.В. Соловьев, бывший в то время начальником сектора надежности НИО—3. Созданная служба была призвана выполнять работы по обеспечению надежности всех разработок предприятия от эскизного проекта до сдачи изделий заказчику.
Сложившая в ходе создания РЛС «Дунай—2» организация работ на многие годы предопределила структуру предприятия, равно как и структуру тематических подразделений.
В начале 60—х годов под руководством В.П. Сосульникова были развернуты работы по созданию крупнейшей по тем временам РЛС «Дунай—3». Эскизный проект был защищен и принят заказчиком в 1962 году. В 1965 году на объект, размещенный в районе подмосковной станции Кубинка, стали поступать первые образцы аппаратуры, и был развернут ее монтаж.
Структура и аппаратурный облик приемной позиции РЛС были разработаны коллективом под руководством А.И. Ивлиева.
На одном из этапов разработки возникли немалые трудности с обеспечением заданных требований к АФУ. И вот тогда совсем еще молодые инженеры А.С. Самусев, Е.А. Старостенков, В.А. Рогулев, Е.В. Кукушкин сумели в довольно сжатые сроки решить эту непростую задачу.
РЛС была задумана и спроектирована полностью автоматической. Задача автоматизации решалась с помощью технических средств с настройкой и вводом которых в эксплуатацию успешно справились И.В. Горностаев, Э.Д. Петракова, О.М. Новикова, Л.В. Крючкова и др.
Вспоминает Гундоров Вилен Александрович — старший научный сотрудник.
Весной 1958 года большая группа выпускников Военно—воздушной академии им. проф. Н.Е. Жуковского была распределена в ЦНИИ—108 Министерства обороны СССР.
Придя в отдел кадров ЦНИИ—108, я был направлен на собеседование к начальнику лаборатории Кондратьеву Н.В. и научному руководителю темы «Дунай—2» Сосульникову В.П. Разговор был не долог. Узнав, что дипломный проект я писал по антеннам, меня включили в состав одной из антенных лабораторий под руководством Васюкова В.П.
Не успел я оглядеться, как меня в составе группы под руководством Азатовой А.А., направили в г. Казань, где изготавливалась антенна для РЛС «Дунай—2».
Встреча с заводом была впечатляющей. Это был авиационный завод, где изготавливались огромные реактивные бомбардировщики Ту—16. В сборочном цеху для нас выгородили высоким забором специальную площадку метров 40 на 40. Наша группа занималась измерением некоторых характеристик секций волноводов для антенны «Дуная—2» перед отправкой их на полигон. Там же я узнал, что место сборки станции — берег озера Балхаш. В ту пору эти сведения были секретными.
На авиационном заводе был создан цех по изготовлению секций огромных волноводов. Мне, выпускнику академии, изучившему наземные и самолетные радиолокаторы с волноводами размером единицы сантиметров было поразительно видеть волноводы размером в метр и длиной десятки метров. И все это делалось впервые для создания РЛС нового поколения, способной обнаруживать небольшие головные части баллистических ракет на небывалой для локаторов дальности!
В августе 1958 года я был командирован на полигон Балхаш для проведения измерений характеристик приемной, а затем и передающей антенн. Там, где размещалась РЛС «Дунай—2», а это были площадка № 14 (приемная позиция) и площадка № 15 (передающая позиция), возвышались 100 метровой длины ажурные антенны, рядом с ними располагались двухэтажные здания, где размещалась технологическая аппаратура станции.
Шла стыковка и настройка аппаратуры. Между шкафов аппаратуры стояли железные кровати и раскладушки. Чтобы не терять время, приступили к монтажу и настройке, не дожидаясь готовности жилья. Тут же на электроплитках готовилась еда. Энтузиазм был настолько велик, что инженеры не гнушались выполнением любой черновой работы.
В середине 1959 года мы стали постепенно переезжать сначала в жилые дома (трехкомнатная квартира на 9—11 человек), а позднее построили и гостиницу. Это была уже райская жизнь.
Измерения параметров передающей антенны пришлись на середину зимы 1958—1959 года. Измерительная аппаратура находилась в 40—50 метрах перед антенной. Работать приходилось при температуре минус 25—30 градусов и сильном ветре. До сих пор в памяти сохранились моменты, когда главный конструктор выносил мне поесть бутерброды, так как прерывать измерения было нельзя и работа переходила в ночь.
Измерения на приемной антенне пришлись на лето 1959 года. Вот тогда—то я почувствовал, что такое горячий сухой ветер, от которого просто некуда было деться. И даже находящаяся в 20 метрах вода озера не приносила никакого облегчения.
В апреле 1959 года из ЦНИИ—108 была выделена тема по созданию РЛС «Дунай—2» в только что созданный филиал ЦНИИ—108. Мы разместились на территории завода № 37, куда переселили коллективы, занимающиеся разработкой «Дуная—2».
В конце 1959 года на станции «Дунай—2» начались первые работы по баллистическим ракетам. Это был период, когда понятие «рабочий день» перестало что—либо обозначать. Баллистические ракеты, чтобы их видели оптические средства на Балхаше, запускались в 3—4 часа ночи, чтобы они летели в солнечных лучах, а наземные средства были в тени. При пусках ракет на полигоне было задействовано более семи основных средств. Чтобы их подготовить к совместной работе приходилось выходить на работу за три — четыре часа до пуска. Нередко разработчики какого—либо средства просили задержки на устранение появившейся неисправности. Иногда пуски ракет отменялись. А днем необходимо было вести текущий ремонт и модернизацию аппаратуры. Но все работали с увлечением и интересом. Такого еще никто не делал.
Сколько было радости, когда на экране индикатора мы смогли увидеть отметки от цели, потом научились наводить на эти отметки измеритель координат и выдавать координаты на центральную вычислительную станцию. Всегда первым видел отметку от цели на фоне шумов главный конструктор Владимир Пантелеймонович Сосульников. Он же собственным примером задавал темп работы и, конечно, ее качество. Окончательным триумфом стало совпадение координат головной части, выдаваемых «Дунаем—2» с данными наблюдения оптическими средствами. Возможность обнаружения и сопровождения головных частей баллистических ракет была доказана и стала реальностью.
Вспоминаю 04 марта 1961 г. К этому дню очень тщательно готовились, ждали реального пуска баллистической ракеты Р—12.
И этот миг наступил. Впервые в мировой практике на Балхашском полигоне экспериментальная система ПРО по целеуказанию РЛС «Дунай—2», главного конструктора Сосульникова В.П., осуществляет перехват баллистической ракеты.
В мае 1960 года филиал ЦНИИ—108 был преобразован в НИИ—37. К этому времени было принято решение о разработке боевой РЛС дальнего обнаружения «Дунай—3» и размещении ее у поселка Кубинка под Москвой.
Меня ориентировали на работу по созданию РЛС «Дунай—3». Я распрощался с «Дунаем—2», Балхашом и увлекся новой небывалой радиолокационной станцией.
Вспоминает Петракова Эмма Дмитриевна — ведущий инженер—специалист НТЦ—3
В 1957 году окончила Московский авиационный институт, радиотехнический факультет и по распределению была направлена в ОКБ—37.
После образования НИРТИ работала по теме «Дунай—2». Сначала занималась техническим обслуживанием аппаратуры «магнитной записи», а затем была переведена в лабораторию вычислительной техники, которой руководил Васильев Леонид Викторович.
Моей обязанностью на объекте «Дунай—2» было обеспечение работы синхронизатора приемной позиции и входных и выходных устройств станции.
Перед началом очередной работы проводился Х—план станции: проверка работоспособности устройств станции.
Владимир Пантейлемонович Сосульников перед работой ставил задачу для всех руководителей устройств и по завершению работы каждый докладывал свои наблюдения.
Во время боевой работы после прохождения голосовых команд: «3, 2, 1, протяжка, старт», я должна была фиксировать с помощью осциллографа прохождение «Стартового» импульса и доложить его прохождение на КП. После завершения работы воспроизводилась запись с магнитной ленты и по информации на индикаторах КП производился анализ результатов работы.
Успешные работы сопровождались банкетом, тем более — 04.03.1961.
Вспоминает Сабаев Лев Васильевич, работает в НИИДАР с августа 1960 г.
Николай Иванович Родионов попросил меня вспомнить то, уже далекое от сегодняшнего дня, время и те события, свидетелем и участником которых мне довелось быть.
Еще будучи студентом Московского электротехнического института связи (МЭИС) в августе 1960 г. я пришел на преддипломную практику в п/я 4077 (будущий НИИДАР). Одновременно стал работать в должности старшего техника. Сагитировал меня и моего сокурсника Сенявского А.Л. на работу Хухлаев К.К, который в то время был ведущим инженером лаборатории, начальником которой был Межох К.П. Лаборатория занималась разработкой аппаратуры автомата сопровождения цели по азимуту станции «Дунай—2». Лаборатория была молодежной — сотрудникам было по 25—30 лет. Их по тематике лаборатории называли «азимутангами» в отличие от «дальнозавров» — тех, кто работал в лаборатории измерения дальности. Первый автомат азимута был еще разработан ранее и успешно функционировал в составе станции на Балхашском полигоне А—35. Аналоговая и цифровая часть его были выполнены на лампах. Второй автомат азимута только проектировался. Аналоговая часть новой автомата разрабатывалась в самой лаборатории в ламповом варианте, а цифровую часть передали на разработку и изготовление в другой отдел в лабораторию, которой руководил Андрианов Е.С. Эта часть аппаратуры разрабатывалась на полупроводниковых транзисторах. Мне было поручено заниматься вопросами организации контроля аппаратуры автомата азимута, одновременно я должен был поддерживать регулярно контакты с разработчиками цифровой аппаратуры, изучать ее и участвовать в настройке.
После защиты дипломного проекта в декабре 1960 года я остался работать в лаборатории, начальником которой в конце 1960 г. стал Хухлаев К.К, а Межох К.П. был назначен начальником отдела № 33.
В отдел входили лаборатории:
автомата дальности (начальник капитан—лейтенант Архаров М.А, затем стал капитан—лейтенант Маркешкин Ю.Ф.);
автомата азимута (начальник Хухлаев К.К, с ним работал ведущий инженер Проценко Л.Н.);
автомата широкополосного захвата (начальник майор Сливницкий О.Б, у него некоторое время работали капитан Миронов С.И, ведущий инженер Хмелев А.Ф.);
имитационной аппаратуры (начальник майор Беремцев И.Б.).
Кроме меня и Сенявского А.Л. на работу в п/я 4077 были распределены еще несколько человек, которые попали в другие лаборатории: Соломатин В.В. — в лабораторию Архарова М.А, Хорьков В. — в лабораторию оперативной памяти (начальник Матвейцев С.Ф.), Сорочкин М.Ю. — в лабораторию спектрального анализа (начальником, кажется, был Корнилов В.И. или Лобышев Н.Д).
Весь отдел 33 располагался в 17—м корпусе и входил в состав 3—го сектора, которым руководил Ивлев А.И. Там же в 17—м корпусе находился и кабинет Главного конструктора РЛС «Дунай—2», главного инженера п/я 4077, полковника, к.т.н. Сосульникова В.П.
В сектор 3 входил также отдел, занимавшийся разработкой аппаратуры измерения углов места (начальник полковник Шур В.К.). В этом отделе начальником лаборатории «грубого» измерения угла места (амплитудным методом) был капитан—лейтенант Минаев Г.И, начальником лаборатории «точного» измерения угла места (фазовым методом) был Бурыкин В.Н.
В сектор 3 входили отделы и лаборатории, осуществляющие разработку:
приемников и аппаратуры коммутации сигналов (Лурье Б.М, Бузинов Ю.И.);
аппаратуры спектрального анализа (Корнилов В.И., Лобышев Н.Д, Марков В.Н, Ануфриев Л.Н.);
аппаратуры отображения, управления и документирования (начальник Степанов В.С, Родионов В.М, Шапошников В.Н, Барышников, Жалинский Э.З.);
аппаратуры электропитания (начальник к.т.н. Белопольский И.И, Долгов, Тихонов, Сосонко С.М, Гейман Г.В, Пикалова Л.Г).
В конце февраля 1961 года вторые комплекты аппаратуры измерения дальности, азимута, углов места, были отправлены самолетом на Балхашский полигон на станцию «Дунай—2». Коллектив разработчиков, в том числе и я, был направлен туда же для проведения монтажно-настроечных работ. Вылет в командировку, так же, как и во всех последующих случаях, осуществлялся со Внуковского аэродрома самолетами Ту—104 или Ил—14.
Процесс отправления в командировки происходил очень организованно, дружно, большим коллективом из всех подразделений института. Билеты закупались централизованно. До аэродрома и с аэродрома довозили всех институтским автотранспортом. Летали как правило на одних и тех же самолетах с постоянными экипажами и бригадами бортпроводников. Списки командируемых контролировались самим главным конструктором Сосульниковым В.П.
После приземления самолета на балхашском аэродроме сразу бросилась в глаза необычность местности. Голая каменистая заснеженная степь—пустыня. Никакой растительности. По дороге от аэродрома до полуострова, где оформлялись пропуска, было три или четыре КПП с проверкой документов у пассажиров. Вооруженные солдаты. Колючая проволока. Все это свидетельствовало о серьезности и важности проводимых здесь работ. На самом полуострове больших зданий не было, были одноэтажные строительные бараки. Большие дома появятся позже. Возникнет город Приозерск. В тот момент времени дорога от полуострова до места прибытия не была еще полностью заасфальтирована. Около 14—й площадки — приемной позиции РЛС «Дунай—2», и около 15—й площадки — передающей позиции и военном городке, дорога была грунтовой и иногда при сильном ветре, при шторме, волны захлестывали ее. Позже дорогу поднимут и заасфальтируют. Сам городок, куда мы прибыли, представлял собой несколько двух и трех этажных зданий, где размещались: штаб воинской части, казарма роты охраны, квартиры офицеров, гостиница для командированных. Гостиница — это тоже типа «барак», туалеты есть, но горячей воды не было. Поместили в комнату с разбитой фрамугой, а на улице — 20°, заткнули подушкой. В тот же день вечером пошли на площадку. Вошли в автоматный зал. Верхний свет выключен. Слегка гудит вентиляция. Аппаратура включена. Светятся и мигают разными цветами лампочки. Это впечатляло. На следующий день началась разборка ящиков с аппаратурой, подготовка к монтажу.
Но четвертого марта 1961 г произошло событие, важность которого была осознана позже. В этот день впервые в мире по данным целеуказания станции «Дунай—2» был осуществлен перехват баллистической ракеты, стартовавшей с полигона Капустин Яр, и ее уничтожение противоракетой. Мне довелось стать свидетелем этого факта. В процессе работы обнаружение цели осуществлялось визуально на экране монитора по данным спектроанализатора. Наведение меток автоматов дальности и азимута на цель осуществлялось офицером-оператором Вервейко с помощью системы ручного наведения. Координатные данные автоматов и аппаратуры измерения угла места передавались через радиорелейную станцию на общеполигонную ЭВМ, которая управляла радиолокаторами точного наведения и выводом противоракеты. Работа проходила ночью под утро. В небе отчетливо был виден след от уничтоженной ракеты. В этот же день В.П. Сосульников организовал торжественный вечер, поздравил всех с успехом. Не обошлось и без «наркомовских» 100 грамм. Позже В.П. рассказал и о приеме у Н.С. Хрущева, но не помню точно — по этому или по другому поводу.
Вторые комплекты измерителей были введены в строй где—то в мае 1961 г. и в дальнейшем на протяжении ряда лет использовались при проведении комплексных испытаний изделия и системы А—35 в целом. В течение все этих лет мне пришлось по несколько раз в году летать на Балхаш и проводить там по 2—3 месяца, поддерживая работоспособность аппаратуры автомата азимута и системы ручного наведения, участвуя тем самым в проведении комплексных экспериментальных работ. Работ, подобных проведенной 04 марта 1961 года, было в дальнейшем очень много. Так, например, в октябре 1961 и октябре 1962 г. довелось участвовать в испытаниях К1—К5 по воздействию высотных ядерных взрывов на функционирование станции «Дунай—2» и системы ПРО в целом. Днем работа на объекте сводилась, как правило, к поддержанию аппаратуры в состоянии боеготовности, к ремонту выходящих из строя узлов, а ночью — приходилось обеспечивать проведение боевых работ. Вначале выходы из строя случались довольно часто из—за имевших место схемно—техничеких недоработок. И ни каким «качем» напряжения эти узкие места не выявлялись. Так, например, имелось большое количество транзисторных усилителей в эммитерных цепях, в которых были поставлены высокоомные резисторы. Из—за этого транзисторы часто оказывались запертыми и сигналы не усиливались. Приходилось выявлять такие места и заменять резисторы на низкоомные. Были и другого рода неисправности. Но благодаря наличию разветвленного контроля эти неисправности быстро обнаруживались и устранялись.
Постепенно аппаратура приработалась и отказы стали редкими.
Послесловие.
К сожалению, нынешнее состояние дел с разработками современной РЛ техники, с ее организацией, с состоянием отечественной элементной базы, не идет ни в какое сравнение с тем, как это было тогда. Остается только надеяться на то, что изменения к лучшему все же наступят. Но короток век, слишком короток век.
□
Автор — Родионов Николай Иванович, генерал—лейтенант, председатель межрегиональной общественной организации ветеранов системы предупреждения о ракетном нападении и противоракетной обороны, заместитель председателя центрального совета ОСВКВ

 Отправлено: 05.09.15 14:07. Заголовок: vko.ru — М. Ходарёнок. «Даль» против С–200

■ Оружие

«Даль» против С–200

Сравнение тактико–технических характеристик зенитных ракетных систем дальнего действия

Разумеется, сравнивать боевые возможности ЗРС «Даль» («Даль–М») и С–200 не вполне корректно. «Даль» так и не была принята на вооружение, а зенитных ракетных дивизионов С–200 различных модификаций только на оснащение ЗРВ ПВО СССР поступило более 220 единиц (и это еще без учета экспортных поставок). Тем не менее попробуем все–таки проанализировать ТТХ обеих систем, исходя из их возможностей на начало 1960–х гг. Еще раз подчеркнем, что подобный анализ — больше игра воображения, нежели реальные ТТХ и сравнения.
□
■ В начале 1950–х гг. американские самолеты–разведчики периодически и абсолютно безнаказанно осуществляли полеты над территорией нашей страны. Средств обнаружения данных целей у Советского Союза практически не было. Принимается решение о создании единого радиолокационного поля Войск ПВО на базе типовых радиолокационных узлов средней производительности «Межа» и высокой производительности «Холм». Основными средствами обнаружения для данных узлов являлись радиолокационный комплекс «Алтай» и РЛС «Памир», так как данные средства разрабатывались одним предприятием — НИИ–244 (ныне Всероссийский НИИ радиотехники) и степень их унификации была очень высокой.
■ Несколько позже по заказу 4–го Главного управления Министерства обороны СССР задается разработка двух зенитных ракетных систем с дальностью стрельбы свыше 200 километров.
■ Зенитная ракетная система «Даль», создаваемая под руководством генерального конструктора Семена Лавочкина, использовала в качестве стрельбового локатора РЛС П–90 «Памир». Данная станция решала задачу обнаружения и сопровождения воздушных целей и зенитных ракет в полете. Зенитная ракетная система одновременно поражала до 10 целей, наводя на каждую из них до двух ракет. Цели для стрельбы система «Даль» могла выбирать самостоятельно, без внешнего целеуказания. Надежность РЛС «Памир» в процессе эксплуатации оказалась столь высокой, что 22 октября 1963 г. в соответствии с постановлением Совета министров СССР завод № 588 МРП (ныне Лианозовский электромеханический завод) в кооперации с другими предприятиями страны по документации НИИ–244 приступил к серийному производству установочной партии из шести станций «Памир».
■ Другая зенитная ракетная система — С–200, разрабатываемая под руководством генерального конструктора Александра Расплетина, создавалась с ориентацией на применение специальных узколучевых стрельбовых радиолокаторов, каждый из которых, получив внешнее целеуказание, непрерывно сопровождал одну цель, на которую можно было одновременно наводить до пяти ракет. Целеуказание обеспечивали РЛС радиолокационного поля РТВ и собственные средства ЦУ в составе придаваемых РЛС П–14 и подвижного высотомера типа ПРВ–13.
■ Ракеты и в системе «Даль», и в системе С–200 имели радиолокационные головки самонаведения на цель, что обеспечивало высокие точности стрельбы при больших дальностях до целей.
□
■ Графика Юлии Гореловой
□
■ В начале 1960–х гг. началось проектирование системы ПВО г. Ленинграда на принципах стационарной, успешно зарекомендовавшей многоканальной системы С–25 с включением в ее состав трех комплексов дальнего действия «Даль». Были выполнены инженерные работы по строительству сооружений для РЛС типа П–90 «Памир». И вдруг, несмотря на успешные испытания системы «Даль» на полигоне «Балхаш», в 1963 г. все работы были прекращены. Под Ленинградом были развернуты одноканальные перевозимые ЗРК С–75, а вместо системы «Даль» — три пятиканальные группы дивизионов С–200.
□

□
■ Не будем вдаваться в политическую интригу решений, отметим лишь следующее: еще при отработке опытного образца системы «Даль» возникла необходимость в расширении возможностей системы. Военными специалистами была показана необходимость обеспечения поражения целей с эффективной отражающей поверхностью, эквивалентной 1/3 самолета типа МиГ–17. В связи с этим необходимо было увеличить дальность действия как РЛС, так и РЛГС, а также установить на борту ракеты дополнительно тепловую головку самонаведения. Наряду с проведением работ по испытанию системы «Даль» осуществлялось проектирование 15–канальной системы «Даль–М» с высокими требованиями по помехоустойчивости, с введением пеленгационных каналов в РЛС «Памир».
□
□
□
■ Использование впервые в отечественной и мировой практике в системе «Даль» принципа совмещения РЛС обнаружения и наведения в одной станции обеспечивало резкое уменьшение времени с момента обнаружения воздушной цели до момента целеуказания стрельбовому комплексу, что имело существенное значение при борьбе с большим количеством целей. Этим качеством, к сожалению, не обладала ЗРС С–200. Необходимо отметить, что и в настоящее время многие страны мира не могут обеспечить действенную ПВО своей страны всего по одной причине — низкой огневой производительности, то есть отразить налет большого количества целей противника.
□

□
■ Сравнительные характеристики ЗРС «Даль», «Даль–М» и С–200А приведены на рисунках. Для полной оценки указанных систем приведены экономические показатели систем «Даль» и С–200. За основу расчета брался налет 150 целей и 20-летний срок эксплуатации при обороне фронта длиной 340 км. Сколько было выпущено комплексов С–200, сегодня не составляет тайны, посчитать все затраты более или менее точно можно. Все расчеты приведены в ценах 1961 г.
□

□
■ Специалисты 4–го Главного управления Министерства обороны СССР были категорически против прекращения работ по системе «Даль». Однако их аргументы не были приняты к рассмотрению. Победитель в этой гонке зенитного ракетного вооружения оказался один – зенитная ракетная система С–200, созданная под руководством Александра Расплетина. А победитель, как известно, получает все.
□
Автор — Михаил Ходаренок
□
Опубликовано 13 августа в выпуске № 4 от 2015 года

 Отправлено: 30.03.16 16:17. Заголовок: topwar.ru — Зенитно–ракетная система «Даль»

■ 22–03–2016

Зенитно–ракетная система «Даль»

□
► В 1955 году после периода опытной эксплуатации и доводки на вооружение была официально принята первая отечественная зенитно–ракетная система С–25, известная также как «Беркут». Система противовоздушной обороны Москвы С–25 состояла из двух колец, включавших в себя 56 зенитно–ракетных комплексов на капитальных бетонированных позициях и десятки обзорных РЛС. Размещение внешнего «кольца» из 36 стационарных комплексов на удалении около 100 км от центра Москвы при дальности пуска первых вариантов зенитных ракет В–300 — 20—25 км, сделало возможным отодвинуть рубеж перехвата и перекрыть зоны поражения 2–3 комплексами. Это теоретически позволяло с большой долей вероятности отразить налёт нескольких групп дальних бомбардировщиков, прорывающихся к Москве с разных направлений. Однако данная схема построения защиты являлась весьма затратной, так как требовала сооружения по периметру прикрываемого объекта многочисленных стартовых позиций. О масштабах капитального строительства при принятии на вооружение зенитной системы С–25 говорит хотя бы то, что для её создания и обслуживания потребовалось создание сети дорог, которые после объединения превратились в Московскую кольцевую автомобильную дорогу. Естественно, что позволить себе защиту других городов системами аналогичными той, что была развёрнута вокруг Москвы, в стране, которая только начала отстраиваться после разрушительной войны, не могли.
► В середине 50–х годов министр радиопромышленности В.Д. Калмыков и известный конструктор авиационной и ракетной техники С.А. Лавочкин вышли на руководство страны с предложением о создании перспективной дальнобойной многоканальной зенитно–ракетной системы стационарного базирования. Благодаря дальности 160—200 км и высоте поражения 20 км, новая ЗРС могла бы эффективно защищать прикрываемые объекты без сооружения многочисленных позиций по периметру. ЗРС, получившая обозначение «Даль», должна была производить одновременный обстрел десятью ракетами десяти целей. Радиотехнические средства обнаружения и наведения проектируемой ЗРС должны были функционировать не в секторном, а в круговом режиме. Это давало возможность отказаться от кольцевого построения элементов противовоздушной системы и перейти к компактному централизованному размещению, требующему гораздо меньших затрат на сооружение огневых и технических позиций. Н.С. Хрущёв, питавший слабость к ракетной технике и искренне считавший, что ракетами можно заменить другие виды вооружений, несмотря на большой технический риск и новизну ряда решений, встретил данный проект весьма благосклонно.
□

□
► Предполагалось, что система «Даль» будет защищать большую часть промышленно–административных центров СССР. На первом этапе планировалось возведение позиций под Ленинградом и Баку. Размещение такой зенитной системы в Подмосковье при использовании инфраструктуры С–25 позволило бы в несколько раз повысить возможности ПВО столицы. Многократное перекрытие воздушного пространства зенитными ракетными комплексами «Даль» с эшелонированным размещением элементов системы и увеличением дальней границы зоны поражения в несколько раз позволило бы довести расчетную эффективность по поражению воздушных целей до 0,96.
► 24 марта 1955 года вышло постановление Совета министров СССР, согласно которого задавалась разработка многоканальной зенитно-ракетной системы большой дальности «Даль». Самонаводящиеся на конечном участке траектории ЗУР должны были поражать цели на дальности до 160 км, на высотах 5—20 км при скоростях полета цели 1000—2000 км/ч. Радиолокаторы системы должны были обнаруживать цели на удалении 300—400 км. Вывод ракет в радиокомандном режиме должен был осуществляться на удаление 10—15 км от цели. Планировалось, что опытные образцы аппаратуры наведения и ракет будут готовы в первом квартале 1958 года. Во втором квартале 1959 года планировалось начало заводских испытаний. Сроки, заданные для создания наземной аппаратуры и зенитных ракет были очень сжатыми. К 1960 году для проведения полигонных испытаний промышленность должна была изготовить комплекты аппаратуры двух стрельбовых каналов и 200 ЗУР системы «Даль».
► При увеличении дальности по сравнению с системой С–25 в 6—8 раз, радиокомандный метод наведения ЗУР уже не мог обеспечить требуемой точности без использования «специальных» боевых частей. Поэтому было решено применить комбинированный метод наведения ракет на цель, с радиокомандным наведением на основной части траектории и с радиолокационным самонаведением на конечном участке полета к цели. По тем временам это было беспрецедентное техническое решение, весьма сложное в реализации и по современным меркам.
► Многоканальность ЗРС реализовывалась за счет обзора воздушного пространства узким вращающимся лучом РЛС. Для новой зенитной системы реализован не применявшийся до этого метод передачи информации на ракету «на проходе» лучом радиолокатора системы передачи команд. Также был применён новый рациональный способ кодирования передаваемых на борт ракеты сигналов наведения. Предполагалось, что при таком методе наведения с частотой периодах обзора пространства 5—10 секунд уровень среднеквадратичных ошибок в определении азимута будет составлять всего 8—10 угловых минут, а погрешность в определении дальности составит — 150—200 метров. Практика показала, что в реальности ошибка получалась в несколько раз больше. Тем не менее, полученная точность определения координат воздушных целей и наводимых на них ракет была вполне достаточной для нормального функционирования всего контура наведения при использовании на ракетах аппаратуры самонаведения на конечном участке. Управление боевой работой ЗРС «Даль», сопровождение целей и ракет и выработка команд наведения осуществлялось электронно–вычислительной машиной — так называемой управляющей машиной наведения.
► При принятой дальности пуска ЗУР радиолокационный контроль на траектории полёта ракеты был невозможен без использования сигнала бортового ответчика. Радиосигнал, вырабатываемый ответчиком, был гораздо заметней слабого отраженного сигнала ракеты. Поэтому при создании системы управления ракетами на участке сближения с целью до захвата аппаратурой самонаведения было решено использовать систему активного запроса–ответа и передачи команд на борт ракеты.
► В Постановлении СМ СССР от 11 октября 1957 года уточнялись сроки разработки и характеристики основных элементов системы. Для ЗУР были приняты следующие параметры: дальность поражения целей на высотах 3—20 км — 150—160 км, стартовая масса 6500—6700 кг, масса боевой части — 200 кг.
□

□
► На практике зенитная ракета комплекса «Даль» — 5В11 (изделие «400») несколько отличалась от заданных параметров. Стартовая масса ракеты увеличилась до 8760 кг. Длина ракеты с приёмником воздушного давления — 16,2 м, размах крыльев маршевой ступени — 2,7 м, диаметр твердотопливного стартового ускорителя — 0,8 м, диаметр маршевой ступени — 0,65 м.
► Внешне изделие «400» сильно напоминала увеличенную в размерах ракету В–750 ЗРК С–75, но при этом была длиннее, приблизительно, на 5 метров. Переход от вертикального старта, реализованного в ракетах системы С–25, к наклонному позволил уменьшить гравитационные потери скорости. Двухступенчатая схема обеспечила по сравнению с ЗУР В–300 более оптимальные разгонные характеристики.
□

□
► Еще одним Постановлением СМ СССР от 11 ноября 1957 года НИИ–244 задавалась разработка и создание радиолокатора кругового обзора П–90 «Памир». Эта РЛС должна была стать «глазами» зенитной системы «Даль». Согласно техзаданию, станция могла обнаруживать воздушные цели типа Ил–28 на дальности до 400 км.
□

□
► В 1961 году РЛС П–90 «Памир» была принята на вооружение, в дальнейшем она использовалась для обнаружения самолетов и выдачи целеуказания перехватчикам и ЗРК. На базе этой радиолокационной станции был создан радиолокационный комплекс большой производительности «Холм», являвшийся, в свою очередь, элементом системы «Луч». Централизованная система «Луч» предназначалась для управления совместными действиями истребительной авиации и зенитных ракетных частей Войск ПВО страны.
► Для проведения испытаний системы «Даль» на полигоне ПВО Сары–Шаган была выделена площадка № 35. Испытания опытных образцов зенитных ракет начались с большой задержкой. Это было связано с высокой степенью новизны и сложностью систем ЗУР 5В11. Первоначально в первой ступени планировалось использовать ЖРД, но в дальнейшем было решено применить твердотопливный реактивный двигатель.
► Первый пуск в бросковом режиме состоялся в декабре 1958 года. В 1959 году провели еще 12 пусков для отработки двигателей и аппаратуры ракет. В целом ракеты проявили себя не плохо, но дальнейший этап испытаний сдерживался неготовностью активной головки самонаведения и наземной радиоэлектронной аппаратуры.
□

□
► Много времени заняла переделка наземного пускового комплекса. После ряда аварийных ситуаций и инцидентов во время запуска в итоге остановились на относительно лёгкой ферменной подъемно–пусковой установке ППУ–476, весившей около 9 тонн, что было сравнимо со стартовым весом ракеты и являлось очень неплохим показателем. В отличие от других советских ЗРК Войск ПВО СССР, ракета 5В11 подвешивалась снизу пусковой балки. В дальнейшем такой вариант подвески был принят преимущественно для морских зенитно–ракетных комплексов.
► По результатам первых испытаний ракета прошла доработку с целью упрощения конструкции и подготовки к старту, коме того потребовалось изменение формы рулей. Весной 1960 года начались испытания ЗУР, оснащённых ГСН. Ввиду отсутствия штатных радиолокационных средств, сопровождение цели и ЗУР, вывод ракеты в район цели после пуска осуществлялся с помощью кинотеодолитов, предназначенных для траекторных измерений в ходе проведения испытаний. После сопряжения теодолитов с электромеханической системой регистрации пространственного положения оптической оси с нештатным контуром управления ракетой, удалось использовать теодолиты для сопровождения ракеты и цели.
► В условиях практически идеальной прозрачности воздуха и неограниченной видимости оказалось возможно уверенно удерживать в центре поля зрения одного кинотеодолита обстреливаемую цель, а другого — наводимую ракету. По данным, вырабатываемым приборными комплексами теодолитов, штатные устройства радиокомандного наведения системы «Даль» определяли текущие угловые координаты цели и ракеты, выдавая радиокоманды управления для вывода ЗУР в зону захвата цели головкой самонаведения. Во время одного из таких пусков цель была захвачена ГСН и успешно перехвачена в режиме самонаведения. Таким образом, полигонный образец зенитно-ракетной системы продемонстрировал принципиальную возможность стрельбы управляемыми ракетами на заданную дальность и подтвердил правильность построения контура управления.
□

□
► Не дожидаясь окончания испытаний, советское военно–политическое руководство приняло решение о строительстве капитальных позиций зенитно–ракетной системы «Даль» под Ленинградом. Всего вокруг северной столицы собирались развернуть пять зенитно–ракетных полков.
□

□
Спутниковый снимок Google earth: подготовленные капитальные позиции для развёртывания ЗРС «Даль» неподалёку от села Лопухинка в Ленинградской области
□
► Возведение позиций ЗРС «Даль» велось в районах поселков Лопухинка, Корнево, Первомайское. На каждой из строящихся позиций предполагалось развернуть полк зенитной ракетной системы в составе пяти зенитно–ракетных дивизионов.
□

□
► До окончательного прекращения работ по системе «Даль» силами военных строителей были возведены бетонные основания для стартовых позиций, хранилища ракет, бункеры управления и убежища для личного состава. По сравнению с циклопическими масштабами капитальных сооружений системы С–25, зенитно–ракетная система «Даль» смотрелась куда скромней. Но и она требовала немалых вложений в наземную инфраструктуру.
► Справедливости ради стоит сказать, что такая спешка во многом была оправдана. До начала 70–х годов американские дальние бомбардировщики вели боевое патрулирование с термоядерным оружием на борту, летая вдоль воздушных границ, и Ленинград был очень уязвим для их ударов. Можно также вспомнить, что строительство капитальных позиций С–25 вокруг Москвы также началось задолго до того, как эта система успешно завершила испытания и была принята на вооружение. В 50–е годы в СССР, находящемся на взлёте развития авиационных и ракетных технологий, ничего невозможного не было.
► 09 июня 1960 года при испытании системы ПВО «Даль» на полигоне «Сары–Шаган» от сердечного приступа скоропостижно скончался генеральный конструктор ОКБ–301 Семён Алексеевич Лавочкин. Его ранняя смерть стала одной из причин, по которым комплекс «Даль» так и не был принят на вооружение. После смерти С.А. Лавочкина главным конструктором был назначен Михаил Михайлович Пашинин. Этот, безусловно, очень грамотный и прекрасно знающий техническую сторону дела специалист не обладал авторитетом и пробивными качествами Лавочкина, у него не было столь необходимых знакомств в высших военных и партийных структурах. В знак признания заслуг выдающегося конструктора ОКБ–301 было переименовано в «Завод им. С.А. Лавочкина».
► В 1960 году было осуществлено ещё четыре испытательных пуска ракет. Но к тому моменту стало ясно, что в существующем виде комплекс не может быть принят на вооружение. Разработка усовершенствованной аппаратуры самонаведения «Зенит–2» и управляющей машины наведения затянулись. Кроме того, система определения координат воздушных целей и перехватывающих их ракет не подтвердила требуемых точностных характеристик. Сложилась парадоксальная ситуация: конструкторам удалось создать зенитную ракету, соответствующую требованиям военных, а большая часть наземной радиоэлектронной аппаратуры была не готова.
► В 1961 году испытания продолжились. В ходе испытаний произвели ещё 57 пусков ракет, из них три по реальным целям. Пуски производились по самолетам-мишеням Ил–28 и МиГ–15, а также по парашютной мишени, при этом Ил–28 и парашютная мишень были сбиты.
► Последние усилия по доводке зенитной системы «Даль» до состояния, приемлемого для Государственных испытаний, были предприняты в 1962 году. К тому моменту лётные испытания системы длились уже четыре года, но из–за ненадежной работы и регулярных отказов бортовых систем наведения ЗУР и комплекса наземной аппаратуры добиться удовлетворительных результатов не удалось. Все старания специалистов «Завода им. С.А. Лавочкина» и НИИ–244, занимавшегося разработкой наземной радиоэлектронной составляющей, оказались тщетны.
► Окончательно работы по системе «Даль» были закрыты правительственным решением в декабре 1962 года, что не позволило завершить полный цикл полигонных испытаний опытного образца зенитно-ракетной системы. Работы полностью прекратились в 1963 году, не помогло даже совместное обращение руководства «Завод им. С.А. Лавочкина» и НИИ–244 в правительство с обещанием изготовить и довести до серийного производства мобильный вариант ЗРС «Даль–М». К тому моменту на вооружение Войск ПВО страны начал массово поступать гораздо более простой и дешевый ЗРК С–75 и велись работы по созданию дальнобойного ЗРК С–200.
► «Семьдесятпятка» не обладала такой дальность пуска и была одноканальной по цели, но от многоканальной зенитной системы «Даль» она выгодно отличалась многократно меньшей стоимостью, относительной простотой, не требовала возведения дорогостоящих стационарных позиций и имела возможность перебазирования. Кроме того, руководство министерства обороны в значительной мере пересмотрело свои взгляды на роль дальнобойных стационарных ЗРК в деле обеспечения защиты от ядерных ударов. По сравнению с первой половиной 50–х, когда единственным средством доставки ядерного оружия на большие расстояния были стратегические бомбардировщики, в 60–е стало очевидно, что в ближайшей перспективе их заменят межконтинентальные баллистические ракеты, против которых дорогостоящие многоканальные стационарные противосамолётные системы были не эффективны.
► Через два года после смерти С.А. Лавочкина бывшее ОКБ–301 было передано в распоряжение Главного конструктора В.Н. Челомея. В связи с этим, в 1963 году была резко изменена тематика работ, проводимых конструкторским коллективом. Все усилия «Машиностроительного завода имени С.А. Лавочкина», ставшего филиалом № 3 в составе ОКБ–52, сосредоточились на разработке космических аппаратов и доводке и производстве противокорабельных ракет. Из собственного задела продолжились работы только по модернизации мишеней Ла–17М и беспилотных разведчиков Ла–17Р.
► В дальнейшем нишу несостоявшейся ЗРС «Даль» отчасти занял ЗРК большой дальности С–200. В вариантах С–200В и С–200Д — «Духсотка» существенно превзошла «Даль» по дальности пуска ЗУР. Благодаря более рациональной компоновке, при сравнимой стартовой массе длина ЗУР комплексов С–200 получилась существенно меньшей. Это не только облегчало транспортировку и заряжание ракет, но и повышало эксплуатационную перегрузку. Как известно, в ходе боевого применения ЗРК С–75, ракеты которого были весьма тонкими и длинными, иногда переламывались в попытке перехватить интенсивно маневрирующую цель. Впрочем, ЗРК С–200 был одноканальным по цели и имел гораздо более простую систему наведения. К тому же, хотя и достаточно ограниченно, но комплекс С–200 всех модификаций имел возможность манёвра на местности, чего система «Даль» была напрочь лишена.
► Некоторые наработки и опыт, полученные при создании и испытаниях ЗРС «Даль», были в дальнейшем использованы при создании других зенитных комплексов, систем телеуправления и радиолокаторов. Так что утверждать, что пользы от создания «Дали» не было, и народные деньги были выброшены на ветер, будет не правильно. Справедливости ради стоит сказать, что разработчики серьёзно переоценили свои возможности в деле создания сложнейшей многоканальной зенитной системы, а, самое главное, возможности советской радиоэлектронной промышленности. Во многом «Даль» опередила своё время. Самым негативным образом на судьбе зенитной системы сказалась смерть С.А. Лавочкина. В нашей стране ЗРС со сравнимыми характеристиками по дальности и количеству одновременно обстреливаемых целей появилась только в конце 80–х. На качественно новом уровне проектные данные не принятой на вооружение «Дали» были реализованы в мобильной многоканальной ЗРС с твердотопливными ЗУР — С–300ПМ.
□

□
► Но в 1963 году история ЗРС «Даль» окончательно не завершилась. Еще в течение долгого времени ракеты 5В11 демонстрировались на парадах, будучи предметом гордости для рядовых советских граждан и источником дезинформации и «пугалом» для западных разведок. Впервые изделия «400» провезли во время военного парада по Красной площади 07 ноября 1963 года, то есть сразу, после того как работы по зенитной системе были свёрнуты. В комментариях, озвучиваемых дикторами, говорилось, что данные ракеты являются «высокоскоростными беспилотными перехватчиками воздушно–космических целей». С 1964 года ракеты системы «Даль» несколько раз демонстрировались на военных парадах в городе на Неве.
□

□
► Первоначально в США ракеты 5В11, с учётом их габаритов и стремительных форм, посчитали перехватчиками разрабатываемой в СССР системы противоракетной обороны. Как раз в это время просочилась информация об испытаниях советских противоракет системы «А». В дальнейшем западные эксперты долго принимали изделия «400» за ЗУР комплекса С–200, который до середины 80–х годов оставался секретным, не демонстрировался на парадах и не поставлялся за рубеж.
□

□
► Кроме демонстрации на парадах, часть ракет в целом и «препарированном» виде служила учебными и наглядными пособиями в военных и гражданских учебных заведениях. После того как наша страна перешла на «рыночный путь развития», практически все они были сданы на металлолом. Единственный известный автору уцелевший образец зенитной ракеты системы «Даль» находится в Артиллерийском музее в Санкт–Петербурге.
□
► По материалам:
http://www.astronautix.com/lvs/dal.htm
http://pvo.guns.ru/dal/dal.htm
http://bastion-karpenko.narod.ru/Dal_NB_1_98.pdf
http://infowsparcie.net/wria/o_autorze/pzr_system_dal_album_ru.html
□
► Автор — Сергей Линник

 Отправлено: 10.09.17 10:47. Заголовок: topwar.ru — Самоходная прожекторная установка «Объект 117»

■ 03–08–2017

Самоходная прожекторная установка «Объект 117»

► Очевидно, что войска должны иметь возможность действовать в любое время суток. Тем не менее, до определенного времени, вплоть до появления соответствующих технических средств, работа армии при отсутствии естественного освещения была связана с известными трудностями. Позже появились средства освещения большой мощности и приборы ночного видения. Одним из самых интересных отечественных средств обеспечения работы войск ночью стала самоходная прожекторная установка «Объект 117».
► К концу пятидесятых годов в нашей стране и за рубежом получили распространение первые массовые приборы ночного видения. Эти устройства относились к т.н. активному классу и потому нуждались в инфракрасной подсветке. В целом решая поставленные задачи, такое оборудование имело некоторые негативные особенности. Дело в том, что противник, располагая собственной аппаратурой ночного видения, мог запросто засечь включенные прожекторы подсветки. Таким образом, приборы ночного видения ранних поколений позволяли увидеть местность, но при этом демаскировали свой носитель с понятными рисками и последствиями. В дальнейшем от этой проблемы удалось избавиться, но до этого успели появиться несколько интересных идей.
► В конце пятидесятых советские специалисты предложили новый вариант обеспечения работы войск в темное время суток. В соответствии с этим предложением, танки и другая бронетехника во время движения и боев не должны были использовать собственные инфракрасные прожекторы. Необходимая им подсветка местности должна была осуществляться при помощи отдельного мощного прожектора, установленного на самоходном шасси. Высокая мощность такого прожектора также могла использоваться для подавления вражеских оптических средств.
□
■ «Объект 117» в музее
□
► Еще до начала проектных работ были предложены и изучены два варианта использования прожекторной установки. Первый подразумевал прямую подсветку местности перед самоходной машиной. Такая методика была сравнительно простой, однако была связана с повышенными рисками, поскольку открыто расположенная бронемашина могла стать приоритетной целью для артиллерии или авиации противника. Вторая методика предлагала освещать позиции противника при помощи отраженного света. При этом прожектор предлагалось направлять на облака, которые должны были работать отражателями. Это позволяло самоходной установке решать задачи, находясь за естественными укрытиями и ничем не рискуя.
► В 1959 году оборонная промышленность получила новое задание. От нее требовалось создать перспективную самоходную прожекторную установку. Разработку нового проекта поручили ОКБ–3 «Уралмашзавода» (г. Свердловск) и заводу № 686 Совета народного хозяйства Московского городского экономического района. Как следует из имеющихся данных, свердловские инженеры отвечали за шасси и некоторые бортовые системы, а завод № 686 должен был создать всю специальную электрическую аппаратуру машины. Проект получил рабочее обозначение «Объект 117».
► С целью упрощения и ускорения разработки проекта было решено использовать в качестве основы для новой самоходки существующее гусеничное шасси. Еще в конце сороковых годов свердловские инженеры занимались созданием перспективных САУ, основывавшихся на унифицированном шасси. Такая гусеничная машина отличалась некоторыми оригинальными особенностями и могла показывать высокие характеристики, но процесс ее доводки заметным образом затянулся. Те или иные работы по совершенствованию имеющегося образца, в том числе и необходимые для повышения основных характеристик, продолжались до самого конца пятидесятых годов.
► В проекте «Объект 117» планировалось использовать базовый вариант унифицированного шасси, изначально создававшийся в рамках проекта самоходной артиллерийской установки «Объект 105»/СУ–100П. Для применения в новом проекте шасси должно было претерпеть минимальные изменения. С него следовало убрать все оборудование, связанное с артиллерийской частью. Кроме того, требовался монтаж нескольких новых электрических и вспомогательных приборов того или иного назначения. В первую очередь, нужно было оснастить машину прожекторной установкой.
► Предложенный облик самоходной прожекторной установки позволил обойтись без серьезных переработок основных элементов шасси. Так, предлагалось использование незначительно измененного корпуса. Как и ранее, он должен был собираться из броневых листов толщиной не более 18 мм и иметь наиболее мощную защиту в лобовой проекции. Прочие детали изготавливались из брони толщиной от 8 мм. Все основные листы соединялись сваркой. Компоновка корпуса, в целом, не изменилась, однако некоторые существующие объемы изменили свое назначение. Передний отсек корпуса по-прежнему вмещал трансмиссию, а позади него находились отделение управления и объем для двигателя. Все прочие объемы были необходимы для установки специального оборудования.
► Лоб корпуса состоял из нескольких наклонных броневых листов, верхний из которых выполнял функции крышки трансмиссии и мог подниматься для ее обслуживания. Позади него имелась наклонная деталь, прикрывавшая моторный отсек и отделение управления. Шасси имело вертикальные борта, центральная и кормовая часть которых образовывали небольшие надгусеничные ниши. В исходной конфигурации задняя часть бортов была выполнена в виде откидных щитков. Прожекторная самоходка получила жестко закрепленные борта по всей длине корпуса. Кормовой лист размещался вертикально. Позади двигателя, по левому борту, имелся крупный открытый объем, предназначенный для прожекторной установки. Слева от него находился узкий участок крыши. Позади прожектора располагался коробчатый кожух.
► От базовой артиллерийской самоходки «Объект 117» получил дизельный двигатель В–105 мощностью 400 л.с. В передней части корпуса и перед двигателем размещались главный фрикцион сухого трения, двухпоточный механизм передач и поворота, два одноступенчатых бортовых редуктора. В рамках проекта СУ–100П ранее были разработаны высокоэффективная компактная система жидкостного охлаждения и малогабаритная трансмиссия. В конструкцию силовой установки пришлось внести некоторые изменения. Так, был добавлен дополнительный вал отбора мощности, связанный с отдельным электрогенератором. Для энергоснабжения прожекторной установки предназначался специальный генератор типа ПГ–22/115 мощностью 22 кВт.
► Прожектор и вспомогательные системы по своей массе были сопоставимы с артиллерийской установкой базовой СУ–100П, что позволило использовать имеющуюся ходовую часть. Каждый борт корпуса имел места для установки шести торсионов с балансирами, на которых помещались сдвоенные обрезиненные опорные катки. Передняя и задняя пары катков оснащались дополнительными гидравлическими амортизаторами. Над катками помещались три пары поддерживающих роликов. Ведущие колеса устанавливались в передней части корпуса, направляющие — в корме.
► Позади моторного отсека в корпусе имелся открытый объем для прожекторной установки типа ТП–15–1. Там находилось поворотное устройство с U–образной опорой. Механические приводы установки, управляемые с пульта оператора, обеспечивали круговую наводку прожектора по горизонтали. Механизированные приводы дублировались ручными. Также прожектор в рабочем режиме мог качаться от –15° до +90° в вертикальной плоскости. Из имеющихся данных следует, что при переводе в транспортное положение прожектор поворачивался вниз на 90°, однако после увеличения угла снижения более 15° уже не мог эффективно использоваться по своему назначению. Есть основания полагать, что опора прожекторной установки имела противопульное бронирование.
□
■ Самоходная прожекторная установка на испытаниях
□
► На U–образной опоре при помощи механизма вертикальной наводки закреплялся цилиндрический корпус прожектора. От внешних воздействий лампа и другие устройства защищалась цилиндрическим корпусом и выгнутым наружу днищем. Почти весь передний торец, за исключением небольшой кромки по периметру, закрывался стеклом. Характеристики использованного источника света привели к необходимости использования средств охлаждения. Теплый воздух отводился через специальные патрубки на корпусе.
► В составе прожектора ТП–15–1 использовались дуговая лампа и лампа накаливания. Электродуговая отличалась высокой интенсивностью дуги: на ее электроды выдавался ток силой 150 А. Позади лампы в задней части корпуса находился отражатель–параболоид диаметром 1,5 м. Подобный прожектор имел весьма высокие характеристики. Обеспечивалась осевая сила света на уровне 700 мегакандел. Также в составе прожектора имелась лампа накаливания высокой мощности. Прожектор получил управляемый светофильтр, необходимый для изменения режима работы. В зависимости от имеющейся задачи, прожектор мог работать в видимом диапазоне или использовать дополнительный инфракрасный светофильтр.
► «Боевые» характеристики самоходной артиллерийской установки зависели от режима работы и используемой лампы. Дуговая лампа без светофильтра могла с достаточной эффективностью подсветить полосу местности шириной 600 м на дистанции 3500 м. Использование лампы накаливания снижало эффективную дальность до 2800 м, а ширину полосы — до 300 м. При использовании инфракрасных светофильтров «Объект 117» мог обеспечить работу существующих танковых прицелов на дистанциях до 800 м.
► Управлять перспективной машиной необычного типа должен был экипаж из трех человек. Механик–водитель помещался на своем штатном месте в передней части корпуса, у левого борта. Над его местом имелся собственный люк с парой перископических приборов. За ним располагались места командира и оператора прожекторной установки. Эти члены экипажа имели собственные люки, а на их рабочих местах находились необходимые приборы управления. Во время перемещения и работы на поле боя экипаж мог оставаться под защитой противопульной брони.
► Самоходная прожекторная установка «Объект 117» по своим размерам почти не отличалась от базовой САУ. Максимальная длина достигала 6,5 м, ширина — 3,1 м. Из-за прожектора на опоре общая высота машины могла достигать 3 м. Боевая масса — 20 т. Удельная мощность на уровне 20 л.с. на тонну позволяла развивать скорость до 60-65 км/ч и преодолевать на одной заправке топливом до 300 км пути. Подвижность шасси, в теории, позволяла прожекторной установке работать в одних боевых порядках с танками и другими бронемашинами.
► Разработка проекта «Объект 117» продолжалась до 1961 года. До конца 1961-го силами предприятий–разработчиков были построены два опытных образца, которым предстояло принять участие в испытаниях. Проверки двух машин стартовали в конце того же года и заняли несколько месяцев. В ходе полигонных испытаний, проводившихся при участии представителей министерства обороны, было установлено, что в существующем виде представленная техника имеет ряд серьезных недостатков.
► Несмотря на длительную работу по доводке и совершенствованию шасси, самоходная прожекторная установка все еще не могла показать приемлемые характеристики подвижности. Как следствие, самоходка не могла сопровождать танковые подразделения на марше. Также было установлено, что крепления прожектора не отличаются достаточной прочностью. Как следствие, во время движения прожекторная установка подвергалась повышенным рискам, а для исключения негативных последствий приходилось ограничивать скорость движения, что могло дополнительно снижать практический эффект от эксплуатации новой техники.
► Прожектор ТП–15–1 показывал высокие технические характеристики, но его эксплуатационные параметры подверглись критике. Высокая дальность подсвета была получена ценой быстрого выгорания электродов дуговой лампы. Результатом этого было неприемлемое сокращение времени непрерывной работы прожектора, а кроме того, для замены электродов оператор прожектора должен был покидать защищенный объем.
► Также в ходе испытаний было установлено, что ось прожектора находится на недостаточной высоте. При использовании прожектора на «прямой наводке» сравнительно высокие объекты оставляли за собой длинные четкие тени. Наличие последних заметным образом затрудняло ориентирование на местности, искажало ландшафт и мешало нормальному наблюдению. Таким образом, в существующей конфигурации «Объект 117» не мог правильным образом выполнять поставленные задачи.
□
■ Прожекторная установка переведена в походное положение
□
► По некоторым данным, во время испытаний были получены некоторые необычные результаты, быстро ставшие частью фольклора. К примеру, мощная дуговая лампа прожектора без особого труда выжигала траву в радиусе нескольких метров. Также известна байка, согласно которой при помощи прожектора ТП–15–1 можно было готовить пищу: на жарку курицы, помещенной рядом со стеклом, уходило не более 15-20 минут.
► Не самая удачная конструкция прожекторной установки и шасси, до сих пор имевшее определенные проблемы, привели к завершению испытаний с негативным результатом. В существующем виде «Объект 117» не мог сопровождать войска или подсвечивать позиции противника в течение требуемого времени. Специальная бронемашина с такими характеристиками и возможностями не представляла интереса для армии, в связи с чем было принято решение об отказе от проекта. Самоходную прожекторную установку не приняли на вооружение и не рекомендовали к серийному производству. Дальнейшее развитие проекта тоже посчитали ненужным и бессмысленным.
► Позже один из опытных «Объектов 117» был передан в бронетанковый музей г. Кубинка, где и находится по сей день. Точная судьба второй машины неизвестна. По–видимому, более не нужный прототип разобрали и отправили в переплавку.
► К концу пятидесятых годов отечественной оборонной промышленности удалось наладить выпуск приборов ночного видения нескольких типов, нашедших применение в войсках и повысивших их боевой потенциал. Тем не менее, характеристики существующих систем все еще были недостаточными. Основным решением этой проблемы являлось дальнейшее развитие технологий и аппаратуры. Кроме того, было предложено создать специальную машину, способную помогать другой технике, имеющей только активные приборы ночного видения.
► Проект «Объект 117» привел к строительству двух опытных образцов, но так и не продвинулся дальше их испытаний. В предложенном виде перспективная бронемашина имела массу недостатков технического и эксплуатационного характера. Избавление от них требовало значительной переработки тех или иных элементов конструкции либо было невозможным ввиду ограничений в области технологий. В итоге дальнейшее развитие и совершенствование проекта посчитали нецелесообразным. Однако необходимо отметить, что уже в начале шестидесятых годов необходимость в отдельных прожекторных установках пропала. К этому времени были получены новые результаты в области приборов ночного видения, и вскоре на вооружение поступили первые подобные системы пассивного типа, уже не нуждавшиеся в специальных источниках инфракрасного излучения. Благодаря этому армия более не нуждалась в отдельных средствах подсветки, в том числе на базе самоходных шасси.
□
► По материалам:
http://mbtvt.ru/
http://urban3p.ru/
http://avtofoto2005.narod.ru/
Солянкин А.Г., Павлов М.В., Павлов И.В., Желтов И.Г. Отечественные бронированные машины. XX век. — М.: Экспринт, 2010. — Т. 3. 1946—1965
□
► Автор — Рябов Кирилл
□
► Использованы фотографии: Центральный музей бронетанкового вооружения и техники / mbtvt.ru, Солянкин А.Г., Павлов М.В., Павлов И.В., Желтов И.Г. «Отечественные бронированные машины. XX век»

 Отправлено: 05.11.18 09:56. Заголовок: topwar.ru — Рассказы об оружии. Зенитное орудие КС–19

■ 02–07–2018

Рассказы об оружии. Зенитное орудие КС–19

■
□
► Рассказ начнется с известных событий 1945 года, а именно бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Результаты бомбардировок не могли не произвести должного впечатления на советское руководство. Плюс появление у американцев самолета В–36, который был способен пролететь 11 000 километров на высоте 15 километров.
□
■ В–36 справа. Слева В–29, герой атомной бомбардировки
□
► Ситуация «надо что–то делать» в лучшем своем проявлении.
► Лев Вениаминович Люльев, главный конструктор Свердловского машиностроительного конструкторского бюро (СМКБ) «Новатор» Свердловской области, дважды Герой Социалистического Труда, стал тем, кто решил проблему защиты воздушного пространства страны.
□

□
► Опытная серия в четыре КС–19 была изготовлена, на заводе № 8 в сентябре 1947 года и в том же месяце прошла заводские испытания. По результатам войсковых испытаний КС–19 была рекомендована к принятию на вооружение.
► На вооружение Советской Армии 100–мм зенитная пушка образца 1947 г. (КС–19) была принята в марте 1948 г.
□
■
□
► КС–19 обеспечивала борьбу с воздушными целями, имевшими скорость до 1200 км/час и высоту до 15 км. Все элементы комплекса на боевой позиции были связаны между собой электропроводной связью.
► Наведение пушки в точку упреждения производилось гидросиловым приводом ГСП–100 от ПУАЗО. Но в случае повреждения приводов или кабелей управления возможно наведение вручную силами расчета.
► В пушке КС–19 были полностью механизированы следующие операции: установка взрывателя, досылание патрона, закрытие затвора, производство выстрела, открытие затвора и экстракция гильзы.
► Режимы ведения огня:
• 13 выстрелов за 1 минуту;
4• 5 выстрелов за 5 минут;
• 110 выстрелов за 60 минут;
• 160 выстрелов за 120 минут.
► Обстрел следующей цели с перенастройкой углов наведения возможен не менее, чем через 2,5 минуты.
► Для автоматической дистанционной наводки по азимуту и углу возвышения восьми или менее пушек КС–19 и автоматического ввода в АУВ значений для установки взрывателя по данным ПУАЗО использовалась система ГСП–100М.
► Источником электроснабжения служила станция питания СПО–ЗО, вырабатывающая трехфазный ток напряжением 23–/133 В и частотой 50 Гц.
► Также в комплект комплекса КС–19 входила радиолокационная станция орудийной наводки СОН–4.
□

□
► СОН–4 представляла собой двухосный буксируемый фургон, на крыше которого установлена вращающаяся антенна диаметром 1,8 м с несимметричным вращением излучателя. Имела три режима работы:
• круговой обзор для обнаружения целей и наблюдения за воздушной обстановкой по индикатору кругового обзора;
• ручное управление антенной для обнаружения целей в секторе перед переходом на автоматическое сопровождение и для грубого определения координат;
• автоматическое сопровождение цели по угловым координатам для точного определения азимута и угла вместе в автоматическом режиме и наклонной дальности.
□
Устройство КС–19
□
► Ствол пушки состоит из трубы, казенника, муфты, накладки с наметкой, дульного тормоза и гайки.
► Затвор вертикальный клиновой полуавтоматический.
► Люлька литая, спереди имеет обойму с тремя отверстиями: одно в качестве цилиндра тормоза отката–накатника, два для цилиндров тормоза наката.
► Механизм изменения длины отката собран с правой стороны люльки.
□
■
□
► Досылатель гидропневматический. Перед первым выстрелом досылатель взводится вручную при помощи лебедки, далее досылка производится за счет энергии отката.
► Подъемный механизм имеет один зубчатый сектор, закрепленный на люльке. Подъемный механизм действует от гидропривода и вручную.
► Уравновешивающий механизм пружинный.
□
■
□
► Станок представляет собой сварную конструкцию, состоящую из литого основания, правой и левой щек, усиленных ребром жесткости, передней и задней связи.
► Платформа КЗУ–16 четырехосная, подрессоривание торсионное. Колеса троллейбусного типа с шиной ГК.
□
■
□
ТТХ КС-19:
□
Калибр — 100 мм
Начальная скорость дистанционной гранаты О—415 — 900 м/сек
Вес снаряда О—415 — 15,6 кг
Вес заряда НДТ–3 18/1 — 5,5 кг
Пределы досягаемости снаряда по высоте (при угле возвышения 85°):
• для гранаты с взрывателем АР–21 — 15,4 км
• для гранаты с взрывателем ВМ–45 (по взрывателю) — 14,9 км
• для гранаты с взрывателями ВМ–30, ВМ–30–Л и ВМ–30–Л1 (по взрывателю) — 12,7 км
□
■
□
Предел досягаемости по горизонту — около 21 км
Скорострельность — 14—15 выстрелов в минуту
Пределы наведения по углу возвышения — от –3° до +85°
□
■
□
Пределы наведения по азимуту:
• без ВКУ — ±720°
• с ВКУ — неограниченно
Время перехода из походного положения в боевое и обратно без забивки или вынимания сошников (при натренированном расчете) — около 5 мин
Вес пушки в боевом положении — 9350 кг
Вес пушки в походном положении — 9460 кг±2%
□
■
□
Допустимые скорости передвижения:
• по асфальтовым дорогам — не более 35 км/час
• по проселочным и булыжным дорогам — не более 20 км/час
• по местности без дорог — не более 10 км/час
Количество номеров орудийного расчета — 7 человек
Время охлаждения ствола — 1—1,5 мин
Время от подачи команды «Охладить ствол» до готовности пушки к открытию огня — 3—4 мин (при наличии льда в бачке — около 6 мин)
► С 1948 по 1955 годы было изготовлено 10 151 орудие КС–19.
► В настоящее время зенитный комплекс КС–19 стоит на вооружении ряда стран преимущественно Африки и Ближнего Востока, а также используются противолавинными службами для предупредительного спуска снежных лавин, а также для рассеивания градовых облаков.
□

□
► Зенитные комплексы КС–19 принимали участие во всех современных конфликтах в Африке и на Ближнем Востоке, однако 100% подтверждений о сбитых самолетах не имеется.
□
► Автор — Роман Скоморохов

 Отправлено: 16.11.18 18:03. Заголовок: topwar.ru — Рассказы об оружии. ЗСУ–57–2

■ 17–06–2018

Рассказы об оружии. ЗСУ–57–2

□
► Когда закончилась Великая Отечественная война, немного схлынула эйфория, начались трудовые будни. Начался анализ войны. Получение военного опыта и его осмысление.
► Так вот, именно осмысление опыта, полученного в ходе войны, показало полнейшую несостоятельность имевшейся в РККА войсковой ПВО. У нас вообще с ПВО все было очень плохо, и люди неглупые и повоевавшие пришли к выводу, что надо что–то делать в этой ситуации.
► Особенно просили защиту от авиации танкисты. Танк — весьма лакомая цель что в те годы, что сегодня, кстати. И приоритет у него как раз с танк и получается. Весьма большой. А на танковую бригаду второй половины 40–х годов полагалась всего лишь зенитно–пулеметная рота.
► Это 48 человек личного состава и 9 пулеметов ДШК. На 65 танков и 146 грузовиков, замечу. Согласно штатам №№ 010/500—010/506 (ноябрь 1943 г.). Зенитных орудий отдельной танковой бригаде не полагалось совсем. Некрасивый расклад, конечно.
► Но даже в дивизионной структуре средств ПВО было ничтожно мало. Да и укомплектовывались они в основном буксируемыми 37–мм зенитными пушками 61–К или 25-мм 72–К, которые перед отражением налета ещё нужно было развернуть и изготовить к бою.
► Практика показала, что более лакомого кусочка для немецкой авиации в Великую Отечественную, чем часть на марше не было и быть не могло.
► В то же время у противника на вооружении находилось достаточно большое количество самоходных средств ПВО, основное отличие от буксируемых заключалось в том, что они готовы были открывать огонь без какой-либо дополнительной подготовки.
□
■
□
■
□

□
► Если внимательно изучить вопрос, то в РККА были мобильные средства ПВО. На грузовиках.
□

□
► С одной стороны, дешево и сердито, с другой — полное отсутствие какой–либо защиты от действий авиации противника. Не самый лучший расклад, учитывая наличие у немцев пусть и легко, но бронированных мобильных средств ПВО.
► Сложившуюся ситуацию нужно было выправлять путем принятия на вооружение зенитной самоходной установки, способной вести огонь с хода, не отставая от танков на марше. И установка должна была бы иметь достаточный калибр для эффективного поражения бомбардировщиков противника и бронированных штурмовиков.
► Первой серийной ЗСУ, созданной в СССР, стала ЗСУ–37, вооружённая 37–мм пушкой 61–К. Условно серийной, поскольку её производство ограничилось 75 машинами, выпущенными в 1945 году, что в масштабах РККА было даже не каплей в море.
► Более серьезной заявкой стала 57–мм автоматическая пушка С–60, разработанная в конструкторском бюро В.Г. Грабина. Пушка удалась, но в первоначальном варианте обладала все тем же недостатком — низкой мобильностью. Поэтому уже с 1947 года, ещё до принятия С–60 на вооружение, началась разработка её спаренного варианта под обозначением С–68, предназначенного для вооружения самоходной установки.
□

□
► Для новой ЗСУ было создано шасси на основе среднего танка Т–54. Новая самоходная установка получила заводское обозначение «изделие 500» и армейское ЗСУ–57–2 и была принята на вооружение после комплексных испытаний, проведённых в 1950 году.
□

□
► Производили ЗСУ на заводе № 174 в Омске с 1955 по 1960 год, всего было выпущено 857 единиц.
Экипаж ЗСУ состоял из шести человек:
• механика–водителя. Размещался в лобовой части корпуса слева;
• наводчика;
• наводчика–установщика прицела;
• заряжающих правого и левого орудий (2 чел.);
• командира установки.
□
■ Место мехвода в ЗСУ
□
► Кроме механика-водителя, все члены экипажа размещались в открытой башне.
□

□
► Корпус ЗСУ–57–2 сварной, из броневых листов толщиной 8—13 мм. Башня вращающаяся, сварная, располагалась в центральной части корпуса на шариковой опоре. Задний броневой лист был съемный.
► В походном положении башня могла накрываться брезентовым тентом.
► Рабочие места членов экипажа располагались так: впереди слева — заряжающего левого орудия, за ним в центре башни — наводчика, справа от наводчика располагался установщик прицела, впереди справа — заряжающий правого орудия, сзади в центре башни — рабочее место командира ЗСУ.
□
01 02
□
01 — Место установщика прицела; 02 — Вид сверху с места наводчика
□
■
□
■ Вид с места заряжающего
□

□
■ Механизм ручной наводки. Не для слабаков!
□
■
□
► На кормовом листе башни крепился гильзосборник.
□

□
► Работа автоматика пушки была основана на принципе использования энергии отката при коротком ходе ствола. Орудие имело ствол–моноблок, поршневой скользящий затвор, гидравлический тормоз отката, пружинный накатник и снабжалось дульным тормозом.
► Вертикальная (−5…+85°) и горизонтальная наводка осуществлялись при помощи электрогидравлических приводов, работавших от электродвигателя.
► Скорость горизонтального наведения составляла 30°, вертикального — 20° в секунду.
► В случае отказа электропривода сохранялась возможность ручной наводки: командир машины при этом отвечал за горизонтальное наведение, а наводчик — за вертикальное. Это было весьма проблематичное действие, поскольку в этом случае командир и наводчик должны обладать физической подготовкой значительно выше среднего.
► Питание орудий обойменное, из коробчатых магазинов на 4 выстрела. Практическая скорострельность составляла 100—120 выстрелов в минуту на ствол, но предельная продолжительность непрерывной стрельбы была не более 40—50 выстрелов, после чего стволы требовалось охладить.
► Боекомплект ЗСУ–57–2 составлял 300 унитарных выстрелов, из которых 176 в 44 магазинах размещались в укладках в башне, 72 в 18 магазинах находились в носовой части корпуса, а ещё 52 выстрела в не снаряжённом в обоймы виде размещались под полом башни.
► В общем и целом боевая эффективность ЗСУ–57–2 зависела от квалификации экипажа, подготовки командира взвода и была не слишком высокой. В первую очередь это было обусловлено отсутствием РЛС в системе наведения. Эффективный огонь на поражение мог вестись только остановившись, стрельба «с хода» по воздушным целям не была предусмотрена вообще.
► Сравнительная эффективность стрельбы ЗСУ–57–2 была значительно ниже, чем у батареи аналогичных по конструкции пушек С–60, так как последняя имела ПУАЗО–6 с СОН–9, а позднее — радиолокационный приборный комплекс РПК–1 «Ваза».
► Однако сильной стороной применения ЗСУ–57–2 являлась постоянная готовность к открытию огня, отсутствие зависимости от буксира, наличие бронезащиты экипажа.
□

□
► ЗСУ–57–2 использовались во вьетнамской войне, в конфликтах между Израилем и Сирией и Египтом в 1967 и 1973 годах, а также в ирано–иракской войне. Из–за сравнительно низкой скорострельности и отсутствия автоматизированных радиолокационных устройств наведения высокой эффективностью эта машина не отличалась.
► В апреле 2014 года появились видеокадры использования ЗСУ–57–2 сирийской армией в боях в окрестностях Дамаска.
► Однако при оценке эффективности ЗСУ–57–2 стоит сказать не только о минусах. Да, низкая скорострельность и отсутствие автоматизированных радиолокационных устройств наведения и слежения — бесспорно, слабая сторона. Однако при сопровождении танков ЗСУ–57–2 могла взять на себя не только роль системы ПВО.
► Стоит учитывать еще тот факт, что ЗСУ не являлась единственным средством ПВО танкового полка, например, а средством коллективной ПВО от самолётов, летящих на высотах до 4000 м, так как высоты до 1000 м перекрывались зенитными пулемётами ДШК/ДШКМ, которых в танковом полку было столько же, сколько единиц бронетехники. Эффективность не очень высокая, но, тем не менее, определенный отпор авиации противника мог быть оказан.
► С другой стороны, в конфликтах, где принимала участие ЗСУ–57–2, в армиях, применявших установку, прекрасно были осведомлены о невысокой эффективности ЗСУ как средства ПВО.
□

□
► Зато установка неплохо себя показала в роли САУ сопровождения танков, или, говоря современным языком, БМПТ. И в этом плане ЗСУ–57–2 была, пожалуй, более эффективна, чем средство ПВО. По крайней мере, на полях сражений было весьма мало бронированных целей, способных выдержать попадание бронебойного снаряда БР–281У, который с расстояния 1000 м, вылетая из стволов со скоростью 1000 м/с, уверенно пробивал до 100 мм брони.
□

□
► ЗСУ–57–2 все–таки оставила определенный след в нашей военной истории в качестве испытательной платформы. За которой последовали как «Шилка», «Тунгуска» и «Панцирь», так и реализуемые в настоящее время проекты БМПТ и БМОП.
□
► Автор — Роман Скоморохов