Отправлено: 03.10.13 09:49. Заголовок: Из истории ракетно–космической обороны

Тематические обзоры, статьи и публикации в периодической печати и сети Интернет

Из истории ракетно–космической обороны

■ Отредактировано 05.03.2017 — Admin

 Отправлено: 03.10.13 09:51. Заголовок: В.Г. Репин. Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Владислав Репин, главный конструктор СПРН 1970—1987 гг., Герой Социалистического труда, доктор технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ



Сформировавшееся в результате многолетних исследований, разработок, дискуссий и опыта понимание сути категории ракетно—космической обороны предполагает наличие увязанных единой логикой и алгоритмами автоматической работы технических средств и объединенных единым командованием войсковых формирований, предназначенных для решения следующих основных задач:
□ информационного обеспечения высшего руководства страны и всех звеньев управления Вооруженными Силами полными, своевременными и достоверными данными о текущем состоянии ракетной и космической обстановки во всем приземном пространстве и, особенно, об ее изменениях, несущих угрозу безопасности страны;
□ уменьшения последствий состоявшегося ракетного нападения путем уничтожения атакующих баллистических ракет на траекториях полета;
□ обеспечение суверенных прав на беспрепятственное ведение законной космической деятельности и парирование угроз нападения из космоса путем уничтожения несущих такие угрозы космических аппаратов, если иные методы ликвидации угроз не достигли результатов.
Для решения этих задач ракетно—космическая оборона включает в себя автоматически функционирующие по единой логике информационные системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и контроля космического пространства (СККП) и поражающие системы противоракетной (ПРО) и противокосмической (ПКО) обороны, организационно объединенные единым командованием рода войск ракетно—космической обороны (РКО). Необходимость последнего является отражением глубокой объективной реальности, состоящей в том, что перечисленные выше основные и множество дополнительных задач РКО функционально связаны неразрывными связями и входящие в состав РКО системы взаимодополняют друг друга.
По своим роли и значимости в системе обеспечения безопасности государства силы и средства ракетно-космической обороны занимают особое место, отличное от других составляющих вооруженных сил. Подобно стратегическим ядерным силам они являются не столько средством ведения военных действий, сколько инструментом поддержания стратегической стабильности и обеспечения мира.
Понимание сущности ракетно—космической обороны и формы ее организации сложились в нашей стране не сразу. Путь становления РКО оказался долгим, идеология РКО определилась как результат кропотливых исследований военных и промышленных организаций, жарких и подчас жестких споров и столкновений мнений, успехов и неудач системных проектов и разработок отдельных информационных и поражающих средств.

1. Начало. Экспериментальное доказательство возможности уничтожения баллистических ракет

В обращении руководства Министерства обороны СССР к Центральному Комитету КПСС и Правительству страны в конце 1953 г. излагалось видение проблемы противоракетной обороны и предлагалось поручить научным и промышленным организациям провести ее детальное исследование и разработать меры борьбы с баллистическими ракетами.
В начале 1955 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР Конструкторскому бюро № 1 была задана научно—исследовательская работа по определению возможных путей решения этой проблемы. В том же году исследование удалось завершить. В нем была технически обоснована принципиальная возможность решения поставленной задачи, определены целесообразные состав и архитектура системы противоракетной обороны и предварительные требования к основным ее компонентам - информационным средствам обнаружения целей, стрельбовым комплексам, противоракетным перехватчикам, средствам связи, передачи данных и управления, и другим.
Результаты выполненного исследования незамедлительно рассмотрели, одобрили и уже в начале 1956 г. появилось новое директивное решение о развертывании работ. Для их выполнения в КБ—1 было создано новое специализированное тематическое подразделения — СКБ—30. Научно—техническое руководство работами по проблематике ПРО было возложено на Героя Социалистического труда, члена—корреспондента АН СССР Г.В. Кисунько. Проведенные в 1956 г. проработки привели к принципиальным результатам, из которых следует отметить два важнейших аспекта. Во—первых, выявилась объективная потребность разработки ряда технологий качественно нового уровня по сравнению с достигнутым к тому времени, в том числе: создание средств дальнего (на несколько тысяч километров) обнаружения и точного определения параметров траекторий движения баллистических целей с малой радиолокационной заметностью; создание высокоскоростных противоракет—перехватчиков, способных доставить к цели поражающую боевую часть большой массы (сравнимой с массой боевой части баллистической ракеты) и высокоточных систем управления наведением перехватчика на цель; разработка высокоточных информационных средств стрельбовых комплексов для получения данных о движущихся с большими скоростями целях и перехватчиках, и обеспечения этими данными процесса наведения; создание высокопроизводительных вычислительных средств, обеспечивающих возможность полной автоматизации всех процессов функционирования системы ПРО; разработка скоростных средств передачи огромного потока циркулирующих в системе данных; определение технологии разработки алгоритмов автоматического функционирования средств системы и их программной реализации на ЭВМ.
Долгие годы имело место ошибочное отношение к важнейшей и во многом определяющей конечный успех технологии разработки алгоритмического обеспечения, как к относительно второсортной и простой, что послужило в дальнейшем причиной многих задержек в создании и ПРО, и других компонент РКО. Далеко не сразу была понята значимость и безусловная необходимость широкомасштабного и адекватного моделирования систем и отдельных средств. Вообще оказались упущенными важнейшая для ПРО проблема выделения (селекции) носителей боезарядов из состава баллистической цели и необходимость разработки соответствующих технологий, что в дальнейшем стало причиной жесточайшего кризиса и привело к необходимости переосмысливания всей проблематики ПРО и РКО в целом.
Второй важнейший аспект — это обоснование необходимости широкомасштабного эксперимента путем создания натурной системы ПРО для отработки и опытной проверки предложенных технических принципов и решений.
Разработанные предложения получили поддержку Министерством обороны СССР, руководства военно—промышленного комплекса и политического руководства страны. Уже в конце 1956 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР были заданы разработка и создание экспериментальной системы ПРО (система «А», главный конструктор Г.В. Кисунько), а также создание специального полигона Министерства обороны СССР для размещения системы «А» и проведения испытаний средств и систем ПРО (первый начальник — С.Д. Дорохов, заместитель по испытаниям и научно—исследовательской работе — М.И. Трофимчук). Место для полигона выбрали в северной части Казахстана с дислокацией центральной площадки на северном берегу оз. Балхаш в районе населенного пункта Сары—Шаган. Под этим именем полигон, получивший статус Государственного научно—исследовательского и испытательного полигона № 10, приобрел впоследствии свою известность.
В ходе развернувшихся далее работ сформировалась кооперация основных исполнителей работ.
Адекватные организационные мероприятия проводились и в Министерстве обороны СССР. В составе 4—го Главного управления было специально под задачи ПРО создано 5—е управление под руководством М.Г. Мымрина, а затем М.И. Ненашева, которое в дальнейшем выполняло многотрудные функции Генерального заказчика по всем компонентам РКО. Функции головной военно—научной организации по данной проблематике возлагались на 2—й научно—исследовательский институт Министерства обороны (начальник С. Ф. Ниловский, затем Б.А. Королев), в составе которого образовали специализированные управления по обеспечению военно—научного сопровождения сначала ПРО, а затем и других систем РКО. Для обеспечения испытаний и оценки характеристик средств ПРО был образован специальный научно—исследовательский институт (СНИИ) № 45 Министерства обороны СССР (первый начальник — И.М. Пенчуков). Одновременно начался процесс подготовки офицерских кадров по проблематике РКО в академиях и училищах войск ПВО.
Разработка и создание полигонной системы «А» проводились в характерные для 50—х годов крайне сжатые сроки. Несмотря на беспрецедентные новизну и сложность задач очень быстро удалось найти необходимые технические и конструкторские решения, разработать документацию на все средства системы, организовать производство аппаратуры, строительство капитальных сооружений на полигоне, произвести монтаж и настройку аппаратурных комплексов на местах их дислокации.
Каждый из компонентов системы «А» содержал множество оригинальных технических решений, заслуживающих быть упомянутыми в истории. Отметим одно из важнейших — способ высокоточного определения пространственных координат цели и противоракеты радиолокаторами с ограниченными размерами апертуры антенны и, следовательно, с ограниченной точностью измерения угловых координат. Решение проблемы обеспечило создание системы из трех географически разнесенных радиолокаторов с измерением дальности и определением пространственного положения цели по этим трем измерениям с погрешностью порядка единиц метров. Это решение открыло возможность высокоточного наведения противоракеты на цель и прямого попадания в нее.
04 марта 1961 г. состоялся первый эксперимент по поражению реальной баллистической ракеты, запущенной с полигона Капустин Яр. Эксперимент оказался полностью успешным. Все звенья экспериментальной системы ПРО автоматически сработали в соответствии с заложенной в них логикой и программно реализованными алгоритмами. Головная часть ракеты была отселектирована от корпуса последней ступени носителя и разрушена боевой частью противоракеты.
Этот, первый в истории, и последующие натурные эксперименты доказали принципиальную реализуемость задачи поражения баллистических целей и возможность создания средств защиты от баллистических ракет.

2. Бурные 60—е годы. Работы по ПРО и зарождение других компонент РКО

Успешный ход работ по экспериментальной системе «А» стимулировал целый ряд новых технических идей, предложений и организационных мероприятий.
Еще в конце 1959 г., в самый разгар работ по экспериментальной системе «А», состоялось решение ЦК КПСС и Правительства страны о развертывании работ по созданию системы А—35 противоракетной обороны Москвы, которое в 1960 и 1961 гг. детализировалось другими директивными документами.
Проект системы А—35, разработанный ОКБ «Вымпел» в широкой кооперации научно—исследовательских, промышленных и военных организаций, в основном, базировался на технических идеях системы «А» с расширением состава средств и улучшением их характеристик.
Для решения задач обнаружения баллистических ракет и целеуказания средствам перехвата предусматривалось поэтапное создание кругового радиолокационного поля дежурных РЛС большой дальности действия (на первом этапе одной двухсекторной РЛС с ориентацией секторов размером 45° по азимуту в северном и южном направлениях). В качестве базовой выбрали РЛС «Дунай—3» (главный конструктор В.П. Сосульников), экспериментальный образец которой работал в составе системы «А». В последующем в составе этого поля была создана вторая двухсекторная РЛС с несколько другим техническим обликом (разработчик — тот же институт НИИДАР, главный конструктор А.Н. Мусатов).
Для перехвата целей предусматривалось создание восьми стрельбовых комплексов на базе апробированных в системе «А» радиолокаторов точного наведения с зеркальными антеннами и механическим управлением положением луча. Система включала в себя стартовые позиции с противоракетами, базы их хранения и заправки, командно—вычислительный пункт системы для автоматической реализации всех операций ее боевого цикла, широкополосную систему передачи данных для внутрисистемного обмена информацией, и которая дополнялась внешней системой передачи данных для приема управляющих воздействий от вышестоящего командования и обмена данными с внешними источниками и потребителями информации.
Система А—35 имела и принципиальное отличие от экспериментальной системы «А». Техническое решение экспериментальной системы являлось непригодным для боевой многоцелевой системы. Требовалось техническое решение, которое обеспечивало бы поражение цели при ограниченной точности определения пространственного положения цели, свойственной однопозиционным радиолокаторам. Единственным таким решением могло стать оснащение противоракеты ядерной боевой частью со значительно большим радиусом поражения по сравнению с осколочной.
В конечном итоге потребовалась разработка отличной от В—1000 противоракеты А—350, которую в кооперации со многими организациями успешно разработало МКБ «Факел».
При этом возникла еще одна принципиальная проблема, а именно, проблема мешающего влияния высотных подрывов ядерной боевой части (ионизация атмосферы, электромагнитный импульс и т.д.) на радиоэлектронные и связные средства как системы ПРО, так и других систем, расположенных в зоне этого влияния.
Для прояснения этих вопросов и количественной оценки степени влияния ядерных взрывов в 1962—63 гг. проведена беспрецедентная серия натурных экспериментов (операции «К—1» … «К—5», руководитель — заместитель Министра обороны А.В. Герасимов; научный руководитель — председатель НТС ВПК при СМ СССР А.Н. Щукин) с участием многих войсковых частей, организаций промышленности и Академии наук СССР. В ходе этих экспериментов удалось получить большой объем уникальных данных, на основе которых научными коллективами были созданы методики и модели влияния ядерных взрывов на радиоэлектронные средства, выявлены ограничивающие эффективность функционирования ПРО факторы, разработаны требования к компонентам информационных, связных и огневых систем с позиции их защиты от воздействий высотных подрывов ядерных зарядов. Операции «К» стали источником важнейших научных знаний и явились значимым событием в истории разработки и создания отечественных систем вооружения и военной техники.
Разработанный на указанных выше технических принципах проект системы противоракетной обороны Москвы А—35 был принят к реализации и на его основе развернулись практические работы по ее созданию. Они включали большой объем капитального строительства объектов в Подмосковье и обеспечивающей их инфраструктуры, разработку и изготовление технологических средств системы, монтаж и настройку аппаратуры, создание программно—алгоритмического обеспечения, разработку методологии и средств имитационных испытаний, стыковку элементов и объектов, настройку системы и, наконец, ее комплексные испытания с предварительными автономными испытаниями отдельных средств. Параллельно с этим требовалось выполнить большой объем испытательных работ на полигоне Сары—Шаган, включая отработку противоракеты А—350 и натурную отработку боевого цикла системы с учетом отличий системы А—35 от экспериментальной системы «А». Весь этот громадный по объёму цикл работ планировалось завершить в 1967 году. На боевое дежурство систему поставили в 1977 году, после ряда этапов модернизации по результатам испытаний.
Наряду с продолжением работ над проблемами ПРО, 60—е годы стали временем зарождения других составляющих РКО. С двумя важными техническими инициативами выступил А.И. Савин (ЦНИИ «Комета»). Совместно с ОКБ им. Лавочкина, специализировавшимся в области создания космических аппаратов, он сформулировал предложение о разработке космической системы раннего обнаружения массового старта межконтинентальных баллистических ракет с территории США. После соответствующих военной и научно—технической экспертиз в конце 1961 г. это предложение закрепили директивным решением, послужившим основанием для создания обширной кооперации и начала проектирования системы, ставшей впоследствии космическим эшелоном комплексной системы предупреждения о космическом нападении. Головной организацией по космической информационной системе в целом стал ЦНИИ «Комета» (главный конструктор — В. Г. Хлибко), а по ее космическим аппаратам — ОКБ им. Лавочкина (главный конструктор — В.М. Ковтуненко).
Вторым было предложение о разработке противоспутникового оружия. Его техническим содержанием являлась концепция орбитального перехвата искусственных спутников Земли после предварительного определения параметров их орбит с точностью, достаточной для вывода спутника-перехватчика, его маневрирования на орбите перехватываемого спутника и последующего самонаведения для поражения этой цели осколочной боевой частью.
Это предложение после соответствующей экспертизы также приняли к реализации с дополнительным заданием по созданию радиолокационных узлов обнаружения спутников ОС—1 в районе г. Иркутск, и ОС—2 — в районе г. Балхаш, которые в последующем вошли в состав системы предупреждения о ракетном нападении. В целом предложенная система противоспутникового оружия получила название комплекса ИС. Головным разработчиком его, включая командный пункт, стал ЦНИИ «Комета».
Успешные испытания с поражением спутника—мишени подтвердили обоснованность разработанных принципов и научно—технических решений. В результате Вооруженные Силы страны получили средство противокосмической обороны. Комплекс ИС стал первым успешным опытом реализации информационно-поражающих систем с большим географическим разносом их средств и громадной зоной действия. Создание подобной системы не имело прецедента в прошлом.
К середине 60—х годов в военных, научных и промышленных кругах постепенно сформировалось убеждение в необходимости решения проблем раннего обнаружения ракетного нападения и постоянного контроля за состоянием и изменением космической обстановки, которое материализовалось в соответствующие технические предложения.
Проведенные проработки и совместные инициативы генерального заказчика, НИИ—2 Министерства обороны и Радиотехнического института АН СССР привели к принятию в 1967 г. директивного решения о создании радиолокационного комплекса раннего обнаружения (комплекс РО) полета баллистических ракет с северного направления в составе двух радиолокационных узлов на базе РЛС «Днепр» с дислокацией их в районе городов Мурманск и Рига, командного пункта комплекса в Подмосковье с функциями анализа и обобщения в автоматическом режиме поступающей от узлов информации, внутрикомплексной системы передачи данных и средств передачи обобщенной информации на пункты управления руководства страны и Вооруженных Сил.
Комплекс РО (главный конструктор Ю.В. Поляк) стал зародышем отечественной системы предупреждения о ракетном нападении. Его создали и испытали в относительно сжатые сроки и уже в августе 1970 г. приняли на вооружение, а вскоре поставили на боевое дежурство.
Тогда же родилось первое боевое войсковое соединение — отдельная дивизия предупреждения о ракетном нападении под командованием В.К. Стрельникова, преобразованная в процессе наращивания системы ПРН в 3—ю отдельную армию предупреждения о ракетном нападении с образованием на основе ее и войсковых частей и соединений ПРО, ПКО и СККП специального рода войск РКО, подчиненного главнокомандующему войсками противовоздушной обороны страны.
Воплощенными в комплексе РО техническими идеями не исчерпывались все возможности и предложения по получению информации о ракетной обстановке. Все 60—е годы упорно продолжалась разработка высокоорбитальной космической системы обнаружения с помощью пассивной оптической аппаратуры стартующих баллистических ракет на активном участке полета по излучению факелов двигателей ракет. Эта система получила шифр системы УС—К и была принята на вооружение в качестве космического эшелона СПРН.
Ряд научных коллективов, из которых быстро выделился в качестве головного и ответственного по решению этой задачи один из коллективов НИИДАР во главе с главным конструктором Ф.А. Кузьминским, выступили с инициативой разработки для обнаружения стартующих баллистических ракет на активном участке их полета загоризонтной РЛС коротковолнового диапазона с использованием многократного отражения излучения на трассе распространения от ионосферы и земной поверхности. В 1965 г. было принято решение о создании сокращенного опытного образца такого радиолокатора и проведении соответствующего комплекса экспериментальных работ. Эта работа, получившая шифр «Дуга», стала в последующем основой для разработки и создания двух дежурных загоризонтных станций системы ПРН.
В 60—е годы по инициативе 45 СНИИ МО произошло и зарождение системы контроля космического пространства, с задачей создания и ведения каталога космических объектов на основе имеющихся наблюдательных средств. Реально такими средствами стали узлы ОС—1 и ОС—2, первоначально созданные для информационного обеспечения комплекса ИС. Впоследствии приняли решение о создании в Подмосковье Центра контроля космического пространства (ЦККП), его сопряжении с узлами ОС и другими возможными источниками данных о космических объектах.
Особенностью периода 60—х годов являлось то, что работы по проектированию и созданию основных составляющих РКО проводились разрозненно, без сколь—нибудь значимой их увязки друг с другом.

 Отправлено: 03.10.13 10:22. Заголовок: В.Г. Репин. Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Владислав Репин, главный конструктор СПРН 1970—1987 гг., Герой Социалистического труда, доктор технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

3. Кризис и его разрешение

К 1968 г. в разработке ПРО вызрела кризисная ситуация. Сроки создания московской системы ПРО А—35 были сорваны. Но главным содержанием кризиса стал провал проекта системы территориальной противоракетной обороны «Аврора». Одной из основных причин его провала являлось то, что он отстал от реальности в самом главном — исходном представлении о средствах нападения вероятного противника. Подобно системе А—35, система «Аврора» проектировалась в расчете на оснащение баллистических ракет противника моноблочными головными частями без применения специальных средств противодействия информационным и огневым средствам ПРО.
Провал проекта «Аврора» обусловил необходимость кардинального пересмотра идеологических, научно—технических и организационных концепций дальнейших работ как по частной проблеме ПРО, так и по проблеме РКО в целом.
Сразу после заключения комиссии по проекту «Аврора» в головном предприятии по проблеме ПРО ОКБ «Вымпел» на базе ряда его технических и научных подразделений был образован Научно—тематический центр (НТЦ) с задачами разработки основополагающих вопросов и научно—технической идеологии дальнейших работ. На должность начальника НТЦ назначили одного из ведущих разработчиков КБ—1, заместителя А.А. Расплетина, Героя Социалистического труда А.Г. Басистова, который впоследствии долгие годы осуществлял научно—техническое руководство работами в области ПРО в качестве главного конструктора системы А—135 и генерального конструктора НИИРП. Заместителем начальника НТЦ по научной работе стал один из ведущих ученых ОКБ «Вымпел» В.Г. Репин, который впоследствии стал научно—техническим руководителем работ по ПРН и ККП и главным конструктором систем ПРН и ККП и за выдающиеся достижения по созданию оборонной техники был удостоен звания Героя Социалистического труда.
В Министерство радиопромышленности новым заместителем министра, ответственным за создание компонент РКО, назначили работавшего до этого времени директором НИИДАР В.И. Маркова, в прошлом одного из ведущих заместителей А.А. Расплетина. Он получил широкие полномочия для подготовки и последующей реализации организационных мероприятий. Это назначение и последующая деятельность В.И. Маркова по организационному руководству работами в области РКО, несмотря на их неоднозначное восприятие разными людьми, в целом, безусловно, имели громадное положительное значение для достижения выдающихся успехов 70—х годов.
К разработке концептуальных вопросов наряду с НТЦ ОКБ «Вымпел» привлекались многие коллективы военных и гражданских организаций и отдельные специалисты. Эту напряженную работу подытожили в конце 1969 г. узкой по составу экспертной группой специалистов, которая для исключения давления разного рода руководящих и лоббистских кругов формировала свое итоговое заключение в обстановке неизвестности самого факта ее существования и полной изоляции от внешних воздействий. В состав группы входили А.Г. Басистов, выдающийся специалист в области радиолокации и системотехники сотрудник КБ—1 Т.Р. Брахман, Г.В. Кисунько, начальник управления 2 НИИ МО В.Н. Журавлев, заместитель главного конструктора МКБ «Факел» Б.Д. Пупков, В.Г. Репин и заместитель научного руководителя работ по созданию ядерного оружия Ю.Б. Харитона — Ю.А. Романов.
Заключение группы, рассмотренное и одобренное в руководящих инстанциях, на долгие годы вперед определило научно—техническую политику в области РКО и послужило основанием для последующих серьезных организационных мероприятий и директивных решений.
Основные рекомендации экспертной группы состояли в следующем:
□ признать, что при имеющемся и прогнозируемом состояниях научно—технических знаний, создание эффективной системы территориальной обороны от массированного удара невозможно. Основной причиной является возможность количественного насыщения любой системы ПРО боевыми и ложными целями и, как следствие, деградация боевых возможностей ПРО с ростом масштаба ракетного удара и совершенствованием мер его маскировки. В дальнейшей практической деятельности руководствоваться этим непреложным фактом;
□ признать, что в условиях распространения, наращивания и качественного совершенствования ракетного оружия, все большего разнообразия возможных способов его боевого применения, а также в условиях бурного освоения космического пространства, в том числе в военных целях, качественно новую значимость приобретает возможность получения оперативной и достоверной информации о текущем состоянии ракетной и космической обстановки. В связи с этим решающее значение приобретают проблемы разработки и создания информационных компонент РКО, которые в дальнейшем должны рассматриваться как первоочередные;
□ в области ПРО целесообразно завершить работы по созданию системы А—35 и ввести ее в эксплуатацию без кардинального изменения принятых технических решений, но с возможно более полным при имеющихся технических ограничениях увеличением способности перехвата СБЦ. Параллельно провести научно—исследовательские, опытно—конструкторские и проектные разработки объектовой системы ПРО, рассчитанной на отражение ограниченного удара современных и перспективных ракет с полным комплексом средств противодействия ПРО;
□ с учетом этих факторов, рекомендовалось интенсифицировать переговоры между СССР и США по вопросам ПРО и заключить всеобъемлющее соглашение об ограничении систем ПРО. В конечном итоге эти переговоры завершились подписанием в 1972 г договора по ПРО.
Для реализации новых концептуальных установок и проведения единой научно—технической политики последовал ряд значительных организационных преобразований.
В Министерстве радиопромышленности в начале 1970 г. создали первое в стране Центральное научно—производственное объединение (ЦНПО) «Вымпел», — головное по проблемам РКО, — генеральным директором которого стал заместитель министра В.И. Марков.
Впервые реализованная идея научно—производственного объединения в дальнейшем вполне оправдала себя и послужила примером для последующего массового перевода прикладной науки и производства на новые организационные формы НПО.
Не вошедшие в состав ЦНПО «Вымпел» другие головные по тематике РКО предприятия Министерства радиопромышленности — ЦНИИ (впоследствии ЦНПО) «Комета», Головное производственно—техническое предприятие со своими многочисленными филиалами (впоследствии НПО «Гранит») были подчинены В.И. Маркову как заместителю министра. Для решения оперативных вопросов реализации программы РКО, особенно в части создания объектов, под эгидой В.И. Маркова было создано Специальное (затем 10—е Главное) управление Министерства радиопромышленности (начальник В.Г. Дудко) с включением в его состав ЦНПО «Комета» и НПО «Гранит».
При образовании ЦНПО «Вымпел» было определено также персональное распределение обязанностей по научно—техническому руководству разработками РКО. Научно—техническим руководителем работ по проблемам предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства и главным конструктором соответствующих информационных систем (СПРН и СККП) стал В.Г. Репин. Научно—техническим руководителем работ по проблемам ПРО и главным конструктором нового поколения системы ПРО г. Москвы и Московского района стал А.Г. Басистов. Г.В. Кисунько сохранил обязанности научно—технического руководителя и главного конструктора работ по системе ПРО А—35, но вскоре на смену ему назначили его первого заместителя И.Д. Омельченко, под руководством которого и были успешно завершены работы по созданию первой в стране боевой системы ПРО А—35 и ее модернизации А—35М.
Для обеспечения согласованного научно—технического руководства разработками и выполнения важнейших системных функций на базе теоретических и тематических подразделений ОКБ «Вымпел», РТИ и НИИДАР в объединении было сформировано головное системное предприятие — Научно—тематический центр (НТЦ) ЦНПО «Вымпел», в составе трех системных конструкторских бюро (СКБ—1, 2, 3) по соответствующим направлениям, которые возглавили В.Г. Репин, А.Г. Басистов и Г.В. Кисунько. С привлечением ведущих специалистов Министерства обороны, промышленных министерств и АН СССР при ЦНПО «Вымпел» был образован Научно—технический Совет по проблемам РКО, решения которого имели высокую степень обязательности.
Для решения важнейшей задачи корректной оценки современного состояния и перспектив развития ракетного оружия вероятных противников в стране создали кооперацию во главе со 2 НИИ МО, ЦНИИМАШ Министерства общего машиностроения и ЦНИИ—108 Министерства радиопромышленности, ответственную за разработку единых исходных данных по баллистическим целям и возможным вариантам их боевого применения для проектирования и оценки характеристик разрабатываемых и создаваемых компонент РКО. В свою очередь, в Министерстве обороны СССР образовали очень важную для реализации проектов структуру – Специальное управление по вводу в эксплуатацию объектов РКО.

4. Системные проекты начала 70—х годов. Формирование программы работ

Важным этапом, определившим долговременную программу работ по РКО, стала разработка в 1970 —72 гг. проектов системы предупреждения о ракетном нападении («Экватор»), системы контроля космического пространства («Застава») и усовершенствованной системы ПРО г. Москвы А—135. Проекты выполнялись широкой кооперацией гражданских и военных организаций при головной роли НТЦ ЦНПО «Вымпел». Научно—техническим руководителем проектов «Экватор» и «Застава» был В.Г. Репин, проекта А—135 — А.Г. Басистов.
В отличие от предыдущих, в этих проектных разработках повышенное внимание обращалось на четкое определение функциональных связей СПРН, СККП, ПРО и ПКО, принципов их функционального и информационного взаимодействия и способов реализации этих принципов. Благодаря этому удалось сформировать идеологию РКО, как единого целого, и определить пути реализации этой идеологии.
В проекте «Экватор» были детально и качественно разработаны сложнейшие общесистемные вопросы функциональной и информационной увязки средств системы, контроля и управления средствами, объединения и обобщения данных от отдельных средств, критериев формирования и порядка выдачи выходной информации высшему руководству страны и другим потребителям, разработаны основные алгоритмы функционирования системы в автоматическом режиме, определены основные функции и необходимый состав боевых расчетов, сформулированы предложения по организационно—штатной структуре системы, разработаны идеология и методология автономных испытаний средств системы, комплексных испытаний системы и межсистемных испытаний взаимодействия с другими компонентами РКО.
Для реализации общесистемных функций были спроектированы командный пункт (КП СПРН) с высокопроизводительным вычислительным комплексом на базе новой ЭВМ параллельной структуры М—10 разработки НИИВК, на котором реализовывалось общесистемное программно-алгоритмическое обеспечение. Предусматривались развитая система средств отображения данных, контроля и управления, скоростная система передачи данных, связывающая все средства системы ПРН и взаимодействующие с ней системы ПРО и ККП с КП СПРН, и специализированный комплекс доведения выходной информации предупреждения о ракетном нападении до высшего руководства страны и Вооруженных Сил.
Кроме того, в проекте «Экватор» были разработаны основные вопросы функционального и информационного взаимодействия с системами ККП и ПРО. Согласно проекту система ПРН становилась главным источником информации для решения задач контроля космического пространства. Это предложение стало следствием развитой структуры НГРЛ СПРН и обеспечивало возможность создания полного, высокоточного и оперативно пополняемого Главного каталога космических объектов в Центре контроля космического пространства (ЦККП). На КП СПРН было предложено создать дубликат Главного каталога и систему частных и оперативных каталогов для контроля характеристик средств СПРН по потоку каталогозированных космических объектов, уменьшения вероятности ложных тревог и управления пропускной способностью средств. Такое двустороннее взаимодействие обеспечивало минимизацию затрат на создание СККП и существенное повышение характеристик СПРН.
В свою очередь, по отношению к системе ПРО система ПРН брала на себя, кроме функции первоначального оповещения, функцию целеуказания по данным наблюдения ракет на дальних рубежах, существенно снижая нагрузку и требования к информационной составляющей ПРО. При этом предусматривалось, что дежурные информационные средства ПРО (РЛС «Дунай—3», «Дунай—3У») становятся дополнительными источниками данных для КП СПРН, обеспечивая вместе с периферийными радиолокационными узлами на отдельных направлениях двойной и более контроль за траекториями полета ракет и тем самым более высокую достоверность информации предупреждения.
Эти основополагающие принципы подтверждались в проектах «Застава» и А—135 и явились идеологической основой РКО как единого целого.
В проекте «Застава» предлагалось осуществить информационное сопряжение ЦККП с оптическими наблюдательными средствами астрономической сети АН СССР и существующими средствами радиоразведки излучений из космоса, создать специализированные оптико—электронные комплексы «Окно», оснащенные системой телескопов для обнаружения и определения координат космических объектов в широком диапазоне наклонений и высот, вплоть до геостационарных орбит, создать радиолокационно—оптические комплексы «Крона», оснащенные для получения данных об орбитах и распознавания космических объектов двумя РЛС «Крона—В» для работы по высокоорбитальным, и «Крона—Н» — по низкоорбитальным объектам, а также лазерно—оптическим локатором (ЛОЛ). Кроме того, предусматривались к разработке специализированные средства контроля радиоизлучений ИСЗ.
Головными разработчиками специализированных средств СККП стали по комплексу «Окно» — Красногорский механический завод (главный конструктор В.М. Чернов); по комплексу «Крона» в целом — НТЦ ЦНПО «Вымпел» (главный конструктор комплекса А.А. Курикша); по РЛС «Крона—В» и «Крона—Н» — НИИДАР (главный конструктор В.П. Сосульников); по ЛОЛ — ЦКБ «Астрофизика» (главный конструктор Матвеев, затем — Белкин); по радиотехническим средствам контроля — ОКБ МЭИ (главный конструктор Богомолов).
Дислокацию головного комплекса «Крона» определили, с учетом астрофизической и оперативной обстановки, в районе станицы Зеленчукская в Карачаево—Черкесии (последующего образца — на Дальнем Востоке в районе г. Находка), а головного образца комплекса «Окно» в районе г. Нурек в Таджикистане.
Кроме этих специализированных средств с учетом уникальных энергетических возможностей РЛС «Дарьял» предлагалось ввести в ней специальный режим обнаружения и определения параметров движения высокоорбитальных космических объектов на удалениях до 40 и более тысяч километров.
В качестве вычислительного средства использовался вычислительный комплекс на базе ЭВМ «Эльбрус» разработки Института точной механики и вычислительной техники (главный конструктор — В.С. Бурцев).
Согласно проекту «Застава», на СККП, и конкретно на центр контроля космического пространства (ЦККП), кроме задач контроля и оценки космической обстановки возлагались функции информационного обеспечения всех стадий работы средств противоспутниковой борьбы (комплекса ПКО ИС и других средств поражения и противодействия космическим аппаратам). Последующими проектными проработками в начале 80—х годов эти функции расширили в части централизованного планирования и управления действиями средств ПКО. Тем самым еще одна компонента была увязана общей идеологией РКО.
Основным содержанием проекта А—135 стали создание современной многофункциональной стрельбовой РЛС, скоростной противоракеты ближнего эшелона перехвата и разработка резко усложнившихся, по сравнению с более ранними архитектурами систем ПРО, алгоритмов боевого функционирования системы.
Выбор базовой многофункциональной стрельбовой РЛС стал результатом длительного и детального конкурсного рассмотрения трех конкурирующих разработок. Выдвинутые на конкурс РЛС при примерно одинаковых проектных характеристиках существенно различались техническими и конструктивными особенностями и степенью отраслевой проработки конструкторских решений. В конечном итоге победителем конкурса стал радиолокатор «Дон—2Н» с раздельными приемными и передающими ФАР и полусферической зоной действия. Его главный конструктор В.К. Слока после завершения работ по созданию системы А—135 был удостоен звания Героя России.
Наряду с этим, для минимизации технического риска было предусмотрено создание на полигоне Сары—Шаган и экспериментального образца РЛС «Неман», отличительной особенностью которого была антенная система линзового типа. Этот локатор оказался весьма полезным в ходе последующих полигонных работ.
В качестве противоракеты ближнего перехвата был выбран проект ОКБ «Новатор» (главный конструктор Л.В. Люльев). Эта противоракета получила название ПРС—1. Разработка противоракет дальнего перехвата осталась за МКБ «Факел».
В составе проекта А—135 был разработан проект Главного командно—вычислительного пункта (КП) системы, который территориально совмещался с РЛС «Дон—2Н» и должен был осуществлять сложнейшие функции управления боевым циклом системы и боеготовностью её средств, информационного взаимодействия с источниками и потребителями информации, прежде всего с КП СПРН и другие общесистемные функции.
Наряду с этим после принятия на вооружение головного комплекса А—35 был разработан проект её модернизации. Не изменяя состава технических средств системы, проект предусматривал довольно глубокую её алгоритмическую модернизацию для обеспечения возможности поражения СБЦ и реализацию двустороннего информационного взаимодействия с СПРН. Предложенная проектом модификация системы получила наименование А—35М.
Все указанные системные проекты были одобрены и приняты к реализации. На их основе рядом директивных решений была определена долгосрочная программа работ по созданию компонент РКО. Этими документами были определены содержание и объёмы работ, порядок и сроки разработки средств, строительства объектов, изготовление и монтаж аппаратуры, разработка программно—алгоритмического обеспечения, конструкторских и государственных испытаний.
Выполнение этой грандиозной по масштабам программы потребовало решения многих очень сложных вопросов. Необходимо было разработать новые технологии и произвести значительное по размерам техническое перевооружение производств действующих к началу 70—х годов и строительство новых заводов.
На этом важном этапе значительный вклад в техническое перевооружение промышленности и организацию серийного производства, необходимые для реализации принятой программы работ, внесли коллективы Объединенного конструкторско—технологического бюро ЦНПО «Вымпел» (руководитель В.А. Курбаков), Днепровского машиностроительного завода (директор — Герой Социалистического Труда Л.Н. Стромцов), Гомельского радиозавода (директор — А.А. Шумилин), Загорского электромеханического завода (директор — Герой Социалистического Труда Попов), Московского радиотехнического завода (директор — Милованов), опытных заводов НИИДАР и ЦНПО «Комета» и многих других предприятий практически всех оборонных и многих гражданских отраслей промышленности.
Существенно развита была головная монтажная организация (ГПТП — НПО «Гранит»), что позволило ей в дальнейшем выполнить все свои труднейшие функции на многочисленных, разбросанных по просторам страны объектах от первого колышка на месте рекогносцировки до передачи объекта в эксплуатацию войсковым частям.
В связи с резко возросшим удельным весом в современных средствах вооружения и военной техники алгоритмического и программного обеспечения стало необходимым значительно усилить и сформировать новые коллективы разработчиков «мягкого железа». Такие квалифицированные коллективы были созданы в системных и отраслевых предприятиях, в том числе в составе ГПТП.
Особо следует также отметить высокий уровень организации работ по капитальному строительству объектов, которое необходимо было вести, как правило, в неосвоенных районах, в том числе в условиях Крайнего Севера, пустынь и гор. Выдающийся организаторский вклад в осуществление этой строительной программы внес заместитель начальника ГУСС МО СССР К.М. Вертелов, награжденного за эту работу званием Героя Социалистического Труда.

 Отправлено: 03.10.13 10:46. Заголовок: В.Г. Репин. Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Основные этапы создания ракетно—космической обороны

Владислав Репин, главный конструктор СПРН 1970—1987 гг., Герой Социалистического труда, доктор технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

5. Реализация программы в 70—х и начале 80—х годов. Новые проектные предложения

Основным практическим итогом 70—х и начала 80—х годов стало создание комплексной системы ПРН, модернизация системы А-35 и реальное воплощение концепции единой РКО.
Первой не очень заметной по затрате ресурсов, но важной демонстрацией этой концепции стала реализация в 1973 г. информационного сопряжения КП комплекса РО с Главным командно-вычислительным центром головного комплекса системы А—35. На КП обоих комплексов были разработаны новые алгоритмы взаимного обмена данными и их функционального использования, осуществлено техническое сопряжение КП и проведены первые в истории РКО межсистемные испытания, которые показали заметное приращение характеристик обеих систем и убедительно подтвердили плодотворность концепции единства РКО.
К 1975 г. были созданы, автономно испытаны и приняты на вооружение все предусмотренные проектом комплексной системы ПРН РЛС «Днепр» на узлах ОС—1 (Иркутск), ОС—2 (Балхаш) и РО—2 (Рига), которые вместе с раннее введенными в строй РЛС этих узлов и узлом РО—1 (Мурманск) сформировали основу подсистемы НГРЛ СПРН. Одновременно с этим было завершено создание КП СПРН. На нем были созданы и автономно испытаны новый высокопроизводительный вычислительный комплекс в составе трех ЭВМ М—10, аппаратура передачи данных для информационного обмена со средствами системы ПРН и взаимодействующими системами, аппаратура отображения информации и управления. Было создано головное направление комплекса «Крокус» доведения информации предупреждения о ракетном нападении до пунктов управления высшего руководства. Наконец, были созданы мозги системы — комплексный боевой алгоритм (КБА) и комплексная боевая программа КП системы ПРН, в которых была реализована внутрисистемная идеология СПРН и идеология взаимодействия с системой ПРО и ККП. На этой основе было тщательно отработано и проверено информационное и функциональное взаимодействие КП СПРН с надгоризонтными РЛС системы и взаимодействующими системами ПРО А—35 и ЦККП. Алгоритмическое и программное обеспечение последнего в этот же период также подверглось кардинальной модернизации и совершенствованию. Первая очередь комплексной системы ПРН вместе с взаимодействующими системами была подготовлена к испытаниям.
Эти испытания, включавшие в себя громадный объем имитационных и натурных проверок закончились успешно и в результате в октябре 1976 г. система ПРН в составе КП, четырех радиолокационных узлов РО—1, РО—2, ОС—1, ОС—2, головных направлений комплекса «Крокус» при информационном взаимодействии с ЦККП и системой А—35 была поставлена на боевое дежурство.
Одновременно с этим отдельные дивизии ПРН и ККП были объединены в 3—ю отдельную армию СПРН, командующим армией был назначен В.К. Стрельников, начальником штаба Н.Г. Завалий.
С этого момента начался процесс дальнейшего наращивания, развития и совершенствования СПРН, который включал в себя создание предусмотренных проектом информационных средств системы, их автономные испытания, техническое и информационное сопряжение их с КП СПРН, трудный процесс отработки и проверки функционального взаимодействия и проведение новых циклов комплексных испытаний системы ПРН с каждым расширением состава средств.
Эта задача была решена без снятия с боевого дежурства СПРН путем создания ее испытательного дубля несущей боевое дежурство системы, который включал в себя выделение для испытаний резервных вычислительных средств и другой аппаратуры КП и информационных средств системы с жестким разграничением потоков боевой и испытательной информации и создание специального Научно—исследовательского центра СПРН Министерства обороны СССР (главный конструктор Б.А. Головкин), на котором были продублированы вычислительный комплекс КБП КП СПРН, его информационные связи и созданы комплексные испытательно-моделирующие стенды, воспроизводящие информационные средства СПРН.
В 1978 г. были успешно закончены работы по созданию ВПП «Даугава», стыковке ее в единый комплекс с РЛС «Днепр» и превращению Мурманского объекта в двухпозиционный радиолокационный узел. В своем новом качестве этот узел был введен в состав ПРН.
В это же время были завершены автономная отработка и проверка космической системы УС—К обнаружения стартов баллистических ракет с ракетных баз на территории США. В январе 1979 г. она была принята на вооружение и началась отработка ее функционирования в составе системы ПРН. В ходе этого процесса программно—алгоритмическое обеспечение системы УС—К пришлось подвергнуть кардинальным доработкам.
Одновременно с этим было завершено создание радиолокационных узлов РО—4 (Севастополь) и РО—5 (Мукачево), что обеспечило возможность контроля ракетной и космической обстановки на южном и западном направлениях и создание головного радиолокационного узла загоризонтного обнаружения стартов ракет с территории США «Дуга—2» в районе г. Чернобыля. Второй такой узел «Дуга—2» в районе Комсомольска—на—Амуре был предъявлен на автономные испытания.
Завершающим итогом этих работ стали испытания комплексной системы ПРН в составе оптических космических, загоризонтных и надгоризонтных радиолокационных средств обнаружения баллистических ракет. В 1980 г. эти испытания были завершены и система ПРН в новом составе и с новыми более высокими характеристиками была поставлена на боевое дежурство.
Наконец, к началу «перестройки» система ПРН достигла пика своего развития. В 1984 г. принятием на вооружение было завершено создание головного образца РЛС «Дарьял», на радиолокационном узле РО—30 (Печора), а в 1985 г. второго образца этой РЛС на узле РО—7 (Мингечаур). После очередного цикла комплексных испытаний эти узлы были введены в состав системы, которая приобрела уникальные возможности по контролю ракетной и космической обстановки на северном и южном направлении.
Одновременно с этим был создан запасной командный пункт СПРН, ввод которого обеспечил 100%—ую гарантию надежности функционирования системы и двухкратное повышение живучести ее центрального нервного узла. Система резервирования командных пунктов СПРН была спроектирована и реализована так, что ни источники, ни потребители данных СПРН без специального уведомления даже не могут ощутить выхода из строя одного из них, не говоря уже о каких—либо потерях информации.
По направлению ПРО в этот период завершенной работой стала модернизированная система А—35М. В ее составе было закончено создание центрального радиолокационного поля в составе двух РЛС «Дунай—3» и двух РЛС «Дунай—3У» с общим сектором ответственности по азимуту 180°, восьми стрельбовых комплекса «Алдан» и «Енисей» с противоракетами А—350 и прочей инфраструктуры системы и нового программно-алгоритмического обеспечения. Наряду с возможностями поражения баллистических ракет без средств преодоления эта система приобрела возможность поражения СБЦ. В 1978 г. после успешного завершения испытаний система была поставлена на боевое дежурство. За выдающиеся достижения главному конструктору системы А—35М И.Д. Омельченко было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Это событие означало, что все четыре компонента РКО — СПРН, СККП, ПРО и ПКО успешно прошли стадии проектирования и создания, интегрированы между собой в рамках единой концепции и стали реальным оружием. С этого времени новый род войск ракетно-космической обороны стал реальностью.
Произошли и очередные реорганизации. В 1976 г. ОКБ «Вымпел», ставшему с момента образования ЦНПО «Вымпел» отраслевым институтом, был возвращен статус головного системного института по ПРО, для чего в него были переведены из НТЦ ЦНПО «Вымпел» СКБ—2 и СКБ—3. Новое предприятие в составе ЦНПО «Вымпел» получило наименование Научно—исследовательский институт радиоприборостроения (НИИРП). Его Генеральным конструктором был назначен начальник СКБ—2 А.Г. Басистов, директором Н.В. Михайлов, сменивший впоследствии на посту генерального директора ЦНПО «Вымпел» Ю.Н. Аксенова, который стал генеральным директором ЦНПО «Вымпел» после В.И. Маркова. Сейчас трудно на фоне резко — в 80—х и катастрофически — в 90—х годах снизившихся темпов выполнения оборонных программ судить о том, способствовала ли эта реорганизация интенсификации работ по ПРО или наоборот, но во всяком случае процесс создания системы А—135 растянулся (от первого проекта РЛС «Дон—2Н») почти на 30 лет.
По направлению СККП в 1981 была успешно завершена коренная модернизация алгоритмического и программного обеспечения ЦККП. Его функции были значительно расширены, а качество решения всех задач значительно улучшено. Были начаты работы по строительству объектов комплексов «Крона» и «Окно», разработке и изготовлению аппаратуры для них, а также по строительству дополнительного здания ЦККП и оснащения его высокопроизводительным вычислительным комплексом на базе ЭВМ «Эльбрус».
В 1976—1977 гг. кооперация промышленных и военных организаций под руководством НТЦ ЦНПО «Вымпел» разработала проект развития и совершенствования СПРН. Этот проект по сравнению с проектом 1972 учитывал новые реальности, а именно вооружение стан НАТО БР морского базирования «Трайдент—1», перевооружение Франции более совершенными баллистическими ракетами, разработку и неизбежное перевооружение морских ракетных сил США ракетами «Трайдент—2» со сверхбольшой дальностью стрельбы, появление БР дальнего действия в Китае и т.д.
Все это предъявляло повышенные требования к СПРН и требовало адекватных мер по ее развитию и совершенствованию. Техническая основа для этого имелась.
Практический опыт по созданию системы УС—К для контроля ракетных баз на территории США доказал возможность создания глобальной системы обнаружения стартов ракет с территорий других стран и акваторий морей и океанов. Проект такой системы под шифром УС—КМО был разработан ЦНИИ «Комета» (главный конструктор системы В.Г. Хлибко). Столь же ценный практический опыт разработки РЛС «Дарьял» и создания ВПП «Даугава» позволили коллективу РТИ под руководством Ю.В. Поляка инициировать проект переоснащения узлов РО и ОС новыми радиолокационными станциями «Дарьял—У». Проект последней отличался от РЛС «Дарьял» уменьшенным энергетическим потенциалом, но значительно большими возможностями по управлению им и помехозащищенности. Он базировался на освоенной технологии и хорошо налаженном производстве. Коллектив НИИДАР, разработавший под руководством А.Н. Мусатова РЛС «Дунай—У», выступил с предложением о создании РЛС «Волга» с использованием технологии твердотельных передающих модулей, что при высоких тактико—технических характеристиках РЛС предполагало заметное снижение затрат на капитальное строительство и позволяло в то же время создать в отечественной промышленности новое высокотехнологическое направление.
Эти возможности были всесторонне рассмотрены и увязаны в системном проекте. В итоге были определены направления развития и совершенствования СПРН, включавшие создание глобальной космической системы обнаружения старта БР с использованием высокоэллиптических и геостационарных космических аппаратов с двойным контролем наиболее вероятных районов базирования ракет и создание двухпозиционного периферийного радиолокационного поля с требуемыми в новой обстановке развития ракетной техники характеристиками путем замены на существующих узлах РО и ОС РЛС «Днепр» на РЛС «Дарьял—У», создания на базе той же РЛС нового радилокационного узла для контроля северо—восточного направления и поэтапного создания в промежутках между существующими узлами новых узлов, оснащенных РЛС «Волга» дециметрового диапазона волн.
Проект был рассмотрен, одобрен и принят к реализации. Директивным решением было задано создание системы УС—КМО, пяти РЛС «Дарьял-У» на узлах ОС—1 (Иркутск), ОС—2 (Балхаш), РО—2 (Рига), РО—5 (Мукачево) и новом радиолокационном узле на северо—восточном направлении, а также разработка РЛС «Волга» с дислокацией головного образца в районе г. Барановичи.

6. Точка перегиба

Со второй трети 80—х годов явно обозначается тенденция к замедлению темпов работ по всем компонентам РКО.
Причин было много. Большой вред оказала стратегическая оборонная инициатива (СОИ) США. Несмотря на четко выраженную многими учеными и специалистами убежденность в том, что СОИ является ни чем иным, как пропагандистской авантюрой (что к исходу 80—х годов стало ясно абсолютно всем), реакция в нашей стране на нее не была адекватной. Нашлось очень много желающих половить рыбку в мутной воде, в результате чего в значительно больших масштабах повторилась печальная ситуация 60—х годов, когда «революционный» проект В.Н. Челомея привел к резкому торможению работ по созданию системы ПРО.
На этот раз также сформировалось лобби, настойчиво толкавший военно—промышленный комплекс и руководство страны на путь слепого повторения авантюрных американских концепций и прожектов. Особенно активную роль в нем играл первый заместитель министра общего машиностроения (головного по ракетно—космической проблематике) О.Д. Бакланов (впоследствии министр общего машиностроения, затем секретарь ЦК КПСС по вопросам оборонной промышленности). Под его нажимом и по инициативе ряда организаций как из рога изобилия появилась масса незрелых технически и экономически предложений о разработке и создании новых глобальных информационных, ударных, противоракетных и противокосмических систем космического базирования, экзотических средств доставки поражающей энергии до цели и т.д. и т.п. Откровенно стремясь не выпасть из зоны повышенного внимания руководства, к этим действиям присоединились и некоторые научно—технические руководители работ по РКО. Со смертью мудрейшего и трезвого руководителя оборонно—промышленного комплекса Д.Ф. Устинова ослабла сдерживающая, критическая функция Министерства обороны СССР.
В итоге сложилась обстановка всеобщего психоза, в которой непрерывном потоком рождались, обсуждались и утверждались неподкрепленные технико—экономической основой широковещательные программы и подпрограммы работ, ни одна из которых так и не была выполнена.
Немалую роль сыграли также субъективные факторы смены многих руководителей.
Наконец, к концу 80—х годов в полной мере стали проявляться последствия «перестройки», когда отношение ко всем проблемам страны становились все более и более наплевательским.
Создание системы ПРО А—135 затянулось на долгие годы, что уже отмечалось ранее.
Развитие ПКО было блокировано сначала мораторием на применение средств противоспутниковой борьбы, а затем общей стагнацией и развалом.
Выполнение определенной еще проектом «Застава» программы работ по СККП также растянулось на многие годы. Только в 1990 г. был введен в строй модернизированный ЦККП, а завершение других работ ушло в послеперестроечный период.

7. Трудные годы

Общий развал страны и ликвидация СССР нанесли тяжелейший удар РКО. Несмотря на декларативные заявления нового руководства о высшей приоритетности этого направления работ для обороны страны, здесь как и по всем другим оборонным программам практически прекратилось финансирование. Была разрушена кооперация конструкторских и промышленных организаций. ЦНПО «Вымпел» превратилось в урезанную Межгосударственную акционерную корпорацию (МАК) «Вымпел» Российской федерации и Белоруссии, в которой исчез мощнейший научно-промышленный куст на Украине. Серьезный ущерб потерпело НПО «Гранит», лишившееся своих филиалов на Украине и в Казахстане. Следствием акционирования предприятий стала потеря управляемости и возможности проведения единой научно-технической политики. Громадный урон был нанесен интеллектуальным силам и всему научно-техническому потенциалу, т.е. важнейшей составляющей капитала военно-промышленного комплекса.
Самые большие потери понесла подсистема НГРЛ СПРН, многие средства которой оказались вне пределов Российской федерации. В этой обстановке командованию войск РКО, частей и соединений пришлось вести героическую борьбу за физическую сохранность объектов РКО, поддержание их боеспособности и обеспечение возможности выполнять задачи боевого дежурства. В обстановке гражданских войн на территории Таджикистана и Азербайджана, где расположены оптикоэлектронный комплекс «Окно» и радиолокационный узел РО—7, дело доходило до боевых столкновений.
Практически прекратил функционировать полигон Сары—Шаган. Большой груз тяжких забот и ответственности лег на плечи В.М. Красковского, назначенного командующим войсками РКО вместо ушедшего в отставку Ю.В. Вотинцева.
Крайне тяжелой стала участь научно—технических руководителей, главных конструкторов систем и средств и других гражданских и военных специалистов, для которых создание РКО было и продолжает быть делом их жизни. В этой сложнейшей обстановке тяжелую ношу обязанностей Генерального конструктора головной организации по проблемам РКО МАК «Вымпел» продолжает нести активнейший член команды В.Г. Репина А.В. Меньшиков.
В конечном итоге с правительствами Белоруссии, Казахстана и Таджикистана удалось достичь договоренности о статусе объектов СПРН и СККП, в том числе о завершении создания строящихся объектов в Барановичах, Балхаше и Нуреке, и о статусе полигона Сары—Шаган. Было достигнуто соглашение и о статусе узла РО—7 в Азербайджане. Создание же новых объектов НГРЛ на базе РЛС «Дарьял—У» на Украине и в Латвии было полностью прекращено, причем близкая к завершению уникальная радиолокационная станция в Латвии была демонстративно уничтожена пришедшими к власти националистами.
Тем не менее, жизнь продолжается. В тяжелейших условиях 90—х годов разработчики средств РКО вместе с военными сумели выработать и реализовать меры, обеспечивающие продолжение их боевой эксплуатации. Несмотря на то, что большинство средств давно отработали и гарантийные сроки и первоначально установленные конструкторской документацией сроки эксплуатации, использованные при их разработке технические решения позволили с минимальными затратами поддерживать на необходимом уровне их технический ресурс и продлевать сроки технической эксплуатации. Особенно ярким примером удивительной жизнеспособности является РЛС «Днепр», образцы которой 30 и более лет несут боевую службу без деградации характеристик.
В 90—е годы наряду с потерями РКО имела и серьезные приобретения. В 1995 г. были успешно завершены испытания и ввод в эксплуатацию системы ПРО А—135. Испытания подтвердили правильность разработанных в проекте этой системы технических решений, позволили определить ее характеристики и боевые возможности. В стране появилось оружие, способное защитить Москву от ограниченного удара самых современных ракет.
В 1995 г. закончен второй этап модернизации ЦККП, в процессе которого произведено его оснащение новым высокопроизводительным вычислительным комплексом и дополнительно существенно усовершенствовано программно-алгоритмическое обеспечение.
В 1996 г. завершены испытания и введена в эксплуатацию первая очередь космической системы обнаружения стартов ракет с акваторий морей и океанов УС—КМО, а в 1998 г. на опытное боевое дежурство принимается восточный КП этой системы, обеспечивающий вместе с первоначально созданным западным КП управление и прием данных полномасштабной группировкой космических аппаратов для глобального контроля районов старта ракет. С этого времени проблема такого контроля из технической превращается в чисто экономическую проблему оплаты запуска космических аппаратов для формирования и поддержания полномасштабной группировки.
В 1999 г. приняты в эксплуатацию специализированные средства СККП — комплекс «Крона» на Северном Кавказе и комплекс «Окно» в Таджикистане, которые существенно увеличили информационные возможности отечественной системы контроля космического пространства.
В этом же году завершено создание первого этапа командного пункта РКО. Кроме того, с использованием богатейших заложенных при первоначальном проектировании возможностей комплекса «Крокус», связывающего КП и ЗКП СПРН со всеми пунктами управления высшего звена (страны и Вооруженных Сил) проведена разработка и начато внедрение резервной системы централизованного управления высшего звена.
Наконец, в последние годы после многих лет фактической приостановки работ, проведены испытания и поставлены на боевое дежурство РЛС «Волга» в районе г. Барановичи в составе системы ПРН и РТК «Момент» — в составе системы ККП.
В последние годы РКО испытало на себе и результаты организационных преобразований. В 1997 г. системы и войска РКО передаются из войск ПВО в РВСН, а в 2001 г. вместе с космическими войсками выделяются в отдельный род войск.
Сохранившиеся островки интеллектуальных сил и в это труднейшее время продолжают работать на будущее РКО. По всем ее компонентам разработаны приспособленные к новым реалиям и ориентирующиеся на самые передовые научно—технические достижения проектные предложения системного и отраслевого уровней. В обеспечение их разработаны новые технологии, в том числе технология быстрого создания твердотельных РЛС с практически любыми заданными характеристиками и очень малыми затратами на капитальное строительство, технология разработки космических аппаратов обнаружения высокой надежности и малой стоимости запуска, технологии моделирования, обеспечивающие значительное сокращение трудоемкости и сроков разработки и испытаний средств и систем, более совершенные технологии создания программно—алгоритмического обеспечения и многие, многие другие.
Важно, чтобы этот бесценный багаж не был утрачен, пока еще им можно воспользоваться.

 Отправлено: 03.10.13 18:44. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

Оглавление

1. Введение
2. Противоракетная оборона. Основные задачи начального этапа работ
3. Система А—35 — система ПРО Москвы
3.1. Полигонный образец – система «А». Время поисков и решений
3.2. Система ПРО города Москва
3.3. Система «А—35» и договор об ограничении систем ПРО
3.4. Кризис в создании системы А—35
3.5. Глубокая модернизация системы А—35. «Инженерная записка» Генерального конструктора
3.6. Завершение строительства системы А—35. Некоторые итоги
4. Второй этап развития ПРО Москвы. Перспективы развития ПРО
5. Другие оборонительные системы, создаваемые ВПК в послевоенные годы
5.1. Загоризонтные РЛС (ЗГРЛС) — классический пример научно—технической авантюры
5.2. Красноярская РЛС — пример пагубности волюнтаристских решений
5.3. Система «Таран» — свидетельство решающего значения мнения высшего партийного руководства
5.4. Разработка системы на базе использования «СВЧ—оружия»
5.5. Система «ИС» — система поражения вражеских спутников на орбите
5.6. Пушечная ПРО
5.7. Система круговой противосамолетной обороны Москвы зенитными ракетными комплексами — система С—25
5.8. Комплекс противосамолетной обороны «Даль»
5.9. Центр контроля космического пространства (ЦККП)
5.10. Некоторые выводы. Космические программы
6. Военно—промышленный комплекс (ВПК)
6.1. Ведомственность — подмена нужд общества, государства интересами ведомств, или отдельных лиц
6.2. Секретность, доведенная до абсурда, глупости
6.3. Запланированная затратность военной экономики. Тиражирование военной техники
6.4. Система коллективной безответственности и круговая порука
6.5. Монополизм в научных исследованиях
6.6. Беспринципность, точнее коррумпированность кадровой политики
6.7. Сращивание интересов ВПК и руководства Министерства обороны
6.8. Поощрение работы на ТАСС
6.9. Некоторые выводы
7. Вместо заключения
8. P.S.I. О новых публикациях по проблеме ПРО
9. P.S.II
Литература

1. Введение

Исследования по проблеме противоракетной обороне (ПРО) начались в СССР в 1948 г. С 1957 до 1977 года проводились разработка и создание средств и системы ПРО г. Москвы — системы ПРО А—35.
В открытой печати после снятия грифа «секретно» появился ряд публикаций, в которых рассказывается история создания системы ПРО Москвы во многом объективно, но некоторые принципиальные этапы создания системы А—35 «забыты», скорее всего, намеренно, а общая оценка работ по созданию этой системы не самокритична и явно тенденциозна.
К таким публикациям относятся заметки Г.В. Кисунько — генерального конструктора системы ПРО А—35 в 60—70 годы (2, 3), воспоминания генерал—полковника Ю.В. Вотинцева (6, 7, 8), книга и статьи группы активных участников создания системы ПРО А—35 (1, 24, 25). Соответственно, представилось необходимым и полезным остановиться более подробно на некоторых «забытых» эпизодах, а также вернуться к общей оценке работ по ПРО.
Организация работ по системе А—35 достаточно точно характеризует особенности деятельности военно—промышленного комплекса (ВПК) СССР, в рамках которого эта система создавалась. Поэтому, чтобы показать типичность условий, в которых создавалась система А—35, приводится информация о разработке в тот же период некоторых других систем стратегической обороны, и сделана попытка анализа деятельности ВПК в послевоенный период.
Автор, будучи сотрудником НИИ—2 МО, участвовал в работах по созданию системы ПРО с 1962 по 1978 год (анализ боевых возможностей систем ПРО, оценка проектов систем, разработка исходных данных, подготовка решений по проблематике ПРО). Соответственно, анализ состояния работ по ПРО в этот период базируется на личных воспоминаниях.
Возможно, покажутся излишними подробные описания некоторых совещаний, но именно через эти совещания удается дать представление о взаимоотношениях между различными ведомствами, участвующими в создании систем обороны.
Что касается более раннего периода разработки средств и системы ПРО, а также других систем обороны, то использована информация, опубликованная в работах, список которых прилагается. Состав и структура системы А—35 были также подробно описаны в несекретной брошюре, изданной в США.
В ведомствах Министерства обороны эта брошюра хранилась с грифом «совершенно секретно». Отрицательное отношение к деятельности ВПК в 60—70 годы ни в коей мере не является следованием модной критике всего прошедшего периода развития страны, распространенной в послеперестроечный период, а является результатом попытки объективно осмыслить эту деятельность.
Критика деятельности ВПК имела место и до перестройки в 70—е годы, однако автор не отрицает и своей вины в бесполезной трате средств на создание систем обороны.

2. Противоракетная оборона. Основные задачи начального этапа работ

При разработке системы ПРО в самом начале была допущена грубая, с позиции системного анализа, ошибка. А именно, не были разделены две задачи: изучение принципиальной возможности перехвата наземными средствами головной части баллистической ракеты (ГЧ БР или, иначе, боеголовки) и оборона наземного объекта или определенной территории от ракетно-ядерного удара нескольких БР.
Принципиальная трудность задачи перехвата боеголовки заключалась, в частности, в том, что общее время полета БР от старта до точки падения находится в пределах, в зависимости от типа БР, 7—30 минут.
Баланс времени наземных средств перехвата еще более ограничен, так как БР может быть обнаружена наземными средствами только после появления из—за горизонта, а перехват головных частей БР следует осуществить на некотором удалении от ее точки падения.
Скорость полета БР доходит до 7,5 км в секунду. Таким образом, в крайне сжатое время необходимо решить комплекс задач: обнаружить БР, выделить (отселектировать) боеголовку, построить ее траекторию, рассчитать точку падения, момент и точку перехвата БР, определить момент пуска и траекторию полета противоракеты (ПР), а затем после пуска ПР осуществить корректировку полета ПР до точки перехвата, рассчитать момент подрыва боезаряда ПР и выдать команду на подрыв.
Все задачи должны быть решены с высокой точностью. Так, например, ошибка в моменте подрыва в 0,1 сек. приведет при скорости встречи ГЧ БР и ПР, равной 10 км в сек, к промаху в 1 км. Весь комплекс задач в условиях реального времени и с необходимой точностью можно решить только при создании полностью автоматизированной системы, включающей средства обнаружения и сопровождения баллистической ракеты, средства поражения (ПР), средства управления (вычислительную технику и систему передачи данных).
Вторая задача — отражение ракетно—ядерного удара группы БР неизмеримо сложнее. Необходимо обеспечить поражение не одиночной боеголовки, а некоторого количества боеголовок в составе налета. При налете на обороняемый объект нескольких БР очень трудно получить достоверную информацию о составе налета БР, выделить боеголовки и обеспечить требуемую эффективность их поражения.
Уже на начальных этапах развертывания системы появились сведения о трансформации баллистических средств нападения. Вместо парной БР (боеголовка и корпус) стали создаваться БР с несколькими боеголовками, большим количеством (до нескольких десятков) тяжелых и легких ложных целей и передатчиками активных помех радиолокаторам ПРО.
Такая баллистическая ракета получила название сложной баллистической цели (СБЦ). Появились задачи выделения боеголовок БР на фоне тяжелых и легких ложных целей и передатчиков активных помех, обеспечения работы информационных средств ПРО в условиях их периодического ослепления превентивными взрывами ядерных зарядов боеголовок БР, а также зарядов ПР, если на вооружение системы вводятся ПР с ядерными зарядами.
Информация о составе налета всегда будет иметь стохастический характер. Если удастся получить вероятность выделения боеголовки в составе налета близкой к единице, то и вероятность принятия различных ложных целей за боеголовку также достигнет значимой величины. Алгоритм организации одновременного перехвата нескольких боеголовок сложен и вероятность перехвата боеголовки противоракетой всегда будет заметно менее единицы.
Для поражения боеголовок БР осколочным зарядом ПР требуется высокая точность наведения ПР на цель, которая в условиях напета группы БР может оказаться не достижимой. Нельзя так же исключить, что в конструкции боеголовки будет предусмотрен подрыв ядерного боезаряда при механическом повреждении корпуса, что усложнит работу системы ПРО. В случае перехода к ПР с ядерными зарядами требование к точности наведения ПР снижается, но в алгоритме управления системы потребуется предусмотреть назначение точек перехвата боеголовок, минимизирующее информационные потери, вызываемые взрывами боезарядов ПР.
Следует определить критерий эффективности системы ПРО. При обороне административно-промышленного объекта в качестве такого критерия можно принять вероятность сохранения объекта или допустимый уровень ожидаемого ущерба. При индивидуальном перехвате каждой боеголовки обеспечить приемлемое значение этих критериев затруднительно. Так, например, при вероятности поражения боеголовки равной 0,9, вероятность прорыва к объекту хотя бы одной боеголовки из 10 составит 0,63. По—видимому, взрыва ядерных зарядов 2—3—х боеголовок будет достаточно, чтобы нанести непоправимый ущерб даже такому крупному объекту, как Москва. К тому же оборона объекта легко преодолевается, если количество боеголовок в составе ракетно-ядерного удара превышает число каналов перехвата, что может быть легко реализовано нападающей стороной.
В перспективе система ПРО может состоять из комплексов объектовой и территориальной обороны. Следует полагать, что структура созданной системы ПРО противной стороне будет известна, и это так же следует учитывать при разработке противоракетной обороны.
Идея создания системы ПРО на основе индивидуального перехвата боеголовок сама по себе ущербна. Кажется Монтгомери сказал, что это подобно попытке перегородить кольями океан.
Успешный перехват группы БР мыслим лишь путем создания сплошных полей защиты, способных не пропускать (разрушать, поглощать, отталкивать) все предметы, направляющиеся к обороняемому объекту. Как создать подобное поле, сегодня не известно.
Таким образом, разобравшись во всех трудностях создания системы ПРО Москвы, ее разработчики должны были либо блефовать, завышая реальные боевые возможности системы, либо придумывать противника посильного для системы, либо заявить о невозможности построения эффективной обороны Москвы на базе имеющихся технических решений и необходимости сосредоточить усилия на НИОКР. Последнее противоречило принципам функционирования ведомств ВПК СССР и привело бы к немедленному сокращению ассигнований на НИОКР по ПРО.
Приоритет был за программами, в которых давалось обещание внести вклад в оборону Москвы к установленному сроку.
Здесь уместно привести замечание А.Г. Басистова, сделанное им в частном разговоре в начале 70—х годов — в период, когда ему было поручено руководство разработками перспективных средств ПРО. На заявление, что, учитывая опыт создания системы ПРО А—35, не следует спешить с созданием проектов систем ПРО, он заметил: «Вы что же думаете, я это не понимаю? Но попробуйте обратиться в военно—промышленную комиссию с просьбой о выделении средств для научных исследований, а не для создания системы ПРО Москвы — ничего не получите».
Следует также заметить, что с самого начала система ПРО была объектом различных внешнеполитических и внутренних спекуляций при произвольной, чаще не компетентной трактовке ее значения, как элемента стратегической обороны.

3. Система А—35 — система ПРО Москвы

Проектирование и создание полигонного комплекса ПРО, а затем боевой системы А—35 — системы ПРО г. Москва, осуществлялось большой кооперацией конструкторских бюро (КБ) и заводов, принадлежавших различным Министерствам оборонного комплекса СССР.
Работа возглавлялась головным КБ и Генеральным конструктором системы ПРО Г.В. Кисунько.
Проектированием и созданием отдельных средств системы руководили главные конструкторы этих средств.

3.1. Полигонный образец — система «А». Время поисков и решений

В 1955 г. в КБ—1 МРП был создан отдел по ПРО, на базе которого затем было организовано ОКБ—30 МРП (ОКБ «Вымпел»). Для отработки средств системы ПРО, их взаимодействия и экспериментального подтверждения возможности перехвата баллистической цели наземными средствами ПРО было решено создать на полигоне экспериментальный комплекс, названный системой «А». Одновременно с разработкой системы «А» началось в 1956 г. создание Балхашского полигона вблизи населенного пункта Сары—Шаган. Уже через 2 года начались первые пуски противоракет.
Годы разработки и создания системы «А» были для участников этих работ годами творческого поиска, упорного труда далеко не в идеальных условиях. Все вспомогательные сооружения, необходимые для жизнедеятельности, создавались параллельно с развертыванием системы «А».
Из эпоса разработчиков полигонных средств:
«Солончаками знаменитая,
Ты вся колючками покрытая,
Людьми и богом позабытая
Сары-Шаганская Земля» (3)
Многочисленные трудности и неудачи были следствием сложности решаемой задачи, что усугублялось и сложностью принятой структуры системы. Неудачи кормили появившихся недоброжелателей. Речь заходила и о прекращении работ.
В 1959 г. был выпущен эскизный проект системы «А». При проектировании системы «А» ставилась задача поражения боеголовки БР осколочной боевой частью противоракеты.
Серьезной проблемой при этом оказалось обеспечение точности наведения ПР на цель. Для достижения необходимой для поражения цели точности был принят метод слежения за боеголовкой БР тремя радиолокаторами канала цели (РКЦ) и сопровождение ПР также тремя радиолокаторами канала изделия (РКИ). Каждый локатор обеспечивал определение с высокой точностью дальности до объекта. По трем дальностям вычислялись затем координаты БР и ПР в принятой системе координат.
Такой подход к получению точных координат определил структуру системы. В жесткой привязке к принятому дальномерному методу определения точных координат объектов были заложены дополнительные системные трудности на пути создания ПРО. Радиолокаторы канала цели с поворотными параболическими антеннами, работающие в сантиметровом диапазоне волн в импульсном режиме, нуждались для захвата цели в целеуказании. Соответственно, в системе «А» была принята «двухэшелонная радиолокация». Радиолокационная станция дальнего обнаружения (РЛС ДО) обнаруживала БР, по данным этой РЛС строилась «грубая» траектория БР и выдавалось целеуказание РКЦ.
Были представлены два, вначале вроде бы конкурирующих, проекта РЛС ДО: РЛС дециметрового диапазона «Дунай» и РЛС метрового диапазона «Днепр». Для системы «А» была выбрана РЛС «Дунай». Однако РЛС «Днепр» была так же принята для дальнейшей разработки в качестве РЛС системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН), генеральным конструктором которой стал академик А.Л. Минц.
Без какого либо разумного обоснования началось и затем продолжалось длительное время независимое параллельное развитие РЛС ДО для системы ПРО и для СПРН, что привело к неоправданным дополнительным затратам при создании этих систем, а затем и к дополнительным проблемам при создании системы контроля космоса. Ю.В. Вотинцев приводит следующее, услышанное им от Д.Ф. Устинова, заявление относительно взаимодействия А.Л. Минца и Г.В. Кисунько: «Каждый из них создает свою локальную систему вооружения и надо попытаться объединить их позицию, поскольку они занимают непримиримую позицию в отношении идей и конструкторских решений. Это позволило бы сократить время на создание систем и государственные затраты» (6).
Интересное заявление: вначале Политбюро своими постановлениями дает огромные права генеральным конструкторам в части независимого проектирования и создания систем, а затем устами своего влиятельного представителя просит как-то укоротить их и наладить взаимодействие.
Таким образом, система «А» включала РЛС ДО, три радиолокатора точного наведения (РТН) в составе РКЦ и РКИ каждый, РЛС вывода ПР и совмещенную с ней станцию передачи команд управления ПР и команды на подрыв боезаряда ПР, стартовую позицию с пусковыми установками противоракет В—1000, главный командно—вычислительный пункт и радиорелейные линии связи.
РТН располагались на местности в вершинах равностороннего треугольника со сторонами в 150 км. Полигонные испытания системы «А», а затем и других средств ПРО обеспечивались войсковой частью полигона.
Конструкторы системы «собрали» разбросанные на местности объекты системы в автоматически управляемую систему. 04 марта 1961 г. впервые в мире боеголовка БР была сбита ПР с осколочной боевой частью (БЧ). В США аналогичный результат был получен только спустя 23 года. В 1961 г. были проведены испытания ПР В—1000 с ядерной БЧ без делящегося вещества. Возможность перехвата боеголовки БР средствами ПРО была доказана экспериментально.
Дальше произошло, по—видимому намеренно, «ошибочное» толкование значимости результатов, полученных на системе «А», — из доказательства принципиальной возможности перехвата БР наземными средствами ПРО был сделан вывод о возможности создания системы ПРО Москвы на технических принципах, отработанных в системе «А». При этом «не замечалось», что средства системы «А» явно не совершенны, а перехват боеголовки на полигоне осуществлялся в «идеальных» условиях: время пуска БР и ее траектория были известны заранее, корпус БР «не мешал» обнаружению боеголовки.
В сущности, с самого начала было стремление представить систему «А» как некоторую модель системы ПРО Москвы. Например, подчеркивалось, что площадь внутри треугольника, образованного РТН, соответствует обороняемой территории Москвы.

 Отправлено: 07.10.13 10:51. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

3. Система А—35 — система ПРО Москвы

3.2. Система ПРО города Москва

В 1959 г. (еще до успешного перехвата БР системой «А») Министерство обороны СССР выдало Плановое задание на создание системы ПРО Москвы — систему ПРО А—35, которая должна была обеспечить перехват парных баллистических целей, то есть состоящих из корпуса последней ступени БР и боеголовки.
Решение принималось сверхсекретно, без привлечения специалистов из головного НИИ войск ПВО — НИИ—2 МО.
Разработка системы А—35 регламентировалась Постановлениями ЦК КПСС и СМ СССР, в которых определялись также и сроки создания системы ПРО Москвы. Сроки, как правило, были не реальными и воспринимались исполнителями как «мобилизующие», то есть закладывалась ложь, под которую вначале шло финансирование, а затем спекуляции вокруг невыполняемых сроков.
В 1960 г. принимается решение о создании полигонного комплекса ПРО «Алдан», задачей которого являлась отработка некоторых новых технических решений, связанных в первую очередь с необходимостью перехвата БР на больших высотах вне атмосферы и, соответственно, созданием новой ПР. В комплекс «Алдан» вошли информационные средства системы «А».
Начало создания боевой системы до завершения испытаний опытных образцов и отработки всех основных задач на моделях с целью сокращения сроков развертывания боевой системы допустимо лишь при выполнении очевидных требований системного анализа. Для сложной дорогостоящей системы обороны эти требования включают прогноз развития средств нападения противника, которому система обороны должна противостоять, по крайней мере, несколько лет после завершения её создания, а так же анализ возможного совершенствования средств, на которых базируется система, тем более, что в данном случае РТН с вращающимися антеннами в системе ПРО чувствовали себя явно «не уютно».
Ничего этого не было сделано. Более того, создается впечатление, что разработчики системы приступили к строительству ПРО Москвы, не разобравшись, в должной степени, с трудностями отражения ракетно—ядерного удара, в том числе, с проблемами, связанными с получением необходимой информации о налете БР и с обеспечением надежного поражения боеголовок БР, а возможно, просто предпочли не замечать эти трудности, полагая, что Постановление ЦК КПСС и СМ СССР является надежной защитой от любой критики.
В основу системы ПРО А—35 были положены технические решения, реализованные в системе «А». Изменения были связаны в основном только с вводом в систему новой противоракеты, что диктовалось необходимостью увеличения зон обороны и минимальной высоты перехвата БР, исключающей поражение объектов Москвы при взрыве ядерных зарядов.
В объявленном конкурсе на создание ПР, удовлетворяющей заданным требованиям, приняли участие три КБ. КБ С.А. Лавочкина представило проект ПР, выполненный на основе уже имеющихся отработанных в этом КБ блоков ракеты. В проекте КБ Сухого были реализованы перспективные технические решения, в частности размещение управляющих двигателей в центре тяжести ПР, причем был представлен детальный макет ПР в масштабе 1:30. КБ П.Д. Грушина предложило ПР В—1100, не удовлетворяющую требованиям, с неприемлемым для разрабатываемой системы ПРО прямоточным двигателем. Конкурсная комиссия рекомендовала начать испытания на комплексе «Алдан» с ПР Лавочкина, поручив КБ Сухого проектирование ПР для перспективных систем ПРО.
Через некоторое время стало известно, что разработка ПР поручена КБ П.Д. Грушина, который обещал (!) создать ПР, полностью удовлетворяющую требованиям.
Вновь, как и в случае с созданием РЛС ДО, компетентная комиссия принимает обоснованное и, в данном случае, бесспорное решение, а высшее руководство принимает закулисно свое решение, руководствуясь интересами ведомственных группировок.
В последствии в КБ П.Д. Грушина была разработана ПР А—350, в основном идентичная той, что была у С.А. Лавочкина, но для её создания потребовалось дополнительное, и немалое время.
Кто принял решение, приведшее к дополнительным затратам времени и средств, осталось тайной.
ПР А—350 была испытана на комплексе «Алдан» с алгоритмом наведения «в упрежденную точку».
НИИ—2 МО был подключен к созданию системы ПРО, когда её строительство на боевых позициях было в разгаре. Ранее участие НИИ—2 МО считалось невозможным из—за соображений «секретности». Туман секретности окутывал систему и после подписания Договора с США об ограничении систем ПРО, то есть и после того, когда состав и структура системы, создаваемой для обороны Москвы, были полностью известны Пентагону, и система была описана в несекретных изданиях США.
Секретность была доведена до абсурда. Например, при сдаче документов в машбюро, где печатались только секретные документы, слово «противоракета» стиралось, а затем научные сотрудники вписывали это слово от руки. Первые работы НИИ—2 МО по ПРО заключались в выполнении отдельных заданий ОКБ—30. Был проведен анализ полей точности триангуляционного метода определения координат объектов, разработана аналитическая методика оценки эффективности системы А—35. Исследования эти были по существу бросовыми, что было обусловлено невысоким уровнем понимания существа проблем коллективом, подключившемся к уже давно развернутой работе. Так, составление по заданию ОКБ—30 альбома полей точности триангуляционного метода определения координат было завершено в НИИ—2 МО незадолго до того, как конструкторы системы А—35 от этого метода отказались. Много усилий было потрачено на обоснование организационной структуры войск, которые должны будут эксплуатировать систему. При этом при явном непонимании перспектив развития системы, предлагалась организационная структура, обеспечивающая функционирование стрельбовых комплексов (СК) в составе 4—х узлов.
Только через определенное время в НИИ—2 МО основное внимание стало уделяться оценке реальных боевых возможностей и перспектив системы ПРО с учетом развития средств нападения и задачам взаимодействия системы ПРО с другими системами стратегической обороны.
Решающее участие в определении перспектив развития вооружения ПВО должен был принимать научно—технический комитет (НТК) войск ПВО страны, председателем которого в период создания системы А—35 был генерал Г. Легасов. Однако «участие» этого комитета обычно заключалось в присоединении к большинству и в «согласующих подписях».
Осенью 1962 г. была защита эскизного проекта системы ПРО А—35 в комиссии под председательством Главнокомандующего войсками ПВО страны Маршала Советского Союза П.Ф. Батицкого.
Приведем, имевший место во время работы комиссии, заключительный диалог так, как он описан разработчиками системы (1).
П.Ф. Батицкий: Ну что, Григорий Васильевич, ты нас не обманываешь — все будет, как ты говоришь?
Г.В. Кисунько: Конечно, Павел Федорович, клянусь Вам.
П.Ф. Батицкий: Ну ладно, я тебе верю. А вы все (тут он повернулся к залу) помолчите.
И с этими словами он обнял и поцеловал Г.В. Кисунько. Какое трогательное единодушие ВПК и Министерства обороны! Ну а специалистам, указывающим на недостатки А—35 и преждевременность её развертывания на объекте, предложено помолчать.
Система ПРО развертывалась вокруг Москвы на двух кольцах радиуса 65 и 90 км. На внутреннем кольце располагались средства системы дальнего обнаружения (СДО) и главный командно—вычислительный центр (ГКВЦ) в составе главного командного пункта (ГКП) и вычислительного комплекса с ЭВМ 5Э92Б. На внешнем кольце были размещены стрельбовые комплексы (СК). Все средства системы были связаны для обмена информацией системой передачи данных (СПД). СДО включала, согласно проекту, секторные РЛС ДО дециметрового диапазона, обеспечивающие круговое поле обнаружения со временем обзора сектора 1 секунда. То есть, согласно проекту, СДО должна была обеспечить обнаружение БР, атакующих Москву, с любого направления. Описание системы вскоре появилось в несекретных изданиях в США.
Понятие «стрельбовый комплекс» претерпело изменение уже в процессе строительства системы. При размещении средств системы А—35 предполагалось, что в системе будет реализован отработанный на полигоне радиодальномерный метод слежения за БР и ПР. Соответственно, каждый СК системы первоначально включал расположенные равномерно на окружности радиуса 90 км четыре стрельбовых узла (СУ), на каждом из которых, в свою очередь, размещались радиолокатор канала цели (РКЦ) с вращающейся антенной, обеспечивающей слежение в импульсном режиме за корпусом и боеголовкой баллистической ракеты, два радиолокатора сопровождения ПР (РКИ) и стартовая позиция(СП) — по четыре ПР на стартовых установках вокруг каждого РКИ.
Таким образом, в составе каждого СК находились:
• четыре РКЦ,
• восемь РКИ,
• 32 ПР.
Одновременно СК мог обеспечить наведение на парную цель (корпус и боеголовка) двух ПР. Четвертый СУ был введен в состав СК для увеличения надежности.
На кольце радиуса 90 км СУ размещались на позициях попарно, так что на каждой позиции «соседствовали» два СУ, входящий каждый в состав «своего» СК.
При подобной структуре системы для перехвата одной парной баллистической цели потребовалось бы задействовать четыре РКЦ и восемь РКИ. Схема перехвата боеголовки четырехузловым СК показана на рисунке.
На сложность системы обратил внимание, скорее всего по подсказке, Н.С. Хрущев при просмотре фильма о перехвате боеголовки системой «А» и высказал пожелание упростить систему. По—видимому, Г.В. Кисунько, вне зависимости от указаний Хрущева, понимал недостатки системы, особенно при появлении СБЦ, и провел дополнительные исследования с целью улучшения точности определения угловых координат радиолокаторами СК и увеличения радиуса поражения цели при оснащении противоракет ядерными БЧ.
Была показана возможность обеспечить в системе необходимую эффективность поражения боеголовки при сопровождении цели и противоракеты одним РКЦ и одним РКИ, соответственно. В этом случае каждый стрельбовый узел получил статус стрельбового комплекса. В системе при этом вместо 8—ми четырехузловых СК оказалось бы 32 СК, и общие боевые возможности системы теоретически увеличились бы при том же составе средств системы до возможности перехвата 32 парных БР. Такой цикл перехвата баллистических ракет мог бы повторяться четыре раза до полного израсходования боекомплекта системы. В проекте число «одноузловых» СК было несколько сокращено. Переход от четырехузловых СК к одноузловым проводился, когда строительство системы шло полным ходом, и в системе до конца сохранилась структура, обусловленная требованиями обеспечения дальномерного метода определения координат объектов. Например, при наведении противоракеты на боеголовку информация от РКЦ и РКИ должна была передаваться на ГКВЦ, по этой информации на ГКВЦ должны были вырабатываться команды наведения ПР, передаваемые затем по СПД на СК. Нелепость такой передачи информации очевидна.
ГКВЦ системы был укомплектован ЭВМ типа М—50, объединенными общим управлением.
Совместное размещение вычислительных средств в системе было вынужденным, поскольку при радиодальномерном методе для определения координат объектов требовалась совместная обработка информации от всех РКЦ и РКИ четырех разнесенных по кольцу 90—километрового радиуса узлов СК.
Это, в свою очередь, потребовало создание СПД с высокой пропускной способностью. Требования к СПД были ужесточены и вследствие принятого принципа формирования передаваемого по СПД типового сообщения. В типовом сообщении были строго определены временные интервалы для каждого элементарного сообщения, например, отводилось свое «место» для каждой координаты о цели каждого РКЦ. Так как значительная часть элементарных сообщений периодически отсутствовала, то в непрерывно передаваемом по СПД типовом сообщении была масса «пустот». Кабельная СПД требуемой пропускной способности была создана.
Если бы сразу в системе предусматривались «одноузловые» СК, то требования к средствам управления, в том числе к составу и структуре вычислительного комплекса и СПД, были бы иными.
После перехода к «одноузловым» СК стала очевидной целесообразность объединения двух СК, расположенных рядом на одной позиции, в один сдвоенный СК, создание на сдвоенном СК вычислительного центра и передачи на этот ВЦ значительной части обработки информации, поступающей от РКЦ и РКИ сдвоенного СК. При таком изменении структуры системы значительно повысилась бы ее надежность, и несколько улучшились бы боевые возможности системы. Такие предложения о модернизации системы рассматривались, но не были приняты Генеральным конструктором, по—видимому, потому, что существенно улучшить характеристики эффективности системы было невозможно никакими структурными изменениями, или потому, что для этого потребовалось бы дополнительное время.
Для обеспечения ввода и испытания системы А—35 на объекте была создана многотысячная войсковая часть, которая после принятия системы на вооружение осуществляла её эксплуатацию. Для руководства деятельностью этой части, а также частей, осуществляющих ввод и эксплуатацию средств СПРН и ПКО были созданы в 1967 г. войска ПРО и ПКО. Командующим войсками ПРО и ПКО назначен генерал—полковник Ю.В. Вотинцев. Штаб войск ПРО и ПКО способствовал поддержанию должных воинского порядка и дисциплины в подчиненных частях. Сложней обстояло дело с подготовкой части к несению боевого дежурства. Командиры не могли смириться с тем, что в автоматической системе они всего лишь слуги, следящие за её «здоровьем». Хотелось принимать какие—либо боевые решения, в чем они находили понимание штаба войск ПРО и ПКО. Приведем почти стенографическую запись фрагмента учения, проводимого штабом на КП СК системы А—35.
Дается вводная: Главный объект атакуют две БР, одна входит в зону обороны СК в 00 ч. 00 мин. 00 сек., вторая — в 00 ч. 01 мин. 35 сек. Командир СК, Ваше решение ?
Командир СК:
— Начальник штаба, подготовьте предложения.
Начальник штаба СК (после 2—3—х минут каких—то вычислений):
— Предлагаю уничтожить обе цели, одну на дальнем рубеже зоны поражения, другую — на ближнем. По балансу времени СК это возможно.
Командир СК:
— Решение утверждаю.
Действия командира и начальника штаба СК руководителем учений одобряются. Нет нужды, что за время командирских решений, БР успели бы долететь до Москвы и что у командира СК не было никаких возможностей вмешаться в боевой цикл системы. В алгоритме системы вмешательство человека исключалось.
Отработка взаимодействия средств системы А—35 на объекте, заводские и совместные испытания системы осуществлялось коллективом сотрудников ОКБ—30 МРП и СНИИ—45 МО. Параллельно строительству объектов системы и испытанию полигонного комплекса, разработчики системы решали множество частных научно-технических проблем, к числу которых относились: сравнительный анализ различных вариантов осколочного боезаряда ПР, оценка поражающих факторов ядерного боезаряда, отработка новых методов наведения ПР на баллистическую цель, оптимизация параметров закона ошибок, поиск методов селекции боеголовок БР, в том числе с использованием «расчищающих» ядерных взрывов, разработка комплексного алгоритма системы.
Фактически в это время система представляла собой сложную имитационную модель, включающую средства системы, блоки подыгрыша налетов БР — «электронные цели», блоки обработки информации и контроля состояния средств системы.
Созданная структура функционального контроля использовалась затем при эксплуатации системы. Много трудностей возникло с необходимостью перехода буквально «на ходу» к одноузловым СК.
Не совсем ясно, зачем нужно было усиливать многочисленные коллективы КБ министерств оборонного комплекса сотрудниками НИИ Министерства обороны. Тем более что штаты КБ были раздуты и определенное число сотрудников, неспособных к активной творческой деятельности, являлись «скрытно безработными», а регулярное привлечение части сотрудников КБ к работе в овощехранилищах не являлось таким уж нелепым мероприятием.
Не обходилось и без показухи. Для того чтобы ускорить создание системы, руководством ВПК и Министерства обороны было решено внедрить сетевое планирование, для чего создать подразделение сетевого планирования в СНИИ—45 МО. Таким образом, вопреки основам теории сетевого планирования, создавали систему коллективы министерств оборонного комплекса, а планировали их работу сотрудники Министерства обороны. Вот пример дорогостоящих курьезов, которые при этом возникали.
Начальник управления военно—промышленной комиссии генерал В. Каретников проводит обсуждение разработанного сетевого графика. Докладывает начальник управления СНИИ—45 МО полковник А. Шаракшане. На стене сетевой график размером примерно 1,5 на 2,5 метра.
По окончанию доклада вопрос задал главный конструктор ВК ГКВЦ академик С. Лебедев:
— На графике показано, что М—50 должна быть через полгода поставлена на ГКВЦ, но к этому времени завод в лучшем случае приступит к изготовлению этих ВМ.
В. Каретников (обращаясь к докладчику):
— Ваше мнение?
А. Шаракшане:
— Товарищ генерал, М—50 на критическом пути.
В. Каретников:
— Понятно.
Академик С. Лебедев собирался что—то сказать, но ограничился тем, что махнул рукой. Больше вопросов не последовало, график утвержден единогласно.
Другой пример. На заседании штаба сетевого планирования, проводимого на полигоне, командиру стройбата указывается на невыполнение согласованных с ним сроков строительства одного из объектов. На что он спокойно замечает, что, когда сроки согласовывались, у него было три роты, но после этого две роты решением вышестоящих «строительных» начальников, были переброшены на другой объект, и при этом его мнением никто не интересовался. Для руководства ВПК и МО вообще было характерно стремление позаимствовать у США новые методы управления без понимания особенностей и условий их применения. В результате неграмотного применения научных методов управления имели место дополнительные затраты и фактическая дискредитация этих методов. Примером тому и является компания по внедрению сетевого планирования. Затем подобным же образом внедрялось программное планирование. Поскольку в США Р. Макнамара, благодаря применению программного планирования, добился существенных успехов в упорядочении военных заказов, было решено внедрить этот подход в СССР. С этой целью были созданы в рамках МО два новых главных управления, которым было поручено программное планирование военных заказов. Но при этом распределение средств и выдача заказов на проектирование и создание вооружения остались прерогативой «старых» главных управлений МО. Результатом первых двух лет «программного планирования» оказался документ, названный экспериментальным планом, к распределению средств на работы в области ПРО никакого отношения не имеющий.
Не обошел систему А—35 и искус праздничных рапортов. Для иллюстрации этого утверждения целесообразно обратиться к событиям, имеющим место при заводских испытаниях системы. Эти события интересны и тем, что показывают несостоятельность лиц, утверждающих невозможность в доперестроечный период противостояния парадной лжи. Необходимо только было обладать профессиональными знаниями и считать главным дело, а не собственную карьеру.
04 ноября 1974 года была неожиданно созвана военная подкомиссия заводской комиссии по испытаниям системы А—35. Целью заводских испытаний является устранение всех упущений, доводка системы до кондиции и подготовка к совместным испытаниям, в результате которых система должна быть принята на вооружение. В состав подкомиссии входили представители заказывающего управления, НИИ—4 МО, НТК войск ПВО, НИИ—2 МО, СНИИ—45 МО, командования войсковой части, обслуживающей создаваемую систему, всего человек 8—10.
Не вдаваясь в долгие объяснения, генерал М. Ненашев, председатель военной подкомиссии и заместитель председателя всей заводской комиссии, объявил:
— На завтра назначено совещание заводской комиссии, на котором мы должны подписать акт о завершении заводских испытаний системы.
Заявление это было неожиданным, поскольку не соответствовало действительному состоянию испытаний, и поэтому представитель НИИ—2 МО полковник Дроздов спросил:
— О каком завершении испытаний может идти речь, если программа испытаний включает два этапа, в настоящее время закончен первый этап, а ко второму мы только приступили?
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не прозвучало негодование генерала Едемского, главного инженера войсковой части, обслуживающей систему:
— Товарищ Дроздов, разве Вы не знаете, что у нас в стране имеется хорошая традиция преподносить народу к празднику подарок?
Этот вопрос, по—видимому, был, по мнению его автора, решающем аргументом за подпись акта, а оказался в каком—то смысле провокационным, на что последовал ответ:
— Не знаю, есть ли среди нас коммунисты, если мы хотим преподнести народу такой сомнительный подарок. Возможно, просто нужно кого—то обмануть, так и скажите. И если это действительно нужно, я готов подписать акт.
После небольшой паузы М. Ненашев задумчиво произнес, обращаясь к Н. Дроздову:
— Ну что же, если ты так ставишь вопрос, то подписывать не будем. Только, как же быть? Я уже дал обещание, что мы подпишем.
Далее последовал небольшой диалог:
Дроздов:
— Как дали, так и назад возьмете.
Ненашев:
— Ну ладно, только завтра Вы будете докладывать.
Дроздов:
— От своего имени, или от имени нашей подкомиссии?
Ненашев:
— Конечно, от имени подкомиссии.
Дроздов:
— Хорошо, я согласен.
На этом совещание закончилось. Интересно, что остальные члены подкомиссии промолчали. Было воспринято как должное то, что М. Ненашев собрал подкомиссию для принятия решения о подписи акта после того, как это решение от имени подкомиссии уже принял. Свободное обращение руководства с мнениями комиссий было явлением привычным.
На следующий день собралась заводская комиссия. Это что—то около ста человек: главные конструкторы подсистем, начальники отделов конструкторских бюро, представители Министерств и заводов, участвующих в создание системы, члены комиссии от МО. В президиуме: председатель комиссии заместитель Министра РП В.И. Марков, генеральный конструктор системы Г.В. Кисунько, кто—то из руководства ВПК.
Далее произошло следующее. В. Марков (открывая совещание):
— Мы собрались сегодня, чтобы подвести итоги заводских испытаний системы А—35 и подписать акт о завершении испытаний. Слово для изложения мнения Министерства обороны имеет генерал Ненашев. М. Ненашев (с места, не вставая):
— Полковник Дроздов доложит.
Н. Дроздов (пройдя на трибуну):
— Вчера подкомиссия Министерства обороны еще раз внимательно проанализировала состояние испытаний и пришла к выводу, что в настоящее время полностью завершен 1—й этап испытаний, 2—ой этап только начат, работа здесь предстоит еще большая. Поэтому подкомиссия Министерства обороны не считает возможным подписать сегодня акт о завершении заводских испытаний системы.
В зале шум, в президиуме явная растерянность.
Академик С. Лебедев, главный конструктор ВМ (с места):
— Если не надо подписывать акт, то я не знаю, зачем я сюда приехал.
Дроздов:
— Вы приехали с другого конца Москвы, с большим основанием я мог бы задать вопрос, зачем я приехал из Калинина. Вы же, конечно, знаете, что заводские испытания не завершены.
Г.В. Кисунько (после продолжительной паузы):
— Товарищ Дроздов, если 1—й этап испытаний завершен, могли бы мы подписать об этом акт?
Дроздов:
— Безусловно, если это нужно.
Г.В. Кисунько (обращаясь в зал, затем к докладчику):
— Я прошу сделать перерыв на 15 минут, за это время мы организуем редакционную комиссию и подготовим для подписи акт о завершении 1—го этапа испытаний. Товарищ Дроздов, Вы не возражаете войти в состав этой комиссии?
Минут через 15 акт был подготовлен и затем подписан всеми членами заводской комиссии. Испытания продолжались до конца года. Акт об их завершении был подписан 31 декабря.
Теперь о последствиях активности Н. Дроздова, приведшей к срыву запланированной подписи акта о досрочном завершении заводских испытаний к празднику Октября. В конце ноября произошел разговор между М. Ненашевым и Н. Дроздовым, что называется на ходу. М. Ненашев заметил, что отказ в ноябре от подписи акта оказалось весьма уместным, поскольку испытания системы идут крайне медленно, и не исключено, что при подписании акта они совсем бы затормозились. В приказе Министра обороны об итогах заводских испытаний системы А—35 полковнику Дроздову была объявлена благодарность, и он был награжден денежной премией. Однако в состав комиссии по совместным испытаниям он уже не был включен, видимо по принципу, от греха подальше.

 Отправлено: 07.10.13 11:13. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

3. Система А—35 — система ПРО Москвы

3.2. Система ПРО города Москва

В 1959 г. (еще до успешного перехвата БР системой «А») Министерство обороны СССР выдало Плановое задание на создание системы ПРО Москвы — систему ПРО А—35, которая должна была обеспечить перехват парных баллистических целей, то есть состоящих из корпуса последней ступени БР и боеголовки.
Решение принималось сверхсекретно, без привлечения специалистов из головного НИИ войск ПВО — НИИ—2 МО.
Разработка системы А—35 регламентировалась Постановлениями ЦК КПСС и СМ СССР, в которых определялись также и сроки создания системы ПРО Москвы. Сроки, как правило, были не реальными и воспринимались исполнителями как «мобилизующие», то есть закладывалась ложь, под которую вначале шло финансирование, а затем спекуляции вокруг невыполняемых сроков.
В 1960 г. принимается решение о создании полигонного комплекса ПРО «Алдан», задачей которого являлась отработка некоторых новых технических решений, связанных в первую очередь с необходимостью перехвата БР на больших высотах вне атмосферы и, соответственно, созданием новой ПР. В комплекс «Алдан» вошли информационные средства системы «А».
Начало создания боевой системы до завершения испытаний опытных образцов и отработки всех основных задач на моделях с целью сокращения сроков развертывания боевой системы допустимо лишь при выполнении очевидных требований системного анализа. Для сложной дорогостоящей системы обороны эти требования включают прогноз развития средств нападения противника, которому система обороны должна противостоять, по крайней мере, несколько лет после завершения её создания, а так же анализ возможного совершенствования средств, на которых базируется система, тем более, что в данном случае РТН с вращающимися антеннами в системе ПРО чувствовали себя явно «не уютно».
Ничего этого не было сделано. Более того, создается впечатление, что разработчики системы приступили к строительству ПРО Москвы, не разобравшись, в должной степени, с трудностями отражения ракетно—ядерного удара, в том числе, с проблемами, связанными с получением необходимой информации о налете БР и с обеспечением надежного поражения боеголовок БР, а возможно, просто предпочли не замечать эти трудности, полагая, что Постановление ЦК КПСС и СМ СССР является надежной защитой от любой критики.
В основу системы ПРО А—35 были положены технические решения, реализованные в системе «А». Изменения были связаны в основном только с вводом в систему новой противоракеты, что диктовалось необходимостью увеличения зон обороны и минимальной высоты перехвата БР, исключающей поражение объектов Москвы при взрыве ядерных зарядов.
В объявленном конкурсе на создание ПР, удовлетворяющей заданным требованиям, приняли участие три КБ. КБ С.А. Лавочкина представило проект ПР, выполненный на основе уже имеющихся отработанных в этом КБ блоков ракеты. В проекте КБ Сухого были реализованы перспективные технические решения, в частности размещение управляющих двигателей в центре тяжести ПР, причем был представлен детальный макет ПР в масштабе 1:30. КБ П.Д. Грушина предложило ПР В—1100, не удовлетворяющую требованиям, с неприемлемым для разрабатываемой системы ПРО прямоточным двигателем. Конкурсная комиссия рекомендовала начать испытания на комплексе «Алдан» с ПР Лавочкина, поручив КБ Сухого проектирование ПР для перспективных систем ПРО.
Через некоторое время стало известно, что разработка ПР поручена КБ П.Д. Грушина, который обещал (!) создать ПР, полностью удовлетворяющую требованиям.
Вновь, как и в случае с созданием РЛС ДО, компетентная комиссия принимает обоснованное и, в данном случае, бесспорное решение, а высшее руководство принимает закулисно свое решение, руководствуясь интересами ведомственных группировок.
В последствии в КБ П.Д. Грушина была разработана ПР А—350, в основном идентичная той, что была у С.А. Лавочкина, но для её создания потребовалось дополнительное, и немалое время.
Кто принял решение, приведшее к дополнительным затратам времени и средств, осталось тайной.
ПР А—350 была испытана на комплексе «Алдан» с алгоритмом наведения «в упрежденную точку».
НИИ—2 МО был подключен к созданию системы ПРО, когда её строительство на боевых позициях было в разгаре. Ранее участие НИИ—2 МО считалось невозможным из—за соображений «секретности». Туман секретности окутывал систему и после подписания Договора с США об ограничении систем ПРО, то есть и после того, когда состав и структура системы, создаваемой для обороны Москвы, были полностью известны Пентагону, и система была описана в несекретных изданиях США.
Секретность была доведена до абсурда. Например, при сдаче документов в машбюро, где печатались только секретные документы, слово «противоракета» стиралось, а затем научные сотрудники вписывали это слово от руки. Первые работы НИИ—2 МО по ПРО заключались в выполнении отдельных заданий ОКБ—30. Был проведен анализ полей точности триангуляционного метода определения координат объектов, разработана аналитическая методика оценки эффективности системы А—35. Исследования эти были по существу бросовыми, что было обусловлено невысоким уровнем понимания существа проблем коллективом, подключившемся к уже давно развернутой работе. Так, составление по заданию ОКБ—30 альбома полей точности триангуляционного метода определения координат было завершено в НИИ—2 МО незадолго до того, как конструкторы системы А—35 от этого метода отказались. Много усилий было потрачено на обоснование организационной структуры войск, которые должны будут эксплуатировать систему. При этом при явном непонимании перспектив развития системы, предлагалась организационная структура, обеспечивающая функционирование стрельбовых комплексов (СК) в составе 4—х узлов.
Только через определенное время в НИИ—2 МО основное внимание стало уделяться оценке реальных боевых возможностей и перспектив системы ПРО с учетом развития средств нападения и задачам взаимодействия системы ПРО с другими системами стратегической обороны.
Решающее участие в определении перспектив развития вооружения ПВО должен был принимать научно—технический комитет (НТК) войск ПВО страны, председателем которого в период создания системы А—35 был генерал Г. Легасов. Однако «участие» этого комитета обычно заключалось в присоединении к большинству и в «согласующих подписях».
Осенью 1962 г. была защита эскизного проекта системы ПРО А—35 в комиссии под председательством Главнокомандующего войсками ПВО страны Маршала Советского Союза П.Ф. Батицкого.
Приведем, имевший место во время работы комиссии, заключительный диалог так, как он описан разработчиками системы (1).
П.Ф. Батицкий: Ну что, Григорий Васильевич, ты нас не обманываешь — все будет, как ты говоришь?
Г.В. Кисунько: Конечно, Павел Федорович, клянусь Вам.
П.Ф. Батицкий: Ну ладно, я тебе верю. А вы все (тут он повернулся к залу) помолчите.
И с этими словами он обнял и поцеловал Г.В. Кисунько. Какое трогательное единодушие ВПК и Министерства обороны! Ну а специалистам, указывающим на недостатки А—35 и преждевременность её развертывания на объекте, предложено помолчать.
Система ПРО развертывалась вокруг Москвы на двух кольцах радиуса 65 и 90 км. На внутреннем кольце располагались средства системы дальнего обнаружения (СДО) и главный командно—вычислительный центр (ГКВЦ) в составе главного командного пункта (ГКП) и вычислительного комплекса с ЭВМ 5Э92Б. На внешнем кольце были размещены стрельбовые комплексы (СК). Все средства системы были связаны для обмена информацией системой передачи данных (СПД). СДО включала, согласно проекту, секторные РЛС ДО дециметрового диапазона, обеспечивающие круговое поле обнаружения со временем обзора сектора 1 секунда. То есть, согласно проекту, СДО должна была обеспечить обнаружение БР, атакующих Москву, с любого направления. Описание системы вскоре появилось в несекретных изданиях в США.
Понятие «стрельбовый комплекс» претерпело изменение уже в процессе строительства системы. При размещении средств системы А—35 предполагалось, что в системе будет реализован отработанный на полигоне радиодальномерный метод слежения за БР и ПР. Соответственно, каждый СК системы первоначально включал расположенные равномерно на окружности радиуса 90 км четыре стрельбовых узла (СУ), на каждом из которых, в свою очередь, размещались радиолокатор канала цели (РКЦ) с вращающейся антенной, обеспечивающей слежение в импульсном режиме за корпусом и боеголовкой баллистической ракеты, два радиолокатора сопровождения ПР (РКИ) и стартовая позиция(СП) — по четыре ПР на стартовых установках вокруг каждого РКИ.
Таким образом, в составе каждого СК находились:
• четыре РКЦ,
• восемь РКИ,
• 32 ПР.
Одновременно СК мог обеспечить наведение на парную цель (корпус и боеголовка) двух ПР. Четвертый СУ был введен в состав СК для увеличения надежности.
На кольце радиуса 90 км СУ размещались на позициях попарно, так что на каждой позиции «соседствовали» два СУ, входящий каждый в состав «своего» СК.
При подобной структуре системы для перехвата одной парной баллистической цели потребовалось бы задействовать четыре РКЦ и восемь РКИ. Схема перехвата боеголовки четырехузловым СК показана на рисунке.
На сложность системы обратил внимание, скорее всего по подсказке, Н.С. Хрущев при просмотре фильма о перехвате боеголовки системой «А» и высказал пожелание упростить систему. По—видимому, Г.В. Кисунько, вне зависимости от указаний Хрущева, понимал недостатки системы, особенно при появлении СБЦ, и провел дополнительные исследования с целью улучшения точности определения угловых координат радиолокаторами СК и увеличения радиуса поражения цели при оснащении противоракет ядерными БЧ.
Была показана возможность обеспечить в системе необходимую эффективность поражения боеголовки при сопровождении цели и противоракеты одним РКЦ и одним РКИ, соответственно. В этом случае каждый стрельбовый узел получил статус стрельбового комплекса. В системе при этом вместо 8—ми четырехузловых СК оказалось бы 32 СК, и общие боевые возможности системы теоретически увеличились бы при том же составе средств системы до возможности перехвата 32 парных БР. Такой цикл перехвата баллистических ракет мог бы повторяться четыре раза до полного израсходования боекомплекта системы. В проекте число «одноузловых» СК было несколько сокращено. Переход от четырехузловых СК к одноузловым проводился, когда строительство системы шло полным ходом, и в системе до конца сохранилась структура, обусловленная требованиями обеспечения дальномерного метода определения координат объектов. Например, при наведении противоракеты на боеголовку информация от РКЦ и РКИ должна была передаваться на ГКВЦ, по этой информации на ГКВЦ должны были вырабатываться команды наведения ПР, передаваемые затем по СПД на СК. Нелепость такой передачи информации очевидна.
ГКВЦ системы был укомплектован ЭВМ типа М—50, объединенными общим управлением.
Совместное размещение вычислительных средств в системе было вынужденным, поскольку при радиодальномерном методе для определения координат объектов требовалась совместная обработка информации от всех РКЦ и РКИ четырех разнесенных по кольцу 90—километрового радиуса узлов СК.
Это, в свою очередь, потребовало создание СПД с высокой пропускной способностью. Требования к СПД были ужесточены и вследствие принятого принципа формирования передаваемого по СПД типового сообщения. В типовом сообщении были строго определены временные интервалы для каждого элементарного сообщения, например, отводилось свое «место» для каждой координаты о цели каждого РКЦ. Так как значительная часть элементарных сообщений периодически отсутствовала, то в непрерывно передаваемом по СПД типовом сообщении была масса «пустот». Кабельная СПД требуемой пропускной способности была создана.
Если бы сразу в системе предусматривались «одноузловые» СК, то требования к средствам управления, в том числе к составу и структуре вычислительного комплекса и СПД, были бы иными.
После перехода к «одноузловым» СК стала очевидной целесообразность объединения двух СК, расположенных рядом на одной позиции, в один сдвоенный СК, создание на сдвоенном СК вычислительного центра и передачи на этот ВЦ значительной части обработки информации, поступающей от РКЦ и РКИ сдвоенного СК. При таком изменении структуры системы значительно повысилась бы ее надежность, и несколько улучшились бы боевые возможности системы. Такие предложения о модернизации системы рассматривались, но не были приняты Генеральным конструктором, по—видимому, потому, что существенно улучшить характеристики эффективности системы было невозможно никакими структурными изменениями, или потому, что для этого потребовалось бы дополнительное время.
Для обеспечения ввода и испытания системы А—35 на объекте была создана многотысячная войсковая часть, которая после принятия системы на вооружение осуществляла её эксплуатацию. Для руководства деятельностью этой части, а также частей, осуществляющих ввод и эксплуатацию средств СПРН и ПКО были созданы в 1967 г. войска ПРО и ПКО. Командующим войсками ПРО и ПКО назначен генерал—полковник Ю.В. Вотинцев. Штаб войск ПРО и ПКО способствовал поддержанию должных воинского порядка и дисциплины в подчиненных частях. Сложней обстояло дело с подготовкой части к несению боевого дежурства. Командиры не могли смириться с тем, что в автоматической системе они всего лишь слуги, следящие за её «здоровьем». Хотелось принимать какие—либо боевые решения, в чем они находили понимание штаба войск ПРО и ПКО. Приведем почти стенографическую запись фрагмента учения, проводимого штабом на КП СК системы А—35.
Дается вводная: Главный объект атакуют две БР, одна входит в зону обороны СК в 00 ч. 00 мин. 00 сек., вторая — в 00 ч. 01 мин. 35 сек. Командир СК, Ваше решение ?
Командир СК:
— Начальник штаба, подготовьте предложения.
Начальник штаба СК (после 2—3—х минут каких—то вычислений):
— Предлагаю уничтожить обе цели, одну на дальнем рубеже зоны поражения, другую — на ближнем. По балансу времени СК это возможно.
Командир СК:
— Решение утверждаю.
Действия командира и начальника штаба СК руководителем учений одобряются. Нет нужды, что за время командирских решений, БР успели бы долететь до Москвы и что у командира СК не было никаких возможностей вмешаться в боевой цикл системы. В алгоритме системы вмешательство человека исключалось.
Отработка взаимодействия средств системы А—35 на объекте, заводские и совместные испытания системы осуществлялось коллективом сотрудников ОКБ—30 МРП и СНИИ—45 МО. Параллельно строительству объектов системы и испытанию полигонного комплекса, разработчики системы решали множество частных научно-технических проблем, к числу которых относились: сравнительный анализ различных вариантов осколочного боезаряда ПР, оценка поражающих факторов ядерного боезаряда, отработка новых методов наведения ПР на баллистическую цель, оптимизация параметров закона ошибок, поиск методов селекции боеголовок БР, в том числе с использованием «расчищающих» ядерных взрывов, разработка комплексного алгоритма системы.
Фактически в это время система представляла собой сложную имитационную модель, включающую средства системы, блоки подыгрыша налетов БР — «электронные цели», блоки обработки информации и контроля состояния средств системы.
Созданная структура функционального контроля использовалась затем при эксплуатации системы. Много трудностей возникло с необходимостью перехода буквально «на ходу» к одноузловым СК.
Не совсем ясно, зачем нужно было усиливать многочисленные коллективы КБ министерств оборонного комплекса сотрудниками НИИ Министерства обороны. Тем более что штаты КБ были раздуты и определенное число сотрудников, неспособных к активной творческой деятельности, являлись «скрытно безработными», а регулярное привлечение части сотрудников КБ к работе в овощехранилищах не являлось таким уж нелепым мероприятием.
Не обходилось и без показухи. Для того чтобы ускорить создание системы, руководством ВПК и Министерства обороны было решено внедрить сетевое планирование, для чего создать подразделение сетевого планирования в СНИИ—45 МО. Таким образом, вопреки основам теории сетевого планирования, создавали систему коллективы министерств оборонного комплекса, а планировали их работу сотрудники Министерства обороны. Вот пример дорогостоящих курьезов, которые при этом возникали.
Начальник управления военно—промышленной комиссии генерал В. Каретников проводит обсуждение разработанного сетевого графика. Докладывает начальник управления СНИИ—45 МО полковник А. Шаракшане. На стене сетевой график размером примерно 1,5 на 2,5 метра.
По окончанию доклада вопрос задал главный конструктор ВК ГКВЦ академик С. Лебедев:
— На графике показано, что М—50 должна быть через полгода поставлена на ГКВЦ, но к этому времени завод в лучшем случае приступит к изготовлению этих ВМ.
В. Каретников (обращаясь к докладчику):
— Ваше мнение?
А. Шаракшане:
— Товарищ генерал, М—50 на критическом пути.
В. Каретников:
— Понятно.
Академик С. Лебедев собирался что—то сказать, но ограничился тем, что махнул рукой. Больше вопросов не последовало, график утвержден единогласно.
Другой пример. На заседании штаба сетевого планирования, проводимого на полигоне, командиру стройбата указывается на невыполнение согласованных с ним сроков строительства одного из объектов. На что он спокойно замечает, что, когда сроки согласовывались, у него было три роты, но после этого две роты решением вышестоящих «строительных» начальников, были переброшены на другой объект, и при этом его мнением никто не интересовался. Для руководства ВПК и МО вообще было характерно стремление позаимствовать у США новые методы управления без понимания особенностей и условий их применения. В результате неграмотного применения научных методов управления имели место дополнительные затраты и фактическая дискредитация этих методов. Примером тому и является компания по внедрению сетевого планирования. Затем подобным же образом внедрялось программное планирование. Поскольку в США Р. Макнамара, благодаря применению программного планирования, добился существенных успехов в упорядочении военных заказов, было решено внедрить этот подход в СССР. С этой целью были созданы в рамках МО два новых главных управления, которым было поручено программное планирование военных заказов. Но при этом распределение средств и выдача заказов на проектирование и создание вооружения остались прерогативой «старых» главных управлений МО. Результатом первых двух лет «программного планирования» оказался документ, названный экспериментальным планом, к распределению средств на работы в области ПРО никакого отношения не имеющий.
Не обошел систему А—35 и искус праздничных рапортов. Для иллюстрации этого утверждения целесообразно обратиться к событиям, имеющим место при заводских испытаниях системы. Эти события интересны и тем, что показывают несостоятельность лиц, утверждающих невозможность в доперестроечный период противостояния парадной лжи. Необходимо только было обладать профессиональными знаниями и считать главным дело, а не собственную карьеру.
04 ноября 1974 года была неожиданно созвана военная подкомиссия заводской комиссии по испытаниям системы А—35. Целью заводских испытаний является устранение всех упущений, доводка системы до кондиции и подготовка к совместным испытаниям, в результате которых система должна быть принята на вооружение. В состав подкомиссии входили представители заказывающего управления, НИИ—4 МО, НТК войск ПВО, НИИ—2 МО, СНИИ—45 МО, командования войсковой части, обслуживающей создаваемую систему, всего человек 8—10.
Не вдаваясь в долгие объяснения, генерал М. Ненашев, председатель военной подкомиссии и заместитель председателя всей заводской комиссии, объявил:
— На завтра назначено совещание заводской комиссии, на котором мы должны подписать акт о завершении заводских испытаний системы.
Заявление это было неожиданным, поскольку не соответствовало действительному состоянию испытаний, и поэтому представитель НИИ—2 МО полковник Дроздов спросил:
— О каком завершении испытаний может идти речь, если программа испытаний включает два этапа, в настоящее время закончен первый этап, а ко второму мы только приступили?
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не прозвучало негодование генерала Едемского, главного инженера войсковой части, обслуживающей систему:
— Товарищ Дроздов, разве Вы не знаете, что у нас в стране имеется хорошая традиция преподносить народу к празднику подарок?
Этот вопрос, по—видимому, был, по мнению его автора, решающем аргументом за подпись акта, а оказался в каком—то смысле провокационным, на что последовал ответ:
— Не знаю, есть ли среди нас коммунисты, если мы хотим преподнести народу такой сомнительный подарок. Возможно, просто нужно кого—то обмануть, так и скажите. И если это действительно нужно, я готов подписать акт.
После небольшой паузы М. Ненашев задумчиво произнес, обращаясь к Н. Дроздову:
— Ну что же, если ты так ставишь вопрос, то подписывать не будем. Только, как же быть? Я уже дал обещание, что мы подпишем.
Далее последовал небольшой диалог:
Дроздов:
— Как дали, так и назад возьмете.
Ненашев:
— Ну ладно, только завтра Вы будете докладывать.
Дроздов:
— От своего имени, или от имени нашей подкомиссии?
Ненашев:
— Конечно, от имени подкомиссии.
Дроздов:
— Хорошо, я согласен.
На этом совещание закончилось. Интересно, что остальные члены подкомиссии промолчали. Было воспринято как должное то, что М. Ненашев собрал подкомиссию для принятия решения о подписи акта после того, как это решение от имени подкомиссии уже принял. Свободное обращение руководства с мнениями комиссий было явлением привычным.
На следующий день собралась заводская комиссия. Это что—то около ста человек: главные конструкторы подсистем, начальники отделов конструкторских бюро, представители Министерств и заводов, участвующих в создание системы, члены комиссии от МО. В президиуме: председатель комиссии заместитель Министра РП В.И. Марков, генеральный конструктор системы Г.В. Кисунько, кто—то из руководства ВПК.
Далее произошло следующее. В. Марков (открывая совещание):
— Мы собрались сегодня, чтобы подвести итоги заводских испытаний системы А—35 и подписать акт о завершении испытаний. Слово для изложения мнения Министерства обороны имеет генерал Ненашев. М. Ненашев (с места, не вставая):
— Полковник Дроздов доложит.
Н. Дроздов (пройдя на трибуну):
— Вчера подкомиссия Министерства обороны еще раз внимательно проанализировала состояние испытаний и пришла к выводу, что в настоящее время полностью завершен 1—й этап испытаний, 2—ой этап только начат, работа здесь предстоит еще большая. Поэтому подкомиссия Министерства обороны не считает возможным подписать сегодня акт о завершении заводских испытаний системы.
В зале шум, в президиуме явная растерянность.
Академик С. Лебедев, главный конструктор ВМ (с места):
— Если не надо подписывать акт, то я не знаю, зачем я сюда приехал.
Дроздов:
— Вы приехали с другого конца Москвы, с большим основанием я мог бы задать вопрос, зачем я приехал из Калинина. Вы же, конечно, знаете, что заводские испытания не завершены.
Г.В. Кисунько (после продолжительной паузы):
— Товарищ Дроздов, если 1—й этап испытаний завершен, могли бы мы подписать об этом акт?
Дроздов:
— Безусловно, если это нужно.
Г.В. Кисунько (обращаясь в зал, затем к докладчику):
— Я прошу сделать перерыв на 15 минут, за это время мы организуем редакционную комиссию и подготовим для подписи акт о завершении 1—го этапа испытаний. Товарищ Дроздов, Вы не возражаете войти в состав этой комиссии?
Минут через 15 акт был подготовлен и затем подписан всеми членами заводской комиссии. Испытания продолжались до конца года. Акт об их завершении был подписан 31 декабря.
Теперь о последствиях активности Н. Дроздова, приведшей к срыву запланированной подписи акта о досрочном завершении заводских испытаний к празднику Октября. В конце ноября произошел разговор между М. Ненашевым и Н. Дроздовым, что называется на ходу. М. Ненашев заметил, что отказ в ноябре от подписи акта оказалось весьма уместным, поскольку испытания системы идут крайне медленно, и не исключено, что при подписании акта они совсем бы затормозились. В приказе Министра обороны об итогах заводских испытаний системы А—35 полковнику Дроздову была объявлена благодарность, и он был награжден денежной премией. Однако в состав комиссии по совместным испытаниям он уже не был включен, видимо по принципу, от греха подальше.

 Отправлено: 09.10.13 09:12. Заголовок: здов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

3.3. Система А—35 и договор об ограничении систем ПРО

Уже во время строительства системы А—35 всесторонне изучалась роль системы ПРО в решении задачи сдерживания вероятного противника от нанесения ракетно—ядерного удара.
Согласно военной доктрине СССР этого периода, сдерживание вероятного противника, в качестве которого рассматривались США, обеспечивалось путем устрашения, то есть угрозой ответного ракетно—ядерного удара. Арсенал триады стратегических средств нападения СССР и США: БР наземного базирования, БР на подводных лодках, стратегическая авиация с ядерным оружием на борту, достиг к этому времени такого объема, что вне зависимости от того, какая сторона первая нанесет массированный ядерный удар и по каким объектам, все равно у другой стороны останется достаточно ракетно—ядерных сил, чтобы в ответном ударе нанести агрессору непоправимый урон. Соответствующие оценки проводились независимо в СССР и в США, получены идентичные выводы. В то же время из анализа реальных боевых возможностей систем ПРО, которые могли бы быть созданы на основе достижимых технических решений, следовало, что сколь—нибудь эффективную систему ПРО от массированного ракетно—ядерного удара построить невозможно. Бессмысленность ориентации на ядерную войну для СССР и США стала очевидной. Позже эта бессмысленность была показана в результате исследований последствий массированных ядерных ударов. Эти исследования были проведены в СССР коллективами ученых под руководством академика Н.Н. Моисеева, а так же в США. Все эти выводы и соображения привели военно—политическое руководство СССР и США к заключению в 1972 г. договора об ограничении систем ПРО.
Согласно Договору в США создавалась система ПРО одной из наземных ракетных баз, в СССР — система обороны административного центра страны с числом ПР не более 100. Система обороны ракетной базы нужна стране, придерживающейся оборонительной доктрины. Задача ПРО базы — сохранить БР для ответного удара по военно—экономическим объектам страны, которая первая нанесла ракетный удар. Система ПРО административно—промышленных центров (АПЦ) нужна стране—агрессору, намеренной нанести упреждающий удар по противнику, чтобы добиться уменьшения числа БР в ответном ударе. После чего, у систем ПРО АПЦ появляется возможность справиться с ослабленным ответным ударом. Стране—агрессору, планирующей нанесение первого ракетно—ядерного удара, ПРО ракетных баз не нужна. Эти выводы о возможной целенаправленности систем ПРО были очевидны, но они что—то значили лишь при политических спекуляциях, в частности как аргумент при обвинении СССР в агрессивных намерениях, а также при обосновании военными кругами США необходимости создания ПРО баз межконтинентальных баллистических ракет. Что же касается системы ПРО Москвы, то её создание не определялось военной доктриной, а следовало из желания политического руководства СССР обеспечить свою безопасность.
Системы ПРО СССР и США в составе, определенном договором, не могли привести к дестабилизации сложившегося ракетно—ядерного противостояния этих ядерных держав. Боевые возможности этих систем были не значительными. При заключении договора об ограничении систем ПРО обе стороны нашли разумным, правда из разных соображений, просто зафиксировать факт создания систем ПРО там, где они уже создаются. В какой—то мере договор мог привести к экономии средств военного бюджета СССР, если бы не была допущена профессиональная неграмотность в статьях договора, относящихся к размещению РЛС СПРН. Так или иначе, договор открыл зеленую улицу системе А—35.
В США возможность сэкономить средства не была упущена — система ПРО ракетной базы «Гранд—Форкс» была вскоре законсервирована.

3.4. Кризис в создании системы А—35

Серьезный кризис возник в работах по ПРО в 1963 г., когда В. Челомей предложил создать систему ПРО «Таран», в которой перехват БР противника должен был осуществляться отечественными БР УР—100. Система «Таран» была одобрена руководством. Её проектирование продолжалось рядом КБ и НИИ более года, и было прекращено в 1964 г. после снятия Н. Хрущева с поста Первого секретаря. Очередная попытка «волевого» решения проблемы привела, как и следовало ожидать, к ненужным затратам и дополнительной задержке работ по системе А—35.
К этому времени стало ясно, что к обещанному сроку — 50—летию Октября — система А—35 к постановке на вооружение предъявлена не будет. Сказались трудности согласования работы большего числа коллективов, отдельные неполадки, естественные при отработке новой сложной системы, в том числе связанные с переходом к одноузловым СК, а также различные внешние помехи, к числу которых относится и эпопея с «Тараном».
Поскольку было ясно, что перехват массированного ракетно—ядерного удара на базе отработанных на полигоне технических решений по отдельным средствам ПРО задача не решаемая, то создаваемая система ПРО Москвы была переориентирована на перехват группы БР, число которых определялось возможностями системы, что и было названо ограниченным ударом. К тому же, как уже упоминалось, на вооружение США были поставлены БР с разделяющимися боеголовками и набором средств преодоления ПРО, что явилось одной из основных причин отказа от радиодальномеров — попытка слежения за элементами СБЦ радиодальномерами была заведомо бессмысленной. Но и при переходе к «одноузловым» СК перехват даже одной СБЦ системой, построенной на устаревших технических решениях, оказался задачей, не решаемой с необходимой эффективностью, в частности вследствие трудности организации совместной работы нескольких разнесенных на местности РКЦ для селекции и сопровождения боеголовок.
Таким образом, оказалось, что создаваемая система ПРО Москвы не только не вписывалась в доктрину обороны, но и, будучи созданной на базе устаревших технических решений, не эффективна в противоборстве с существующими БР, атакующими обороняемый объект даже в составе ограниченного ядерного удара. Более того, по мере строительства системы, при переходе к тиражированию средств технологический уровень создания отдельных средств не повышался, а снижался. Так, защитные радиопроницаемые укрытия антенн впитывали влагу, что приводило к искажению сигналов и дополнительным ошибкам измерения координат, недостаточно прочными оказались поворотные механизмы тяжелых антенных систем. Все перечисленные обстоятельства привели Министерство обороны (НИИ—2 и 5—е управление НИИ—4) к выводу о необходимости прекращения строительства системы и ограничении её состава уже созданными средствами. К этому времени были на стадии завершения строительства одна РЛС ДО в районе Кубинки и пять одноузловых СК. Коллектив, создающий систему, включающий несколько конструкторских бюро и заводов различных министерств, был такой махиной, остановить которую оказалось делом нелегким. В конце концов, решение о прекращении дальнейшего наращивания средств системы было принято. Инерция оборонных заказов дотянула систему до состава: ГКВЦ и СПД полного состава, две РЛС ДО и восемь СК.

3.5. Глубокая модернизация системы А—35. «Инженерная записка» Генерального конструктора системы

Задолго до завершения строительства системы А—35 появились новые РЛС с фазированными антенными решетками (ФАР). Такие РЛС могут одновременно решать задачи обнаружения и сопровождения нескольких целей, находящихся в зоне излучения ФАР, естественно в пределах имеющейся у РЛС энергетики. Таким образом, РЛС с ФАР может работать в режиме обнаружения или разделить свою энергетику: часть использовать для обнаружения, часть для сопровождения обнаруженных элементов. Кроме того, эта же РЛС может быть использована для сопровождения ПР, направленных на цели, что исключает весьма неприятную систематическую ошибку, имеющую место при сопровождении целей и противоракет разными РЛС. При наличии РЛС с ФАР заметно улучшается и информационное обеспечение задачи селекции. Таким образом, при переходе к РЛС с ФАР можно возложить на одну РЛС информационное обеспечение всех задач перехвата баллистических целей от их обнаружения до выработки команды на подрыв
боевого заряда противоракеты, то есть получить многофункциональную РЛС.
В 1973 г., не дожидаясь завершения строительства системы сокращенного состава, Г.В. Кисунько представил Инженерную записку, в которой изложил предложения по глубокой модернизации системы А—35 путем создания системы А—35Т, как этапа дальнейшего развития системы ПРО Москвы. Суть этих предложений заключалась в следующем. В созданную систему А—35 вводятся три новых СК, каждый в составе РКЦ с вращающейся ФАР с сектором обзора 12 на 12 градусов, двух РКИ также с вращающимися ФАР с ограниченным сектором обзора и стартовых позиций с ПР. Предполагалось, что сопровождение противоракет будет вначале осуществляться РКИ, а на последнем этапе РКЦ, то есть в определенной степени будут использован возможности ФАР в части уменьшения ошибок наведения.
Дальнейшие события, связанные с Инженерной запиской, опущены как в описании работ по ПРО Москвы разработчиков системы А—35, так и в мемуарах Ю.В. Вотинцева, поэтому имеет смысл остановиться на них подробнее. Тем более что результаты обсуждений предложений по модернизации системы, изложенных в Инженерной записке, во многом определили направление дальнейших работ по ПРО, да и участие в этих работах Г.В. Кисунько.
После изучения Инженерной записки НИИ—2 МО выдал отрицательное заключение на предлагаемую модернизацию системы. Это заключение было поддержано 5—м управлением НИИ—4 МО. Сложилась не типичная ситуация. НИИ—2 МО состоял из управлений, каждое из которых «вело» определенные системы, работая в контакте с конструкторами этих систем и обычно всячески поддерживая «своего» конструктора. В этом свете отрицательный отзыв управления НИИ—2 МО, занимающегося системой ПРО, на предложение Генерального конструктора системы, выглядел не ординарно. Интересна реплика заместителя начальника НИИ—2 МО генерала Ю.И. Любимова в адрес управления: «Как же вы можете выступать против своего конструктора?».
Неприемлемость предлагаемой «модернизации» была достаточно очевидна. В Инженерной записке предлагалось сохранить двухэшелонную радиолокационную систему и кроме строительства трех новых СК, включающих в общей сложности девять РЛС с поворотными секторными ФАР (три РКЦ и шесть РКИ) , ввести в СДО, размещенную вокруг Москвы на кольце радиуса 60 км, новые узлы РЛС ДО «Дунай—3» таким образом, чтобы обеспечить круговой обзор воздушно—космического пространства РЛС ДО. В такой системе построения радиолокационных средств потенциальные возможности РЛС с ФАР в значительной степени не использовались.
Вращение многотонных ФАР РКЦ и РКИ также никак нельзя было отнести к удачным техническим решениям, что подтвердилось затем при создании полигонного РКЦ. По словам Г.Ф. Байдукова, стоимость подшипников поворотных ФАР была больше их весового золотого эквивалента. И уже совсем не понятным было стремление сохранить прежнюю структуру СК. Наличие в составе стрельбовых комплексов системы А—35 стрельбовых узлов с РКЦ и двумя РКИ было обусловлено ограниченными возможностями этих РЛС по слежению за движущимися объектами: РКЦ может сопровождать два элемента СБЦ, причем угловое расстояние между ними не должно было превышать 2 градуса, каждый РКИ сопровождает только одну ПР. При вводе в стрельбовый комплекс РЛС с ФАР эти ограничения снимались, даже если ФАР имела не круговой сектор обзора.
В целом проектируемые новые РЛС системы ПРО по всем параметрам уступали уже созданному в США на полигоне острова Кваджелейн РЛС «MAP» со стационарной ФАР, обеспечивающей обзор всей верхней полусферы. Опытный образец РЛС со стационарной ФАР в это время уже развертывался на Балхашском полигоне в СССР. Причем, незадолго до появления Инженерной записки заместителем Генерального конструктора был назначен В. Шершов. Поскольку это было время принятия решений о дальнейшем направлении работ по ПРО, а Генеральный конструктор убыл в отпуск, то В. Шершов, после достаточно длительных обсуждений перспектив развития системы ПРО, принял решение переориентировать систему А—35 на новую РЛС со стационарной ФАР. Возвратившись из отпуска, Генеральный конструктор отменил это решение, и вернулся к идее СК с тремя РЛС с поворотными ФАР.
Далее, не дожидаясь выдачи Министерством обороны тактико—технического задания (ТТЗ) на предлагаемую в Инженерной записке модернизацию системы, Г.В. Кисунько добился выхода Постановления ЦК КПСС и СМ СССР, в котором давалось добро на строительство трех новых СК. Такое в то время было возможным, так как Генеральные конструкторы имели право обращаться непосредственно в ЦК, а уж дальнейшее зависело от того, в каких личных отношениях находился Генеральный конструктор с влиятельными членами Политбюро ЦК.
Для обсуждения перспектив развития ПРО страны был собран научно—технический совет Комиссии по военно—промышленным вопросам при Президиуме Совета министров СССР (военно—промышленная комиссия) под председательством академика А. Щукина. На НТС присутствовали Генеральный конструктор системы ПРО Г.В. Кисунько и его заместители, заместитель Генерального конструктора системы перехвата БР на малых высотах С—225 Т. Брахман, Министр радиопромышленности П. Плешаков (Министерство радиопромышленности было головным в ВПК в части проектирования и строительства систем ПВО, ОКБ—30 находились в составе этого министерства), заместитель Главкома ПВО генерал Н. Гребенников, сотрудники НИИ—2 МО генерал Б. Королев, полковники Н. Дроздов и С. Мокрушин, сотрудники военно—промышленной комиссии.
Г.В. Кисунько изложил предложения по развитию системы ПРО, содержащиеся в Инженерной записке, Т. Брахман сообщил о боевых возможностях проектируемой системы С—225. Представитель НИИ—2 МО, которому было предложено доложить позицию института, подтвердил отрицательное мнение относительно предлагаемой модернизации системы А—35, обосновав это положениями, изложенными выше. Относительно системы С—225 было сделано заключение о целесообразности её дальнейшего проектирования, в связи, в частности, с возможностью её применения для перехвата оперативно—тактических БР. Интересной была реакция Г.В. Кисунько, заявившего, что отрицательное отношение к его предложению — результат интриг известных ему лиц. Неодобрение позиции НИИ—2 МО высказали П. Плешаков (непосредственно на совете) и Н. Гребенников (в последующем). Решение совета не было объявлено.
Как реакция на позицию Министерства обороны, появилось второе Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о строительстве трех новых СК и выделении соответствующих средств (речь шла о миллиардах «старых денег»).
Вскоре свое совещание собрал Главнокомандующий войсками ПВО Маршал Советского Союза П.Ф. Батицкий. На совещание были приглашены руководители и сотрудники заказывающего управления и двух НИИ МО, занимающихся проблематикой ПРО.
П.Ф. Батицкий открыл совещание следующим заявлением: «Тут на меня давят, чтобы я подписал ТТЗ на новый комплекс ПРО, в то же время, по мнению заказывающего управления подписывать не следует. Хочу выслушать мнение научных институтов». Все присутствующие на совещании подтвердили, что новые СК системы А—35Т не обладают должными возможностями по перехвату современных БР. Главком объявил, что в таком случае ТТЗ он не подпишет.
Таким образом, на этом этапе между руководством ВПК и руководством МО возникли серьезные противоречия относительно дальнейшего развития средств ПРО. Министерства оборонной промышленности и комиссия по военно-промышленным вопросам активно настаивали на создании трех новых СК. Средства, и немалые, для этого были выделены. Появилась даже карта размещения первого из трех СК (в районе Серпухова), где уже начались какие—то земляные работы. Сотрудники Министерства обороны, занимающиеся проблематикой ПРО, считали строительство новых СК пустой тратой денег и фактически выступали против Постановлений ЦК КПСС. Такая позиция МО оказалась возможной потому, что в то время Главнокомандующим войсками ПВО был Маршал Советского Союза П.Ф. Батицкий, а начальником заказывающего 4—го главного управления МО генерал Г.Ф. Байдуков, лица достаточно независимые, чтобы проводить самостоятельную политику в вопросах военного строительства и формировать эту политику с учетом предложений сотрудников НИИ МО. После их ухода со своих постов подобные ситуации уже стали невозможными. Руководством комиссии по военно—промышленным вопросам было назначено совещание с целью, как это было ясно, пресечь «бунт» МО и заставить руководство ПВО выдать ТТЗ на строительство средств, предложенных в Инженерной записке.
За день до назначенного комиссией по военно—промышленным вопросам совещания генерал Г.Ф. Байдуков собрал всех лиц, которые определяли позицию МО в части развития ПРО. Были приглашены начальники управлений и отделов, непосредственно ведающие заказами средств ПРО: генералы М. Мымрин и М. Ненашев, полковник В. Анютин, командующий войсками ПРО и ПКО генерал Ю.В. Вотинцев, начальник НТК войск ПВО страны генерал Г. Легасов, заместитель начальника 5—го управления НИИ—2 МО полковник Н. Дроздов.
Совещание закончилось быстро: была подтверждена позиция о нецелесообразности создания новых СК и определена делегация Министерства обороны на предстоящее совещание в составе М. Мымрина, М. Ненашева, В. Анютина и Н. Дроздова. Последнему был поручен доклад для изложения позиции МО по поводу содержания Инженерной записки. Г.Ф. Байдуков предложил высказать на совещании и представление МО о дальнейшем развитии ПРО, и какие средства ПРО необходимо в связи с этим разрабатывать. Хотя подобные соображения могли быть выдвинуты, предложение Г.Ф. Байдукова не было принято, так как проектирование средств являлось прерогативой конструкторских организаций.
События следующего дня заслуживают подробного описания. Утром выяснилось, что М. Мымрин и М. Ненашев на совещание не едут. С этим «приятным» сообщением два оставшихся члена делегации явились в кабинет Г.Ф. Байдукова. Последовал диалог:
— А где же Мымрин?
— Заболел.
— А Ненашев?
— Уехал в командировку.
— А, струсили! Придется вам ехать вдвоем. Я, к сожалению, не могу. Нужно подготовить доклад на завтрашний Военный совет.
Когда два члена делегации прибыли на Комиссию, то увидели в комнате предстоящего совещания Г.Ф. Байдукова. Георгий Филиппович Байдуков известен во всем мире как участник героического перелета из СССР через Северный полюс в Америку. Участвовал в Великой Отечественной войне 1941—45 гг. Для Г.Ф. Байдукова были характерны действительно государственный подход к делу, независимое поведение при общении с высшим руководством, внимательное отношение к мнению подчиненных и других лиц, с которыми ему приходилось взаимодействовать. В рассматриваемом случае он, понимая возможные осложнения, не мог, несмотря на занятость, оставить без поддержки двух представителей МО, занимающих относительно невысокие должности. Как стало ясно из дальнейшего, участие в совещании Г.Ф. Байдукова оказалось решающим фактором, обеспечившим необходимый результат.
Достаточно большая комната была переполнена. Здесь находились начальники управлений, отделов и сотрудники военно—промышленной комиссии, Генеральный конструктор системы ПРО и его заместители, главные конструкторы ряда средств, входящих в систему А—35. Министерство обороны представляли только три человека. Вел совещание один из заместителей председателя военно—промышленной комиссии Л.И. Горшков.

 Отправлено: 09.10.13 09:48. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

В докладе, сделанным Н. Дроздовым, были вновь приведены соображения относительно неперспективности предлагаемой модернизации системы ПРО, а также отмечено, что ТТЗ на новые средства не могут быть подписаны и просто из формальных соображений, так как согласно действующему постановлению военно-промышленной комиссии, ТТЗ выдаются только после рассмотрения аванпроекта, который отсутствует, а Инженерная записка, если рассматривать её содержание, претендовать на роль аванпроекта не может. После доклада состоялась краткая дискуссия.
Л. Горшков, громким голосом, в котором слышались гнев и возмущение:
— Товарищ Дроздов, я не понимаю, как Вы могли позволить себе такой доклад. Специалисты Министерств оборонной промышленности обосновали целесообразность развития системы в предлагаемом виде, а так же целесообразность предлагаемых Генеральным конструктором технических решений, а Вы утверждаете обратное.
Н. Дроздов:
— С самого начала было сказано, что докладывается не личное мнение, а заключение Министерства обороны. Представляется, что работающие в Министерстве обороны специалисты разбираются в вопросе не хуже, чем специалисты других министерств.
Л.Горшков, еще громче и с еще большим возмущением:
— Тогда я задам Вам такой вопрос...
Вопрос был не завершен, когда раздалась резкая реплика Г.Ф. Байдукова:
— Хватит задавать вопросы. Вам Дроздов все ясно разъяснил. Работать вы не умеете. Берию на вас нужно с палкой.
Наступила мертвая тишина. Ссылка на Берию, методы работы которого были, видимо, не забыты, хотя после его расстрела прошло уже не мало времени, вызвала у большинства присутствующих представителей военно—промышленного комплекса шоковое состояние.
П.Д. Грушин, главный конструктор противоракеты, после продолжительной паузы:
— А что действительно есть решение военно—промышленной комиссии, разрешающее выдачу ТT3 только при наличии аванпроекта?
Молчание... Затем кто—то из сотрудников военно-промышленной комиссии с места:
— Да, есть.
П.Д. Грушин:
— Тогда и говорить не о чем.
П.Д. Грушин, по—видимому, знал о наличии решения и своим вопросом подсказывал председательствующему выход из положения. Л. Горшков, тихо и предельно вежливо:
— Товарищ Дроздов, а Вы не разрешите задать Вам еще один вопрос?
Н. Дроздов:
— Пожалуйста.
Л. Горшков:
— А Вы не возражаете, если Генеральный конструктор проверит на полигонном комплексе предлагаемые технические решения?
Н. Дроздов:
— Это право Генерального конструктора. Известно, что финансирование таких работ ведется не из бюджета Министерства обороны.
Последний ответ был верен формально, но по существу следовало бы заявить, что строительство и испытания на полигоне предлагаемых новых РЛС ничего не даст. Это будет просто потеря времени и средств. К сожалению, это не было сказано. На этом совещание закончилось. Решение не было объявлено, но больше требований на выдачу ТТЗ не поступало.
В кулуарах после совещания начальник отдела военно-промышленной комиссии генерал Зайкин заметил докладчику:
— Вот из-за таких как Вы у нас до сих пор нет системы ПРО.
В ответ последовало:
— Почему же Вы об этом не заявили на совещании, а сидели тише воды?
Твердая позиция МО остановила строительство трех новых бесполезных для ПРО стрельбовых комплексов, тем самым были сэкономлены громадные средства и созданы условия разработки новых средств на основе появившихся перспективных решений. Однако что касается экономии, то очевидно, что это была липовая экономия, поскольку «сэкономленные» средства, скорее всего, были переброшены на другие цели в рамках военно-промышленного комплекса, может быть, только более разумные.
На полигоне были созданы новые РКЦ и РКИ. В процессе строительства и испытания подтвердилась их бесперспективность, то есть то, что было очевидным и до этого. Возникла проблема, как в дальнейшем использовать эти средства. НИИ—2 МО предложил следующее: РКЦ использовать в составе измерительного комплекса полигона, РКИ законсервировать.
Бросовая по своей сущности работа была оценена в воспоминаниях Ю.В. Вотинцева, как заслуга Г.В. Кисунько по созданию нового измерительного комплекса. Видимой реакции военно—промышленной комиссии на бесполезное и дорогостоящее развертывание на полигоне двух РЛС не последовало.
Возможно, в какой—то степени суть политики этой комиссии может быть понята из следующего диалога с генералом Зайкиным.
Дроздов:
— Так теперь стало Вам ясно, что новые СК строить не следовало?
Зайкин:
— А никто не собирался их строить.
Дроздов:
— Но ведь в двух Постановлениях ЦК КПСС и Совмина содержались требования начать это строительство?
Зайкин:
— А никаких Постановлений не было.
Ответы звучали абсолютно серьезно, без тени юмора. Не исключено, что в действительности два «неудачных» Постановления ЦК КПСС и Совмина были просто уничтожены, поскольку они порочили честь военно—промышленной комиссии и Д.Ф. Устинова, с благосклонного одобрения которого эти постановления появились. Подчистка документации в угоду кому—либо было явлением типичным.
Например, в истории разработки проектирования системы А—35 был такой случай. Комиссия, принимающая эскизный проект системы, отметила большое число серьезных недостатков проекта и сделала заключение, что проект не полностью соответствует предъявленным требованиям. Заключение с таким общим выводом, естественным следствием которого была необходимость доработки проекта, было подписано всеми членами комиссии. Председатель комиссии генерал М. Ненашев во время формирования заключения был в командировке. Прибыв из командировки, он подписал заключение, оставив без изменения весь перечень недостатков проекта, но стер в заключительном выводе слово «не».
После завершения испытаний полигонного варианта нового СК уже никто не решался отстаивать дальнейшую модернизацию системы по проекту, содержавшемуся в Инженерной записке.
Г.В. Кисунько, видимо, лишился и поддержки Д.Ф. Устинова. Трудно понять, почему, безусловно талантливый конструктор, каким являлся Г.В. Кисунько, упорно сопротивлялся использованию в проектируемой им системе новых более эффективных технических решений и не менее упорно отстаивал структуру системы, имеющую смысл при радиодальномерном методе определения координат БР и ПР, и просто нелепую, если для определения координат объектов используются РЛС с ФАР. Возможно, причины заключались в том, что после длительного авторитарного руководства созданием системы ПРО, Г.В. Кисунько уже просто не мог представить, что какие—то решения, касающиеся этой системы, исходят не от него, и тем более не мог допустить внедрение в сложившуюся кооперацию разработчиков системы «чужаков» со стороны. Очевидно, определенную роль в формировании его отношения к исходящим со стороны предложениям сыграли и подхалимы, которые всегда найдутся в окружении талантливого и самолюбивого руководителя, и помогут ему найти возможных и мнимых соперников и недоброжелателей.
В (1) утверждается, что проект системы А—35Т был отвергнут «при детальном рассмотрении многочисленных экспертных комиссий с участием военных специалистов». Это ложь или, по меньшей мере, забывчивость. Проект был отвергнут вследствие твердой позиции Минобороны, вопреки сильнейшему нажиму руководства военно—промышленной комиссии. Критические замечания отдельных лиц из военно—промышленной комиссии носили кулуарный характер, а со стороны сотрудников ОКБ—30 критики вообще не было слышно.

3.6. Завершение строительства системы А—35. Некоторые итоги

В 1975 г. Г.В. Кисунько с должности Генерального конструктора был снят. Объективные причины, приведшие к этому решению, по крайней мере, три: незавершение строительства системы к обещанному и определенному в Постановлении сроку — 50—ой годовщине Октября, отклонение разработанного в ОКБ—30 эскизного проект системы «Аврора» (об этом подробнее ниже) и, наконец, отклонение проекта системы А—35Т. Последнее событие тем более для Г.В. Кисунько неприятное, что фактически означало полную необоснованность двух Постановлений ЦК КПСС и СМ СССР, в которых предписывалось создание системы А—35Т, и выделялись немалые для этой цели средства. В воспоминаниях Ю.В. Вотинцева отстранение Г.В. Кисунько заведующим оборонным отделом ЦК КПСС И. Сербиным трактуется весьма своеобразно, а именно, как «вывод из строя на взлете».
Руководство работами по всем стратегическим оборонительным системам было поручено заместителю министра радиопрома В.И. Маркову. Задача завершения строительства и испытания системы А—35 после отстранения Г.В. Кисунько была возложена на главного конструктора И.Д. Омельченко. В последующие два года было закончено создание системы утвержденного сокращенного состава, в том числе строительство двух РЛС ДО в районе города Чехов и алгоритмическая доработка системы для перехвата сложной БЦ и оперативно—тактических БР. По мнению разработчиков, приданию системе возможности работы по СБЦ решающим образом способствовала высокая пропускная способность СПД, рассчитанная для обеспечения дальномерного метода. То есть, другими словами, оказалось возможным смоделировать многоканальную РЛС путем объединения информации от нескольких одноканальных РЛС, рассредоточенных на значительной площади - красивая и тяжелая работа, характеризующая высокую квалификацию разработчиков. Однако такое вынужденное техническое решение не способствовало приобретению системой высоких эксплуатационных и боевых характеристик. После очередной модернизации система получила шифр А—35М.
На этапе Государственных испытаний системы был запланирован показательный перехват парной БР двумя противоракетами. Этот эксперимент прошел в основном успешно, хотя цели достигла только одна ПР, вторая была подорвана вскоре после старта. Здесь нужно отметить два обстоятельства. Эксперимент этот был не нужен, так как возможности системы по перехвату парной цели к этому времени были известны и проведенный эксперимент ничего нового не дал, тем более система была переориентирована на перехват сложных БЦ. Аварийный подрыв одной из ПР произошел вследствие халатности персонала полигона. ПР была поставлена на стартовую позицию с зашунтированной цепочкой прохождения сигнала «Отрыв ПР» и, когда после пуска ПР этот сигнал не прошел, ЭВМ выдала сигнал на подрыв ПР.
Эта ПР ранее уже вывозилась на старт. Цепочка сигнала об отрыве ПР была зашунтирована вследствие выявленной неисправности, и в ЭВМ было временно снято требование поступления этого сигнала. Старт был отменен, ПР была возвращена на техническую базу. В ЭВМ был восстановлен штатный алгоритм, а устранить неисправность ПР просто забыли. Дело в том, что штаты полигона были непомерно велики, испытания шли не регулярно. Систематическая бездеятельность или имитация деятельности расхолаживала сотрудников полигона. Отсюда проявление халатного отношения к своим обязанностям.
Система А—35 была принята войсковой частью на дежурство в 1978 г. Группа разработчиков системы и, естественно, руководителей ВПК и МО была представлена в 1979 г. к Государственной премии и получила оную. Дежурство обеспечивалось воинской частью в несколько тысяч человек со значительно большим, чем в обычных строевых частях, процентом офицерского состава: солдаты проходили срочную службу, офицеры получали очередные звания, расходовались отпущенные энергоресурсы и прочие положенные материальные ценности. Обороноспособность страны при дежурстве системы не улучшилась.
Действительно, хотя Ю.В. Вотинцев и разработчики системы высоко оценивают боевые возможности системы А—35М («в 1977 г. была принята на вооружение боевая система ПРО система А—35М» (25) («мы защищали СССР от ядерного удара» (7)), система не была и не могла быть боевой. По замыслу она должна была обеспечить оборону Москвы от одиночных случайных или провокационных БР и, следовательно, должна все время находиться на боевом дежурстве в автоматическом режиме.
Вряд ли целесообразно держать в таком режиме под Москвой ПР с ядерными зарядами. Кроме того, содержание длительный период заправленных жидким топливом ПР на открытых стартовых позициях так же не рекомендуется. Жидкостные ПР А—350 должны были заправляться топливом на технической позиции и вывозиться на стартовые позиции, но было не ясно, кто и в каких случаях будет принимать соответствующее решение. Боевое дежурство системы с электронно—весовыми макетами ПР — всего лишь руководству приятная ложь.
Итак, полтора десятка лет (60—е и первая половина 70—х годов) военно-промышленный комплекс СССР создавал систему А-35 - систему ПРО Москвы. Плановое задание на строительство системы было выдано Министерством обороны в 1959 году без должной системной проработки под «идею» обороны Москвы от ракетно—ядерного удара вероятного противника. Постановление ЦК КПСС и СМ СССР, предписывающее развертывание системы, вышло в 1960 г. Система создавалась на базе устаревших технических решений и не могла обеспечить эффективный перехват баллистических ракет противника. В основу структуры системы был положен дальномерный метод определения координат движущихся объектов. После отказа от этого метода созданная структура стала серьезным дополнительным препятствием целесообразному развитию системы.
Безусловная поддержка Генерального конструктора системы со стороны Министерства обороны продолжалась длительный период, что, в частности, нашло отражение в заключении комиссии по эскизному проекту системы в 1962 г. В дальнейшем МО заняло более критическую позицию по отношению к создаваемой под Москвой системе, в том числе, настояло на сокращении числа средств в системе.
В 1973 г. была предпринята попытка внедрить в систему ПРО Москвы еще один комплект не эффективных средств — три СК системы А—35Т, причем были предприняты «чрезвычайные» меры в виде двух Постановлений ЦК КПСС и СМ СССР, в которых предписывалось создание узлов А—35Т и выделялись необходимые для этого средства. Благодаря принципиальной позиции Министерства обороны, эти постановления остались лишь на бумаге, хотя на полигоне экспериментальный комплекс системы А—35Т был создан, что, в сущности, явилось очередной бессмысленной тратой средств.
Система А—35 сокращенного состава была поставлена на боевое дежурство с электронно—весовыми макетами противоракет. Вклад системы в оборону Москвы оказался нулевым.
Поскольку небоеспособность системы была очевидной, появились заявления, что при создании системы были получены бесценные научные и технологические результаты. В статье, опубликованной в 1993 г. в журнале «Техническая кибернетика»(24), перечислены новые, порой весьма сложные научно—технические задачи, возникшие и решенные при разработке системы ПРО, что явилось безусловным вкладом в теорию и практику проектирования и создания больших автоматических систем, функционирующих в реальном времени. Имели место и отдельные успехи в разработке и создании новых технологий, материалов и пр. (например, кабели, созданные для передачи данных, затем успешно использовались в телевидении). Но опять—таки, все это не соизмеримо с общими затратами.
Генеральный конструктор ПРО Г.В. Кисунько, по—видимому, искренно полагал, что ПРО необходима «для обеспечения военно—стратегического приоритета, который спасет страну и весь мир от гибели». Однако, не видя другой возможности работы без помех, взялся за создание системы ПРО Москвы, не имея отработанных технических решений по отдельным средствам системы ПРО и не оценив должным образом перспективы развития баллистических средств нападения.
Для решения возникших и осмысленных задач не следовало спешить с развертыванием системы ПРО под Москвой. Эта спешка в конечном итоге привела к появлению искусственных проблем, переносу сроков завершения строительства и созданию системы с невысокими боевыми возможностями. Так же, чтобы убедиться в не перспективности системы А—35, не нужно было создавать экспериментальный комплекс этой системы на полигоне. Напрасная трата усилий на создании системы А—35 естественно затормозило исследования по новым, имеющим перспективу средствам ПРО. В результате возникло отставание от США в разработке новых средств ПРО, да и в системных решениях, примерно лет на 10, хотя вначале СССР имел в этой части некоторый приоритет. Какое количество усилий талантливых научных работников было потрачено впустую, сколько средств выброшено на ветер, подсчитать, видимо, невозможно. Труд больших коллективов научных работников и конструкторов не привел к заметному повышению военного потенциала страны и это, несмотря на то, что талантливые специалисты принимало все меры, чтобы спасти лицо системы.
Признание ошибок не в традициях ВПК. Печально и то, что разработчики системы А—35, наиболее квалифицированные в свое время специалисты в области систем ПРО, упорно ищут виновников неудач при разработке системы, где-то на стороне, самокритично осмыслить свою работу не в состоянии.
Конечно, каждый волен заявить, что порученную ему работу он выполнял добросовестно и качественно, что же касается общей постановки задачи, то это дело руководства и авторов соответствующих правительственных постановлений. Насколько такую удобную позицию следует считать допустимой, дело совести каждого.

 Отправлено: 10.10.13 10:53. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

4. 2—ой этап развития ПРО Москвы. Перспективы развития ПРО

Уже в 1964 г., задолго до завершения строительства системы А—35, Г.В. Кисунько приступил к проектированию территориальной системы ПРО — системы «Аврора». Эскизный проект этой системы был завершен в 1967 г.
В проекте системы ПРО «Аврора» была сделана попытка найти место в территориальной ПРО всем разрабатываемым в то время средствам противоракетной обороны, в том числе модернизируемой системе А—35, комплексу ближнего перехвата С—225, РЛС СПРН, создаваемым на полигоне новым РЛС.
Большое внимание было уделено проблеме селекции боеголовок БР на фоне ложных целей. Поскольку все объекты, включенные в систему «Аврора», разрабатывались автономно по отдельным ТЗ, система оказалась эклектическим набором средств, объединенных искусственно. Боевые возможности системы «Аврора» были оценены в проекте, мягко говоря, излишне оптимистично. В то же время специалистам было ясно, что на основе имеющихся технических решений систему ПРО от массированного ракетно—ядерного удара создать невозможно. Комиссия под председательством Ю.В. Вотинцева систему «Аврора» не рекомендовала для дальнейшего проектирования.
В 1968 г. вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина относительно усиления работ по ПРО. При ОКБ—30 был создан научно—технический совет по ПРО, председателем которого назначен А.Г. Басистов, до этого успешно занимавшийся проектированием систем противосамолетной обороны. Группа заводов и КБ, занятых созданием систем ПРН и ПРО, была сведена в объединение, руководителем которого был назначен заместитель министра радиопромышленности В.М. Марков. С целью обоснования необходимости развития системы противоракетной обороны Москвы была предпринята попытка найти посильного для системы противника.
Была выдвинута идея создания ПРО Москвы от налета БР Китая. Типовые (надуманные) налеты на Москву БР Китая были разработаны в НИИ—2 МО. В это же время ОКБ—30 МРП и НИИ—2 МО было поручено подготовить предложения по системе ПРО одной из стартовых позиций межконтинентальных БР. При этом имел место очередной «зигзаг» на тему секретности. Когда ответственные сотрудники ОКБ—30 и НИИ—2 МО прибыли в Генштаб для получения данных о размещении баз БР, им было заявлено, что эти данные строго секретны и не могут быть выданы.
На вопрос, как же выполнить ваше указание и выбрать позицию МБР для проектирования ее обороны, работники Генштаба предложили воспользоваться изданной в США книгой, в которой содержалась подробная информация по стартовым позициям МБР СССР, заверив, что в ней все верно. В Генштабе эта книга носила гриф «Для служебного пользования».
В 1972 г. были наконец приняты исходные данные по характеристикам БР — «Белая книга». Принятию этого документа предшествовали длительные дебаты: должны ли «типовые» БР соответствовать уровню развития баллистических средств нападения США или быть приспособленными к техническим возможностям разрабатываемых средств ПРО. Разработка исходных данных по БР сдвинулась с места лишь после ультимативного требования отдела оборонной промышленности ЦК КПСС представить согласованные исходные данные по сложным баллистическим целям (СБЦ) к установленному сроку, для чего решением этого отдела была создана комиссия в составе представителей двух КБ, проектирующих средства ПРО, двух НИИ, разрабатывающих средства баллистического нападения и НИИ—2 МО. На комиссии противоречия удалось преодолеть. Принятые исходные данные по СБЦ для системы ПРО соответствовали имеющейся информации о характеристиках БР США.
Было сделано несколько попыток «силового» проектирования системы ПРО. Так В.М. Марков собрал группу сотрудников из нескольких КБ и НИИ, занимающихся проблематикой ПРО, и поставил им задачу подготовить в течение трех недель предложения по проекту очередного этапа развития системы ПРО. Как и следовало ожидать, работа этой группы закончилась без результата. Более фундаментально было организовано совещание руководства научно—исследовательских и конструкторских организаций МРП и МО с целью выработки единого мнения по дальнейшему развитию систем стратегической обороны.
Совещание, на котором были представлены руководители и сотрудники ОКБ—30 МРП, КБ—1, НИИРП, НИИ—5 — все МРП, НИИ—2 МО, 4—го главного управления МО, собралось в только что построенном корпусе одного из подмосковных домов отдыха. Руководил совещанием представитель Генштаба генерал К.А. Трусов. Подобное совещание могло бы дать положительный результат, если бы во главе научных организаций были творческие научные работники, а не, как это имело место, «организаторы науки», для которых приоритетное значение имели вопросы престижа. Совещание, начавшееся конструктивным обсуждением существа проблемы, перешло вскоре к выяснению взаимоотношений организаций и лиц их возглавляющих. Взыграли амбиции, дошло до резких выражений. В связи с этим, были удалены все приглашенные для консультации научные работники — осталось одно руководство. Видимых результатов совещание не дало.
В дальнейшем было издано несколько Постановлений, уточняющих задачи системы ПРО и вновь с «мобилизующими сроками». Задача системы ПРО Москвы была в конечном варианте сформулирована как оборона столицы от одиночных случайных, провокационных ударов БР, либо ограниченных ударов третьих стран. Эта уже была реальная задача для системы ПРО, проектируемой на базе новых отработанных на полигоне средств. Было разработано несколько проектов систем ПРО (1971, 1973, 1976 гг.).
В 1978 г. вышло Постановление о строительстве новой системы ПРО Москвы, совет главных конструкторов системы возглавил А.Г. Басистов. В 1989 г. были завершены государственные испытания этой системы. В августе 1993 г. в газете «Известия» было опубликовано заявление А.Г. Басистова о находящейся на боевом дежурстве системе ПРО Москвы, ее составе и решаемых задачах (5).
Вновь возникают вопросы. Согласно какой военной доктрине разрабатывалась эта система? Почему упорно создавалась ПРО только Москвы? В 70—х годах, когда муссировалась идея системы ПРО Москвы от БР Китая, в НИИ—2 МО было проведено исследование, в отчете по которому содержался вывод о нереальности планирования Китаем удара БР по Москве. Вместе с тем отмечалось, что ракетно—ядерное оружие расползается по миру и не исключено появление в будущем агрессивных государств, обладающих небольшим ракетно—ядерным арсеналом, а, следовательно, не исключена возможность ядерного шантажа или нанесения провокационного удара. Поэтому система ПРО должна развиваться как система обороны территории страны, а не только Москвы, от ограниченного удара БР с любого направления. Быть заложником ядерного шантажа или быть втянутым в конфликт в результате провокации — недопустимая «роскошь». Отчет НИИ—2 МО, где были изложены эти положения, был просто не замечен.
Задача ПРО территории от ограниченного удара БР не потеряла смысла и в настоящее время. А.Г. Басистов в интервью газете «Известия» отметил, что, несмотря на прекращение ядерного противостояния СССР и США, «угроза удара баллистических ракет, уже не стратегических, а средней дальности, которые все шире распространяются в странах третьего мира, не исчезла. Наоборот она увеличилась. Оборона от них, способность к незамедлительному поражению наступательного оружия агрессора, даже без применения ядерных средств, становится все более актуальной» (5).
Естественным партнером России в решении подобной задачи являются США. Необходимо, наконец, понять, что обе страны заинтересованы в создании эффективной системы контроля околоземного пространства и исключения возможности ядерного шантажа или провокаций. Было бы полезно как для США, так и для России, если бы, кроме соответствующих политических акций, было бы принято решение о создании стратегических оборонительных систем этих стран по согласованным требованиям, так, что бы они были способны к эффективному взаимодействию. Не исключено участие в создании таких систем других миролюбивых государств, или, точнее, государств, руководство которых способно ответственно подойти к оценке последствий ядерного конфликта для земной цивилизации. И не нужно бояться подобного партнерства.
Заявления, что совместная с США разработка системы ПРО будет отвечать в первую очередь интересам США, что такая система будет управляться с КП США и что пойти на подобное партнерство — это «поступится принципами безопасности» (6) — лишь характеризует непрофессионализм авторов заявлений, их неуверенность в своей способности отстоять интересы государства. Одинаково нелепыми были как Рейгановский «вызов» 1983 года, так и «асимметричный ответ» СССР.
К сожалению, беспокойство о потери «принципов безопасности» все же имеет некоторое основание. Однако, это скорее связано не с естественным стремлением американцев получить максимальный выигрыш для себя, в том числе и за счет партнера, а с беспомощностью лиц, берущихся за заключение договоров с США, но не имеющих необходимых для этого знаний. В результате заключенные договора зачастую оказывались в чем—то ущербными для СССР. Так в договоре об ограничении систем ПРО оказались положения, затрудняющие развитие в СССР системы раннего предупреждения. Отсюда, конечно, не следует, что договора по военным вопросам с США заключать нельзя, но для того, чтобы эти договора были взаимно выгодны, к их подготовке необходимо привлекать компетентных лиц, а не чиновников из министерств и главков. Впрочем, это очевидное положение для любых межгосударственных договоров, но оно, как правило, не выполнялось.

5. Другие оборонительные системы, создаваемые ВПК в послевоенные годы

Система А—35, естественно, была не единственной дорогостоящей системой, создаваемой ВПК в послевоенный период.
Сверхсекретность, ведомственность, использование личных связей для получения необходимых постановлений, спекуляция важностью обороны Москвы и отказ от поиска лучших технических решений во имя скорейшего развертывания боевой системы, некомпетентное вмешательство руководства — все это имело место не только при создании системы А—35.
Однако если система А—35 и некоторые другие системы основывались на определенных теоретических и экспериментальных исследованиях, то на совести ВПК имеется и ряд программ просто авантюрного характера, порой обоснованных лишь ссылкой на опыт США, который при проверке оказывался дезинформацией. В полной мере последнее утверждение относится к ряду систем, создаваемых ВПК в «интересах» ПВО страны, то есть, формально относящихся к системам стратегической обороны. Это разные по замыслу и результатам программы, но при их выполнении всегда можно увидеть характерные черты деятельности ВПК.
Системы стратегической обороны — это системы, задачей которых является защита населения и военно—промышленного потенциала страны от любого вида нападения вероятного противника как в мирный период, так и во время войны.
Создание подобных систем, подчинение их единому замыслу — безусловно, одна из наиболее сложных задач военного строительства. Задача эта в определенной части не разрешима, особенно если ее рассматривать вне связи с другими оборонительными усилиями. Уже достаточно трудно, хотя и не безнадежно сформулировать, что такое «вероятный противник», и от какого вероятного противника можно ожидать внезапного нападения. Крайне необходимо предусмотреть взаимодействие наступательных и оборонительных систем, а также взаимодействие с системой гражданской обороны. Велика роль в обеспечении безопасности страны и политической деятельности руководителей государства, а также эффективности органов разведки. Все это должно бы быть учтено при выработке военной доктрины страны.
В рассматриваемый период задачи обеспечения взаимодействия различных систем на должном уровне не прорабатывались. Приоритетными были соображения «секретности», предельной закрытости работ. Более того, разработка стратегических систем обороны в рамках одного министерства велась без согласования параметров систем, что в результате приводило к трудности или даже невозможности их взаимодействия.
Далее приведены данные о разработки некоторых систем стратегической обороны.

 Отправлено: 10.10.13 14:45. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

5.1. Загоризонтные РЛС (ЗГРЛС) — классический пример научно—технической авантюры

Эти РЛС должны были, по замыслу разработчиков, обнаруживать старты БР с территории США. Несмотря на обоснованное мнение специалистов, что сигнал, отраженный от факела стартующих БР, будет намного слабее сигналов от помех, Постановление о строительстве загоризонтных РЛС было принято. Основанием этого решения явилось утверждение, что «американцы их строят». Действительно в США работы по ЗГРЛС были начаты, но вскоре прекращены как бесперспективные, одновременно была организована «утечка» информации. В СССР были построены три ЗГРЛС в районах Чернобыля, Комсомольска—на—Амуре и Николаева. Выполнять возложенные на них задачи ЗГРЛС не могли. Какой—то период удавалось создавать видимость успешной работы, докладывая об обнаружении стартов БР, поскольку об этом предварительно сообщалось в США. Развязка наступила, когда был «обнаружен» ранее объявленный, а затем отмененный старт БР. Именно вследствие небоеспособности, а не из—за «технического устарения» (версия заказчиков ЗГРЛС) построенные ЗГРЛС не были приняты на вооружение, а поставлены на «опытную эксплуатацию». По мнению Г.В. Кисунько, авантюра с ЗГРЛС — это «миллиарды, потраченные на чиновничьи амбиции». Кроме прямого материального ущерба работы по ЗГРЛС привели и к задержке разработок дециметровой локации, необходимой для перевооружения СПРН.

5.2. Красноярская РЛС — пример пагубности волюнтаристских решений

Для того чтобы замкнуть поле раннего обнаружения на северо—восточном направлении, было необходимо построить РЛС в Сибири. С учетом договора по ПРО, запрещающего строительство многофункциональных РЛС во внутренних районах страны, для размещения РЛС предлагались районы Якутска и Норильска. Однако было решено строить РЛС в районе Красноярска — утверждается, что решающее слово при этом было за Д.Ф. Устиновым. В кратчайшие сроки были построены два многоэтажных здания (в 16 и 8 этажей) приемного и передающих центров РЛС, холодильный центр, насосная станция, создавалось и завозилось на объекты уникальное оборудование. Вблизи РЛС построен город Енисейск—15.
Характеризуя размах строительства, А. Тарасов пишет: «Чтобы платить специалистам на РЛС не только 30 процентов районных, но и 50 процентов северных, были перенесены границы Казачинского и Енисейского районов».
И другой показательный пример. «30 КрАЗов, по рассказам старожилов, военные загоняют в овраг и засыпают, чтобы получить новые. Нет проблем» (17). Спутники США следили за строительством, и незадолго до завершения строительства правительством США был заявлен протест. Заверения СССР, что Красноярская РЛС является станцией СПРН, а не ПРО были не профессиональны и бесполезны, разделение РЛС ДО на принадлежащие либо ПРО, либо СПРН могла вызвать лишь улыбку. Советское правительство было вынуждено демонтировать станцию.
Дальше — разгул безответственности и бесхозяйственности. ВПК интерес к станции потерял. Передача объекта из МО в другое министерство, а затем создание АО «Энергия» для хозяйствования на объекте, не обеспечили ни цивилизованного демонтажа РЛС, ни рекультивации территории, ни трудоустройства людей. «Сегодня, спустя несколько лет, от грозных сооружений остались не менее грандиозные в своей хаотичности руины. Где сохранены два этажа, где — остовы четырех. Поле битвы принадлежит мародерам. И бывший стратегический объект используется в народном хозяйстве традиционно: растаскивают его от генерала до рядового и штатских.
Аборигены и приезжие за водку и «за спасибо» находят на площадке любой строительный материал, высококачественные металлы, запчасти и т.д.
Полсотни автомобилей разграблены, угроблены, брошены, утоплены. Демонтируются и исчезают мощнейшие ЛЭП, подстанции со 110—тонными трансформаторами» (17). В неприглядное зрелище превратился и город Енисейск—15.
Вероятно, прав Г.В. Кисунько, утверждая, что при заключении договора по ПРО были заложены дополнительные трудности развития СПРН в СССР. Политики, отнюдь не профессионалы, участвующие в подготовке и заключении договора, согласившиеся на размещение РЛС СПРН только на периферии территории страны, не понимали, что расположении РЛС СПРН на периферии для США естественно, а для СССР это фактически означает необходимость строительства некоторых РЛС в труднодоступных местах с суровым климатом.

5.3. Система «Таран» — свидетельство решающего значения мнения высшего партийного руководства

В 60—е годы особые права в военно—промышленном комплексе получил В.Н. Челомей, имеющий какие—то личные связи с Первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым. (Во всяком случае, в КБ В.Н. Челомея делал успешную карьеру сын Н.С. Хрущёва — С.Н. Хрущев). В.Н. Челомей видимо решил, что он успешно справится с созданием территориальной ПРО и выдвинул свою концепцию системы ПРО. Суть этой концепции заключалась в том, что в качестве прогиворакет должны выступать наступательные БР УР—100, для чего систему управления ими надо как—то доработать. Система ПРО, базирующаяся на этой концепции, получила шифр «Таран».
Несмотря на отсутствие сколь—нибудь серьезного обоснования выдвинутой концепции, и в то же время ее очевидную несуразность, она была одобрена руководством, хотя на совещании в Покровском под председательством Ф.В. Лукина мнения относительно концепции разошлись.
К разработке системы «Таран» подключились многие проектные и конструкторские организации. Г.В. Кисунько возражал против концепции В.Н. Челомея, но после того, как концепция была официально одобрена, в ОКБ—30 был также подготовлен научно—исследовательский отчет по теме «Таран», где показывалось, как система А—35 вписывается в новую концепцию.
Причина выпуска этого отчета, по словам одного из заместителей Г.В. Кисунько, невозможность выступления против боксера, находящегося в значительно более тяжелой весовой категории. Однако управление ПРО НИИ—2 МО участвовать в работах по системе «Таран» отказалось. Немедленно проявило инициативу участия в этой работе другое управление того же НИИ, ранее тематикой ПРО не занимавшееся. Инициатива была поддержана руководством НИИ.
В течение года или несколько более группа КБ министерств оборонной промышленности и «инициативное» управление НИИ—2 МО вели активные исследования по системе «Таран», результатом которых были несколько томов отчета и несколько диссертаций. На этих томах был гриф «Совершенно секретно, особой важности», следовательно, к ознакомлению с ними допуск был ограничен, и через некоторое время они были тихо уничтожены. Основной результат «Тарана — потеря времени на заведомо бесплодные исследования и, соответственно, дополнительное отставание от США по перспективным НИР. Работа по системе «Таран» — наглядный пример тесного контакта военных и промышленников в рамках ВПК, взаимное прощение ошибок и бесконтрольная совместная трата средств.

5.4. Разработка системы на базе использования «СВЧ—оружия»

В основе программы создания «СВЧ—оружия» была положена идея поражения боеголовок БР сфокусированными лучами в диапазоне сверхвысоких частот. Идея заманчивая, но практически не реализуемая, поскольку для её воплощения не хватит «мощности всех электростанций мира». Однако в этом направлении велись интенсивные исследования — истрачены сотни миллионов рублей. До создания «боевой» системы, к счастью, дело не дошло.

5.5. Система ИС — система поражения вражеских спутников на орбите

В системе ИС предполагался вывод спутника—перехватчика на орбиту, «параллельную» орбите перехватываемого спутника, и поражение последнего оружием, установленном на спутнике—перехватчике. Попытка обсудить на закрытом совещании в ИИИ—2 МО цель создания этой системы закончилась фразой начальника управления, курирующего систему ИС:
— Раз главный конструктор создает систему ИС, значит, она нужна.
Условия применения и стратегический смысл этой системы, так и остался не ясен. В начале 70—х годов в журнале «Aviation week» приводилось описание двух экспериментов (удачного и неудачного) по перехвату спутника—мишени системой ИС (в СССР в ту пору эта система оставалась сверхсекретной). Было высказано удивление, почему в СССР длительное время продолжается разработка этой системы, поскольку в США разработка аналогичной системы прекращена ввиду ее бесперспективности.
Одноканальная система ИС была принята на вооружение в 1979 г. Снята с дежурства в 1983 г.

5.6. Пушечная ПРО

Исследование по возможности создания ПРО на базе зенитных орудий было задано руководством, как реакция на очередную «утечку» информации в США. К счастью, энтузиастов пушечной ПРО в ВПК не нашлось и работы быстро завершились аргументированным выводом о невозможности создания ПРО на базе зенитных орудий.

5.7. Система круговой противосамолетной обороны Москвы зенитными ракетными комплексами — система С—25

Система С—25 создавалась в послевоенные годы под эгидой НКВД в строжайшей секретности и была ориентирована на средства воздушного нападения, которые считались перспективными в конце 40—х годов. Система С—25 была одной из первых ракетных систем СССР. В значительной степени ее проектирование было школой для ракетчиков страны. При работе над системой С-25 был приобретен опыт создания сложных систем обороны, освоены и внедрены в оборонной промышленности новые технологии, получены и некоторые побочные положительные результаты, например, проложены две кольцевые дороги («бетонки») вокруг Москвы.
К сожалению, при создании этой системы были приняты положения, ставшие затем традиционными при разработке других систем: сверхсекретность и отказ от привлечения системных специалистов при обосновании целей и структуры систем, отсутствие грамотных прогнозов относительно развития военной техники противной стороны, проектирование отдельных систем без учета их перспективы и взаимодействия с другими системами обороны.
С появлением в 60—70 годы новых средств воздушно—космического нападения система С—25, как система обороны Москвы от нападения вероятного противника, в значительной степени потеряла смысл, но оставалась на боевом дежурстве и эксплуатация ее осуществлялась многотысячной армией. Перехват одиночных нарушителей воздушного пространства в районе Москвы может быть обеспечен дешевле и, по—видимому, более эффективно, другими средствами ПВО, например, авиационными группировками.
Значение системы С—25 для последующего развития средств ПВО возможно намного больше, чем это представляется по истечению 50—ти лет. На основе технических решений, отработанных на этой системе, была затем создана подвижная одноканальная зенитно—ракетная система С—75, успешно прошедшая ряд локальных войн.

5.8. Комплекс противосамолетной обороны «Даль»

Экспериментальный комплекс системы «Даль» был развернут на полигоне без должной предварительной теоретической и экспериментальной проработки отдельных технических решений с использованием несовершенных информационных средств. Несмотря на все усилия разработчиков, в том числе отладку комплекса в три смены, довести его до рабочего состояния не удалось. Разработка системы была прекращена. Однако строительство объектов системы «Даль» под Ленинградом началось до того, как были получены результаты отработки полигонного комплекса. Дальнейшая судьба этих объектов мне не известна. Очередной пример волюнтаризма и разбазаривания огромных средств.

5.9. Центр контроля космического пространства (ЦККП)

Необходимость централизации контроля космоса не вызывала возражений, но и здесь потребовались усилия для преодоления искусственно созданных трудностей. Когда было принято решение о создании Центра контроля космического пространства, потребовалось объединить информацию от различных информационных средств, в том числе систем ПРН, ПРО, ПКО. Оказалось, что информацию от этих систем «стыковать» не просто, поскольку они создавались по независимым требованиям, работали в различных системах координат, имели различные парки ЭВМ и СПД.
На информационное согласование систем потребовалось дополнительные средства и около трех лет. Ю.В. Вотинцев пишет: «Самостоятельность фирм, отсутствие требований на стандартизацию и унификацию вооружения неоправданно дорого обошлось как войскам, так и налогоплательщикам, затормозило ввод новых объектов» (8). Если такая нестыковка имела место в системах, создаваемых для войск ПВО, можно представить, какая несогласованность существует в масштабе всех вооруженных сил, тем более в режиме тотальной секретности.
Проект объединения всех средств обнаружения космических объектов разработан в 1972 г. Важный этап развития системы контроля космического пространства (СККП) — принятие на вооружение в 1982 г. спутниковой системы контроля. План развития для СККП наземных РЛС типа «Дарьял» был не реализован вначале из—за приоритетного развития ЗГРЛС, затем в связи с распадом СССР.

5.10. Некоторые выводы. Космические программы

В этом разделе приведены результаты деятельности ВПК в 60—70 годы по таким стратегическим оборонительным системам, необходимость которых была далеко не очевидна. Относительно некоторых систем можно просто утверждать, что их разработка изначально являлась авантюрой. Безусловно, ВПК были созданы и весьма эффективные системы обороны: ракетные комплексы противосамолетной обороны, самолеты—истребители и пр.
Однако здесь идет речь о том, что процент «брака» в ВПК недопустимо велик, огромны затраты, не приведшие к повышению обороноспособности страны. Причем бесполезные затраты, необоснованные решения, конечно, имели место не только при создании систем ПВО, но и в других направлениях деятельности ВПК. Для подтверждения этого положения можно сослаться на работы по космическим программам.
В статье Я. Голованова в газете «Известия» в декабре 1991 г. показано, что в космических программах так же имел место полный набор отрицательных явлений, характерных для ВПК и, соответственно, процветало бесконтрольное разбазаривание средств.
В работах по космосу, согласно анализу Я. Голованова, имели место:
• ведомственность, нежелание отрешиться от своих частных проблем, «натягивание одеяла на себя», спор не концепций, а амбиций (С. Королев и В. Глушко );
• передача производства сложных технических систем предприятиям, необходимого для этого опыта не имеющим (работы по «Бурану — НПО «Молния», Тушинскому машзаводу);
• ложь при назначении сроков завершения проектов («Буран», «Энергия») и при докладах о результатах (полеты к/а «СКИФ», станций «Салют—6, —7», «Мир») и обязательный набор «мобилизующих» постановлений с непрерывным уточнением задач и сроков;
• безответственность и, как результат, вынужденный героизм, работа на пределе при устранении кем—то допущенного разгильдяйства (героизм В. Джанибекова и В.Седых, В. Ляхова и В.Рюмина), здесь, очевидно, следует вспомнить и гибель космонавта Комарова;
• показуха, работа на ТАСС (полеты космонавтов соцстран, перелет Л. Кизима и В. Соловьева на «Салют—7»);
• тиражирование образцов по схеме «ИБД» (39 спутников глобальной навигационной системы, из которых работало 4; 5 ИСЗ спасения не работающих, так как аварийные буи на самолеты не поставлены; заказ на 10 «Буранов»);
• отсутствие обоснованной и утвержденной программы исследования космоса, создание образцов вооружения без четкой цели, нежелание считать прибыль и затраты (миллиарды на суперракету Н—1 «превращены в песок», отдача космоса на мирные нужды ничтожна), бесправие научно-технических советов («МНТС по КИ — полная научная импотенция») (19).
Следует так же заметить, что системы стратегической обороны всегда будут экономически «не подъемны» и их «автономное» создание недопустимо. Проектирование и строительство подобных систем должно вестись по другим, чем было принято, принципам. А именно, большинство объектов военных систем — связь и СПД, информационные системы, космические системы, дороги — должны проектироваться с учетом возможности их эффективного использования для решения экономических задач мирного времени, но при этом должно быть предусмотрено их переключение на военные задачи в угрожаемый период и во время военных действий. Безусловно, необходимо так же вести проектирование стратегических наступательных и оборонительных систем по согласованным требованиям.

 Отправлено: 10.10.13 15:04. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

6. Военно—промышленный комплекс (ВПК)

Из анализа особенностей проектирования и создания системы А—35, а так же и некоторых других систем стратегической обороны, создаваемых в 60—70 годы, можно сделать определенные выводы о функционировании ВПК в послевоенные годы, о том, какой ВПК получила Россия в наследство от СССР, как не эффективно, порой просто бездарно расходовались средства, выделяемые на оборону. Определенные особенности функционирования ВПК, сложившиеся ранее, сохранились на предприятиях ВПК и в 90—х годах. Очень трудно научиться экономно тратить выделяемые ресурсы, соразмерять свои аппетиты с возможностями государства, понимать приоритет общегосударственных задач, если ранее годами на все это внимание не обращалось.
По—прежнему в чести неумная секретность, как прикрытие неверных, а порой просто преступных действий, и наглая ложь обыденна и безнаказанна. Пока ложь не наказуема, не следует ожидать существенных улучшений работы оборонного комплекса. Можно только повторять и повторять слова фантаста И. Ефремова, что ложь самый страшный из демонов, искажающий все: прошлое в представлениях о нем, настоящее — в действиях и будущее — в результате этих действий. Из просочившейся в печать информации следует и то, что при демонтаже позиций РВСН имеет место такая же, как при демонтаже Красноярской РЛС, бесхозяйственность, разворовывание ценных материалов и оборудования (26).
Военно—промышленный комплекс Советского Союза, а затем по наследству России, включает научно—исследовательские организации, конструкторские бюро, заводы и многочисленные управленческие структуры, входящие в министерства оборонной промышленности. На ВПК работали многие заводы и КБ других министерств, в интересах ВПК функционировали НИИ Академии наук, научные лаборатории вузов. В значительной степени и НИИ Министерства обороны занимались не своими прямыми обязанностями, а выполняли заказы ВПК. Многие программы, числящиеся научными, выполнялись силами ВПК, например, космические программы.
Сразу замечу, что, хотя дальше пойдет речь о непомерных и не разумных военных расходах, я отношусь к числу тех граждан, которые считают, что стране в современных условиях нужны достаточно мощная мобильная Армия и военная промышленность, обеспечивающая Армию современным оружием. Безусловно, какая конкретно нужна Армия, должно следовать из военной доктрины. Представляется справедливым и по прежнему весьма актуальным следующее утверждение академика Г.А. Арбатова, высказанное в речи на 2—м Съезде Советов народных депутатов СССР в 1989 году.
Но обороноспособность — это не только несметное количество оружия и солдат. Сокращая вместе с военными расходами армию и вооружение, мы можем не только не ослабить, но и укрепить оборону, повышая качество военной техники, подготовки военнослужащих и добиваясь изменений в дальнейшем в международных условиях. А если говорить о будущем, то без радикальных изменений мы едва ли сможем избежать дальнейшего прогрессирующего отставания экономики. А оно означало бы, что мы вообще не сможем иметь современную армию. Об этом тоже надо задуматься. О необходимости сокращения военных расходов и реформы армии достаточно убедительно говорилось и в дискуссии академика Арбатова с маршалом Ахромеевым, генералами Овчинниковым, Медведевым в 89—90 годах (9) и в последующих неоднократных выступлениях в открытой печати, например, (10—15), но без видимого результата.
Начавшаяся в процессе перестройки экономики страны конверсия военной промышленности пошла без четкого плана, при явном нежелании понять, что из себя представляет ВПК, и без должного анализа, что конкретно в ВПК необходимо сокращать, что и для каких целей оставить функционировать и что временно законсервировать. При таком подходе разумную конверсию провести невозможно.
К 60—70 годам ВПК превратился в систему, целью которой в значительной мере стало собственное воспроизводство. Цель эта, возможно, не всегда и не всеми была полностью осознана, но так или иначе, в ВПК за обеспечением армии необходимой военной техникой всегда отчетливо просматривалась более приоритетная задача обеспечения собственного безбедного существования. В своей деятельности руководители ВПК опирались на мощную идеологическую поддержку партийной номенклатуры и со свой стороны активно участвовали в формировании необходимой для ВПК идеологии, выражением которой в международных отношениях была «холодная война».
Перечислим некоторые особенности функционирования ВПК, характеризующие этот комплекс как систему, ориентированную в первую очередь на самовоспроизводство.

6.1. Ведомственность (корпоративность) — подмена нужды общества и государства интересами ведомств (министерств, КБ, корпораций, отдельных объединений проектных организаций и заводов) или отдельных лиц

Ведомственные и личные интересы искусно маскировались под государственные. Объединенные общими целями группы КБ и заводов проявляли максимум усилий, чтобы получить средства для развития своих исследований, запуска в производство своих разработок, если они даже и из вчерашнего дня науки и техники. При этом их мало интересовало, насколько их работа способствует усилению военно—экономического потенциала страны, тем более вписывается ли разрабатываемое вооружение в систему обороны, в каком количестве нужны армии выпускаемые оружие и боеприпасы.
Успех в проталкивании нужного постановления был гарантирован при поддержке влиятельного члена Политбюро, а также, если удалось доказать, что предлагаемая система будет работать на оборону Москвы. Когда аппетиты ведомств стали перерастать существующие пределы, внутри ВПК усилилось соперничество между отдельными ведомствами за ассигнования, за больший кусок бюджетного пирога. Это соперничество не имело ничего общего со здоровой конкуренцией, так как решающее слово было за политическим руководством и за аппаратчиками.
Решения принимались не в результате научно—технической экспертизы и обсуждений на научных советах, а определялись личными связями, что само по себе явилось благодатной почвой для аппаратных игр борющихся за власть и личное благополучие номенклатурных кланов. При этом порой на новые поисковые исследования, развитие новых технологий средств как раз и не хватало. Ведомственность была характерна и для других отраслей экономики СССР, то есть, не только для ВПК.
Суть этого явления можно определить следующим образом — это взгляд на интересы общества и государства через призму ведомственных интересов, то есть, через призму интересов развития ведомства и личных интересов руководящего состава ведомства. Экономика страны при разгуле ведомственности может быть уподоблена человеческому организму, находящемуся под наблюдением врачей — узких специалистов.
Такие врачи охотно лечат изучаемый ими орган человеческого организма, заботясь о своей научной карьере, не очень утруждая себя пониманием организма, как системы взаимодействующих подсистем. И уже не важно талантлив или нет такой специалист, конечный результат будет для здоровья человека печальным.

6.2. Секретность, доведенная до абсурда и глупости, и в таком виде весьма удобная для разгула ведомственности, защиты от какой либо критики, сокрытия от общества действительной направленности расходов

Дело доходило до того, что создание новых систем обороны начиналось втайне от институтов Министерства обороны. «В чем бы ни состояли причины нашей сверхсекретности — примитивизме мышления, идущем от сталинских времен, перепуге или в корысти, желании что-то важное от своих соотечественников утаить — последствия они имели самые дурные. В глазах мировой общественности из—за этой сверхсекретности мы выглядели ужасающе подозрительными и зловещими, а американским милитаристам облегчали их нечистую игру, открывая широкий простор для спекуляций. Пользуясь нашим молчанием, они говорили за нас, могли приписывать нам любое количества вооружения, любые военные расходы или намерения. И под шум оглушающей пропагандистской компании, как случалось не раз и в 60—х и в 70—х годах, делать все новые рывки в военном соперничестве. За что мы же потом и расплачивались огромными расходами на новые военные программы, которые были призваны обеспечить паритет с американцами» (9).
Разбазаривание средств, выделяемых на оборону, на бессмысленные исследования и бездарные проекты, сокрытие фактов непростительных ошибок, допущенных ответственными работниками ЦК КПСС и ВПК, оказалось возможным при тотальной секретности. Засекречивание всего и вся в конечном итоге приводило к утечке и действительно секретной информации.

6.3. Запланированная затратность военной экономики. Тиражирование военной техники, как одна из основ безбедного существования военно—промышленного комплекса

Существующей экономической системой поощрялся длительный выпуск освоенной и запущенной в производство военной техники. Максимум, что воспринималось положительно, так это модернизация, приводящая к удорожанию вооружения. Освоение выпуска новой техники было не выгодным. Постепенно накопилось отставание в новых технологиях, особенно в электронике. Соответственно все большее место стала занимать оглядка на США. Тиражирование военной техники производилось без учета действительной потребности армии и реальных задач обеспечения обороны. Страна оказалась заваленной оружием и боеприпасами, хранение, а затем и уничтожение которых вылились в особую проблему.
Сколь—нибудь серьезных обоснований потребности средств для выполнения утвержденных военных программ не было — выделялось, порой, сколько запрашивалось. Здесь речь идет не о финансировании действительно новых научных исследований, где заранее бывает трудно определить необходимые ресурсы, а о затратах на тиражирование запущенного в производство вооружения, разработку и создание систем заведомо не боеспособных, длительное продолжение исследований в направлениях, бесперспективность которых уже выяснена, на безбедное существование многочисленных управленческих структур, наконец просто об отсутствии привычки и стимула экономно расходовать выделенные средства. Здесь, кстати, кроется и причина неконкурентноспособности ВПК при переходе на выпуск гражданской продукции. К экономному производству ВПК не приучен и переучиться быстро не способен.

6.4. Система коллективной безответственности и круговая порука, как альтернатива личной ответственности руководителя за порученное ему направление работы

Безответственность, естественно, порождала безнаказанность за непродуманные волюнтаристические решения, научно—технические авантюры, транжирование средств. Основные решения по дорогостоящим военным программам принимались узким кругом недостаточно информированных и профессионально неграмотных лиц в обстановке секретности и оформлялись в виде постановлений ЦК КПСС и СМ СССР. Кто готовил конкретное постановление, порой также было секретом. Во всяком случае, ни о какой персональной ответственности речи быть не могло. За коллективной безответственностью скрывался волюнтаризм принятия решений и круговая порука.
Безответственная коллегиальность оформлялась путем обязательного иконостаса согласующих и утверждающих подписей. Сбор этих подписей заменял обсуждение. Руководители управлений, функционирующих без четкого разделения обязанностей, подписывая документы, были вроде бы при деле. Собственная некомпетентность их не пугала — подписей было достаточно для исключения чей—либо личной ответственности. Вот как об этом пишет Г.В. Кисунько: «Постановления по закрытым темам украшают «братские могилы» подписей — так сказать, правовое закрепление массовой круговой поруки. Её истоки — некомпетентность, «фирменный» эгоизм, уверенность в безнаказанности». И далее: «В абсурдных проектах века срабатывает эффект обоюдного покровительства людей, понимающих, что деньги истрачены даром. Перед высоким начальством заказчик хвалит исполнителей, исполнители — заказчика, а все вместе — разработку. Дружный общий хор добивается, чтобы изделие приняли, если не на вооружение, то хотя бы на опытную эксплуатацию. Круговая порука в миллиардных проектах — чем это не мафия, спаянная амбициями, карьеризмом, жаждой наград и премий, расчетами на куш из госбюджета, коллективной безответственностью» (2).
Формальное руководство военными программами осуществлялось Комиссией по военно-промышленным вопросам при Президиуме СМ СССР (комиссией ВПК). Работа этой комиссии была полностью подчинена защите интересов ВПК, да и для решения государственных системных проблем она была не готова. Существующие научно—технические советы Министерств, КБ, объединений на принятие решений не влияли. Надлежащим образом подобранные, они штамповали угодные руководству решения, внося свою лепту в стихию безответственности. Получил распространение «американский» способ доказательства — ссылка на то, что это делается в США, являлась обоснованием для проведения аналогичных работ в СССР. Это умело использовали службы дезинформации США.

 Отправлено: 21.10.13 21:08. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

6.5. Монополизм в научных исследованиях

«Особенно опасен он — по мнению Г.В. Кисунько — в сочетании с протекционизмом, когда авантюристы от науки попадают в окружение высшего руководства страны. Таких в нашей стране во все времена хватало, есть они и сейчас». Монопольное положение отдельных лиц в науке привело к развертыванию исследовательских и конструкторских работ в тупиковых, заведомо бесперспективных направлениях.
Примеры подобных работ приводились выше. Своеобразной была роль в развитии монополий в науке института Генеральных конструкторов. Генеральные конструкторы обладали правами во многом большими, чем министры. Какой—то период Генеральными были, как правило, личности действительно талантливые, умело организующие деятельность больших коллективов при выполнении порученных им государственных программ. Со временем, состарившись, некоторые из них уже были не способны генерировать новые идеи. Взамен ушедших из жизни пришли новые Генеральные, не так уж талантливые, но не в меру честолюбивые и самоуверенные. Обладая правом обращения непосредственно в Политбюро, минуя коллегии министерств, они порой добивались принятия неразумных волюнтаристских решений, вносили дополнительную неразбериху в военное строительство.

6.6. Беспринципность, точнее, коррумпированность кадровой политики

Поскольку работа в военной промышленности была престижной и относительно хорошо оплачиваемой, на смену талантливым специалистам послевоенных лет к руководству в ВПК на всех уровнях пришли родственники высокопоставленных лиц, должными качествами для этого не обладающие. Успешно продвигались по службе подхалимы и политиканы. Типичным для научной или конструкторской организации стал «руководитель—организатор». Не удивительным было выдвижение на руководство научными организациями сыновей членов Политбюро Суслова и Устинова, занявших должности, которым они явно не соответствовали, успешное продвижение по службе в КБ, руководимом В.Н. Челомеем, сына Хрущева. П. Короткевич в интервью, опубликованном в «Литературной газете», о кадровой политике ВПК высказывается весьма резко: «В аппарат ЦК пришли дворники, и они подмяли под себя всех. Оборонный отдел ЦК — всю оборонку, ...Дворники и пьяницы, потому что только с пьяных глаз можно было подмахивать бумаги, которые приносили на подпись».
Именно эти дворники докладывали дворникам повыше, а те уже распоряжались, куда, на какие программы, вкладывать деньги, дворники не понимают, что такое наука ...Потому—то и возникали дорогостоящие программы, толку от которых не было никакого ...Безграмотное руководство партструктур перестало слушать специалистов.
Они искали людей ниоткуда, избирали их в академики, чтобы потом на мнения этих академиков ссылаться. И появилась профессия — зять, заменившая профессию Генерального конструктора. Семенов, зять Кириленко, ввергнувший страну в авантюру с СОИ, зять Шверника, зять Щербицкого и так далее» (16).

6.7. Сращивание интересов ВПК и руководства Министерства обороны

В выступлении Г. Арбатова (9) отмечено, что решения по военным программам принимались «чаще по подсказке военных». Это не совсем так. Министерство обороны не редко выступало против исходящих из ВПК программ разработки средств, в систему обороны не вписывающихся, чаще безуспешно. С течением времени, «несговорчивые» руководители управлений МО, предлагающие решения, отличные от мнений генералов ВПК, заменялись лицами более сговорчивыми или просто ставленниками ВПК, что формально было не сложно, так как многие руководители оборонных министерств, генеральные конструкторы, начальники управлений комиссии ВПК имели генеральские звания, то есть, как бы находились на действительной службе в армии. Именно стремлением усилить позиции ВПК при принятии решений по военным программам можно объяснить назначение на высокую должность в Генеральный штаб генерала Шабанова — человека не самостоятельного, до этого длительное время работавшего на административных должностях в ВПК.
Таким образом, инициаторами многих военных программ выступали именно генералы ВПК. Второстепенная роль генералов армии определялась и тем, что большинство из них в научно-техническом плане были подготовлены слабее, чем генералы ВПК и во многом на последних полагались. К сожалению, даже талантливые конструкторы военной техники, как правило, не разбирались в общесистемных вопросах.
Создаваемые военные системы зачастую оказывались между собой не согласованными и не отвечающими какой—либо разумной военной доктрине.
Научно—исследовательские институты Министерства обороны, вместо выполнения своих основных задач по обоснованию системы вооружения и требований к образцам вооружения, выступали, с благословления военного руководства, в роли исполнителей разделов проектов военной техники, разрабатываемой ВПК. При обосновании требований к образцам вооружения зачастую характеристики противника подгонялись под возможности разрабатываемой системы, то есть обоснование требований подменялось обоснованием необходимости образца вооружения.
Многочисленные войсковые части обеспечивали эксплуатацию систем, находящихся в различной стадии создания, в том числе в опытной, порой бессрочной эксплуатации, охраняли склады «в запас» изготовленных вооружения и боеприпасов, обеспечивали функционирование полигонов, на которых отрабатывались опытные образцы вооружения.
Результаты совместных действий ВПК и Министерства обороны по строительству вооруженных сил привели к тому, что в армии к 80—90 годам скопились подлежащие впоследствии уничтожению тысячи танков, сотни ракет, различные боеприпасы, химическое оружие. Тупиковая ситуация сложилась с отработанным ядерным топливом — порядок утилизации или захоронения отходов заранее не был продуман. Большое число военнослужащих оказались занятыми эксплуатацией по существу не боевых систем. Вместе с тем, в одном из многочисленных интервью министра обороны генерала Грачева утверждалось, что одной из основных причин потерь армии во время боевых действий в Чечне являлось отсутствие современного оружия.
Независимый от ВПК вклад армии в разбазаривание бюджетных ассигнований также значителен. В 60—70 годах число генералов намного превосходило действительные потребности армии. Количество лиц, числящихся в армии и не занимающихся боевой подготовкой, непрерывно росло. Военные училища и академии выпускали офицеров по нормам военного времени, а число вакантных должностей младших офицеров увеличивалось (18, 23).
Политорганы были упразднены, но кадры политработников — в своей основе наиболее реакционная и активно сопротивляющаяся реформам часть армии — были сохранены. Оружия, розданного странам СНГ, хватило на все национальные конфликты — военное руководство страны фактически спонсировало конфликты в этих странах.
Невосполнимый ущерб армии был нанесен действиями политического руководства, в том числе вводом войск в Афганистан, похожим на бегство выводом войск из стран восточной Европы, что способствовало росту коррупции в армии, бездарными боевыми действиями в Чечне, затянувшейся военной реформой. Все это так, однако, здесь рассматриваются особенности ВПК и, в частности, работы по созданию системы ПРО, где роль Министерства обороны была второстепенной и в какой—то степени даже сдерживающей.

6.8. Поощрение работы на ТАСС

Суть этого стиля — откровенная показуха, парадные доклады к праздникам. Это способствовало развитию атмосферы все разъедающей лжи, а порой приводило и к трагедии. Этот стиль получил аббревиатуру «ИБД» — имитация бурной деятельности.

6.9. Некоторые выводы

Пристальное внимание к отрицательным аспектам деятельности ВПК не означает отрицание существенных достижений этого комплекса в области военного строительства. Руководители ВПК обладали опытом выполнения поставленных задач в отведенное время. Очевидно, что в годы войны военная промышленность достойно решила задачу снабжения фронта оружием и боеприпасами.
После окончания войны ВПК продолжал «набирать обороты», претендуя по—прежнему на львиную долю расходной части бюджета страны, не беспокоясь о перспективах экономики страны в целом. К выпуску серийной продукции добавились военные программы, сравнимые по затратам с программой поворота рек. Василь Быков пишет, что «города на долгие годы очутились под властью прожорливого вампира ВПК» (22).
В послевоенный период у ВПК так же были и выдающиеся достижения. Но какой ценой!
Военно—промышленный комплекс как монопольная система, поглощающая значительную долю расходной части бюджета, соревнуясь с США в безумной гонке вооружений, способствовал в существенной степени подрыву экономики страны. Соревнование нанесло урон и США, но относительно небольшой, так как за время войны экономика США только окрепла. Для СССР это соревнование было изначально губительным, поскольку главная задача после войны должна была заключаться в восстановлении разрушенного войной хозяйства и повышении уровня благосостояния граждан. Поэтому, прежде чем начать какую—либо дорогостоящую военную программу, необходимо было «семь раз отмерить». Если бы не были начаты необоснованные, а порой просто бессмысленные военные программы, ограничен разумными пределами выпуск серийного вооружения, отложены не первоочередные научные исследования, прекращена работа на ТАСС, изжита идеология затратной экономики, то вместе с главной стоящей перед страной после войны задачей можно было бы успешно выполнять научные исследования в перспективных направлениях и поддерживать военно-экономический потенциал страны на должном уровне.
Например, после запуска первого спутника, полетов Гагарина и Титова были ли необходимы полеты Поповича, Николаева, Терешковой и пр. на однотипных кораблях? После убедительной демонстрации научного потенциала можно было бы заявить, что во имя решения главной послевоенной задачи — повышения благосостояния граждан — временно сокращается финансирование определенной части дорогостоящих космических программ. Подобное заявление было бы правильно понято как в стране, так и за границей и не причинило ущерба авторитету страны. Так же не сложно было понять, что создать эффективную систему ПРО на основе существующих технических решений невозможно, что ликвидация угрозы развязывания ракетно—ядерной войны, задача в первую очередь политическая и, освободившись от маниакальной идеи обороны Москвы любой ценой, прекратить зарывать средства в землю, создавая небоеспособные оборонительные системы. Но на здравые действия подобного рода руководство страны было не способно, а сложившийся класс номенклатуры, в том числе генералы ВПК, да и генералы МО в сокращении военных расходов были, мягко говоря, не заинтересованы.
Точную оценку общего ущерба, причиненного стране безответственной деятельностью ведомств ВПК СССР, определить трудно. Подобные оценки содержатся во многих работах (10, 11, 14,1 5 и др.).
Например, согласно (14) военные расходы СССР составляли третью часть валового национального продукта, причем две трети этой части — расходы на вооружение. В (15) военные расходы оцениваются в одну пятую часть ВНП. Для сравнения отмечается, что оборонные расходы ФРГ не превышали 3% ВНП, а в Японии эти расходы были законом ограничены величиной 1% ВНП.
Во всяком случае, максимально допустимым пределом военных расходов в СССР можно, по мнению специалистов, считать одну десятую часть ВНП. Поскольку военные расходы превышали этот предел, то сколь-нибудь нормальное воспроизводство оказалось невозможным. Качественно ущерб от деятельности ВПК в послевоенные годы определяется как бедственным состоянием экономики страны в 80—е годы, так и уровнем отставания СССР от США по многим научным направлениям, в том числе, по которым СССР в 50—е годы был на передовых позициях.
В частности, монополии ВПК, тратившие миллиарды и миллиарды бюджетных средств по существу в своих интересах, полностью ответственны за отставание СССР в области электроники и за последующий полный провал стран СНГ в конкуренции на рынке бытовой электроники. Обратить внимание на эти обстоятельства необходимо и потому, что в последнее время появляется все больше заявлений, в которых ВПК представляется этакой невинной жертвой неразумной перестройки. Эти заявления зашли так далеко, что при обсуждении бюджета в Госдуме нашлись депутаты, связавшие бездарные действия армии в Чечне с недостаточным финансированием ВПК (Интервью в «парламентской неделе» РТВ, 25.02.1995). Важный вывод из рассмотрения особенностей функционирования ВПК, в том числе истории развития системы А—35 и других систем стратегической обороны, заключается в следующем.
Утверждения о необходимости сокращения расходов на оборону являются, в сущности, весьма поверхностными. Собственно на оборону тратилась только некоторая часть выделяемых для этой цели средств. Подобное характерно в равной мере, как для ведомств ВПК, так и для МО.
Нужно прекратить бесконтрольное разбазаривание средств под флагом укрепления обороны, прекратить воспроизводство ВПК, как такового, то есть прекратить финансирование разработок военных систем, которые обороноспособность страны не повысят, покончить с практикой бездумного тиражирования выпускаемого вооружения, убрать ненужные дублирующие друг друга безответственные управленческие структуры. А сделать это возможно, если решения по всем вопросам военного строительства будет принимать облеченный необходимыми правами ответственный орган, составленный из действительно компетентных лиц и обязательно имеющих совесть, то есть, исключающих для себя даже возможность какого либо лоббирования. Основным исходным документом для решений, принимаемых таким органом, может быть утвержденная военная доктрина страны. Только после этого можно точно установить потребные для обороны средства и обеспечить целенаправленное их расходование.
Представляется не лишним обратить внимание и на то, что к 90—м годам руководители промышленности страны, в том числе руководители ВПК, потеряли опыт целенаправленной организации выполнения важных государственных программ, но все отрицательные моменты, отмеченные в деятельности ВПК СССР, получили дальнейшее развитие, чему, в частности, способствует и исчезновение такого сдерживающего и устрашающего фактора, каким была угроза партийного взыскания.

7. Вместо заключения

Есть еще одно обстоятельство, имеющее прямое отношение к ВПК и не только ВПК, — это позиция научно—технической интеллигенции.
Деятельность «прожорливого вампира» — ВПК СССР — в послевоенные годы, безусловно, в неоправданном и необоснованном объеме отвлекала средства бюджета от финансирования вначале восстановления экономики, затем переоснащения её новыми технологиями. Экономика страны оказалась подорванной ненасытным аппетитом монополий, в том числе и в решающей степени военно—промышленного комплекса. Благосостояние граждан страны оставалось на низком уровне. Понимала ли это научно—техническая интеллигенция ВПК и МО: научные сотрудники, конструкторы, технологи, руководители заводов, начальники различных управлений МО и ВПК? Очевидно, большинство понимало, но предпочитало в своих действиях руководствоваться своей системой приоритетов, где интересы общества были далеко не на первом месте.
Мало что можно сказать нового о лицах в руководстве ВПК и в партийных структурах, обеспокоенных лишь собственной карьерой, готовых ради нее на любые авантюры, на любые бросовые траты, уверенных в своей безнаказанности. Уместно привести следующее высказывание Г.В. Кисунько относительно таких лиц:
«Больно видеть, как безразличие к интересам народа и государства набирает силу, а потеря нравственности и некомпетентность ведут к разбазариванию наших богатств... Государство отвалило на исследования деньги, которые делят между собой гражданские и военные НИИ. Их руководители изначально обманывали страну, соблазняли выгодами по финансированию, расширению штатов, приобретению оборудования. Почему никто не остановит их?» (2).
Может быть, еще уместнее замечание П. Короткевича: «Если ты забираешь у народа миллиарды и миллиарды под видом создания оборонного потенциала, а делаешь только то, что нужно тебе, для себя, организовываешь всю ядерную защиту, для того, чтобы только успеть залезть в бункер, то кто же эти люди? Обыкновенное ворье» (16).
Так кто же их остановит, если даже талантливые, обладающие авторитетом, но не в меру честолюбивые Генеральные конструкторы предпочитали не затруднять себя заботами о будущем экономики страны, о благосостоянии граждан, а заниматься сиюминутными проблемами своей программы, своего проекта, в том числе обеспечением их необходимыми средствами? Их фактически устраивало отсутствие в стране единого научно-координационного органа, имеющего право обсуждать предлагаемые программы научных исследований и проекты сложных систем, определять приоритеты вложения средств и контролировать ход и результаты работ.
Вместо этого Генеральные конструкторы апеллировали к политическому руководству страны или к аппаратчикам с доказательствами значимости своих предложений и необходимости выделения соответствующих ассигнований, чтобы потом распоряжаться ими бесконтрольно. Тем самым они способствовали созданию уверенности у лиц некомпетентных, а порой просто неграмотных в праве принимать решения по любым вопросам, быть арбитрами в научных спорах.
Отсюда зависимость научно—технических решений от личных связей конструкторов с лицами из номенклатуры. Так формировались и решения по ПРО. Был во главе государства Н.С. Хрущев — прав был В.Н. Чаломей со своим «Тараном». Ушел Хрущев, Устинов остался — прав Г.В. Кисунько со своей глубокой модернизацией системы А—35, а тома по «Тарану» в печку. Аналогично шли и другие соперничества, например между С.П. Королевым и В.П. Глушко по лунной экспедиции.
Некоторым из Генеральных такое положение нравилось, другие принимали как должное, во всяком случае, самокритикой себя никто, в том числе Г.В. Кисунько, справедливые слова которого приводились выше, особенно не затруднял. Возможно, для некоторых Берия все еще был в памяти. Но ведь после 20—го съезда, несмотря на смены «оттепелей» и «похолоданий», обстановка в стране была такой, что в части научных и технических решений можно было не бояться отстаивать свое мнение, если оно даже противоречило мнению влиятельного члена Политбюро, и для этого не надо было быть ни А. Сахаровым, ни М. Гефтером.
Примером тому, история создания ПРО Москвы, в том числе отказ Минобороны выдать ТТЗ на создание системы А—35Т, не смотря на наличие двух Постановлений ЦК КПСС и СМ СССР, в которых была поставлена задача развертывания этой системы и выделены необходимые для этого средства.
Такой же позиции признания высшего руководства страны и партноменклатуры в качестве арбитров при решении производственных вопросов придерживались и директора заводов ВПК, выбивая заказы под освоенную в производстве военную технику, ни мало не заботясь о том, нужна ли их продукция армии, а если нужна, то в каком количестве, и тем более не задумываясь, куда катиться экономика страны под бременем военных заказов.
Подобной ориентации придерживалась многочисленная научно-техническая интеллигенция: научные работники, конструкторы, технологи. За редким исключением главным для них была забота о личном благополучии, личной карьере. Критика в курилках и заявление: «А что я могу сделать?» — достаточно типичная реакция на действительность. К тому же, среди научных работников многочисленных НИИ с раздутыми штатами было большое число лиц к научной работе не способных — для них было естественным «не возникать», держаться за престижную должность.
Свою лепту в разбазаривании средств вносили журналисты, пропагандируя действительные и мнимые достижения ВПК, выступая порой в качестве лоббистов дорогостоящих научно—технических программ. В качестве примера можно привести анализ неудачи лунной экспедиции, сделанный в (20).
В этой работе много верных мыслей, в том числе замечание о том, что «Не слишком ли высоко была поставлена планка? Не превосходила ли сложность задач, которые необходимо было решать в ходе лунной экспедиции, промышленный и технологический потенциал нашей экономики, именно тогда вступившей в затяжной период застоя?» И, отвечая на этот вопрос, автор пишет, что для успеха «грандиозных проектов» требовались не только «принципиально иной уровень технологии, но и другой экономический механизм, качественно новый подход к руководству наукой, промышленностью, страной».
Да, все это верно, но написано тогда, когда лунная программа уже давно была закрыта. Ранее же журналисты, подогревая непомерные амбиции Генеральных, взахлеб писали о том, как американцев, прилетевших на Луну, встречают советские космонавты. Да и в цитируемой выше работе нет ни слова о том, что «в затяжной период застоя» экономика страны вступила именно с помощью неподъемных программ, в том числе, и лунной программы.
Как выглядит научно—техническая элита, когда продолжает изображать из себя невольную жертву административно—командной системы. Тот же П. Короткевич, критикуя одни военные программы и лоббируя другие, «смело» (в 1991 году, после краха путча ГКПЧ! — до этого я о нем и его работах ничего не слышал) и уверено перекладывает всю вину за развал экономики страны на номенклатуру ЦК КПСС: «Мы привыкли ругать аппарат, но не они виновны. Они — профессионалы, в том числе из КГБ, МВД, ВПК, но над ними стоит номенклатура ЦК КПСС... каста, которая не знает и знать ничего не хочет, а только выполняет заказ того или иного руководителя, для которого командовать что баней, что театром, что Академией наук — одно и то же». Какая удобная позиция и ей без комментариев внимает Ю. Щекочихин (16). Ну как после этого не пожалеть бедных, обиженных «профессионалов» из КГБ, МВД, ВПК.
Грустные рассуждения о научно—технической интеллигенции можно было бы отнести и ко всей интеллигенции СССР.
Неужели следует смириться и принять, как должное замечание академика А. Яковлева: «Самое страшное, что все мы люмпены. По качеству и образу жизни, по отношению друг к другу, люмпены в труде, в политике, в духовной и материальной жизни, иначе и быть не может в обществе иждивенчества и паразитизма» (21).

 Отправлено: 25.10.13 17:16. Заголовок: Дроздов Н.Д. Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР. Рукопись

Дроздов Н.Д.

Из истории создания системы противоракетной обороны в СССР

P.S.l. О новых публикациях по проблеме ПРО. Настоящие заметки были написаны в основном в 1994 году. Небольшие дополнения были сделаны в 1995 году в связи с появлением новых материалов — (1, 17, 18, 21, 22, 25, 26).
После 1995 года публикации, относящиеся к проблематике ПРО, носили характер юбилейный — «мы обороняли страну» или рекламный — «Моину вызвать для того (чтоб только слышали его)» (например, 27). Однако в 1997 году появились две работы (28, 29), относительно которых считаю необходимым высказать свое мнение.
В своей книге (29) Г.В. Кисунько рассказывает о своей работе в качестве руководителя одного из отделов КБ—1 при создании системы С—25, а затем в качестве Генерального конструктора системы ПРО. В книге подробно описывается создание и испытание экспериментальной системы «А» на Балхашском полигоне и менее подробно строительство системы А—35. Научно—исследовательская и опытно—конструкторская работа являются важным этапом разработки новых систем, и Генеральный конструктор, по—видимому, может гордиться результатами своей работы по созданию системы «А» — полигонного образца системы, способной перехватывать баллистические цели, а также вкладом системы «А» в информационное обеспечение ряда других исследований, в том числе по космической тематике (система «Сатурн»), и при испытаниях ядерного оружия (испытания серии «К»).
Копирование структуры системы «А» при строительстве системы ПРО Москвы — системы А—35 — уже было серьезной ошибкой, но признать это Г.В. Кисунько, по—прежнему, не может. В книге также замалчивается эпопея с системой А—35Т: представление Генеральным конструктором Инженерной записки по глубокой модернизации системы А—35, а затем появлением с нарушением всех положений по разработке систем вооружения, видимо при поддержке Д.Ф. Устинова, двух Постановлений ЦК КПСС и СМ СССР о финансировании строительства трех комплексов А—35Т под Москвой, нет также описания результатов испытания комплекса «Аргунь» на полигоне. Вновь получается, будто бы никаких Постановлений по А—35Т и не было — «а был ли мальчик?» Но все же остался след от А—35Т, и Г.В. Кисунько пишет о том, что возможности измерительного комплекса «Аргунь» на полигоне в полной мере использованы не были. Но ведь этот измерительный комплекс не что иное, как полигонный образец радиолокатора РКЦ—35Т системы А—35Т.
В книге дана обоснованная негативная оценка метровой локации, создаваемой в СПРН, загоризонтных РЛС, системы «Таран», СВЧ оружия, полигонной РЛС «Неман», системы «Даль», то есть еще и еще раз показывается, как преступно расходовались средства, выделяемые на оборону.
Много внимания уделяет Г.В. Кисунько взаимоотношению руководителей различных рангов, от которых во многом зависело развитие систем ПВО, интригам, решениям, принимаемым в угоду отдельных лиц, служащим интересам отдельных группировок. Приведенные в книге детали этих взаимоотношений мне известны не были — в сущности, это еще одна черта, характеризующая функционирование ВПК с не лучшей стороны. В начале книги приведен случай клеветнического доноса на Г.В. Кисунько, направленного в адрес Сталина и переадресованного Берии — к счастью все окончилось относительно благополучно.
В книге содержатся критические замечания и, порой весьма резкие, оценки деятельности конструкторов В.Д. Калмыкова (в последствии министра радиопромышленности), А.А. Расплетина, А.Л. Минца, А.Г. Басистова, П.Д. Плешакова (министра радиопрома после смерти В.Д. Калмыкова), заместителя министра радиопрома В.И. Маркова, зав. отделом ЦК КПСС И.Д. Сербина, руководства комиссии по ВП вопросам А.Н. Щукина и Л.И. Горшкова, заместителя министра обороны Н.Н. Алексеева и его помощника К.А. Трусова. Насколько я могу судить по ряду известных мне случаев, Г.В. Кисунько был зачастую прав.
Тем более, если судить по содержанию книги, ему чаще приходилось воевать с закулисными интригами, а не по существу дела. Во всяком случае, могу отметить определенную терпимость Г.В. Кисунько к возражениям по научно—техническим вопросам, если он не считал, что это является отголосками закулисных интриг.
Мне приходилось неоднократно выступать на совещаниях в присутствии Г.В. Кисунько против предлагаемых им технических решений, и это никак не отражалась на его отношении ко мне. И все же настораживает просто железная уверенность Г.В. Кисунько, что он всегда прав. Самокритичности у него часто не хватает, особенно, когда речь идет об оценках решений, принятых им на последних этапах создания системы А—35. Таким образом, содержание книги не дает оснований для какой либо корректировки изложенной выше истории развития системы ПРО Москвы.
Мое отношение к Г.В. Кисунько не однозначно. После прочтения книги я по—прежнему с уважением отношусь к его увлеченности делом, работоспособности, смелости при принятии ответственных решений, наконец, незаурядному интеллекту, и в то же время не понимаю его неспособности самокритично оценить неудачные решения, принять разумные предложения «со стороны». Впрочем, не считаю себя вправе быть его судьей.
В статье В. Литовкина (28) приведены примеры продолжающегося крайне неэкономного и неэффективного расходования средств, выделяемых на оборону. Примеры эти можно продолжить. За годы перестройки существенных сдвигов в организации обеспечения армии новым вооружением не произошло. Остановлюсь далее только на положениях статьи, относящихся к проблемам стратегической обороны.
В статье констатируется, что, безусловно, необходимая интеграция Ракетных войск стратегического нападения, СПРН, ПРО, СККП по—прежнему остается задачей не разрешимой, встречающей сопротивление со стороны военного руководства. Утверждение А.Г. Басистова, что система А—135 «предназначена для защиты столицы и Московского промышленного района от широкомасштабного ракетно—ядерного удара», по—видимому, неверно.
Насколько мне известно, с самого начала эта система предназначалась для обороны Москвы от ограниченного удара со стороны государств, обладающих относительно небольшим ракетно—ядерным арсеналом, а также от случайных и провокационных запусков БР. Однако в статье утверждается, что на противоракетах нет ядерных зарядов и для их подвоза и установки необходимо от 12 часов до двух— трех суток. В таком случае система А—135 задачи обороны не решает и в значительной мере действительно является дорогой игрушкой, «каждый год, как гигантский пылесос, вытягивающий из казны новые и новые миллиарды» (28).
Статья (28) характеризует и определенную легковесность газетных публикаций. Как замечает сам автор, еще недавно он весьма восторженно высказывался о системе А—135 (5). Прошло время, появились новые «мнения», и автор увидел ту же систему по—другому.
Говорить сегодня о все возрастающей угрозе ракетно—ядерного нападения, по—видимому, по меньшей мере не умно, но и разоружаться еще явно рано, к тому же ракетно—ядерное оружие продолжает расползаться по всему миру. По—прежнему весьма актуальной остается задача разработки военной доктрины, на основании которой можно было бы судить о том, кого в перспективе следует рассматривать как вероятного противника, какая армия нужна России, какое оружие, и в каком количестве необходимо создавать.
Необходимо при этом иметь в виду, как проблемы локальных войн, так и стратегические проблемы обороны страны. Поскольку речь должна идти о достаточно длительных прогнозах, простых однозначных решений нет, но вполне реально базироваться на конечное число возможных вариантов развития событий. Не уверен, что военное руководство способно на такой подход.

P.S. II. Естественно задать вопрос, зачем я все это написал?
Три ответа.
1. Было противно читать ложь об успехах ВПК, о том, «как здорово мы обороняли Родину».
2. Теплилась надежда, что при строительстве вооруженных сил будут учтены допущенные ошибки, и ВПК научиться экономному использованию выделяемых средств — жалкая надежда. Появившиеся в июле 1997 года положения о предполагаемой реформе армии должно отразиться и на структуре военных заказов, и на работе ВПК. Однако сопротивление реформе будет весьма упорным и, безусловно, изощренным. Свежий пример. Можно ли считать появившееся объявление, что одна военная академия (г. Тверь) становится филиалом другой (г. Монино), сокращением числа военных учебных заведений.
3. Просто продать подороже эти свои заметки. Может быть, только это и осталось?

Июль 1997 г.

Литература
1. Голубев О.В., Каменский Ю.А., Минасян М.Г., Пупков Б.Д. Российская система противоракетной обороны (прошлое и настоящее, взгляд изнутри). М., 1994 г.
2. Григорий Кисунько. Деньги на оборону. Советская Россия, 05.08.1990
3. Григорий Кисунько. Миллиарды потраченные на чиновничьи амбиции. Известия, 03.01.1992
4. Г. Кисунько. «Беркута» не стало. Какие гуси теперь спасут Москву? Правда, 03.02.1993
5. В. Литовкин. Ракетная «сотня» под землей круглосуточно сторожит столицу (беседа с А.Г.Басистовым). Известия, 25.08.1993
6. Ю.В. Вотинцев. Неизвестные войска исчезнувшей страны. Правда, 10.12. 1992
7. Мы защищали страну от ядерного удара. Интервью Ю. Вотинцева Д. Лиханову. «Совершенно секретно». Октябрь, 1991 г.
8. Ю.В. Вотинцев. Неизвестные войска исчезнувшей сверхдержавы. Военно—исторический журнал, 1993 г., №№ 8, 9,10,11
9. Армия и перестройка. Библиотека Огонька. 1990 г. М. 1990
10. Г. Арбатов. Из недавнего прошлого. «Знамя». 1990
11. Игорь Бирман. Советские военные расходы. «Октябрь». 1991
12. А. Блинов. Дебаты вокруг системы ПРО. Известия. 07.08.1991
13. Сычев. Автор Российских инициатив остается инкогнито, а сами предложения по разоружению нуждаются в серьезных корректировках. Известия. 07.08.1991
14. Виктор Белкин. Масло дорого потому, что пушки дешевы. ЛГ. 30.04.1991
15. Виктор Белкин. Спустя 53 года после войны наша экономика испытывает военные перегрузки. Известия. 22.06.1994
16. Ю. Щекочихин, П. Короткевич. ВПК большевиков. ЛГ. 02.10.1991.
17. Тарасов. Америка может спать спокойно. Красноярскую РЛС растащили окончательно. Известия. 23.03.1995
18. В. Семенов. Интервью А. Жилину. Московские новости. 26.02 —05.03.1995
19. Ярослав Голованов. Куда мы летим. Известия. 12.12—14.12.1991
20. С. Лесков. Как мы слетали на луну. М. «Панорама» 1993
21. Яковлев. Можно ли очеловечить власть. Московские новости. 13—20.11.1994
22. Василь Быков. Горький вкус победы. АиФ. Апрель. 1995
23. В. Лопатин. Маневры генералов. Известия. 27.04.1995
24. Голубев Ю.А. Каменский, М.Г. Минасян, Б.Д.Пупков. Задачи управления и оценки эффективности в разработках отечественных систем ПРО. 1. Экспериментальный полигонный комплекс ПРО (система А). 2. Система ПРО г. Москвы (система А—35). «Техническая кибернетика». 1992.6.—1993.6.
25. Голубев О.В., Каменский Ю.А., Пупков Б.Д. Задачи управления и оценки эффективности в разработках отечественных систем ПРО. 3. Развитие системы ПРО г. Москва. Дальнейшее совершенствование систем ПРО. «Теория и системы управления. 1995.
26. Б. Бронштейн, Ю. Ларина. Бери панель, пошли домой. Мирное население потрошит военные объекты. Известия. 18.08.1995. Дополнительная литература 27. Легко ли сбить муху в космосе, или рассказ про ПРО, о которой никто ничего не знал. Рабочая трибуна. 27.12.1995
28. В. Литовкин. Деньги на реформу у армии есть. Известия. 11.03.1997
29. Григорий Кисунько. Секретная зона. Исповедь главного конструктора. М. 1997

P.S. III. В «Известиях» (23.02.1998) на первой полосе появилась статья В. Литовкина «Москва закрыла свой ядерный зонтик. Ее защита от атаки с неба хуже не стала». Относительно «хуже не стала», конечно, верно, но все же представилось полезным, написать В. Литовкину следующее.
«По поводу Вашей статьи «Москва закрыла свой ядерный зонтик» возможны следующие замечания.
Закрыть можно то, что было открыто, а ядерного зонтика просто не существовало. Система ПРО со спецзарядами на техбазах была не более чем дорогой игрушкой. Решить задачу перехвата одиночных БР, атакующих Москву в результате так называемых несанкционированных пусков, система не могла, а именно для этой цели она создавалась. Все это было ясно давно. К сожалению, большинство систем, предназначенных по замыслу для стратегической обороны, способствовали лишь процветанию ведомств ВПК. Согласно Вашему самокритичному заявлению, Вы действительно просто отслеживаете и комментируете «туманные намеки и заявления высокопоставленных генералов», добавлю к этому — генералов ВПК и МО. Это относится как к данной статье, так и к двум Вашим предыдущим статьям, также в «Известиях», по поводу системы ПРО Москвы.
Причиной моего письма явилось не желание высказать замечания, а следующие соображения. Система А—135 как стратегическая система обороны перспективы, по-видимому, не имеет. Если все же будет принято решение сохранить ее для противоракетной обороны Москвы от налета 1—3—х баллистических ракет, то потребуется перейти к осколочным зарядам противоракет, что связано с дополнительными исследованиями, в частности проблемой нейтрализации встречных подрывов ядерных зарядов боеголовок БР. Эксплуатация системы А—135 обходится весьма дорого. Так или иначе, раньше или позже определенную часть объектов системы ПРО Москвы придется ликвидировать или консервировать. В системе А—135, как и в системе А—35М, много ценного оборудования, для дальнейшего рационального использования которого потребуются продуманные действия. Не исключено разворовывание оборудования. Очевидно, жаждущие поживы стервятники уже действуют. Обидно, если все вновь пойдет по схеме, имеющей место при ликвидации объектов Красноярской РЛС или при демонтаже некоторых объектов РВСН.
Возможно, Вы сможете своевременно обратить внимание на необходимость предупредить очередной грабеж государственной собственности при предстоящей консервации или ликвидации отдельных объектов систем А—35 и А—135».
К статье приложена схема размещения средств системы ПРО Москвы. Из рассмотрения этой схемы легко понять, кто являлся противником для разработчиков системы.
В статье В. Литовкина содержится ссылка на заявление министра обороны России Игоря Сергеева: «Ядерного зонтика над Москвой уже нет, и не будет» и отмечается несогласованность в заявлениях руководства МО. Незадолго до заявления И. Сергеева главком Ракетных войск В. Яковлев заявил на пресс—конференции: «по системе ПРО сейчас ведутся небольшие доработки, и после модернизации — уже в ближайшие годы — она будет приведена в постоянную боевую готовность». Из этого, по—видимому, можно сделать вывод: «Еще не перевились генералы своей профессией не владеющие».
Публикаций, касающихся военной реформы, в СМИ появляется в последние годы много. Для большинства из них характерно просто перечисление фактов без анализа причин появления той или иной ситуации, и без каких либо конструктивных предложений. Например, в интервью В. Анкора («Экспресс», 23.02.1998, # 7) содержатся верные замечания о работе ВПК, и в то же время, статья носит мозаичный характер — состоит из перечисления известных автору фактов различной значимости: от критики Сталина, начертавшего систему ПВО (точнее ПСО) Москвы, до обиды за беспартийную летчицу Соловьеву, которую оттеснила от полета в космос ткачиха Терешкова на том основании, что она, Терешкова, член парткома.
К проблемам коллективной защиты от ракетно—ядерного шантажа средства массовой информации обращаются в последнее время регулярно.
Для примера приведем выдержки из двух публикаций одного из номеров «Известий» (от 04.06.1998, № 107).
По поводу испытаний ядерного оружия в Индии и Пакистане в подборке «Точка зрения «Известий» в заметке «Нам нужна коллективная противоракетная оборона»:
«...ведущие ядерные державы должны предложить им гарантии безопасности. Они могут состоять как из военно—политических обязательств, так и совместной разработки глобальной противоракетной обороны (ПРО) под эгидой ООН. В условиях угрозы расползания ядерных технологий, которые могут попасть в руки безответственных режимов и международных террористических организаций, это в интересах всех. Даже Соединенных Штатов. Единая система ПРО станет главным инструментом сохранения мира».
По поводу финансового кризиса в России статья Е. Васильчука заканчивается следующим:
«Симптомы нового ядерно—политического противостояния в «третьем мире» создают для США и России зоны совместной ответственности, посягнуть на которые пока не рискуют даже самые амбициозные отечественные политики и западные финансисты».
Хорошо что, хотя и с запозданием лет на 30—40, появляется понимание опасности расползания ядерного оружия. В приведенных выдержках из статей не понятны два положения. Как следует понимать: «Даже Соединенных Штатов»?
На чем основывается уверенность, что единая система ПРО станет главным инструментом мира? Какая система ПРО имеется в виду?
Систему защиты от ракетно—ядерного шантажа необходимо еще разработать. Не исключено, что активные средства ПРО будут важным элементом такой системы. Сегодня реальным вкладом в подобную систему могут стать совместные работы США, России и ряда других стран над созданием новой орбитальной станции — для противодействия ядерному шантажу потребуется система информационных средств.

01 июня 1998 г.

 Отправлено: 17.11.13 13:57. Заголовок: Архив: Красногорские вести — Укрепляя обороноспособность страны

Архив

Укрепляя обороноспособность страны

Не успели отгреметь победные залпы в мае 1945 года, как началась «холодная война», гонка вооружений, которую развернули капиталистические державы, недовольные переделом мира в результате Второй мировой войны, в борьбе за мировое господство.
□

□
Красногорск. Мемориал воинам ракетно—космической обороны. Принятие присяги. Лето 2010 года. Фото из архива «Красногорских вестей»
□
В нашей стране возникла необходимость в создании оружия нового поколения и средств его доставки. Необходимо было осваивать космос — в военных целях и в очень сжатые сроки. Требовалось создать беспилотные космические аппараты, пилотируемый космос, системы контроля космического пространства, средства борьбы в космосе и средства защиты от ударов из космоса. Первая значимая всемирная победа нашей страны в космическом соревновании — запуск в 1957 году искусственного спутника земли, 12 апреля 1961 года первый в истории человечества полет в космос, который осуществил Юрий Гагарин, сделал далекий космос ближе. Эти научные достижения прославили нашу Родину.
Дальнейшее развитие отечественной космонавтики содействовало укреплению обороноспособности и народного хозяйства. Появились системы связи и телевещания, космические средства навигации, поиска и спасения людей и объектов, стало возможным давать долгосрочный прогноз погоды, проводить оценку состояния природной среды и ресурсов земли и др.
Однако конец 50—х — начало 60—х годов ХХ века характеризовались дальнейшим наращиванием ядерного потенциала стратегических наступательных сил США, ростом агрессивных устремлений блока НАТО. США планировали перспективное оружие космического базирования, милитаризацию космоса.
Ответом правительства СССР стало создание надежной ракетно—космической обороны (РКО). Для решения этой стратегической задачи 01 июня 1963 года было создано Управление РТЦ—154 с местом дислокации в Красногорске Московской области. С этого момента военнослужащие, инженерный состав Управления совместно с военно—промышленным комплексом страны приступил к организации работ на создаваемых комплексах противокосмической обороны, системы контроля космического пространства и предупреждения о ракетном нападении.
По мере появления новых задач название Управления и его организационно—штатная структура приводились в соответствие с ними: с 1970 года — Управление систем противокосмической и противоракетной обороны, с 1980 года — Управление по вводу систем предупреждения о ракетном нападении, противоракетной и противокосмической обороны (ПРН, ПРО, ПКО), с 1997 года — Управление по вводу систем ракетно—космической обороны, с 2010 года — Управление по вводу новых систем и комплексов Космических войск.
Рассказывает советник главы Красногорского муниципального района, бывший командир войсковой части 73570 (Управление по вводу систем ракетно—космической обороны) С. Гусев.
□
Создание системы противокосмической обороны
□
В 1960—70—е годы в США были созданы и успешно функционировали космические системы военного назначения, способные обнаруживать старты баллистических ракет, фиксировать ядерные взрывы, выполнять функции разведки, связи, навигационного, топографического и метеорологического обеспечения.
В СССР создан комплекс противокосмической обороны (ПКО) — истребитель спутников (ИС), способный определить степень опасности вражеского космического аппарата (КА), выдать целеуказания средствам перехвата, навести на цель КА—перехватчик. В 1968 году все работы по увязке разрабатываемого комплекса ПКО в автоматизированную систему были завершены. Созданы радиолокационные узлы обнаружения спутников. 01 ноября 1968 года впервые в мире был осуществлен перехват спутника-мишени спутником—истребителем. В 1970 году осуществлен перехват КА—мишени по целеуказаниям с центра контроля космического пространства (ЦККП). В 1978 году комплекс ПКО — истребитель спутников — был принят на вооружение, а в феврале 1979 года комплекс выведен из состава Управления и поставлен на боевое дежурство.
С 1985 года создается авиационно—ракетный комплекс доорбитального перехвата «Контакт». В течение 1989—1990 годов были созданы основные элементы комплекса, проведены предварительные испытания и достигнута полная готовность к натурным испытаниям. Однако руководство страны приняло решение об одностороннем моратории по проведению испытаний средств ПКО. В апреле 1993 года указом президента Б. Ельцина комплекс ПКО был снят с эксплуатации.
□
Космическая система обнаружения
□
В 1971 году Управлению была поставлена задача по организации и проведению работ по созданию космической системы обнаружения стартов ракет с территорий суши противника. В период с 1971 по 1978 год была создана система «УС—К», включавшая командный пункт, четыре поста радиолокационной станции и ракетно—космический комплекс с космическими аппаратами (КА). В январе 1979 года система «УС—К» принята на вооружение, а в марте передана в объединение РКО.
Космическая система по контролю стартов баллистических ракет УС—КМО, в том числе и с акваторий морей и океанов, создавалась в три этапа. В 1996 и 2002 годах приняты в эксплуатацию радиотехнические узлы космической системы (РТУ КС), работы по третьему этапу УС—КМО ведутся и сегодня.
□
Наземные радиолокационные станции
□
В 1962 году вышли постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании средств предупреждения о ракетном нападении, системы обнаружения и целеуказания системы ИС…». С 1963 по 1968 год создавались радиотехнические узлы в городах Мурманск и Скрунда (Латвия). В составе Управления с 1966 года в подмосковном Солнечногорске формируется командный пункт системы предупреждения о ракетном нападении, которая сегодня выполняет задачи боевого дежурства (СПРН).
В апреле 1967 года была сформирована радиотехническая дивизия раннего предупреждения, которая через год, в августе, была исключена из состава Управления и подчинена объединению РКО. В том же 1967 году руководством страны принимается решение о создании СПРН не с двух, а со всех ракетоопасных направлений. Для этой цели с 1972 по 2009 год создаются средства более десяти отдельных радиотехнических узлов (ОРТУ).
□
Система контроля космического пространства
□
В процессе разработки комплекса ПКО «ИС» специалисты пришли к пониманию необходимости создания системы контроля космического пространства (СККП), находящейся сегодня на боевом дежурстве, обеспечивающей непрерывный поиск и обнаружение КА, установление их класса, принадлежности, степени угрозы, обеспечение выдачи целеуказаний средствам перехвата. Вся информация должна быть в центре контроля космического пространства (ЦККП), который работает в автоматическом режиме, получая информацию от различных средств.
С 1966 по 1970 год Управлением были проведены работы по вводу первой очереди ЦККП. В 1970 году ЦККП был выведен из состава Управления и поставлен на боевое дежурство. Источниками информации для ЦККП являются ОРТУ СПРН, средства противоракетной обороны (ПРО).
Для распознавания КА созданы в 1988 году оптикоэлектронный комплекс «Окно» в г. Нурек (Таджикистан) и радиолокационный комплекс «Крона» в станице Зеленчукская (карачаево—Черкесская Республика). В 2003 году комплекс радиотехнического контроля «Момент» в подмосковном Ногинске поставлен на опытно—боевое дежурство.
Работы по созданию комплекса «Окно» проведены совместно с ФНПЦ ОАО «Красногорский завод им. С.А. Зверева». В комплексе заложен огромный интеллектуальный труд конструкторов, инженеров, рабочих, руководства предприятия.
□
Противоракетная оборона
□
В 1975 году в связи с появлением в США межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с разделяющимися боевыми частями и средствами преодоления ПРО, Управлению было поручено создание объектов для размещения всех средств модернизированной системы ПРО, которая сегодня выполняет задачи боевого дежурства. Это секторная радиолокационная станция (РЛС) «Дунай» и многофункциональная РЛС «Дон—2Н», обеспечивающие обнаружение, сопровождение целей и наведение на них противоракет. Созданы были командный пункт, шахтные пусковые установки, противоракеты дальнего и ближнего перехвата, системы передачи данных.
С 1976 по 1978 год опытный образец сокращенного состава новой системы ПРО прошел испытания на Балхашском полигоне. С 1979 по 1988 год Управлением введены в строй командный пункт ПРО и ОРТУ МРЛС «Дон—2Н». В течение 1983—1986 годов были созданы 4 стартовые позиции противоракет ближнего перехвата, в том числе одна в Красногорском районе.
□
Лабораторно—испытательная база
□
Войсковая часть 03353 создана в 1973 году для испытания вооружения систем РКО с помощью специализированной испытательной моделирующей базы. Основным методом испытания указанных систем и в первую очередь боевых программ стало математическое моделирование их боевого функционирования в различных условиях ракетно-космической и радиоэлектронной обстановки. Испытательный центр позволял оценить боевую эффективность систем ПРН, ПРО, ККП в целом или отдельных их узлов после ввода новых узлов в систему, их доработок, модернизации без снятия узлов и систем с боевого дежурства.
□
Загоризонтный метод радиолокации
□
С 1972 по 1982 год на Украине и в районе города Комсомольск—на—Амуре были созданы две РЛС загоризонтного обнаружения (ЗГО) стартов МБР. В 1986 году после модернизации РЛС ЗГО планировалось предъявить на госиспытания. Авария на Чернобыльской АЭС разрушила эти планы.
В начале 1990—х годов пожар на узле в Комсомольске—на—Амуре привел к прекращению его функционирования. Положительные результаты, достигнутые при создании РЛС ЗГО системы «Дуга-2», позволяют сделать вывод о возможности качественного обнаружения МБР, аэродинамических и воздушных целей загоризонтным методом радиолокации.
Это далеко не полный перечень систем, комплексов и объектов, которыми занималось Управление на протяжении почти полувековой истории. Создано более 60 объектов для войск ПВО и РКО, 9 объектов в интересах других видов и родов войск, сформировано более 80 воинских частей. Все работы проводились в тесном взаимодействии с министерствами, ведомствами, НИИ, военными строителями.
Изложенные сухие факты — это труд руководителей, сотен тысяч людей, генералов и рядовых, военных и гражданских, инженеров и монтажников, это судьбы, противостояния, доказательства, поражения и победы. Благодаря этим людям мы имеем стратегические системы обороны и контроля.
□
Люди — наша гордость
□
На протяжении 47 лет уникальное Управление возглавляли опытные офицеры. Создавал Управление и руководил им с 1963 по 1984 год почетный гражданин Красногорского района, Герой Социалистического Труда, генерал—лейтенант Михаил Маркович Коломиец, ныне ушедший из жизни.
Заложенные им традиции продолжили начальники Управлений: генерал—лейтенант Кузиков Валентин Иванович, генерал—майор Иванов Виктор Александрович, полковник Мамонов Александр Петрович, полковник Гусев Сергей Николаевич. В настоящее время начальником управления является полковник Бинун Леонид Владимирович.
Многие офицеры, выйдя в запас, плодотворно трудились и трудятся на руководящих должностях в местных органах власти, на предприятиях и в учреждениях района.
Начальник штаба управления, почетный гражданин Красногорского района генерал—майор Попкович Роман Семенович полученный опыт военной службы применил в организации деятельности местной власти в нелегкие 90—е годы ХХ века, будучи главой администрации Красногорского района, депутатом Государственной думы, председателем Комитета по обороне Госдумы.
Начальник Управления генерал—майор Иванов Виктор Александрович работает в ФНПЦ ОАО КМЗ помощником генерального директора.
Командир войсковой части 03353 полковник Хаткевич Николай Тимофеевич, уволившись в запас, был заместителем главы администрации Красногорского района, а сегодня он председатель Совета депутатов городского поселения Красногорск.
Жители района помнят и уважают ратный труд создателей систем ракетно—космической обороны. В Красногорске в военном городке Павшино создан мемориал памяти воинам ракетно—космической обороны, у которого молодые солдаты присягают на верность Родине, здесь проводятся торжественные мероприятия города и Управления.
Пишутся новые страницы истории, вводятся в строй РЛС высокой заводской готовности. Личный состав войсковой части 73570 сегодня способен выполнять поставленные боевые задачи. В числе профессионалов высокого уровня полковники А.Синельщиков, И.Шопов, О.Батищев, М.Кушниренко, подполковники Д.Бардин, Ш.Юсупов, С.Волков.
Сегодняшнее поколение благодарит ветеранов Управления С.Сандригайло, И.Фабрикова, С.Курячева, Б.Ворону, В.Рожкова, Ю.Седлецкого, В.Шатаева, В.Бородачева и многих-многих других за прочный фундамент, заложенный в основание создания систем ракетно-космической обороны страны.
Современная космонавтика, системы ракетно—космической обороны страны, успешно решая задачи сегодняшнего дня, одновременно создают научно—технический потенциал для дальнейшего освоения космоса и совершенствования стратегических систем контроля космоса, средств борьбы в космосе и от ударов из космоса.

Красногорские вести, 12 апреля 2011 года, № 38 (3080)

 Отправлено: 19.11.13 15:15. Заголовок: ВКО — В.Н. Ляпоров, Л.К. Оляндер. СККП: начало пути (1—1). Управление соединения ККП

СККП: начало пути (1—1)

Управление соединения ККП

Формирование управления соединения ККП, его роль в организации выполнения поставленных задач
□
Конец 80—х годов прошлого столетия характеризуется усилением активности в космосе. На орбиты было выведено большое количество качественно новых космических средств для решения военных задач глобального масштаба. По мнению американских военных руководителей, национальная безопасность является главной целью космической политики. «Несмотря на окончание «холодной войны» наша национальная безопасность будет по—прежнему зависеть от эффективности космических систем» (К. Пауэлл). Космические системы нашли непосредственное применение при обеспечении боевых действий сухопутных войск, военно—воздушных сил и военно—морского флота во время локальных войн в районе Персидского залива и Югославии.
Изменение военно—политической обстановки в мире, возросшая роль космических средств обусловили необходимость качественно изменить подходы к контролю космического пространства, к использованию информации от средств наблюдения. Особую озабоченность вызывали следующие проблемы.
1. Стремление иностранных государств более широко использовать геостационарную область космического пространства для решения многих военных и иных задач и, как следствие, увеличение усилий по росту объема и качества информации о космических аппаратах, размещенных в этой области.
2. Увеличение числа запусков космических аппаратов, разрушение целого ряда космических объектов привело к тому, что на орбитах оказалось большое количество фрагментов, которые стали представлять угрозу для действующих КА и пилотируемых космических кораблей. В терминологии появилось новое понятие - «космический мусор». Вот как характеризуют это явление ученые Астросовета АН РФ: «Эволюция «мусорного» окружения Земли не может быть точно предсказана из—за постоянно растущего числа пользователей (включая коммерческие запуски), появления новых технологий запусков малых спутников и «созвездий» коммуникационных спутников (типа «Иридиум»), наконец, неопределенности будущих взрывов и столкновений всех этих объектов на орбитах. Число и размеры фрагментов, возникающих в результате столкновения двух объектов, зависят от разных факторов: массы сталкивающихся объектов, их скорости и прочих».
Вначале эта проблема волновала наши умы чисто теоретически. Однако в 1996 году произошло событие, которое заставило по—иному взглянуть на проблему контроля за космическим мусором. «24 июля 1996 г. на высоте примерно 660 км произошло первое столкновение французского спутника CERISE, запущенного в июле 1995 г. на солнечно—синхронную орбиту, с наблюдаемым фрагментом третьей ступени французской же ракеты «Ариан», вышедшей на орбиту в 1986 г. Относительная скорость во время столкновения была около 15 км/с, или около 50 000 км/ч. Впервые — через 39 лет с начала космической деятельности человека — проблема столкновений в космосе перестала быть абстрактной».
В результате проведенных исследований было установлено: «Загрязненность околоземного космоса растет с увеличением мощи используемых для запуска ракет. Взрывы вторых ступеней семи ракет «Дельта» (из—за наличия остатков топлива и сложившихся условий перегрева) добавили более 1300 наблюдаемых и каталогизированных фрагментов. Та же причина приводила к взрывам в 90—х годах верхних ступеней ракет «Титан», «Космос», «Протон», «Зенит», «Рокот», «Пегас». Спутники, находящиеся на геостационарной орбите, особенно подвержены бомбардировке со стороны естественных небесных объектов».
В связи с этим первостепенное значение приобретает задача информационного обеспечения безопасности полетов отечественных космических аппаратов, в первую очередь пилотируемых.
3. Оценивая военно—политическую обстановку и ее влияние на разработку вооружения РКО, заместитель начальника Управления вооружения Министерства обороны доктор технических наук А.А. Рахманов, выступая 27 февраля 2003 г. на юбилейной научно—практической конференции ОАО МАК «Вымпел», сказал: «Сегодня многое изменилось, на передний план вышли задачи борьбы с международным терроризмом, подготовки к ведению вооруженной борьбы в локальных войнах в условиях применения управляемых систем оружия, крылатых ракет и другого высокоточного оружия.
При этом угроза применения ракетно-ядерного оружия не снимается, важной составляющей в военных конфликтах стало применение обычного, но высокоэффективного (управляемого и высокоточного) оружия. Прежняя философия вооруженной борьбы в современных условиях претерпела существенные изменения.
Комплексные исследования, направленные на переосмысление задач отдельных систем РКО и системы РКО в целом, хотя и проводились, но в недостаточных объемах и не были широко развернуты. Внимание к РКО ослабло. Финансирование в значительной части уменьшилось. В настоящее время доля заказов на ПВО и ВКО в целом составляет 5—7 процентов государственного оборонного заказ. В последнее время финансирование заказов на РКО увеличилось (в 2003 г.), однако далеко не покрывает необходимых потребностей, тем не менее, задача создания полновесной концепции РКО и на ее основе концепций ПРИ, ККП и ПРО стоит очень остро».
Поток информации в ЦККП достиг нескольких десятков тысяч измерений в сутки. В несколько раз возросла точность определения орбит космических объектов по времени. Возможности ЦККП по сопровождению космических объектов к концу 80—х годов прошлого столетия по сравнению с 1970 годом увеличились почти в 20 раз по количеству сопровождаемых КО. Стало возможным обнаруживать космические объекты на высотах до 40000 км.
К началу 1990—х гг. стало совершенно ясно, что система контроля требует своего организационного оформления. У ЦККП, составлявшего в то время костяк СККП, не было ни сил, ни возможностей управлять такой разноплановой системой, с расположением собственных средств на огромном пространстве территории страны.
Возникла необходимость формирования специального соединения.
При обосновании необходимости формирования соединения учитывалось также все возрастающее значение освоения космического пространства не только в военном, но и народнохозяйственном отношении.
«Еще в конце 1987 года я доложил Главкому наши соображения о целесообразности сформировать соединение контроля космического пространства на базе войсковых частей, входящих в состав ЦККП, комплекса «ИС—М» и находившихся в стадии завершения создания специализированных средств радиооптического комплекса распознавания космических объектов «Крона» в г. Зеленчуке и оптико—электронной станции обнаружения стационарных космических объектов «Окно» в районе г. Нурек (Таджикской ССР). Главком поддержал эту идею и вышел с ходатайством в Генеральный штаб, где согласились с нашим предложением, и директивой ГШ ВС СССР от 17 июня 1988 года был утвержден штат управления и штаба корпуса ККП» (генерал—полковник авиации В.М. Красковский).
Система контроля космического пространства служит для информационного обеспечения космической деятельности государства и противодействия средствам космической разведки вероятных противников, оценки опасности космической обстановки и доведения информации до потребителей. До 1988 г. СККП включала в себя: Центр контроля космического пространства (ЦККП вел каталог космических объектов и космических систем, производил обработку, объединение траекторных и не траекторных данных от различных информационных источников в интересах определения точных параметров движения и распознавания космических объектов и систем); радиолокационные, радиотехнические, оптические средства обнаружения и распознавания низкоорбитальных, высокоорбитальных и геостационарных космических объектов. Большой личный вклад в формирование соединения системы контроля космического пространства и его развития внесли офицеры управления соединения. Среди них: С.М. Аверкин, А.А. Алексеев, А.В. Алексеев, Н.Н. Богомаз, Ю.В. Бурцев, А.В. Воинов, И.А. Василенко, М.М. Герциков, Б.Г. Гомзиков, В.И. Даушев, В.Г. Доброрез, В.И. Дробот, А.А. Дубов, А.П. Зайцев, С.М. Квашнин, В.И. Ковалюк, Г.А. Ковш. С.Н. Колесников, В.А. Крутяков, Н.В. Кузьмин, В.Д. Купин, А.А. Манасян, Е.А. Маняхин, С.С. Мартынов, В.В. Мешков, В.А. Минаев, М.М. Морозов, Н.П. Морозов, А.В. Никольский, В.В. Никольский, А.В. Новиков. Н.А. Петров, В.Н. Петровский, В.Н. Пронякин, В.И. Пугин, Ю.С. Рубцов, А.А. Соколов, И.В. Хлебников, Э.Н. Хорьков, В.Г. Чешко, В.Н. Царьков, А.Д. Шиманский, Я.С. Яромола и многие другие. Много сил отдали делу укомплектования соединения личным составом М.М. Креузов и В.Н. Малышев.
Однако при формировании частей соединения были допущены, на наш взгляд, некоторые просчеты. Расчленение ЦККП на три части (узел связи, информационно—аналитический пункт и собственно ЦККП) несколько децентрализовало управление. Процессы анализа и оценки космической обстановки, обнаружения, сопровождения и распознавания КО, ведения ГККО и другие задачи оказались оторванными от работы вычислительного и других элементов аппаратурного комплекса. Если раньше начальник ЦККП отвечал полностью за выполнение боевой задачи и поддержание аппаратурного комплекса в постоянной боевой готовности, то теперь за то же самое отвечали три разных начальника. Это не способствовало динамическому развитию ЦККП как такового. В это время на первый план вышло тесное взаимодействие между ЦККП и ИнАПом, которые во время ведения боевой работы представляют фактически единое целое (в 2005 году узел связи прекратил свое существование как отдельная часть и был снова включен в состав ЦККП). Эффективность такого взаимодействия сейчас в какой—то мере зависит от личностных отношений командования этих частей, их взаимопонимания, умения оказать друг другу необходимую помощь в решении поставленных боевых задач. К сожалению, на практике это не всегда получалось.
Следует отметить, что становление соединения контроля космического пространства проходило в очень сложной внутренней обстановке в стране. Наметилась тенденция резкого сокращения численности Вооруженных Сил СССР, а затем и Российской Федерации. Во главе страны встали люди, которые следовали курсу снижения мощи нашей армии, не препятствовали развитию в стране антиармейских настроений.
Вспоминает бывший Командующий Войсками РКО генерал—полковник В.М. Красковский: «Впервые в войне успешно применялись космические силы в качестве информационно—разведывательных систем. Казалось бы, руководство страной и Вооруженными силами сделает вывод о приоритетности развития космических средств и систем ПВО страны. К сожалению, мы станем свидетелями, как в ходе государственного переустройства основательно будет подорвана обороноспособность государства».
Это в полной мере коснулось соединения ККП и частей, составляющих его костяк. 1990—е годы стали годами снижения эффективности контроля космического пространства. В то же время мы стали свидетелями, как США и их союзники наращивали свои возможности по использованию космического пространства для решения своей стратегической задачи добиться глобального превосходства в космосе. В этом неоценимую помощь им оказывало российское руководство во главе с Б.Н. Ельциным, безответственные заявления которого нанесли огромный вред нашей армии, частью которой было наше соединение.
Произошло резкое сокращение группировки радиолокационных средств: взорвана РЛС в Латвии, прекращен монтаж Красноярской РЛС, заморожено строительство новой станции в Мукачево. Кроме этого, на снижение качества работ по контролю космического пространства повлияло: обострение обстановки вокруг РЛС в Азербайджане, снижение потока информации от РЛС Севастополя: пожары на РЛС в Печоре и в корпусе ПРО. При решении вопросов зачастую брали вверх местнические настроения региональных руководителей. Вспоминает генерал—полковник В. М. Красковский: «В Вооруженных силах жизнь шла по инерции, без ясного понимания задач сегодняшнего дня и на перспективу. Создавалось впечатление запутанности в государстве и в армии, и, самое неприятное, что никто не знает, как выйти из заколдованного круга неразберихи. Замирали стройки объектов наших войск, нарастал некомплект личного состава, сбавляли темпы производства предприятий оборонной промышленности, ослабевали и вовсе рвались связи с союзными республиками, разваливалось народное хозяйство, растаскивалось богатство страны, слабела власть, росла преступность, наращивалась армия безработных, поднимал голову криминал».
Однако и в это непростое время усилия промышленности и командования соединения направлялись на укрепление (насколько это было возможно) системы контроля космического пространства.
Серьезным испытаниям подверглась и наземная сеть оптических средств, численный состав которой сократился почти в три раза. Основная причина этого - несвоевременное и недостаточное финансирование. Накопленный богатый опыт работы пунктов наблюдения НСОС практически используется крайне незначительно. Резко упала оперативность получения информации, из-за чего точность определения положения геостационарных ИСЗ несколько снизилась. Существовавшие ранее два канала телетайпной связи в настоящее время не функционируют. Причина была старая - нет денег на оплату каналов связи. В результате информация от средств НСОС шла окольными путями через отдельных частных лиц. Такое положение дел наносило огромный вред контролю геостационарной области космического пространства. Даже ввод встрой комплекса «Окно» не решил полностью всех проблем контроля геостационарной области космического пространства, ибо две трети этой области оставалось вне нашего контроля, а с учетом зоны сохранившихся средств НСОС — примерно половина ее. Здесь сказывается также и старое заблуждение, заключавшееся в том, что отдельные руководители военного ведомства считали, что вводимое в строй ОЭС «Окно» сможет полностью обеспечить контроль геостационарной области космического пространства. Это справедливо лишь в том случае, если будет развернуто, как минимум еще 2 комплекса «Окно», разнесенные относительно друг друга на 10—12 тысяч километров. В настоящее время истина лежит совершенно в другой плоскости: только совместное использование информации от ОЭС «Окно» и средств НСОС может в какой—то мере решить эти проблемы. При этом необходимо учитывать тот огромный научный и практический потенциалы, которые имеются в обсерваториях и научных учреждениях, которые составляют костяк НСОС.
Серьезной проблемой стало ухудшение материального положения личного состава соединения (в основном офицеров и прапорщиков). Оно было настолько бедственно, что даже офицеры в звании подполковника, не говоря уже о младших офицерах, не в состоянии были прокормить свои семьи, что вынуждало их искать дополнительные источники заработка на стороне. Люди месяцами не получали денежное содержание, большое число семей жило в общежитии, не имея собственной квартиры. Люди стали стесняться своей принадлежности к Вооруженным силам, особенно после известных трагических событий осени 1993 г. При первой возможности грамотные в техническом отношении, имеющие богатый опыт несения боевой службы по контролю космического пространства офицеры, в основном инженерно—технический состав, стали покидать армию, не выслужив положенный срок пребывания в ней. Если раньше передовой опыт работы передавался от старшего поколения молодому поколению, соблюдалась преемственность, то теперь эти традиции оказались практически невостребованными. Резкое сокращение численности сотрудников ОАО МАК «Вымпел», связанное с тем, что беды страны наиболее стали ощутимы в научных и производственных объединениях ВПК, когда зарплата не выплачивалась годами, привело к тому, что качественно поддерживать алгоритмическую систему в надлежащем состоянии стало некому. Вместо конструктивной работы по наращиванию возможностей ЦККП применялся широко известный метод «латания дыр». Приток молодых. перспективных кадров практически прекратился.
Вот как об этой проблеме пишет Генеральный конструктор ОАО МАК «Вымпел» А. В. Меньшиков: «Одной из центральных проблем является проблема кадров. Капитализма мы не построили, но рынок труда есть. Мы не можем платить нашим сотрудникам зарплату, соответствующую их квалификации, что приводит к вымыванию, в первую очередь, наиболее одаренных молодых сотрудников. Выпускники нашей базовой кафедры в МФТИ в коммерческих структурах получают зарплату в 2—3 раза больше, чем мы можем предложить. Большую озабоченность вызывает отсутствие квалифицированных тематиков по средствам систем. Мал резерв специалистов, способных выполнять функции главных конструкторов и их заместителей».
Обнадеживает то, что в последние годы правительство стало больше уделять внимания войскам РКО. Они были выведены из состава РВСН и переданы вновь сформированным Космическим войскам. Это, несомненно, сыграло свою положительную созидательную роль.
ЦККП и ИнАП фактически являются мозговым центром понимания процессов, происходящих в космосе, не только соединений ККП, но и Космических войск в целом. К сожалению, об этом начинают вспоминать только тогда, когда терпит бедствие какой—либо отечественный аппарат, когда никто, кроме соединения ККП, не может ничего сказать, где этот аппарат, как он ведет себя на орбите. Примеров этому в истории ЦККП было предостаточно, о многих из них уже рассказано.
СККП является составной частью РКО и основной системой их информационного обеспечения. Об этом свидетельствует и высказывание генерал—майора В.Старухина: «Для ведения информационно—разведывательных действий в космическом пространстве — средства системы контроля космического пространства. Поэтому, оставив в стороне звонкие и не всем понятные фразы «воздушно—космическая оборона», «средства воздушно-космического нападения», перейдя в практическую плоскость деятельности, мы оказываемся перед проблемой соответствия находящихся на вооружении комплексов и систем современному уровню противников, им противостоящих. Иными словами, вопрос в модернизации шлющихся средств вооруженной борьбы и создании образцов с улучшенными тактико-техническими характеристиками».
Возглавил соединение полковник А.И. Суслов (1988—1992), затем им командовали генерал—майоры Г.А. Добров (1992—1998), В.В. Деркач (1998—2001), С.А. Лобов (2001—2003) и О.П. Фролов (2003—2007) и В.Н. Ляпоров (с 2007г. — по настоящее время). Первым начальником штаба соединения стал полковник А.П. Зайцев. После него штаб возглавляли полковники М.М. Дорощук, Е.А. Маняхин, А.Д. Шиманский и В.П. Морозов
Во главе политического отдела соединения был поставлен полковник Эдуард Николаевич Хорьков.
Всю свою жизнь он посвятил идеологическому воспитанию личного состава, прошел путь от командира радиовзвода до начальника политотдела соединения контроля космического пространства. Окончил с отличием Военно—политическую академию, участвовал в афганской войне (был награжден орденом Красной Звезды), избирался делегатом XXVII съезда КПСС, неоднократно избирался членом ЦК компартии союзной республики. Второй свой орден Э.Н. Хорьков получил в 1988 г., будучи уже начальником политотдела. Воспитательную работу он строил согласно непреклонному убеждению: «Активная роль в воспитательной работе принадлежит руководителям всех рангов. Только в этом случае не теряется связь командиров с подчиненными, формируется авторитет человека, наделенного властью. Исходя из этого, любой приказ начальника приобретает необходимую силу». Под его руководством была проведена первая партийная конференция соединения, на которой были подведены итоги формирования и намечены перспективы дальнейшего усиления влияния коммунистов на ход выполнения поставленных соединению боевых задач.
Э.Н. Хорьков знал все подводные рифы при работе с людьми, критически относился к ее результатам.
Следует сказать, что формирование соединения проходило в непростое для страны и армии время. Руководство Вооруженных Сил всячески препятствовало М.С. Горбачеву проводить разрушительные реформы в армии. Нужен был повод для нанесения удара по армии и флоту. И такой случай представился. После пресловутого полета и посадки на Васильевском спуске немецкого гражданина М. Руста по руководству армии был нанесен удар, в отставку были отправлены министр обороны СССР Маршал Советского Союза С.Л. Соколов и Главнокомандующий Войсками ПВО страны Главный маршал авиации А.И. Колдунов. Генерал—полковник В.М. Красковский в своей автобиографической книге «На службе неповторимой Отчизне» приводит высказывания В.М. Фалина: «В.М. Фалин: «Мне было невдомек, что Генеральный искал в ту пору безотказный предлог, позволивший бы ему взнуздать и засупонить военных. Генералы и адмиралы — не партсекретари в регионах. Здесь выборы не назначишь, чтобы «демократически» избавиться от неугодных. И вдруг как манна небесная — М. Руст. Неожиданный и столь желанный подарок. (А так ли неожиданный? — Авт.).

В.Н. Ляпоров, генерал—майор
Л.К. Оляндэр, полковник в отставке

 Отправлено: 21.11.13 16:51. Заголовок: ВКО — В.Н. Ляпоров, Л.К. Оляндер. СККП: начало пути (1—2). Управление соединения ККП

СККП: начало пути (1—2)

Управление соединения ККП

Наполеон в деланном гневе швырял на пол драгоценные фарфоровые сервизы. Наш «государь» принялся расшвыривать головы военных. В отставку отправились министр обороны С. Соколов, командующие ряда военных округов и родов войск, генералы. «Неблагонадежных» списывали с действительной военной службы пачками...
Легкомоторная «Цесна» М. Руста возымела эффект, которому могло бы позавидовать крыло стратегической авиации США.
Советским ВС пришлось принять на себя ушаты грязи, как если бы было проиграно жизненно важное сражение. Запевалой выступал М. Горбачев...»
31 мая 1987 г. Горбачевым было созвано внеочередное Политбюро. После заслушивания министра обороны о принимаемых им мерах Горбачев, обращаясь к нему, сказал: «Сергей Леонидович, я не сомневаюсь в Вашей личной честности. Однако в сложившейся ситуации я, на Вашем месте, подал бы в отставку». Потрясенный Соколов тут же заявил, что он просит принять его отставку. Горбачев от имени Политбюро, не мешкая, принял эту отставку, добавив, что она будет оформлена как уход на пенсию.
Затем после 15—минутного перерыва Горбачев предложил вместо Соколова назначить на этот пост генерала Язова, который был заранее предусмотрительно вызван Горбачевым и затем представлен Политбюро.
Назначенный вместо Соколова министром обороны Дмитрий Язов сразу же отправил на пенсию 1200 генералов. Оправдывал доверие!».
Этими действиями М.С. Горбачев фактически дал зеленый свет усилению нападок на армию, дискредитации ее командного состава. Распоясавшиеся защитники «демократии» видели, что Вооруженные Силы страны представляют серьезную угрозу воплощения их замыслов в жизнь. И они начали действовать, используя средства массовой информации, при полном попустительстве тогдашнего руководства страны. Во всю пропагандировались лозунги: «У нас врагов нет, зачем нам нужны такие Вооруженные Силы?», «Военные расходы наносят существенный ущерб благосостоянию народа», «Военно—промышленный комплекс — это монстр, проедающий все средства страны. Его надо ликвидировать» и так далее. Следствием этого стало широко распространившееся мнение, что служба в армии является потерянным временем, она отупляет солдат, что бездарный офицерский состав не в состоянии обеспечить достойное пребывание молодых солдат в армейской среде. Всюду в средствах массовой информации широко муссируются вопросы неуставных отношений, приобретая порой истерический характер. Действия тогдашнего президента России Б.Н. Ельцина усугубляли и без того сложное положение в Вооруженных силах. Вот в таких условиях пришлось работать политическому отделу корпуса в первые годы его формирования. Надо отдать должное полковнику Э.Н. Хорькову. Он не растерялся в это сложное время и, в меру своих сил и полномочий, организовал деятельность подчиненных ему политорганов, обеспечив выполнение поставленной перед соединением боевой задачи. После ухода Эдуарда Николаевича на пенсию должность начальника политотдела, а с 1991 года заместителя командира по воспитательной работе исполняли полковники А.Н. Недопекин, В.Г. Доброрез и С.Н. Кулешов.
В состав соединения вошли: командный пункт, ЦККП и специализированные радиолокационные и оптико—электронные средства наблюдения, а также средства ПКО. Приказом МО СССР от 25.05.1991 были определены повышенные характеристики СККП, внесенные в формуляр командного пункта соединения. С 01.11.1988 соединение заступило на боевое дежурство. Основным элементом управления стал ЦККП и сформированные на его базе части. Соединению были поставлены задачи осуществления непрерывного контроля космического пространства, ведения Главного каталога космических объектов, выдачи донесений о космической обстановке высшим органам управления Вооруженных сил Российской Федерации, своевременного вскрытия начала боевых действий противником в космосе, информационно-баллистического обеспечения системы ПРО.
Несколько слов о первом составе командования соединения.
Командир соединения ККП — генерал—майор Александр Иванович Суслов. Выпускник Академии Генерального штаба, высоко эрудированный, требовательный командир, имевший богатый опыт руководства войсками, он сумел сплотить вокруг себя офицеров—единомышленников для решения поставленных задач. А задачи ему достались не из легких: формирование соединения ККП, организация решения новых ответственных задач контроля космоса и противокосмической обороны. осуществление четкого взаимодействия частей соединения, как между собой, так и с другими объединениями, соединениями и частями Войск РКО и других видов и родов войск Вооруженных сил Российской Федерации. А.И. Суслов проводил реорганизацию работы по контролю космического пространства с учетом накопленного богатого опыта частей соединения, в том числе и ЦККП.
Много сил и энергии затратил А.И. Суслов на решение бытовых проблем офицеров. Развернувшиеся жилищное строительство уже к 1991 г. позволило полностью решить проблему жилья. Это один их немногих периодов, когда все офицеры соединения имели благоустроенные квартиры. Свой воинский путь он закончил в должности заместителя начальника факультета Академии Генерального штаба.
На ключевые должности в управлении соединения были назначены офицеры — выходцы из ЦККП: полковники А.П. Зайцев (начальником штаба соединения). В.В. Никольский (главным инженером), Г.А. Ковш (начальником отдела БА и БП), В.М. Малышев (начальником отдела кадров), а также М.М. Креузов, Я.И. Цимбалистый, И.П. Морозов и многие другие (всего около 30 процентов состава управления).
На должность начальника штаба соединения с должности начальника ЦККП был назначен полковник А.П. Зайцев. Придя в ЦККП после окончания ВИРТА, он прошел путь от начальника боевого расчета отдела системы передачи данных до командира части, прослужив несколько лет в управлении командующего войсками ПРО и ПКО, приобрел необходимый опыт в деле организации работы штаба по поддержанию постоянной высокой боевой готовности частей соединения, особое внимание в соединении он уделял подготовке и слаженности работы командных пунктов всех степеней и боевых расчетов подразделений.
Первые боевые расчеты командного пункта в составе: полковников В.И. Дробота, В.А. Минаева. В.И. Ковалюка, В.В. Мешкова; подполковников А.А. Дубова, В.Ю. Казначеева, А.Н. Бабенко, Н.В. Кузьмина. А.В. Барановского, В.И. Морозова, Б.Г. Досадина формировались и готовились по интенсивной методике.
Общим для всех офицеров первых боевых расчетов было только одно — все они имели опыт боевой работы на командных пунктах частей по прежнему месту службы. Теперь им предстояло оптимизировать и унифицировать методики и технологии сбора, обработки и оценки информации о состоянии средств, поступающей с командных пунктов подчиненных частей. Подобным же образом предстояло разработать и отладить механизмы командно-технического управления процессами эксплуатации вооружения и мероприятиями технического обеспечения боевого применения средств уже в составе соединения и во взаимодействии с другими соединениями.
Следует сказать, что командир соединения полковник А.И. Суслов и его заместители уделяли исключительное внимание формированию и подготовке первых боевых расчетов командного пункта. Более того, по указанию командующего рода войск перед постановкой командного пункта соединения на боевое дежурство были проведены недельные сборы боевых расчетов командных пунктов всех взаимодействующих соединений в учебном центре на Кубинке. В процессе сборов офицерами учебного центра был прочитан объемный курс лекций об особенностях функционирования и боевых возможностях средств нашего соединения и взаимодействующих соединений. Однако главным было все-таки то, что в процессе семинарских занятий опытные офицеры боевых расчетов командных пунктов взаимодействующих соединений подробно делились своим многолетним опытом боевой работы на командных пунктах своих соединений.
Наверное, было бы не правильно акцентировать внимание только на подготовке и становлении той части боевых расчетов командного пункта соединения. Не часто вспоминают ту часть боевых расчетов командного пункта, которые обеспечивают информацией об изменениях в космической обстановке, обеспечивают своевременное обнаружение и распознавание запускаемых космических аппаратов, поддерживают необходимую точность их сопровождения, непосредственно руководят действиями бригад восстановления работоспособности вооружении и техники, аварийно—восстановительными командами. Расчет этих бригад занимается своей повседневной работой и находится в постоянной готовности (время прибытия на место составляет десятки минут) к работе в составе расчетов командного пункта в случае отказа техники и вооружения, аварий, стихийных бедствий и угрожающего характера изменения военно-политической обстановки.
В отличие от зала боевого управления, где рабочие места оснащены аппаратурой и оборудованием промышленного изготовления, рабочие места этой части боевого расчета создавались руками офицеров, прапорщиков и служащих службы вооружения.
О главном инженере полковнике В.В. Никольском следует сказать особо. Выпускник ВИРТА, он долгое время служил в ЦККП, пройдя все должности от старшего инженера вычислительного комплекса до главного инженера части. Вдумчивый, грамотный, высоко эрудированный офицер, он был в постоянном поиске. Он стремился выявить все, порой скрытые возможности комплекса, добиться, чтобы последний эксплуатировался грамотно и обладал наивысшей устойчивостью в работе. Вот как оценивал его действия генерал—полковник Ю.В. Вотинцев: «Главный инженер ЦККП В.В. Никольский с группой специалистов при участии главного инженера войск ПРО и ПКО И.В. Кисляковым разработали и внедрили так называемый адаптивный метод обслуживания техники. Суть его сводилась к тому, что за каждым блоком ЭВМ был установлен строжайший контроль. По набранной статистике определялось фактическое время наработки на отказ — нормальной работы в часах. Используя эти данные, как норматив, не дожидаясь возникновения неисправности, блок вынимали и отправляли в ремонтно—поверительную базу в соседнем помещении. Его немедленно заменят новым блоком из ЗИПа. В результате при технических параметрах наработки ЭВМ на отказ — 90 часов, безотказная работа составляла 900—1100 часов. Генеральный конструктор ЭВМ «5Э—51» В.С. Бурцев непосредственно участвовал в этой работе и совместно с генеральным заказывающим управлением узаконил «адаптивный» метод в инструкциях по эксплуатации».
Офицерам и служащим службы вооружения принадлежит авторство эскизов средств отображения информации о состоянии вооружения, их руками выполнялись столярные, малярные, чертежные и графические работы по оборудованию рабочих мест. Именно они формировали базы данных в виде копий чертежей и схем энергоснабжения, водоснабжения и прочих различных коммуникаций технических позиций частей соединения. В процессе своей подготовки они разрабатывали типовые алгоритмы и технологические схемы восстановления боеготовности и работоспособности вооружения, ликвидации аварий на сетях и коммуникациях инженерных комплексов частей. Возвращение офицеров из командировок сопровождалось очередным пополнением баз данных, уточненными в ходе испытаний и эксплуатации вооружения в частях соединения, расчетами материальных и людских затрат на восстановление аварийного вооружения, корректировкой временных графиков проведения технического обслуживания и ремонтно-восстановительных работ. Это был достаточно трудоемкий процесс и требовал тесного взаимодействия со всеми службами и отделами управления. Ярким примером такого взаимодействия стала графическая оформительская работа офицера штаба подполковника Ф.Ч. Субко.
Немаловажную роль во всей деятельности управления играло и продолжает играть коллектив секретного отделения. Необходимо сказать слова особой благодарности первому начальнику секретного отделения штаба старшему прапорщику Т.Е. Мартыненко. а также служащим машинописного и чертежного бюро Л.П. Захарченко, В.Ф. Коваль, С.К. Ковш, Т.А. Колесниковой. Е.А. Ляхович, А.Н. Морозовой. Их руками несчетное количество раз было исправлено, скорректировано, перепечатано и напечатано, начерчено заново тысячи страниц текстов, чертежей, схем и карт. Последние пять лет секретным отделением руководит старшина Р.А. Колода. Два десятилетия спустя при современных информационных технологиях это уже не кажется сложным и трудоемким, а в то время, когда персональные ЭВМ только появились и возможности их были очень примитивными, автоматизация управленческих процедур практически отсутствовала.
Одно из основных мест в управлении соединения занял отдел (позже — отделение) боевого применения алгоритмов и программ. На его долю выпало формирование идеологической основы алгоритмической и программной реализации задач контроля космического пространства и космической составляющей ПРН. Разноплановость задач, архисложность их реализации на командном пункте соединения и средствах наблюдения легли на плечи этого подразделения. Первым начальником отдела стал полковник Г.А. Ковш. Богатый опыт, полученный им в ЦККП под руководством опытных командиров и видных ученых 45 СНИИ МО и ЦНПО «Вымпел», послужил ему прочной основой для нового рода его деятельности. Прочные и глубокие знания, природная хватка, солидный непререкаемый авторитет позволили ему в короткие сроки создать крепкий коллектив единомышленников и наладить работу отдела. Качественному решению поставленных задач был подчинен и подбор кадров из числа наиболее талантливых алгоритмистов и программистов. Далее вспоминает подполковник Н.В. Кузьмин: «момент моего перехода осенью 1995 года отдел боевого применения соединения имел семилетнюю историю своего формирования и становления, был крепким сложившимся коллективом с богатыми традициями. В это время ушел из отдела Г.А. Ковш. Он был уволен с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на действительной военной службе. Были выдвинуты на вышестоящие должности офицеры отдела (в настоящее время завершившие военную службу полковники П.В. Губернаторов, А.А. Решетников). Отдел возглавляли полковник А.В. Новиков и его заместитель подполковник Н.П. Морозов (ныне полковник запаса, сотрудник ОАО МАК «Вымпел»)».
Полковника Г.А. Ковша сменил полковник А.В. Новиков. Это человек с большой буквы, талантливый организатор, высококвалифицированный инженер. Он в ЦККП прошел путь от инженера до начальника отдела. Его принципиальность в решении сложных практических задач, требовательность к качеству предлагаемых алгоритмов и программ порой заставляли крепко задуматься видных корифеев науки из 45 СНИИ МО и промышленности. Много лет он занимался проблемами обнаружения космических объектов, их распознавания. Выполненные им работы всегда отличались высоким качеством, сформулированные им выводы и предложения всегда были аргументированы и доказывали его правоту.
Офицерский состав отдела пополнили тогда еще только в звании майор В.В. Захарченко, капитаны А.В. Румянцев, Р.В. Сорокин и А.А. Хомутов. Несомненным приобретением стал приход в отдел в качестве инженеров полковника запаса М.Ц. Шпитальника подполковника запаса Н.В. Кузьмина.
После окончания ВИРТА с золотой медалью Михаил Цаликович прошел путь от старшего инженера отдела обнаружения до начальника одного из ведущих отделов ЦККП. Неуемная энергия, природная хватка позволили ему быстро освоить новую специальность. Он стал одним из ведущих специалистов в области контроля космического пространства и носил высокое звание «Мастер боевой квалификации». Только благодаря ему наземная сеть оптических средств после ухода полковника Л.К. Оляндэра продолжала активно функционировать и развиваться. В 1990 году полковник М.Ц. Шпитальник был назначен начальником штаба Информационно—аналитического пункта. Он во многом вместе с командиром части полковником В.В. Башмаковым определял политику части в области обеспечения контроля космического пространства.
С того момента прошло более десятилетия, страсти и потрясения второй половины 90—х годов стали достоянием истории, но все это вольно или невольно было частью жизни каждого из упомянутых здесь и выше офицеров и служащих РА. Заложенный старшими товарищами запас прочности позволил отделу в эти непростые годы успешно решать задачи управления сложным комплексом задач круглосуточной информационно-аналитического и программно-алгоритмического обеспечения контроля космического пространства.
Народная молва приписывает первому командующему нашего рода войск генерал—полковнику Ю.В. Вотинцеву авторство шутки: «Промышленность придумала слово «алгоритм», а военные последние тридцать лет учатся его правильно выговаривать». Меткая шутка или афоризм удивительно точно отражает суть происходивших процессов. Исчезновение и многократная смена владельцев и даже государственной принадлежности потребителей и источников информации все эти годы производили разрушающее воздействие на отлаженный алгоритм работы системы контроля космического пространства. Техническое состояние источников информации стремительно ухудшалось, энергетический потенциал их также значительно снизился. Это привело к резкому снижению количества, качества и достоверности информации. Поскольку в структурах военной науки, опытно—конструкторских бюро и промышленности происходили аналогичные процессы с кадрами и производственными мощностями, то совокупного потенциала научно—методического обеспечения, конструкторских решений и аппаратурно—программных реализаций едва хватало на латание «прорех» и «дыр». В этих условиях офицеры отдела прошли очень жесткую школу работы в экстремальной ситуации.
Оценка результатов боевого применения сил и средств, а также итоги аналитической работы отделов боевых алгоритмов и программ частей, отделов информационно—аналитического пункта и отдела воплощались в формализованных предложениях по внесению изменений в алгоритмы работы, оставшихся в боевом составе аппаратурно—программных средств, в подчиненных частях. Процессы эти достаточно длительные и трудоемкие даже в условиях хорошо отлаженного механизма принятия решения. Но поскольку эти годы отличались чередой реорганизаций во всех структурах, то все это неимоверно усложняло и затягивало время принятия решения. В условиях крайне скудного финансирования наиболее сложным было доказать высокий приоритет и важность вносимых корректив и изменений в алгоритмы функционирования вооружения, их программной реализации. Более того, дело доходило до того, что уже готовые к утверждению решения внезапно аннулировались, так как в результате реорганизаций согласующая инстанция или даже несколько таких инстанций либо исчезала, либо оказывалась в совершенно другом ведомственном подчинении. Очень часто один неверный аргумент или неверное слово приводили к разрушению всей системы доказательств или принятию неверного решения. Приходилось начинать все с самого начала. «Не всегда говори все, что знаешь, но всегда знай, что говоришь» — не уставал повторять полковник А.В. Новиков. Компетентность специалиста становилась важнейшим фактором, обеспечивающим успех. Наверное, в этом логика «эпохи перемен». Перестраивали свою работу руководство отделения, офицеры и служащие отделения. Обстановка требовала глубокого знания физики процессов, наличия большого набора аргументов «за» и «против» по каждому варианту предлагаемого решения. Выводы и предложения требовали выверенных оперативно—тактических расчетов, согласованных с представителями разработчика и изготовителя Аналогичные процессы адаптации к новым условиям происходили в «алгоритмических» отделениях подчиненных частей. Все это происходило в условиях внедрения новых информационных технологий, совершенно новых экономических условиях рыночных отношений между заказчиком, предприятиями—разработчиками и изготовителями вооружения и его важнейшей составной части — программно реализованных боевых алгоритмов. При этом ни на минуту нельзя было забывать, что отделение являлось важнейшим, структурным подразделением управления соединения. А положение, как говорится, обязывает. Каждая очередная реорганизация требовала внесения существенного изменения не только в базовые нормативно-правовые документы, но и руководящие документы низших звеньев. Традиции высокого уровня компетентности руководства и личного состава отделения, заложенные в годы формирования и становления, продолжены и в последующие годы. Полковник Ю.В. Бурцев, возглавивший отдел в 1998—2001 гг. служит характерным примером высокого уровня личной образованности — курсы обучения учебных заведений всех уровней им завершены только с золотыми медалями и отличием, успешно защитил диссертацию кандидата технических наук. Многолетний опыт работы по программно—алгоритмическому обеспечению боевого применения радиолокационного узла, приобретенный в годы становления молодого офицера, стал фундаментом успешной работы начальником отдела ЦККП, заместителем начальника штаба соединения и начальником нашего отделения. Так, под его непосредственным руководством личный состав дивизии принимал участие в информационно—баллистическом обеспечении заключительного этапа полета орбитального комплекса «Мир»; международных тестовых кампаниях по оценке возможностей национальных систем контроля космического пространства. За успешное руководство данными работами полковник Ю.В. Бурцев был награжден премией Правительства Российской Федерации. Здесь уместно отметить, что не следует забывать и о следующих, не менее важных традициях отделения — коллективный стиль работы и тесное взаимодействие с отделениями и службами управления соединения. Как представляется автору, благодаря этим традициям все эти годы плоды труда отделения неизменно получали высокую оценку. Столь же высокую оценку и получал и личный состав отделения.

В.Н. Ляпоров, генерал—майор
Л.К. Оляндэр, полковник в отставке

 Отправлено: 22.11.13 08:29. Заголовок: ВКО — В.Н. Ляпоров, Л.К. Оляндер. СККП: начало пути (1—3). Управление соединения ККП

СККП: начало пути (1—3)

Управление соединения ККП

После перевода полковника Ю.В. Бурцева в управление Космических войск, его должность занял С.В. Горянский, который после окончания Житомирского Краснознаменного высшего училища радиоэлектроники был назначен на должность инженера отдела полковника Л.К. Оляндэра. Основным объектом его работы стал Главный каталог космических объектов. Под чутким руководством начальника группы подполковника Р.Н. Гагина и старшего инженера майора М.В. Сергеева он быстро освоил новую специальность и стал одним из ведущих инженеров группы. Как одного из самых перспективных офицеров его назначают начальником группы обнаружения и сопровождения высокоорбитальных космических объектов. В этой новой для него области работы он быстро вошел в курс поставленных задач, проявлял необходимую для этой должности инициативу. Как опытный и грамотный инженер, сначала он был назначен заместителем начальника отделения боевого применения алгоритмов и программ. Вскоре, возглавив отделение, он сумел организовать его работу так, что оно стало ключевым подразделением в деле выработки алгоритмической политики соединения.
В настоящее время это подразделение возглавляет полковник О.В. Еремин. Он, служа на различных должностях в ЦККП, приобрел солидный опыт организации работ по алгоритмическому и программному обеспечению процессов выполнения центром поставленных боевых задач. Олег Викторович активно участвовал в испытаниях программно—алгоритмического обеспечения вычислительного процесса на ВК «Эльбрус—1» и «Эльбрус—2». Высококвалифицированный, прекрасно знающий свое дело офицер. Его не могли не заметить, и он был назначен сначала заместителем к полковнику С.В. Горянскому, а после его ухода на вышестоящую должность — начальником отделения.
Труд офицеров отделения получил высокую оценку. Выдвинуты на вышестоящие должности в управление командующего KB: полковник Ю.В. Бурцев, полковник В.В. Захарченко, полковник А.А. Хомутов. На должность командира войсковой части назначен полковник С.В. Горянский. Возглавил отдел боевых алгоритмов и программ одной из подчиненных частей подполковник Р.В. Сорокин. Досрочно было присвоено очередное воинское звание «майор» капитану А.В. Румянцеву.
Благодаря титаническим усилиям личного состава частей соединения и представителей ОАО МАК «Вымпел» в это время были проведены серьезные работы. Среди них:
• в 1991 г. состоялись испытания макета ПК РТК «Момент», расположенного в Медвежьих озерах. Они показали, что данный комплекс в состоянии обнаруживать космические аппараты всех видов и на всех высотах, в том случае, если их передающие устройства работают в диапазонах частот, доступных ПК РТК. На этих испытаниях было установлено, что точность определения орбитальных данных у данного средства на порядок выше, чем у аналогичных средств, находившихся у других ведомств;
• в этом же году при неуправляемом падении орбитального комплекса «Салют—7 — Космос—1686» впервые было широкомасштабное взаимодействие с зарубежными средствами информации;
• в преддверии нового тысячелетия были решены исключительно сложные проблемы, связанные с переходом рубежа веков. В частности, — вопрос с изменением международных номеров; удалось избежать путаницы, по крайней мере, еще на 56 лет;
• с конца 2000 г. и по март 2001 г. осуществлялись работы по информационному обеспечению заключительного этапа полета отечественной орбитальной космической станции «Мир», вплоть до входа ее в плотные слои атмосферы.
Несмотря на сложность экономического положения ОАО МАК «Вымпел» выполнил целый ряд работ, которые имеют большую государственную значимость и общественный резонанс. В качестве примеров президент корпорации В.В. Литвинов обращает внимание на следующее:
«В части СККП:
• поддержание технического ресурса и модернизация аппаратурного и программно—алгоритмического комплексов КП ПКО и ККП;
• постановка на боевое дежурство оптико—электронного комплекса «Окно»;
• постановка на боевое дежурство радиотехнического комплекса «Момент»;
• создание комплекса математических моделей;
• разработка Системы оповещения РФ о пролетах разведывательных ИСЗ, постановка на опытно—боевое дежурство головного направления системы».
Более подробно о проблемных работах, направленных на повышение эффективности работ по контролю космического пространства, пишет Генеральный конструктор ОАО МАК «Вымпел» А.В. Меньшиков:
«... создан стенд по проектированию СККП:
разработаны модели, позволяющие оценивать эффективность и определять требования к системам ПРИ, ККП, ПРО, включая средства космического базирования, радиолокационные средства СПРН, СККП, ПРО;
разработаны новые, долее совершенные алгоритмы обработки информации для командных пунктов и средств РКО, модели и методы оценки их эффективности;
введены энергосберагающие режимы на многих средствах систем и командных пунктов:
ведется разработка и создание новых средств ЕКС, РЛС ВЗГ, новых командных пунктов, обеспечивающих необходимую эффективность и, в то же время, малые эксплуатационные расходы;
решена задача поэтапного ввода в состав систем РКО новых средств: РОКР «Крона», ПРТК «Момент», ОЭК «Окно», системы УС—КМО первого и второго этапа развития, РЛС «Волга»:
проводится большой объем работ по развитию командно—связных средств систем РКО».
В 1992 году в командование соединением вступил полковник (впоследствии — генерал—майор) Григорий Андреевич Доброе. Нелегкая ноша досталась этому честному и принципиальному офицеру. В период всеобщего развала, когда служба в армии потеряла всякую привлекательность, необходимо было не только удержать от развала соединение, но и продолжать выполнение поставленных боевых задач личным составом соединения. Безденежье охватило большинство офицерского состава. Люди были вынуждены искать другие (побочные) средства получения доходов, чтобы спасти свои семьи от нищенского существования. Только неуемная энергия командира соединения, его твердая позиция в решении многих принципиальных вопросов способствовали тому, что соединение продолжало существовать и повседневно выполнять поставленные перед ним боевые задачи. За все это время не было случаев выхода из боеготовности соединения по вине личного состава. Ему удалось сохранить основной костяк соединения — офицерские кадры. Он сумел сплотить вокруг себя целую когорту единомышленников, с помощью которой дивизия выжила и продолжала с достоинством выполнять задачи по обеспечению безопасности нашей Родины.
На смену генералу Г.А. Доброву пришел полковник В.В. Деркач (ныне — генерал—майор). Ему досталось время продолжения гонения на армию, на ее офицерский корпус. Кроме того, в стране произошло обвальное обесценивание денег, в результате чего и без того скромные денежные доходы сократились более чем в четыре раза. К тому же усугубился жилищный кризис в городке. Людям негде было жить, требовались экстраординарные меры для решения этой проблемы. И здесь сказался организаторский талант Владимира Владимировича. Он сумел добиться разрешения на строительство жилого массива в центре города Ногинска и необходимого для этого финансирования. Среди местной власти авторитет генерала был очень высок. Вот как отзывалась общественность города Ногинска о деятельности генерала В.В. Деркача: «Глава тепло поблагодарил за работу командира дивизии контроля за космическим пространством генерал—майора В. Деркача. Как известно, в нашем районе все воинские части активно участвуют в решении социальных вопросов, стоящих перед земляками. Отлично выполняя свои основные задачи, о чем свидетельствует недавно врученный ей вымпел «Лучшая дивизия», военнослужащие этой части оказывают большую помощь в военно—патриотическом воспитании молодых ногинчан.
Владимир Владимирович Деркач отбывает на новое место службы — четырнадцатое в его военной карьере. Как сказал командир, Ногинск оставит в его душе самые теплые воспоминания, а с собой на память он увозит картину с видом Клязьмы».
Под стать командиру был и умело подобранный коллектив заместителей и командиров частей соединения. Среди них были всеми уважаемые офицеры: полковники Ю.С. Рубцов, В.А. Крутяков, Г.А. Манякин, В.Г. Доброрез, М.И. Малышев, В.Н. Абанин, В.В. Башмаков, К.Г. Худяков, А.А. Суриков, С.И. Стаханов и многие другие. Подробные характеристики этим офицерам дал в своих воспоминаниях сам генерал.
В 2001 году Владимир Владимирович переводится с повышением в вышестоящий штаб. На его смену пришел выпускник академии Генерального штаба полковник Сергей Александрович Лобов. Он был не новым человеком в нашем роде войск, долгое время он проходил службу в частях системы УС—КМО, дослужившись там до начальника этого уникального комплекса. Быстро разобравшись с положением дел во вверенной ему дивизии, Сергей Александрович предпринял колоссальные усилия по укреплению боевой готовности соединения, повышению ее авторитета среди командования родом войск. При нем, впервые за последние годы, система контроля космического пространства получила новые источники информации: РЛС «Волга» и средство радиотехнической разведки ПРТК «Момент». С этого времени началось постепенное увеличение боевых возможностей системы контроля космического пространства. Высокообразованный генерал сумел вселить в души своих подчиненных уверенность в работе. Он своим личным примером доказывал, что только глубокие знания, только ответственное отношение к делу, которое им доверили, станут тем крепким фундаментом, на котором строится вся система. Но вскоре талант генерала заметили, и он был выдвинут на вышестоящую должность, а ныне он уже командует объединением ракетно-космической обороны.
Генерала С.А. Лобова в 2003 году сменил генерал—майор О.П. Фролов. При нем в соединении была создана учебно—материальная база, признанная одной из лучших в войсках. Много внимания он уделял совершенствованию методов ведения боевой работы, качеству боевой подготовки. Недаром осенью 2006 года соединение по итогам проверки инспекцией Министерства обороны РФ получило хорошую оценку. В апреле 2006 года соединение ККП посетила делегация космического командования США во главе с командующим 45—м звеном ВВС США генералом Джеймсом Е. Катрайтом. По мнению сопровождавшего их командующего Космическими войсками генерал—полковника В.А. Поповкина, командир соединения генерал—майор О.П. Фролов в своем докладе сумел четко довести до сведения делегации основные положения, а также достижения отечественных средств контроля в деле оценки состояния космической обстановки с точки зрения полноты знания космоса. Следует отметить, что приезду американской делегации предшествовала титаническая работа по ремонту большей части помещений ЦККП. Сейчас генерал О.П. Фролов выполняет обязанности начальника Академии и отдает все силы подготовке достойного пополнения для Космических войск.
В январе 2007 года в командование соединением вступил полковник В.Н. Ляпоров. Тут сразу надо оговориться, что большая часть в достижениях соединения во время командования генерала О.П. Фролова принадлежала его первому заместителю полковнику В.Н. Ляпорову. Только его неуемная энергия, твердость в претворении в жизнь решений командира соединения, высокая требовательность, как к себе, так и своим починенным, позволили с высоким качеством выполнить поставленные перед соединением задачи. С его приходом началась новая страница в истории этого уникального соединения. Под его командованием соединение завоевало звание лучшего соединения в Космических войсках. Рука В.Н. Ляпорова чувствуется во всем, в частности в благоустройстве военного городка (построены детская и хоккейная площадки, фонтан, произведен ремонт трасс теплоснабжения и многое другое). На базе частей соединения в гарнизоне Стромынь в октябре 2007 года был проведен в масштабе Ногинского района «День призывника». Под его непосредственным руководством проведен целый ряд испытаний как в ЦККП, так и на средствах наблюдения за космическими объектами. Его заслуги отмечены государственными наградами и присвоением ему высокого звания «генерал-майор». Генерал В.Н. Ляпоров явился инициатором написания книги по истории соединения, которая призвана поведать нынешнему поколению славную историю пути, пройденного дивизией и его частями.
Одной из основных задач соединения была и есть воспитательная работа среди личного состава соединения. Сложность проведения этой работы заключается, в частности, в том, что части соединения разбросаны по всей необъятной территории России и за ее пределами. Много сил этой работе отдают офицеры и служащие отделения воспитательной работы, среди них подполковники С.Ю. Тунденков. Н.П. Ганина, О.М. Лысенко, майор А.В. Брей, служащие И.А. Дубровина и А.Н. Павленко. Многогранна работа этого маленького коллектива, возглавляемого полковником С.Н. Кулешовым: организация политико-воспитательной работы с личным составом частей; работа по профилактике нарушений воинской дисциплины; работа психолога с личным составом; проведение конференций, семинаров, сборов, массовых и праздничных мероприятий; работа в семьях; разработка и изготовление наглядной агитации; подготовка и представление различного рода докладов, донесений, справок; поддержание связей со школой и другими учреждениями гарнизона.
Этот маленький коллектив трудится самоотверженно, не считаясь со своим личным временем. В успехах соединения есть и определенная толика их труда.
В целях патриотического воспитания молодежи, пропаганды военной истории и славы Отечества военнослужащие соединения принимают активное участие в различных фестивалях, конкурсах военной, патриотической и авторской песни.
Так, 8 декабря 2007 г. в Центре активного отдыха «Боровое» состоялся Открытый фестиваль—конкурс военной, патриотической и авторской песни «Щит России», посвященный 66—й годовщине разгрома немецко—фашистских войск под Москвой. Учредителем фестиваля был комитет по делам молодежи Московской области. В номинации «патриотическая песня» гран—при завоевал военнослужащий войсковой части 17205 майор Иванов Сергей Александрович, который 2 февраля 2008 г. в г. Старый Оскол стал лауреатом XI международного фестиваля в конкурсе солдатской и военно—патриотической песни молодежи стран СНГ «Афганский ветер»
В современных условиях особое внимание уделяется службе радиоэлектронной разведки. В настоящее время радиоэлектронная борьба (РЭБ) — один из важнейших видов обеспечения современных боевых действий. РЭБ — это борьба за превосходство в управлении войсками и оружием в эпоху применения радиоэлектронных систем. Правильная организация и умелое ведение РЭБ в настоящее время определяет ход и исход вооруженных конфликтов.
Служба РЭБ соединения образована при формировании отдельного корпуса контроля космического пространства в соответствии с директивами МО СССР от 12.01.1988 и ГШ В ПВО от 19.10.1988.
Службу РЭБ соединения возглавляли: полковник А.Н. Антропов: подполковники М.М. Герциков. А.Н. Шмитков, Н.К. Аскаров, А.В. Алексеев. В настоящее время службой руководит подполковник С.А. Дубровин.
В условиях постоянно усложняющейся радиоэлектронной обстановки личный состав службы РЭБ способствует повышению устойчивости управления и живучести войск.
26 мая 1993 г. при штабе корпуса контроля космического пространства на базе группы РТК войсковой части 03159 по отдельному штату сформирована отдельная группа контроля радиоизлучений.
В разное время в ней проходили службу: майоры Н.К. Аскаров. С.А. Дубровин, А.В. Чепуренко, старшие лейтенанты Л.Ф. Бриштен и Д.М. Суслов, лейтенант С.А. Иванов.
Все эти годы начальником радиотехнической станции ОГ КРИ неизменно служил старший прапорщик Туз Сергей Анатольевич, который служебным рвением, самодисциплиной и выдержкой являлся примером выполнения воинского долга. Высокий уровень профессиональной подготовки позволил ему в 2004 году занять должность заместителя начальника ОГ КРИ.
Личный состав группы несет постоянное дежурство, успешно решая поставленные и внезапно возникающие задачи. Осенью 2001 года дежурным расчетом группы были вскрыты и зафиксированы переговоры в эфире криминальных группировок. В тесном взаимодействии с органами ФСБ РФ проводятся специальные мероприятия по противодействию техническим средствам разведки, а также антитеррористические мероприятия.
На проводившихся в 2002—2003 гг. межвидовых состязаниях на лучший расчет подразделений РЭБ расчет ОГ КРИ показал высокий уровень профессиональной подготовки. Осенью 2004 года расчет на межвидовых соревнованиях в Тамбове признан лучшим в Космических войсках и занял третье место среди экипажей подразделений РЭБ в Вооруженных силах РФ. В сентябре 2006 г. на межвидовых соревнованиях расчет ОГ КРИ вновь признан лучшим в Космических войсках.
Личный состав службы РЭБ и ОГ КРИ за достигнутые успехи в выполнении поставленных задач неоднократно поощрялся грамотами, ценными подарками, вымпелами, отмечался в приказах командования В ПВО, РВСН, KB, объединения РКО, соединения ККП.
Несколько слов об инженерной службе. Первым начальником службы стал прибывший из Новосибирска подполковник Н.А. Петров, занимавший там аналогичную должность. Ему пришлось решать многие проблемные вопросы: разрабатывать боевые документы, различные методики по техническому обеспечению деятельности службы; завершить ремонт убежищ для личного состава; организовывать капитальный ремонт подъездных дорог в Зеленчуке и Нуреке, которые находились в неудовлетворительном состоянии.
Надо сказать, что подполковник Н.А. Петров и другие начальники инженерной службы подполковники: А.В. Байкин, B.C. Чайковский и М.М. Рекинов успешно решают эти и подобные им другие важные для жизнедеятельности частей соединения вопросы.
Важным структурным подразделением в службе вооружения стала автомобильная служба соединения, которую возглавил полковник Г.В. Диулин. В эти годы она из тылового подразделения была переведена в службу вооружения. Она стала важнейшим элементом технического обеспечения боевого применения сил и средств частей соединения. Огромный опыт работы в автомобильных подразделениях авиационной дивизии, зенитно—ракетных войск, глубокие знания особенностей организации эксплуатации автомобильной техники в войсках ПВО, упорный труд позволили в кратчайшие сроки создать подразделение, которое успешно осуществляло управление и координацию работ автомобилистов частей соединения в тесном взаимодействии с инженерной службой и службами тыла. В этом большая заслуга Г.В. Даулина и его подчиненных: подполковников В.А. Кухтяева, И.Г. Марченко, А. А. Сороколетовских, майоров В.Б. Волкова, П.Н. Зезина, старшего прапорщика В.К. Икона, старшины Н.А. Подтяжкина.
Автомобильные подразделения соединения выполняли поставленные задачи в различных климатических зонах, на тысячекилометровых шоссейных и грунтовых дорогах с очень тяжелой дорожной обстановкой и в условиях высокогорья. Спектр этих задач необыкновенно широк от перегрузки из железнодорожных вагонов и с платформ и борта самолета на тяжелые грузовики многотонного и крупногабаритного оборудования. Не менее сложными были и срочные транспортные операции по доставке автомобильным транспортом уникальных образцов вооружения агрегатов, запасных частей и оборудования с подмосковных баз снабжения и предприятий—изготовителей в северокавказский регион, к слову сказать, все это в контексте событий 90—х годов.
Двадцатилетний период существования соединения контроля космического пространства подтвердил правильность и своевременность его создания. За этот период в значительной мере окрепла система контроля космического пространства, расширились ее возможности, выросли кадры специфической сферы, укрепилась материально—техническая база, усовершенствованы органы управления. Соединение контроля космического пространства располагает всеми возможностями для качественного и эффективного решения стоящих перед ними задач в большинстве своем в интересах государства.
Из книги «На страже космических рубежей: К 20—летию соединения ККП: воспоминания, факты, размышления». Л.А. Закурнаев, Л.А. Иванов, С.В. Иванюк и др. — СПб.: ВКА им. А.Ф. Можайского, 2008. — 520 с.
Книга «На страже космических рубежей» посвящена истории становления и формирования соединения Контроля космического пространства (ККП). Она написана несколькими авторами, но их объединяет главное любовь к Отчизне, безупречное выполнение воинского долга, преданность своей работе и искреннее желание изменить жизнь армии в лучшую сторону.
В издании отражены события разных временных периодов. Документальная, порой поминутная, точность изложения фактов органично сочетается с личными суждениями авторов о событиях и судьбах людей. Так, из «мозаики» отдельных фактов и мнений, событий и судеб складывается целостная картина истории создания и развития соединения ККП от бытовых подробностей армейской жизни до событий, без преувеличения, исторического масштаба.
Авторский коллектив: Л.А. Закурнаев, Л.А. Иванов, С.В. Иванюк, С.Ю. Каменский, В.М. Красковский, Н.И. Креузова, А.Д. Курланов, Л.К. Оляндэр (руководитель авторского коллектива), В.И. Осадчих, А.И. Ребенок, С.А. Суханов, З.Н. Хуторовский, С.В. Чистяков, В.Ф. Фатеев, В.Д. Шилин, М.Ц. Шпитальник, О.М. Лысенко, В.В. Сидоров (компьютерная верстка).
Редакционная комиссия: Г.А. Добров, В.М. Красковский, А.Д. Курланов, В.Н. Ляпоров (председатель), Л.К. Оляндэр, Н.И. Родионов, В.М. Смирнов, А.И. Суслов, С.А. Суханов, С.Ю. Тунденков, В.Ф. Фатеев.

В.Н. Ляпоров, генерал—майор
Л.К. Оляндэр, полковник в отставке

 Отправлено: 22.11.13 08:54. Заголовок: Батырь Г.С. — Создание и возможности испытательно—моделирующего Центра РКО

Батырь Г.С. — первый вице—президент ОАО МАК «Вымпел», доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии РФ

Создание и возможности испытательно—моделирующего Центра РКО

■ Одной из важнейших задач, решаемой ЦНПО (ныне — МАК) «Вымпел» на протяжении всей своей истории, является создание и развитие средств испытаний систем РКО. Широко распространенный на момент начала разработки систем РКО — СПРН, СККП и ПРО метод натурных испытаний в применении к этим системам был неосуществим, во—первых, из—за невозможности воспроизвести в реальности все условия боевого функционирования этих систем (например, массированный налет баллистических ракет) и, во—вторых, из—за исключительно высокой стоимости даже ограниченных натурных экспериментов.
■ По результатам исследований, проведенных ЦНПО «Вымпел» совместно с другими предприятиями промышленности и 45 ЦНИИ МО, было обосновано альтернативное решение обеспечения испытаний средств и систем РКО на основе использования специализированной моделирующей базы, имитирующей испытуемые средства и системы, а также условия их боевого функционирования. Одновременно были разработаны общие принципы построения такого программно-алгоритмического комплекса. Аналогичные работы в конце шестидесятых годов проводило и специальное управление по вводу систем (войсковая часть 73570).
■ В результате проведенных исследований, в 1970 году было принято Правительственное решение о создании испытательного Центра на территории в/ч 73570, обеспечивающего испытания системы ПРН на всех этапах ее развития и модернизации без снижения боевых возможностей.
■ Большой вклад в создание этого Центра внесли начальник 5—го управления 4 ГУМО (в/ч 77969) генерал—лейтенант Ненашев М.И., первый командир в/ч 73570 генерал—лейтенант Коломиец М.М., руководство ЦНПО «Вымпел» в лице Маркова В.И., Аксенова Ю.Н., Михайлова Н.В., главный конструктор СПРН Репин В.Г., его заместитель Меньшиков А.В.
■ Научно—методическое обеспечение проводимых работ было поручено 45 ЦНИИ МО во главе с генерал—лейтенантом Пенчуковым И.М.
Конкретные задачи Центра определялись исходя из того, что в качестве основного метода испытания сложнейших систем вооружения СПРН и других систем РКО, и, в первую очередь, боевых программ узлов и командных пунктов, был принят опытно—теоретический метод, опирающийся на математическое моделирования боевого функционирования средств и систем РКО в различных условиях ракетно—космической и радиоэлектронной обстановки.
■ Общими требованиями, предъявляемыми к этому методу явились:
• наиболее полная и точная имитация пространственно-временной и помеховой обстановки, а также характеристик целей для всех информационных средств в условиях предполагаемых вариантов ударов БР противника и реальных потоков ИСЗ в космическом пространстве;
• проверка правильности функционирования программно-алгоритмического обеспечения (ПАО) средств и командных пунктов систем ПРН и других систем РКО как в автономном режиме, так и при их информационном взаимодействии;
• оценка ТТХ и боевых возможностей испытуемых средств и систем в заданных ТТЗ условиях.
■ Методология проведения испытаний предусматривала реализацию следующих условий:
• оценка характеристик средств и систем РКО и, в первую очередь системы ПРН, должна была проводиться в условиях, максимально приближенных к реальным с необходимой достоверностью и точностью;
• в процессе испытаний должны были максимально учитываться статистические данные, полученные на предыдущих этапах испытаний и в процессе боевого дежурства средств и систем РКО;
• проведение испытаний и набор необходимой статистики должны были проводиться в установленные ограниченные сроки с минимальным временем вывода из режима боевого дежурства испытуемых средств и систем РКО и их КП.
■ В соответствии с разработанной идеологией в 1972 году началось создание первой очереди испытательного центра. Его главным конструктором был назначен начальник НИО ЦНПО «Вымпел», доктор технических наук Головкин Б.А., а его заместителями по аппаратурным комплексам впоследствии стали Шаховцев С.С. и Волобуев А.В. Работы проводились ЦНПО «Вымпел» совместно с в/ч 73570 и 45 ЦНИИ (в/ч 03425) МО.
■ Первая очередь испытательного Центра была введена в строй осенью 1975 года. Его эксплуатация была поручена войсковой части 03353, первым командиром которой был полковник Байбаков В.Н.
■ Аппаратурный комплекс Центра состоял из информационно не связанных между собой ЭВМ 5Э51, 5Э73, 5Э66, М—222 и аппаратуры передачи данных 5Ц27. Математическое обеспечение этих ЭВМ практически отсутствовало и основная задача разработчиков ЦНПО «Вымпел», 45 ЦНИИ МО и офицеров в/ч 73570 и в/ч 03353 состояла в создании единого аппаратурного комплекса и разработке ПАО, обеспечивающего проведение испытаний системы ПРН на 2—ом этапе развития. Самое активное участие в проведении указанных работ на разных этапах принимали сотрудники ЦНПО «Вымпел»: Суханов С.А. (ответственный в части ПАО), Зельников И.П., Гуров Г.В., Шаховцев С.С., Траубенберг В.П., Черкасов И.М., а также офицеры в/ч 03425 Немчинов А.И., Никифоров С.К. и другие под руководством Огнева В.В., офицеры в/ч 03353 Соловьев В.И., Майоров Ю.В., Жуков В.Д., Демянюк А.Г., Чуранов В.И. и другие.
■ В результате проведенных работ, доработанные аппаратурные средства и ЭВМ были объединены в единый комплекс. На ЭВМ 5Э66 был размещен дубликат боевой программы КП СПРН.
■ Совместными усилиями сотрудников ЦНПО «Вымпел», 45 ЦНИИ МО РФ и в/ч 03353 на 553 ИЦ МО впервые в истории проведения испытаний образцов вооружений был создан и внедрен в боевую эксплуатацию комплексный имитационно—моделирующий стенд информационного контура (КИМС—ИК), позволяющий оценивать характеристики средств и системы ПРН во всех возможных вариантах ее боевого применения и во взаимодействии с другими системами РКО и, уже осенью 1977 г. созданная испытательно—моделирующая база 553 ИЦ МО в полной мере продемонстрировала свои достоинства при проведении испытаний системы ПРН.
■ Одновременно на 2—м этапе развития системы ПРН на средствах испытательного Центра сотрудниками РТИ им. акад. А.Л. Минца (главный конструктор Орданович В.Е.) совместно с сотрудниками ЦНПО «Вымпел», 45 ЦНИИ МО и в/ч 03353 был создан узловой комплексный испытательный моделирующий стенд РЛС «Днепр». На ЭВМ 5Э73(1) был размещен дубликат боевой программы РЛС «Днепр», а на ЭВМ 5Э73(П) были разработаны и размещены программы имитирующей модели.
■ С помощью этого стенда было отработано, и в последующем внедрено на несущих боевое дежурство объектах СПРН, более 70 «Решений…» по доработкам и модернизациям боевых программ РЛС «Днепр».
■ Наряду с обеспечением испытаний созданный испытательный Центр позволял решать и другие задачи.
■ Так наличие трактов передачи данных позволяло осуществлять информационное взаимодействие с вновь вводимыми объектами системы предупреждения в городах Серпухов, Печора, Чернобыль, Комсомольск—на—Амуре, Мингечаур, а с вводом направления передачи данных между испытательным центром и КП СПРН — со всеми объектами системы, несущими боевое дежурство.
■ Вместе с тем, испытания СПРН на 2—м этапе ее развития показали, с одной стороны, важность и полезность, и в целом незаменимость испытательного Центра, а с другой стороны, выявили необходимость его дальнейшего развития. Поэтому в 1977 году ЦНПО «Вымпел», совместно с 45 ЦНИИ МО, в/ч 73570 и в/ч 03353 была обоснована необходимость создания 2—ой очереди Центра, которая была поддержана Генеральным заказчиком — 4 ГУМО (в/ч 77969).
■ Строительство 2—й очереди Центра было начато в 1978 г. и в 1980—84 гг. завешен монтаж и испытания основных элементов его модернизированного аппаратного комплекса (были введены в эксплуатацию ВК 70И6, 76И6, ЭВМ ЕС—1060, ЕС—1046, 14 комплексов АПД 5Ц19 различных модификаций, аппаратура командно—технического управления и отображения, испытательные стенды коллективных средств отображения КП СПРН).
■ Большой вклад в создание Центра 2—го этапа развития внесли многие сотрудники ЦНПО «Вымпел» как в части разработки конструкторской документации и создания АК, так и совершенствования ПАО.
■ Созданные испытательно—моделирующие средства Центра, с учетом модернизации и совершенствования использовались для проведения испытаний СПРН на 3—ем и 4—ом этапах ее развития и отработки функционального взаимодействия с системами ПРО и СККП, а также на этапах испытаний систем ПРО А—35 (А—35М) и А—135.
■ Начиная с 1986 года, с помощью сил и средств Центра были обеспечены:
• конструкторские и государственные испытания СПРН с двумя КП с оценкой ее тактико—технических характеристик и боевых возможностей;
• государственные испытания в составе СПРН Западного КП космической системы раннего обнаружения стартов БР с континентов и акваторий мирового океана УС—КМО;
• работы по расчеты и выдаче на объекты войск РКО информации целеуказания по космическим аппаратам специального назначения;
• доработки боевых программ КП СПРН, РЛС «Днепр» и КП системы УС—КС;
• учет во всех видах имитационных моделей изменений в группировке стратегических наступательных сил возможного противника и способах их боевого применения, в том числе в условиях распада СССР и образования СНГ;
• информационное взаимодействие с 20 ОИЦ (г. Усть—Камчатск) и КП ПКО и ККП с целью раннего уточнения орбитальных параметров космических объектов особой важности, в том числе пилотируемых орбитальных станций и кораблей;
• конструкторские и государственные испытания Восточного КП системы УС—КМО; конструкторские и государственные испытания РЛС «Волга» и др.
■ Во всех случаях использование Центра для подготовки и проведения испытаний систем и средств вооружения РКО позволило свести к минимуму время вывода их из режима боевого дежурства, а при проведении испытаний системы ПРН с двумя КП система из режима боевого дежурства вообще не выводилась.
■ В целом, практический опыт эксплуатации аппаратурного и программно—алгоритмического комплексов Центра полностью подтвердил правильность принципов его создания и методов проведения испытаний с его использованием.
■ Вместе с тем, расширяющийся круг решаемых задач, прогрессирующее развитие средств ракетно—космического нападения за рубежом и, наконец многократная выработка средствами ВК Центра технического ресурса в середине 90—х годов прошлого столетия, предопределили острую необходимость модернизации, совершенствования и дальнейшего развития 553 ИЦ МО и, в первую очередь, его аппаратурного комплекса, который должен был бы позволить одновременно с сохранением преемственности решаемых Центром задачам, существенно нарастить его возможности как в части создания перспективной испытательно—моделирующей базы РКО, так и в части освоения новых направлений исследований.
■ В 1999 г. главным конструктором 553 ИЦ МО был назначен Суханов С.А. и развернут новый этап работ по развитию Центра. С учетом новых требований были разработаны Эскизный проект на модернизацию аппаратурного комплекса 553 ИЦ МО и Дополнение к Эскизному проекту, и в соответствии с принятыми техническими решениями в 2003 году начато переоснащение АК 553 ИЦ МО новой микропроцессорной техникой с одновременной разработкой нового программного обеспечения, существенно расширяющего возможности Центра.
■ Этот комплекс работ ОАО «Вымпел» проводит и в настоящее время в тесном взаимодействии с 1 НИЦ 4 ЦНИИ МО РФ и его структурными подразделениями, возглавляемыми Аксеновым О.Ю., Гацковским А.В., Пирожником В.В. при активном участии их сотрудников Бызова А.Ю., Омарова К.В., Шварева В.М., Кижапкина В.А. и других, а также сотрудников в/ч 03353 под руководством главного инженера части Демянюка А.Г. Большой личный вклад в проведение работ вносят сотрудники ОАО МАК «Вымпел» Зельников И.П., Рончашов И.В. и др.
■ С учетом возможностей модернизируемого аппаратно—программного комплекса Центром наряду с задачами обеспечения испытаний РКО может быть решен и целый ряд новых задач, в том числе:
• информационное обеспечение запусков новых КА, в том числе иностранных и коммерческих, с отечественных и зарубежных полигонов;
• обнаружение испытательных пусков иностранных стратегических и нестратегических БР в интересах разработок технологий ПРО РФ и осуществления контроля за нераспространением в мире ракетных технологий;
• создание и ведение автоматизированного архива данных об отечественных пусках БР и запусках КА;
• обмен информацией о методах и результатах контроля и оценки ракетно—космической обстановки на внутригосударственном и межгосударственном уровнях с использованием специальных форм и моделей в интересах других ведомств РФ и обеспечения ее стратегической стабильности;
• информационное обеспечение отработки перспективных отечественных ракетных технологий на основе сбора и совместной обработки на ВК Центра измерительной информации от систем РКО, полигонных измерительных средств и других специсточников;
• проведение научных исследований и прикладных работ по двойному использованию информации от средств РКО в интересах народного хозяйства.
■ Развитие и совершенствование 553 ИЦ МО, как неотъемлемой части средств для испытаний, поддержания и обеспечения высокой боевой готовности систем РКО, ОАО МАК «Вымпел» считает одной из важнейших своих задач.

 Отправлено: 25.11.13 11:12. Заголовок: ВКО — СККП: начало пути (2—1). История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

СККП: начало пути (2—1)

История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

О системе контроля космического пространства и противокосмической обороны имеется немало воспоминаний, книг и других документов, поэтому мне не представляется необходимым останавливаться на описании предназначения, состава, боевых возможностей системы и этапов ее развития.
Главная цель моего повествования — вспомнить людей, стоявших вначале сложного, неординарного пути, единственного в истории вооруженных сил государств соединения, на вооружении которого находится система контроля космического пространства.
В феврале 1988 года в частях отдельного корпуса ПРО проводились учения. В должности первого заместителя командира корпуса, в звании полковника, я находился на технической базе соединения ПРО (г. Балабаново), куда был назначен старшим посредником при командире части. Ход учения и порядок его проведения контролировал командующий Войсками ПРО и ПКО генерал—лейтенант В.М. Красковский. В беседе со мной командующий остановился на вопросе необходимости создания соединения контроля космического пространства и противокосмической обороны. В состав его должны были войти: Центр контроля космического пространства, комплекс ПКО «ИС—М» и находившиеся в стадии завершения создания радиооптический комплекс распознавания космических объектов «Крона» в станице Зеленчукская Карачаево—Черкесской АО и оптико—электронный комплекс обнаружения космических объектов, находящихся на стационарных орбитах, «Окно» в Таджикистане, г. Нурек. Впоследствии мне представилась возможность узнать о трудностях и препятствиях, которые пришлось преодолеть командующему, при убеждении руководства Главкомата Войск ПВО и управлений Генерального штаба ВС о необходимости организации соединения ККП и ПКО. Из беседы я узнал о том, что Главком, поддержав эту идею, вышел с ходатайством в Генеральный штаб, где теперь уже сам доказывал важность и своевременность создания нового соединения. В конце беседы командующий заметил, что в числе прочих кандидатур на должность командира соединения рассматривается и моя кандидатура. Я поблагодарил командующего за оказанное мне доверие и высказал свои соображения но поводу того, что вырос я как командир в корпусе ПРО и со спецификой боевого применения частей создаваемого соединения знаком недостаточно хорошо. Генерал—лейтенант В.М. Красковский с присущим ему тактом возразил мне и поставил задачу на глубокое изучение боевого состава, вооружения и основ боевого применения ЦККП, комплекса «ИС—МУ». радиолокационно—оптического комплекса распознавания космических объектов (РОКР) и оптико—электронного комплекса обнаружения высокоорбитальных КО «Окно», особое внимание обратил на изучение роли и места соединения в вопросах контроля космического пространства.
Выполняя обязанности заместителя командира корпуса ПРО, я серьезно занялся подготовкой к новой должности. В это же время Главкомат Войск ПВО, Управление командующего Войсками ПРО и ПКО проводили свою работу по формированию соединения, готовилась директива по созданию нового соединения, его организационно—штатная структура, штатное расписание, осуществлялся подбор кадров на руководящие должности. Я тоже прошел собеседование с руководящим составом Войск ПВО и политработниками Военного отдела ЦК КПСС на Старой площади. Завершался первый период обучения 1988 учебного года. Для ознакомления с РОКР «Крона» (ст. Зеленчукская), входившей в состав Управления по строительству и вводу объектов ПРО и ПКО) и которой предстояло влиться в состав нового соединения, решением командующего я был назначен в группу офицеров, возглавляемую генерал—лейтенантом Алисовым Борисом Александровичем, первым заместителем командующего Войсками ПРО и ПКО. С 16 по 20 мая группе предстояло проверить состояние боевой готовности на этапе подготовки к государственным испытаниям радиолокационного комплекса распознавания космических объектов, организацию боевого дежурства, боевой подготовки, состояние воинской дисциплины, тыла.
Часть на проверку представляли: командир узла подполковник Филипповский Борис Николаевич; начальник политического отдела подполковник Сашин Валерий Николаевич; заместитель командира подполковник Тарасовский (имя и отчество запамятовал); начальник штаба полковник Терещенко Владимир Игнатьевич, знакомый мне еще по учебе в командной академии; заместитель командира по вооружению полковник Алтухов Анатолий Платонович; начальник тыла подполковник Дацина Николай Арсентьевич.
По результатам проверки становилось понятно, что предстоит долгая и кропотливая работа по приведению части в состояние, которое бы позволяло выполнять боевые задачи в составе корпуса. Решением командующего часть была принята и включена в состав соединения в ноябре 1988 года.
В это же время, совместно с офицерами Управления командующего Войсками ПРО и ПКО, был подготовлен примерный «План работы по формированию управления соединения». Он включал работу с кадрами, работу по подготовке помещений для размещения подразделений штаба, в том числе переезд из здания штаба комплекса «ИС», штаба части полковника В.А. Осадчих, на технологическую позицию, разработку «Плана связи», сроков переезда в здание штаба соединения, разработку Плана работы Управления соединения по неделям и дням, работу по организации обеспечения всеми видами довольствия, заказ и получение печатей, штампов, реквизитов для служебного и секретного делопроизводства, заказ на изготовление Боевого знамени корпуса ККП и ПКО.
Самым сложным и жизненно важным вопросом был вопрос размещения офицеров, назначенных в управление корпуса из других соединений и частей. Сложность заключалась в том, что гарнизон, начальником которого был, по традиции, назначен командир от Войск ПВО, т. е. командир корпуса ККП и ПКО. был перенаселен, и возможности предоставить какое-либо жилье для прибывающих офицеров не было никакой, а список остро нуждающихся в размещении составлял около 23 человек.
Перед началом практической работы по формированию управления корпуса и приемом войсковых частей в состав объединения нам предстояло глубоко изучить и понять все требования директивы Генерального штаба ВС СССР от 17 июня 1988 года по созданию корпуса, требования Главкомата Войск ПВО, командующего Войсками ПРО и ПКО. Большую помощь в разъяснении требований Директивы и организации их выполнения оказывали офицеры Управления командующего Войсками ПРО и ПКО полковники Дедов Алексей Иванович и Сергеев Иван Гордеевич, которые непосредственно работали с офицерами, назначенными в управление соединения, тактично и ненавязчиво давали советы и поправляли при необходимости.
В Директиве Генерального штаба Вооруженных Сил соединению присваивалось наименование: «Отдельный корпус контроля космического пространства и противокосмической обороны», вводились штаты Управления, штаба корпуса, устанавливались сроки формирования, приема частей, отделам и службам ставилась задача выполнения функций довольствующих органов по вооружению, средствам связи, автомобильной технике, а также порядок обеспечения частей всеми видами довольствия. Указывалось на необходимость приема в состав корпуса частей из войсковой части 73570 по мере готовности их к боевому применению на этапе совместных (государственных) испытаний. Были определены ответственность и порядок взаимодействия корпуса и войсковой части 73570 при организации эксплуатации вооружения, выполнении работ и проведении испытаний, которые вводились отдельным Положением.
Параллельно с изучением документов по формированию шла практическая работа по изучению прибывающих в управление корпуса назначенных на должности офицеров. Костяк основных отделов и служб составили офицеры ЦККП я комплекса «ИС—М». Там, где требовалась специальная подготовка, подбирались офицеры из других частей и соединений Войск ПВО.
Для выполнения организационных мероприятий по формированию Управления необходимо было создать ядро из офицеров, предназначенных к перемещению на должности в Управление. Такими офицерами явились назначенные исполнять обязанности: подполковник Мешков Валерий Викторович — начальника штаба, подполковник Малышев Владимир Николаевич — начальника отдела кадров, подполковник Морозов Михаил Михайлович — начальника связи, подполковник Креузов Михаил Михайлович — начальника отдела организационно—мобилизационного и комплектования; все офицеры из ЦККП и комплекса «ИС—М». Для ведения секретного делопроизводства и хозяйства в Управлении, из ЦККП были откомандированы прапорщик Мартыненко Татьяна Семеновна и прапорщик Лобанов, впоследствии начальником АХЧ был назначен супруг Татьяны Семеновны, прапорщик Мартыненко. Исполнять обязанности начальника политотдела соединения назначался подполковник Гиззатулин Талгат Рифкатович, пропагандист политотдела комплекса «ИС—М». С 10 июля отделы, возглавляемые этими офицерами, приступили к работе.
07 июля 1988 года приказом Главнокомандующего Войсками ПВО № 0646 состоялось назначение офицеров на должности начальников основных отделов.
Отдел боевых алгоритмов и программ возглавил полковник Ковш Григорий Андреевич, с которым мы 3 года учились в одной батарее Опочецкого радиотехнического училища Войск ПВО страны и окончили его оба на отлично. Нам было что вспомнить, т.к. после окончания училища не виделись. Впоследствии Григорий Андреевич, являясь высококлассным специалистом, очень грамотным и подготовленным офицером, возглавлявшим аналогичный отдел в Центре контроля космического пространства, оказал мне неоценимую помощь в изучении вопросов боевого применения ЦККП и комплекса «ИС—МУ».
В отдел были отобраны офицеры из ЦККП майоры Морозов Николай Петрович и Решетников Алексей Юрьевич, которые являлись лучшими специалистами из рассмотренных кандидатов.
После увольнения в запас полковника Г.А. Ковша начальником отдела был назначен полковник Новиков Александр Викторович, начальник отдела ЦККП. Ему предстояло возглавить работу по освоению, эксплуатации и совершенствованию Общего боевого алгоритма, еще достаточно сырого продукта, реализованного на новом вычислительном комплексе «Эльбрус—2».
Отдел боевой подготовки объединения возглавил, давно знакомый мне еще по учебе в академии, подполковник Ярмола Станислав Яковлевич (впоследствии полковник), назначенный из управления ОА ПРН.
Весьма подготовленный офицер, хорошо знающий проблемы боевой подготовки в частях Войск РКО, он быстро наладил контроль и оказание конкретной, практической помощи войскам корпуса в организации и проведении боевой подготовки. Заместителем начальника отдела был назначен выпускник ВКА ПВО майор Пенцак Тарас Федорович. Старшим помощником начальника отдела стал майор Дорощук Михаил Михайлович. На должность начальника физической подготовки и спорта соединения был представлен майор Турок Александр Михайлович из ЦККП, выполнявший там аналогичные обязанности. Непримиримый борец за физическое совершенство офицеров, активный пропагандист физической культуры и спорта, он сам являлся примером для офицеров управления.
Начальником химической службы был назначен полковник Квашнин Сергей Михайлович из корпуса ПВО, опытнейший офицер, прошедший школу химических полигонов, великолепный организатор, честный, справедливый, высокопорядочный человек, душа коллектива, выбранный сразу же секретарем партийной организации.
Начальником инженерной службы был назначен подполковник Петров Николай Александрович (впоследствии полковник), прибывший из Новосибирской армии ПВО.
Автомобильную службу возглавил прибывший из Астраханской учебной автомобильной базы подполковник Диулин Георгий Васильевич, имевший большой опыт в вопросах автомобильного обеспечения.
Должность начальника финансовой службы корпуса была предложена майору Фионову Александру Дмитриевичу (впоследствии подполковнику), инспектору финансовой службы корпуса ПРО, которого я хорошо знал по совместной службе в управлении корпуса. Прекрасно подготовленный, до глубины знающий все тонкости финансового хозяйства, он никогда не допускал серьезных просчетов, и служба оценивалась только на хорошо и отлично.
На должность начальника медицинской службы объединения был назначен начальник медицинской службы ЦККП подполковник (в будущем полковник) Мазин Геннадий Николаевич.
Начальником отдела кадров стал хорошо подготовленный, знающий офицеров ЦККП и комплекса «ИС—М», что было немаловажно, особенно в период становления, начальник отделения кадров ЦККП подполковник Малышев Владимир Николаевич, старшим помощником начальника отдела был назначен майор Верховодов Александр Николаевич, хорошо себя зарекомендовавший в ЦККП, честный, высоко порядочный, очень добросовестный, грамотный кадровик.
При введении должности помощника командира корпуса по правовой работе на эту должность был назначен майор Даушев Владимир Иванович, проходивший службу в ЦККП и получивший юридическое образование.
Политический отдел соединения возглавил полковник Хорьков Эдуард Николаевич. Прибыв к новому месту службы, Эдуард Николаевич самозабвенно окунулся в работу по изучению людей, командиров и политработников, инженеров и техников, офицеров и прапорщиков, рядовых и сержантов, для направления их деятельности на решение боевой задачи в составе корпуса. Необходимо было создать партийные организации в управлении, штабе, службе вооружения, тыле, в самом политическом отделе, подготовить и провести 1—ю партийную конференцию соединения. Сложность работы заключалась в том, что она проходила на фоне идеологической и политической перестройки в армии, ее развала, почти массового увольнения офицеров, прекращения деятельности партийных организаций. Эту работу полковник Э.Н. Хорьков проводил с офицерами политического отдела подполковником Т.Р. Гиззатулиным, майором М.В. Терентьевым и назначенным на должность помощника начальника политотдела по комсомольской работе старшим лейтенантом Тимофеевым (имя и отчество запамятовал).
Отдельно нужно сказать о формировании штаба корпуса, начальником которого был назначен полковник Зайцев Александр Петрович, начальник Центра контроля космического пространства, глубоко знающий принципы боевого применения части, боевой состав и вооружение, офицерский состав, который выполнял сложнейшие задачи по обеспечению функционирования алгоритмов и программ сопровождения более 4-х тысяч космических объектов. Знание людей позволило произвести правильный подбор и расстановку отобранных для службы в штабе офицеров на соответствующие должности, что в будущем позволило решать задачи качественного планирования боевых действий корпуса, организации боевого дежурства, слаживания боевых расчетов, взаимодействия отделов и служб управления, частей корпуса, организации связи, службы войск делопроизводства и т.д.

А.И. Суслов, генерал—лейтенант, командир соединения с 1988 по 1992 г.

 Отправлено: 03.12.13 09:34. Заголовок: ВКО — СККП: начало пути (2—2). История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

СККП: начало пути (2—2)

История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

Заместителями начальника штаба по боевому управлению были назначены высоко подготовленные, имевшие большой опыт несения боевого дежурства на командных пунктах частей и соединений, глубоко знающие технику и вооружение, принципиальные, твердые в управлении боевыми расчетами офицеры: подполковники Минаев Владимир Александрович и Дробот Василий Иванович из корпуса ПРО, подполковник Мешков Валерий Викторович из ЦККП и подполковник Ковалюк Владимир Ильич. Всем в будущем присвоено звание полковника. Помощником начальника штаба по службе войск был назначен майор В. А. Гетта, прошедший хорошую и долгую школу командира роты.
Оперативный отдел возглавил полковник Пронякин Владимир Николаевич, опытный штабист, прошедший великолепную школу штабной работы в частях армии ПРН и выросший до начальника штаба дивизии на Балхаше. Впоследствии документы, разработанные оперативным отделом, отличались высокой штабной культурой, великолепной графикой и заслуживали очень высокой оценки. С чувством гордости вспоминаю работу по разработке «Плана боевых действий отдельного корпуса контроля космического пространства и противокосмической обороны», основная тяжесть которой легла на плечи Зайцева Александра Петровича и Пронякина Владимира Николаевича. Непосредственное участие в разработке главного документа и его оформлении принимали старший помощник начальника оперативного отдела подполковник Царьков Василий Николаевич, майоры Соколов Александр Анатольевич, Нохрин Владимир Петрович, старший лейтенант С.В. Тыщук.
На должность начальника разведки корпуса был представлен подполковник Хлебников Игорь Владимирович, начальник 1—го пункта ЦККП, неплохо зарекомендовавший себя в работе группы, проверявшей Зеленчукскую часть.
На должность начальника отдела организационно-мобилизационного и комплектования был назначен подполковник Креузов Михаил Михайлович, который, получив достаточный опыт в ЦККП в аналогичной должности, успел хорошо зарекомендовать себя в работе по комплектованию управления соединения и частей корпуса, находясь в организационном ядре. Старшими помощниками в отдел были назначены капитаны В.А. Сиренький и С.В. Василевский.
Начальником связи соединения был назначен подполковник Морозов Михаил Михайлович, который, находясь в организационном ядре управления, уже выполнил первостепенные задачи по организации связи. Старшим помощником начальника связи был назначен майор Гончаров Сергей Васильевич, а старшим офицером по безопасности связи — майор Федоров Юрий Иванович, все офицеры из местных частей.
На должность начальника отдела РЭБ прибыл назначенный приказом Главкома подполковник Герциков Михаил Михайлович.
Начальником 8—го отдела был назначен майор А.А. Загорцев, прибывший из корпуса ПВО.
На должность начальника финансовой части управления назначение получила прапорщик Якушева Светлана Анатольевна, проходившая службу в ЦККП.
Проблемы комплектования службы вооружения соединения не было.
Заместителем командира корпуса по вооружению был назначен полковник Никольский Виктор Владимирович с должности главного инженера ЦККП. Его кандидатура была утверждена на должность главного инженера соединения без колебаний, как наиболее подготовленного и главное — беспокойного по своей натуре человека. По всем вопросам он имел свое мнение, порой отличное от других, но всегда приводившее к успешным результатам.
На должности начальников отделов службы вооружения были подобраны офицеры, имевшие достаточно богатый опыт эксплуатации оборудования, находящегося на вооружении различных комплексов, входящих в СККП и ПКО.
Начальником эксплуатационного отдела вычислительных средств был назначен подполковник Леншин Юрий Иванович, в его отдел сразу же были назначены майоры Бычков и Мальцев, все офицеры из ЦККП.
Начальником отдела эксплуатации радиотехнических средств назначен подполковник Шевченко Николай Сергеевич (Комплекс «ИС»), вместе с ним пришли на должность старшего инженера отдела подполковник Петровский Василий Николаевич и на должность инженера отдела — капитан Гелетин Александр Васильевич, офицеры из Зеленчукской части.
На должность начальника отдела оптико—электронных средств был назначен подполковник Ткачук Алексей Макарович, на должности старшего инженера и инженера были назначены майор Алексеев Алексей Васильевич и старший лейтенант Васенькин (все из Зеленчука).
В отдел средств поражения были назначены офицеры из комплекса «ИС—М». На должность начальника отдела подполковник Пугин Виктор Иванович, старшим инженером — майор Фесенко Сергей Александрович.
На должность начальника отдела спецтехнического оборудования был назначен подполковник Купин Владимир Дмитриевич, проходивший службу в Московском округе ПВО, старшим офицером в этот отдел был назначен майор Богомаз Николай Николаевич из ЦККП.
В отдел снабжения и ремонта были назначены, по моей рекомендации, офицеры из корпуса ПРО: на должность начальника отдела — майор Харламов, на должности инженеров — капитаны Фролов Владимир Иванович и Якимов Алексей Викторович, имевшие достаточный опыт в деле организации снабжения и ремонта техники и вооружения.
Дежурными заместителями главного инженера на командном пункте были подобраны инженеры, хорошо знающие документы по организации боевого дежурства, имевшие опыт несения боевого дежурства и способные принять решительные меры по восстановлению боевой готовности. Из Печорского РЛУ прибыл подполковник Кузьмин Николай Васильевич, подполковник Дубов Александр Алексеевич и майор Бабенко были назначены из ЦККП.
Этим инженерно—техническим составом предстояло принять технику и вооружение частей, вошедших в состав корпуса, провести совместные и государственные испытания создаваемых комплексов, организовать правильную эксплуатацию нового вооружения, техническое обслуживание, снабжение и ремонт, устранение выявленных в процессе испытаний ошибок и недостатков. Устранение замечаний растянулось на долгие годы, так как каждая новая проверка выявляла новые недостатки. Прошедшие годы показали, что подходы, выработанные инженерно—техническим составом, во главе с заместителем командира по вооружению полковником В.В. Никольским, по принятию на вооружение новых средств, проведению их испытаний, постановке их на боевое дежурство и по дальнейшей эксплуатации, были правильными.
Начальником тыла корпуса был назначен подполковник Манасян Аркадий Ашотович, который прибыл из группы советских войск в Германии, имея опыт руководства тылом бригады и дивизии сухопутных войск. Работа предстояла не для слабовольных. Если у местных частей задачи тылового обеспечения были отлажены десятилетиями, то в принимаемых, в состав соединения, частях эти задачи вызывали, мягко сказать, затруднения. В РОКР «Крона» (ст. Зеленчукская) тыловое обеспечение по видам довольствия было организовано через службы Северо—Кавказского военного округа. Вещевое довольствие осуществлялось из города Черкесска, плечо подвоза составляло 110 км, стирку обмундирования проводили в станице Усть—Джигута — 80 км, ГСМ подвозили из станицы Незлобная — 120 км, подвоз продовольствия осуществлялся из городов: Армавира — 250 км, Ессентуки — 190 км, Черкесска — 110 км. Автотранспорт работал на износ. Дорожно—транспортные происшествия и предпосылки к ним были будничным делом. В городе Нурек (Таджикистан) дело обстояло не лучше. Часть снабжалась со складов мотострелковой дивизии Средне—Азиатского военного округа, дислоцированной в г. Душанбе (85 км от города Нурек). Маршрут проходил по горным дорогам, через два перевала на высоте от 1000 до 1500 м. Мы еще не знали, что развернувшиеся боевые действия на территории Таджикистана в 1991 году тыловое снабжение сделают опасным для жизни наших людей.
Заместителем начальника тыла корпуса был назначен подполковник Колыванов Николай Федорович, который будет назначен через два года на самостоятельную работу, начальником тыла ЦККП. После увольнения в запас полковника А.А. Манасяна в 1990 г. на эту должность был назначен подполковник Василенко Игорь Альфредович, начальник тыла ЦККП, с которым мы вместе служили в корпусе ПРО. Назначение было удачным. Сегодня генерал—майор И.А. Василенко руководит тылом большого объединения в ВВС РФ. На должности начальников служб в тыл соединения были назначены: начальником вещевой службы — капитан Шадров. которого через год сменил начальник вещевой службы ЦККП майор В.Н. Докай; начальником продовольственной службы — достаточно опытный продовольственник из Московского округа ПВО майор Квашнин Иван Михайлович; начальником КЭС и начальником противопожарной службы — известные мне по совместной службе еще в корпусе ПРО капитаны Голец Иван Теодорович и Скулганов Александр Васильевич.
Уже невозможно без документов, по памяти, вспомнить всех, кто стоял у истоков создания единственного и неповторимого соединения ККП и ПКО, их имена назовут другие авторы этой книги.
Необходимо остановиться на некоторых событиях и людях, которые остались в памяти на фоне повседневной работы по совершенствованию боевой готовности, боевой и политической подготовки, эксплуатации боевой техники и вооружения, по укреплению воинской дисциплины и другим направлениям деятельности командования соединения.
Прежде всего, хочется вспомнить командиров частей, их заместителей, с которыми создавали соединение, делили радости и горести, победы и поражения в ратной службе Отечеству.
Так случилось, что при подборе кандидатов на замещение должности заместителя командира корпуса руководство Войск ПРО и ПКО остановилось на командире комплекса «ИС—МУ» полковнике Мартынове Сергее Сергеевиче. Однако событию этому не суждено было произойти ввиду того, что должность заместителя командира не была раскрыта в штатном расписании управления корпуса. Полковник С.С. Мартынов в июле 1988 года был назначен на должность заместителя начальника Житомирского училища, где получил прекрасный опыт работы с военной молодежью, возможность совершенствовать свое методическое мастерство и заниматься наукой. В 1991 году с раскрытием должности заместителя командира корпуса полковник С.С. Мартынов был назначен на эту должность. До сих пор сожалею, что это не произошло раньше, так как работать с Сергеем Сергеевичем было легко и просто. Его высокие командирские качества особенно ярко проявились в сложной обстановке боевых действий на территории Таджикистана, за что он был представлен к боевому ордену «За мужество».
При назначении полковника А.П. Зайцева на должность начальника штаба корпуса начальником ЦККП был назначен подполковник Худяков Константин Григорьевич, в 1989 году он был назначен заместителем начальника штаба корпуса. Начальником ЦККП назначается его заместитель подполковник Рубцов Юрий Сергеевич. Должность заместителя стал исполнять подполковник Мурунов Владимир Викторович, начальника штаба — подполковник Башмаков Владимир Викторович, в будущем командир ИнПАа, начальника политического отдела — подполковник Прохоренко Михаил Адамович, главного инженера — подполковник Турчин Василий Борисович.
С убытием к новому месту службы полковника С.С. Мартынова на должность командира комплекса «ИС—МУ» назначается полковник Киричанский Геннадий Ильич, с которым мы 3 года учились в ВКА ПВО на одном курсе и сохранили наши добрые отношения до конца его жизни. Его заместителями становятся полковник Надводнюк Владимир Федорович, начальником политического отдела — полковник Харченко Михаил Макарович, начальником штаба — подполковник Дорощук Михаил Михайлович, заместителем по вооружению - полковник Атрощенко Иван Иванович, начальником тыла - полковник Ашаков Анатолий Федорович.
Свой героический путь ОЭК «Окно» в составе корпуса начал с декабря 1988 года. Тяжелые природные условия (высота более 2,5 тысяч метров), горные дороги, постоянно смываемые селями, перенос сроков строительства объекта из—за этого, военно—политическая обстановка после 1991 года, разразившаяся гражданской войной.
Несмотря на эти тяжести и невзгоды часть под руководством командиров и начальников двигалась вперед. Командиром части был назначен подполковник Тарадай Валерий Павлович, которого я знал с курсантских погон, так как имел честь служить под руководством его отца, Тарадая Павла Филаретовича еще в корпусе ПРО. Толковый, волевой, честный, любящий военную службу командир. Его заместители в ту пору: начальник политического отдела подполковник Доброрез Владимир Григорьевич, заместитель командира полковник Бакалин Александр Александрович, начальник штаба подполковник Суриков Александр Анатольевич, заместитель командира по вооружению подполковник Никольский Алексей Викторович, начальник тыла подполковник Сечко Виктор Трофимович.
Все перечисленные в статье офицеры и не перечисленные тоже, были повышены в воинских званиях, стали полковниками и генералами, многие, к большому сожалению, рано ушли из жизни, светлая им память.
Перечислять достоинства командиров, начальников, офицеров и прапорщиков, которые принимали участие в формировании этого уникального соединения невозможно, одно из них, на мой взгляд, самое главное, это беззаветное служение Отечеству.

А.И. Суслов, генерал—лейтенант, командир соединения с 1988 по 1992 г.

 Отправлено: 07.12.13 23:55. Заголовок: ВКО — СККП: начало пути (2—3). История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

СККП: начало пути (2—3)

История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

В командование соединением ККП и ПКО я вступил 19 октября 1992 года, приняв корпус от генерал—майора А.И. Суслова. Назначение на эту должность явилось для меня полной неожиданностью, а произошло следующее.
Будучи командиром дивизии ПРН, я вместе с женой находился на отдыхе в Ессентуках, когда пришла телеграмма от исполняющего обязанности командира дивизии ПРН с просьбой позвонить в управление кадров ВПВО.
Так состоялось мое назначение. В последующем, в беседе с командующим войсками РКО генерал—полковником В.М. Смирновым, я узнал, что инициатором моего назначения стал ныне покойный, первый заместитель Главкома ВПВО генерал—полковник Мирук, который и предложил мою кандидатуру на Военном совете ВПВО.
Передав дела и должность командира дивизии ПРН полковнику С.С. Мартынову, я убыл к новому месту прохождения службы, уже тринадцатому по счету.
При первом ознакомлении с частью резко бросалось в глаза несоответствие количества личного состава и техники статусу соединения. При шести войсковых частях, входящих в состав соединения (ЦККП, ИНАП, узел связи, комплекс «ИС», Нурекский и Зеленчукский узлы) с общей численностью личного состава чуть больше 3 тысяч человек) — это был отдельный корпус. А в дивизию ПРН в то время входили радиолокационные узлы с общей численностью личного состава более 6 тысяч человек. Но это «несоответствие» становилось понятным при детальном изучении характера и способов решения задач, стоящих перед соединением ККП.
Ведь только для решения задачи безопасного запуска КА (одна из многих решаемых задач соединением) требовалась информация всех министерств и ведомств, имеющих хоть какое—то отношение к космосу и эксплуатации КА, включая и Академию наук СССР. И здесь надо сказать огромное спасибо командующему войсками РКО генерал—полковнику В.М. Красковскому за его поистине государственное предвидение при формировании соединения как отдельного корпуса. Т.к. это повышало статус командира и облегчало ему общение с руководителями различных министерств и ведомств, а также и решение стоящих перед соединением задач.
Время моего командования отдельным корпусом ККП (с 19.10.1992 по октябрь 1994 г.), а затем отдельной дивизией (с октября 1994 г. по 9 октября 1998 г.) можно охарактеризовать как период борьбы за выживание, время бесконечного реформирования Вооруженных сил России. Взятая «демократами» линия на развал государства в полной мере отразилась на них, а, следовательно, и на соединении. Достаточно напомнить включение Войск РКО в состав РВСН. Иначе как черной полосой в истории развития соединения этот период я назвать не могу. Чего только стоят попытки перевода соединения на дежурства сменами по 3 и 4 дня, как в РВСН, ввод в повседневную жизнедеятельность системы так называемого «объективного контроля», суть которого заключалась в том, что правдивость доклада командующего (командира соединения) Главнокомандующему РВСН перепроверялась окольными путями кем—то из офицеров, входящих в состав боевого расчета ЦКП РВСН и т.д. и т.п.
После системы доверительного и уважительного отношения культивируемого в Войсках ПВО, подобная методика вызывала, мягко говоря, недоумение.
Особенно неприемлемыми были неоднократные попытки командования РВСН необоснованно, без решения целого ряда принципиальных вопросов, поставить на опытное дежурство Нурекский и Зеленчукский узлы. Все это делалось на фоне хронического недофинансирования, когда деньги не выделялись не только не поддержание вооружения в боеготовом состоянии, но и на денежное содержание военнослужащих (задержки по выплате денежного довольствия составляли до 3—х месяцев).
Проще говоря, это был период, когда необходимо было сохранить людей (не допустить массовых увольнений) и боеготовность соединения.
Решить все эти вопросы способны были только наши советские люди — главное богатство нашей страны. С полной ответственностью могу сказать, что такого народа больше нет ни в одной стране мира. Только наш народ можно не кормить, не поить, унижать, издеваться, а он будет ходить на работу, защищать Родину, воспитывать детей и оказывать интернациональную помощь нуждающимся.
И я счастлив, что мне довелось служить с такими людьми и жить в нашей стране.
Большое спасибо личному составу коллективов всех войсковых частей, которые возглавляли:
ЦККП — полковники Ю.С. Рубцов, В.Н. Абанин;
комплекс «ИС» — полковники Г.И. Киричанский, В.А. Байкин, В.В. Агеев;
узел связи — полковник С.С. Петранюк;
РОКР «Крона» — полковник М.Н. Малышев;
ОЭК «Окно» — полковники В.П. Тарадай, В.А. Байкин, К.Г. Худяков.
Хотелось бы выразить теплые слова благодарности личному составу управления соединения, своим заместителям и начальникам служб. Только благодаря их усилиям удалось сохранить в боевом состоянии такое уникальное соединение и систему РКО в целом.

Г.А. Добров, генерал—майор, командир соединения с 1992 по 1998 г.

В августе 1998 года я был назначен на должность командира соединения контроля космического пространства, которое в то время существовало в виде отдельной дивизии в составе Ракетных войск стратегического назначения. До моего назначения дивизией командовал генерал—майор Добров Геннадий Андреевич, на командирскую судьбу которого пришлись годы потрясений, связанные с развалом Советского Союза. Это был период развала и формирования вооруженных сил нового государства, падения престижа военной службы, массового ухода из армии офицеров, ведения боевых действий в Таджикистане, где стояла одна из воинских частей дивизии, время безденежья и падения нравов.
Если с командирской точки зрения выразить мое отношение к предшественнику, то слова благодарности в первую очередь заключаются в том, что он оставил мне управляемое соединение с хорошими добросовестными заместителями и способными влиять на обстановку командирами частей.
Заместителем командира дивизии был уважаемый в соединении человек полковник Рубцов Юрий Сергеевич. На этой должности он сменил талантливого и опытного офицера полковника Аверкина Сергея Михайловича. До назначения на должность заместителя командира соединения Юрий Сергеевич успешно командовал Центром контроля космического пространства, который в организме дивизии одновременно представлял и мозг и сердце. Это был очень опытный, надежный и ответственный офицер. Будучи старше меня на семь лет, этот заместитель гармонично играл роль, как помощника, так и корректного наставника. Пользовался исключительным уважением у личного состава и населения. Имея хорошее чувство юмора, умел сделать обстановку непринужденной. Обладая необыкновенной доброжелательностью, Юрий Сергеевич легко решал конфликтные ситуации, а своей надежностью вселял мне, как командиру, уверенность в себе. Традиционно в нашей компании мы любили слушать исполняемый им романс «Не подходи».
Начальником штаба дивизии перед моим приходом был назначен полковник Маняхин Евгений Алексеевич. С интервалом в один год мы с ним заканчивали Житомирское военное училище, затем Калининскую командную академию имени Жукова. Евгений Алексеевич замечательно играл на гитаре и красиво пел. Я его помню еще с курсантских лет, когда тот был членом вокально—инструментального ансамбля нашего училища. Это очень старательный и глубоко порядочный офицер. Сложность его становления заключалась и в том, что он сменил на должности очень сильного предшественника Дорощука Михаила Михайловича.
Евгений Алексеевич с честью справился с этой сложной должностью. Глубоко переживал сложности становления и за короткое время смог организовать работу штаба дивизии и, впоследствии, смог уверенно организовать работу подчиненных. Ему было труднее всех, и мне иногда казалось, что ему не выдержать такого напряжения. Через два года после назначения это был совершенно другой человек. На фоне дружеских отношений, я абсолютно был уверен в нем, как в заместителе. Для этого человека никогда не существовало личных проблем. Полковник Е. А. Маняхин мне очень помог в командовании, за что лично питаю к нему чувство искренней признательности.
В должности заместителя командира дивизии по вооружению проходил службу полковник Крутяков Владимир Анатольевич. Это был очень опытный и подготовленный офицер. На этой должности он начал служить ещё в корпусе контроля космического пространства. На фоне высоко профессиональных достоинств, Владимиру Анатольевичу были присущи лучшие человеческие качества, такие, как благородство, доброжелательность, порядочность и надежность. У него появлялись друзья везде, где бы он ни находился. В силу своей коммуникабельности он был вхож в любой кабинет. Знание техники и людей позволило успешно решать все задачи, связанные с эксплуатацией вооружения. Многие достижения я связываю с Владимиром Анатольевичем Крутяковым. Он очень часто выступал генератором идей, которые мы вместе претворяли в жизнь. Помню один случай, который в моей душе совершил переворот. Ежедневно после приема докладов от командира дежурных сил дивизии и командиров частей я проводил в 8 часов 20 минут совещание с заместителями.
На одном из таких мероприятий состоялся крутой разговор, который в основном касался направления деятельности заместителя по вооружению. По окончанию совещания я переосмыслил его содержание и, с неудовлетворением оценив свои действия, пришел к выводу о том, что переусердствовал и обидел хорошего офицера. Первая мысль была пригласить и сгладить ситуацию. Во время этих размышлений в кабинет зашел Владимир Анатольевич и, не совсем понятно для меня, пригласил зайти к нему в кабинет.
До сих пор с трепетом вспоминаю то состояние, когда, войдя в помещение, я увидел всех своих заместителей, на столе бутылку коньяка и услышал слова В.А. Крутякова о том, что они понимают, что мне очень трудно и, в знак поддержки, предлагают выпить по рюмке коньяка. Я совершенно не был готов к такой ситуации, тем более можно представить мое впечатление от такого благородства.
Ведь все мои заместители, кроме начальника тыла, были старше меня. В свое время Владимир Анатольевич находился в машине, которая в горах Таджикистана подверглась нападению душманов, тогда командир части полковник В.А. Байкин получил два тяжелых ранения, а его заместитель по воспитательной работе подполковник Белимов, будучи тяжело ранен, вел бой и потом скончался на операционном столе.
На теле товарища В.А. Крутякова пуля, потерявшая свою убойную силу, оставила большой синяк. Но он почти никогда не рассказывает об этом.
Заместителем командира дивизии по воспитательной работе был полковник Доброрез Владимир Григорьевич. Это был уникальный человек с точки зрения порядочности, ответственности, добросовестности и скромности. На эту должность он был назначен с должности заместителя командира части в городе Нурек республики Таджикистан. За время службы там, на его долю выпал период войны, в ходе которой, он, подвергая жизнь опасности, взял командование БМП и, практически вступив в бой, не допустил на объект душманов во время боев за перевал Шер—Шар. Занимаясь вопросами воспитательной работы на должности заместителя командира дивизии, он принес много пользы. Глядя на него, я всегда приходил к мысли о том, что если бы все политработники были такими руководителями (как он), то никогда бы не случилось той конфронтации, которая имела место в Вооруженных Силах СССР в конце 80—х годов — начале 90—х.
На должности заместителя командира дивизии по тылу проходил службу полковник Чешко Виктор Григорьевич. Это был очень подготовленный начальник тыла. Закончил с отличием Академию тыла и транспорта, проходил службу начальником тыла в Нуреке в сложное военное время, а затем был переведен в дивизию. Сменив очень активного и предприимчивого предшественника, он испытал большие сложности в становлении. В силу своей скромности и патологической порядочности он стремился сделать все задачи сам. Круглосуточная служебная работа не давала результата от управленческой деятельности. В обстановке жесткого спроса и персональной ответственности Виктор Григорьевич в течение года смог совершенно изменить свой стиль деятельности и создать хорошую систему тылового обеспечения. Вспоминая совместную службу с полковником В.Г. Чешко, я испытываю особое чувство благодарности к этому добропорядочному и старательному офицеру.
Командирами частей дивизии были люди разные по характеру и стилю управления, но их всех объединило чувство высокой ответственности и добросовестности.
ОЭК «Окно» в Нуреке республики Таджикистан командовал опытный и самостоятельный командир полковник Худяков Константин Григорьевич. Он обладал большим опытом, так как до этого назначения был на должности начальника Центра контроля космического пространства, был заместителем начальника штаба дивизии. При его командовании часть получила мощный импульс в ее боевой слаженности, сформировалась как сильный воинский коллектив с отлаженной системой управления. Это было очень важным качеством для воинского формирования, находящегося в районе боевых действий. Константин Григорьевич поддерживал хорошие отношения с Министерством обороны Таджикистана, посольством России в республике и местными органами власти. Часть пользовалась большим авторитетом в регионе и сыграла решающую роль в том, что в городе Нуреке боевые действия не велись. Черты хозяйственника позволили командиру благоустроить военный городок и сделать его неприступным для нападения.
Командиром РОКР «Крона», который дислоцировался в станице Зеленчукская в республике Карачаево—Черкесия, был полковник Малышев Михаил Николаевич. Это был сильный и самостоятельный командир. Этот офицер сыграл очень важную роль в истории части, которая ему досталась со сложнейшей социальной обстановкой на фоне сложностей общегосударственного масштаба. Часть возникла и формировалась за счет сокращаемых соединений и частей, что само по себе наложило отпечаток на психологию коллектива. Особенности Северо—Кавказского региона и удаленность накладывали свой отпечаток. Полковнику М.Н. Малышеву пришлось работать в условиях большой напряженности и нервозности. Вспоминая то время, я отдаю должное упорству и целеустремленности Михаила Николаевича и с благодарностью оцениваю его деятельность.
Начальником ЦККП был полковник Абанин Валерий Николаевич. Эта часть составляла основу соединения и традиционно считалась гордостью войск. В ней были заложены лучшие традиции, которыми по достоинству гордился воинский коллектив. Их формировал и закладывал легендарный командир полковник Юхневич Ипполит Юльянович. Эту часть особенно любил первый командующий войсками РКО генерал—полковник Вотинцев Юрий Всеволодович. Командуя таким высокоинтеллектуальным коллективом, полковник В.Н. Абанин проявил большое старание и усердие. На том этапе он смог сохранить воинский коллектив и направить его на выполнение поставленных задач.
Начальником ИнАПа был полковник Башмаков Владимир Викторович. Это был высоко подготовленный командир с аналитическим складом ума. Этот коллектив представлял собой сочетание наиболее подготовленных аналитиков, собранных со всей дивизии. Эти люди по складу ума и деятельности имели даже внешние отличительные признаки на фоне личного состава соединения. Чисто офицерская среда определяла стиль деятельности и направленность работы. Необычный интерес и способность увидеть то, что не лежит на поверхности, проводимые исследования позволяли приводить к получению совершенно неожиданных результатов. Владимир Викторович вскоре после моего назначения был уволен в запас и его сменил полковник Воинов Александр Васильевич. Придя с должности начальника штаба этой же части, Александр Васильевич со свойственной ему энергичностью руководил этим специфическим коллективом. В нем сочетались качества образцового офицера с хорошими организаторскими способностями, компетентного специалиста, активного работника и отличного спортсмена. С ним мы дружили еще с лейтенантских времен.
Начальником комплекса «ИС—М» служил полковник Суриков Александр Анатольевич. Эта часть была создана для решения задач противокосмической обороны и составляла гордость государства. После одностороннего решения М.С. Горбачева об отказе от противокосмической обороны с части основные задачи были сняты, и она выполняла обеспечивающие функции. Александр Анатольевич сохранил коллектив части, сплотил вокруг себя ветеранов и в ограниченном сокращенном составе организовал выполнение задач по предназначению.
Узлом связи дивизии командовал полковник Стаханов Сергей Иванович. Этот энергичный и достойный офицер обладал хорошими организаторскими способностями и обеспечил управленческую деятельность командования соединения. Сергей Иванович отличался высокой подвижностью и импульсивностью. Несмотря на вспыльчивость, был очень отходчив и хорошо ориентировался в обстановке. Имел всегда образцовый внешний вид и высокую строевую выправку.
За три года командования дивизией назначались на должности командиров частей новые люди.
В должности начальника ЦККП проходил службу в течение двух лет достаточно способный полковник Шиманский Анатолий Дмитриевич. Он хорошо себя показал и через два года стал начальником штаба дивизии. И эта должность у него была промежуточной.
Начальником РОКР «Крона» в 1999 году был назначен полковник Величко Владимир Васильевич, с которым мы в одной группе учились в Калининской командной академии. Владимир Васильевич пришел с должности заместителя командира этой же части.
Также командирами частей в этот период были назначены и внесли свой весомый вклад в общее дело такие добросовестные офицеры, как полковник Агеев Владимир Васильевич и полковник Ещенко Александр Владимирович.
Несмотря на то, что до Академии Генерального штаба мне пришлось командовать двумя большими воинскими частями, тем не менее, роль и место командиров частей я по—настоящему оценил в должности командира дивизии. Именно на них держалась боеготовность, общевоинский уклад и морально психологический климат.
Период моего вступления в должность был сложным. В августе месяце произошел дефолт, который нанес огромный моральный и материальный ущерб. Затянувшееся падение престижа воинской службы и «бегство» из армии военнослужащих не вселяли уверенности. На момент приема должности у командира дивизии даже не было служебной машины. Она физически была, но состояние не имело перспектив восстановления. На ходу был только УАЗ начальника комплекса «ИС—М», который иногда приходилось заимствовать.

В.В. Деркач, генерал—майор, командир соединения с 1998 по 2002 г.

 Отправлено: 12.12.13 20:51. Заголовок: ВКО — СККП: начало пути (2—4). История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

СККП: начало пути (2—4)

История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

Помещения управления, в том числе кабинет командира дивизии представляли собой запущенные сооружения, которые в ближайшее время люди должны покинуть из—за их непригодности.
Если оценить обстановку, которая имела место в частях дивизии, то наиболее точно ее можно назвать напряженно угнетенной.
В Нурек, где имелось достаточное количество квартир, но в связи с отсутствием школы негде было учить детей, не ехали члены семей. Вопрос об открытии школы стоял на стадии решения официальным путем по линии Министерства обороны уже три года. Находясь в условиях отдаленной изоляции, офицеры находили «занятие» в вине, так как занять себя чем—то другим — не у всех хватало целеустремленности.
В Зеленчукской на инспекторском опросе при приеме мною должности — 36 человек подали жалобы и 41 человек записались ко мне на прием, который продолжался до часа ночи.
В гарнизоне Стромынь по месту дислокации управления дивизии сутью устремлений офицеров были поиски работы, чтобы прокормить семью, причем это было неофициально разрешено. Власть в городке принадлежала коммерсантам, которые предоставляли услуги в долг. С чего начинать?
Оценив обстановку, я пришел к выводу о том, что начинать свою деятельность необходимо с решения социальных проблем. Вторым направлением был принят постулат «чем сложнее обстановка, тем строже должна быть воинская дисциплина». Третьим — вопрос ужесточения системы организации боевого дежурства, и на этом фоне, подъем роли боевой подготовки и службы войск. Четвертым - стала необходимость сплочения коллективов, как воинских, так и коллектива жителей городков. В конце сентября я поехал представляться главе Ногинского района Лаптеву Владимиру Николаевичу. Наведенные справки о том, что он — патриот России, позволили мне на первой встрече поднять проблемный вопрос о необходимости школы в Нуреке. Тогда еще свежа была информация о том, что мер г. Москвы Ю.М. Лужков открыл школу для детей военнослужащих Черноморского флота в Севастополе. Владимир Николаевич сразу произвел на меня неизгладимое впечатление. Я абсолютно убежден, что Россия в то сложное время выстояла только благодаря таким руководителям, как он. Решение последовало сразу. Глава района пообещал выделить деньги на оплату учителей и открыть в Нуреке филиал Ногинской школы, а командир части должен был найти учебные площади, которые были созданы на базе закрывшегося детского сада. С 01 декабря 1998 года в Нуреке школа была открыта. Сравнительно, для Таджикистана, достойная высокая оплата учителей позволила в короткие сроки подобрать и устроить педагогов.
Благодаря активной помощи Главкома РВСН удалось успешно решить проблему обеспечения жильем увольняемых в запас военнослужащих в Зеленчуке, что позволило значительно ослабить социальную напряженность в части.
Тупиковой проблемой стал вопрос обеспечения жильем в гарнизоне Ногинск—9. Необходимы были деньги на строительство домов для отселения из военного городка. Здесь неоценимую помощь мне оказал заместитель командира дивизии по вооружению полковник В.А. Крутяков. Вместе с ним и начальником отдела капитального строительства полковником Сараной Павлом Петровичем, объездив ряд кабинетов, мы смогли эти деньги получить. За местами под строительство снова пришлось обращаться к главе Ногинского района Лаптеву Владимиру Николаевичу. После поездки в город Нурек, где его благодарные жители чуть ли не носили на руках, Владимир Николаевич не только выделил место для строительства серии домов для дивизии в центре города Ногинска, но и стал помогать в выходе на главу Красногорского района, для выделения места под строительство дома в поселке Путилково — в четырехстах метрах от кольцевой дороги. И в конечном итоге глава Красногорского района дал согласие. Решающую роль в успешном решении этого сложного вопроса сыграл помогавший нам заместитель директора Красногорского оптико—механического завода Потелов Владимир Васильевич. Сейчас там уже построен целый микрорайон.
Следующим шагом началась работа по выделению денег на переоборудование под общежитие части казармы, половину которой занимало управление дивизии. Тогда мы с полковником В.А. Крутяковым чаще были в кабинете начальника инженерно—технического управления РВСН генерал—лейтенанта Довбни Владимира Егоровича, чем в своих служебных. Эти деньги нам выделяли дважды, так как первый раз они к нам не дошли. Много нареканий пришлось выслушать тогда от командования за то, что якобы мы «отрываем» деньги, которые выделяются в целом на все объединение.
Называя с благодарностью эти фамилии помогавших нам людей, я еще раз преклоняюсь перед ними за то, что помогли и позволили решить острые социальные проблемы в дивизии. Это был тот фон, который позволил успешно руководить дивизией в выполнении задач по предназначению. Да и по классике для решения военных задач сначала создается система обеспечения.
Работа по сплочению воинских коллективов велась по следующим направлениям:
сравнительная оценка результатов коллективной деятельности и их достижений в решении аналогичных типов задач;
проведение коллективных мероприятий с анализом их эффективности. К таким относились вечера отдыха, субботники, культурно организованные дискотеки, смотры художественной самодеятельности, проведение различных торжеств и собраний;
развитие художественной самодеятельности. Тогда особо популярным стал вокально-инструментальный ансамбль «1+2», которому мы создали все условия; проведение спортивных состязаний; организация различных конкурсов на лучшие: казарму, дом, общежитие, уровень подготовки, качество выполняемых задач; радиопередачи о состоянии дел в городке. Были и такие люди, которым эти передачи очень досаждали.
Вспоминаю, как пессимистично отнеслись мои сослуживцы к идее провести в октябре 1998 года субботник в гарнизоне. С удовлетворением убедился, что хорошая организация, а в первую очередь идея, призыв, обеспечение, учет и стимулирование дали потрясающий результат. К всеобщему удивлению, массовость была полная.
Задачи перед соединением стояли достаточно серьезные. С переходом в состав РВСН встал вопрос о введении в строй воинских частей, строительство которых приостановилось с распадом Советского Союза. Была поставлена задача — поставить в 1999 году на боевое дежурство средства первого этапа в Нуреке и Зеленчуке. Это мощный фактор, который изменил как общевоинский уклад в частях, так и повысил эффективность управленческой деятельности командования дивизии. Стояли жесткие сроки, заработала система обеспечения. Начались поставки техники, шло оборудование, заработала промышленность. Повышалась мотивация воинской службы. Создание и ввод в строй новых средств подавали надежды и вселяли уверенность. Не правильным было бы не отметить роль и место той системы, в которой с 1997 по 2001 г. оказалась дивизия ККП.
С 1998 года она вошла в состав сформированной армии ракетно—космической обороны, которая объединила в себе весь состав войск РКО, (без управления ввода в строй объектов). Несмотря на то, что в РВСН мы себя чувствовали инородным организмом, тем не менее легко было решать вопросы обеспечения в службах Главкомата. Не приходилось испытывать роль человека стучащегося в закрытые двери. Ответственность перед войсками начальников управлений и служб была настолько высока, что я за три года командования не припомню случая, чтобы мое обращение по служебным вопросам осталось без реализации. Давали, но и спрашивали со всей строгостью.
Такой подход облегчал работу в организации управления дивизии и формировании кадров. Управление в своем составе имело достаточно сильных начальников отделов и служб. Это — в первую очередь — начальник боевых алгоритмов и программ полковник Бурцев Юрий Валентинович; начальник оргмоботдела штаба дивизии полковник Креузов Михаил Михайлович; начальник службы радиационной и химической защиты подполковник Макейкин Евгений Викторович; начальник службы войск подполковник Корчинский Олег Николаевич; начальник инженерной службы подполковник Чайковский Валентин Станиславович; начальник финансовой службы полковник Парфенов Сергей Сергеевич и начальник медицинской службы подполковник Штирбу Борис Иванович. Этим офицерам я особенно благодарен.
Немаловажную роль в деятельности войск играют обеспечивающие силовые структуры. С уважением и наилучшими впечатлениями я вспоминаю службу и дружбу с начальником отдела ФСБ полковником Ревой Сергеем Ивановичем и начальником отделения спецмилиции подполковником Руденко Юрием Митрофановичем. Усилиями этих людей удалось прекратить разгул организованной преступности в военном городке и заставить уважать порядок.
Незабываемое впечатление осталось от жителей военного городка, особенно от ветеранов, которые организованно участвовали в общественных мероприятиях, поддерживали командование во всех начинаниях. Каждый раз, проводя в жизнь ту или иную идею, я всегда с глубочайшим почтением вспоминал тех руководителей, которые создавали этот уклад. Это такие командиры частей, как первый командир корпуса генерал—лейтенант Суслов Александр Иванович, полковник Юхневич Ипполит Юльянович, полковник, затем генерал Кудимов Николай Николаевич, полковник Мостовой Георгий Демидович и многие другие.
С уважением отношусь к решению нынешнего командира дивизии генерал—майора Ляпорова Владимира Николаевича, который изданием этой книги позволил мне таким образом отметить дорогих моему сердцу людей и выразить им свою благодарность за совместную службу.
Это были памятные и замечательные годы.

В.В. Деркач, генерал—майор, командир соединения с 1998 по 2002 г.

В январе 2007 года Указом Президента Российской Федерации я был назначен на должность командира соединения контроля космического пространства. На этом посту я сменил своего наставника и старшего товарища генерал—майора Фролова Олега Петровича, под руководством которого в 2003 году я начал службу в данном соединении в должности заместителя командира соединения.
За годы, когда соединением командовал Олег Петрович, было сделано не мало. Был переоборудован КП СККП, создана одна из лучших в Космических войсках учебно-материальная база для занятий по боевой подготовке в частях Стромыньского военного гарнизона, лучший автомобильный парк на базе ЦККП. Много было сделано для благоустройства жилого городка гарнизона Стромынь, построены летняя футбольная площадка, хоккейная коробка, детская площадка в районе Садиковой улицы, проведен ремонт систем тепло— и водоснабжения. Это позволило нашему городку стать одним из самых благоустроенных городков Подмосковья. Части соединения — Нурекский узел (2005), и ЦККП (2006), по итогам проверки военной инспекции Министерства обороны получили хорошую оценку. Высокую оценку руководства и деятельности генерал—майора О.П. Фролова не раз давали в ходе проверок частей соединения командующий Космическими войсками, командующий объединением. Поэтому я понимал, что мою работу на этой должности будут сравнивать с той, которую проделал мой предшественник, и как много еще предстоит сделать.
Сначала мне предстояло решить несколько кадровых вопросов. Две должности заместителей — заместителя командира соединения и начальника тыла соединения были вакантны (вместе с генералом О.П. Фроловым в Военно—космическую академию имени Можайского был переведен начальник тыла соединения подполковник P.P. Казаков).
Вскоре на должность моего заместителя был назначен полковник М.Д. Олейник, кавалер ордена «За военные заслуги», до этого долгое время командовавший ОРТУ (КС ПРН) на Дальнем Востоке. Начальником начальника тыла соединения был назначен начальник тыла ЦККП, подполковник (позже ставший полковником) Р.Х. Тимраляев, молодой и перспективный офицер.
Начальником штаба соединения с 2005 года, сразу после окончания Академии Генерального штаба, был полковник Морозов Вадим Петрович, до этого проходивший службу на первичных офицерских должностях на Севере, начальником штаба подразделения в станице Зеленчукская, после окончания Тверской академии ПВО, начальником штаба и командиром части в г. Нурек Таджикской Республики.
Заместителем командира соединения по воспитательной работе был полковник Кулешов Сергей Николаевич, послуживший перед своим назначением в 2002 году на эту должность немало лет на Балхаше и Печоре.
В вопросах поддержания боевой готовности, использования вооружения и военной техники по боевому применению (назначению) в частях соединения ведущая роль отводилась службе вооружения.
Службу вооружения соединения с 2005 года возглавлял полковник B.C. Малашок, человек с непростой офицерской судьбой, хорошо знающий свою специальность, профессионал своего дела.
Свою работу он начал с решения злободневного вопроса. В то время укомплектованность службы была очень низкая, более того, заканчивался срок службы большинства офицеров. Спустя полгода основные должности службы были укомплектованы специалистами из воинских частей, и кадровый вопрос был фактически решен. Считаю, что это, в том числе способствовало решению многочисленных и важных задач, поставленных перед соединением в 2007 году. А задач пришлось нам решать в тот год немало.
Именно в этот период времени проводились основные работы по модернизации существующих комплексов. Важным фактором стало то, что почти половина всего модернизированного вооружения Космических войск приходится на соединение контроля космического пространства. Это подтверждение того, что системе ККП руководством страны отводится значительное внимание. Примечателен тот факт, что работа в этом направлении велась одновременно в нескольких направлениях на разных по своему функциональному построению комплексах. При этом пришлось работать с большим количеством предприятий, организаций промышленности и институтов. Бывало так, что из-за удаленности объектов заседаний различных комиссий приходилось довольно часто бывать в многодневных командировках. Но, тем не менее, работа в этом направлении интересная, осознавая важность их проведения - ответственная.
Была проведена практически полная модернизация командного пункта первого эшелона СПРН комической системы «УС—КС». В июле 2007 года комплекс принят в штатную эксплуатацию. В этих работах активно участвовали полковник В.С. Малашок и подполковник С.В. Пенин.
В 2007 году проведены государственные испытания модернизированного ЦККП. Его создание уникально тем, что осуществлен полный переход от морально и физически устаревшей аппаратуры старого комплекса на современные аналоги на базе персональных ЭВМ. Созданные для боевого расчета автоматизированные рабочие места удобны в использовании и позволяют оперативно обмениваться информацией. Кардинально изменился и облик командного пункта дивизии. Установленные новые табло коллективного пользования дают возможность в цветном изображении отображать различные информационные модели в реальном масштабе времени. Дополнительно установлены различные по своему функциональному предназначению автоматизированные рабочие места должностных лиц командного пункта. Важным является то, что с вводом в эксплуатацию нового комплекса боевые возможности ЦККП значительно увеличатся.
Так же в этот период на лазерном оптическом локаторе проведены государственные испытания комплекса 1-го этапа создания. В ходе его модернизации осуществлена замена устаревшей аппаратуры и оборудования канала автономного обнаружения и пассивного канала, повышена при этом боевая возможность комплекса. В ходе модернизации совместно с промышленными организациями был осуществлен капитальный ремонт сооружений и помещений ЛОЛ. Созданы оптимальные условия для несения боевого дежурства личным составом боевых расчетов.

В.Н. Ляпоров, генерал—майор, командир соединения КПП с 2007 г. по настоящее время

 Отправлено: 17.12.13 13:20. Заголовок: ВКО — СККП: начало пути (2—5). История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

СККП: начало пути (2—5)

История соединения в воспоминаниях его командиров и ветеранов

В этом же году было модернизировано передающее устройство РЛС, что позволило уменьшить количество элементарных передатчиков, не снижая при этом боевые возможности комплекса. Выполнение этих работ позволило снизить остроту проблемы по восстановлению неисправных ламп бегущей волны. Ведь в 90—е годы была фактически развалена промышленная база по их изготовлению и ремонту. Поэтому совместными усилиями пришлось решать вопрос по возобновлению возможностей ремонта и изготовления новых ламп.
После долгого перерыва, вызванного отсутствием финансирования, стала наращиваться орбитальная группировка космических аппаратов систем УС—КС и УС—КМО. В 2007 году был выполнен комплекс мероприятий по подготовке к запуску и постановке на боевое дежурство объекта. В настоящее время активно ведутся работы по подготовке Восточного командного пункта системы УС—КМО к приему его в эксплуатацию. Стоит отметить особенность предстоящего запуска, которая вызвана тем, что до предстоящего события Восточный командный пункт довольно длительное время не работал с реальным космическим аппаратом, боевая работа велась на имитаторе.
Отдельную признательность и благодарность хочу выразить полковнику Виктору Сергеевичу Малашоку и его команде в организации и решении вопросов проведения ремонтно—восстановительных работ на объектах всех воинских частей. Благодаря его профессиональным навыкам, умению организовать подчиненных и, что немаловажно, найти «общий язык» с представителями промышленных организаций, в 2007 году в соединении выполнен огромный объем работ. Перечисление всего, что было сделано, займет довольно много времени, но на наиболее значимых и памятных событиях я все же остановлюсь.
Множество вопросов пришлось решать по проведению ремонтно—восстановительных работ на РЛС. Ее аппаратура и оборудование, как впрочем, и в большинстве других воинских частей, давно выработали свой технический ресурс. Это, несомненно, приводит к частым и серьезным отказам. Впервые были выполнены такие сложные работы, как демонтаж неисправного угломестного привода, юстировка угломестных датчиков, измерение на плоскостности экрана и оценка состояния несущей рамы антенного поста канала «А». После нескольких десятков лет удалось обновить внешний вид антенны, произведена ее покраска, радиопрозрачного укрытия и основания, а также молниеотводов площадки № 1 и южной стороны сооружения № 1.
Был выполнен большой комплекс предварительных мероприятий, прежде чем мы смогли выйти на ответственные ремонтно—восстановительные работы специального технического оборудования ЦККП с выводом его из боевой готовности в минимально сжатые сроки.
Сложными и объемными были впервые выполненные работы по замене кабельных соединений между вычислительным комплексом обработки и ВК «Эльбрус» на ОРТУ в г. Комсомольске—на—Амуре, а также на опорно—поворотном устройстве ВП—3 на ОРТУ в г. Серпухове.
Находчивость и смекалку проявили командование, во главе с командиром части полковником Ю.Б. Срибным, и личный состав ПК РТК «Момент» при замене силового кабеля длиною 1 километр, дающего напряжение на технологическую позицию. В сложных погодных условиях при отсутствии специальных средств кабель был вручную заменен в минимальные в этих условиях сроки.
Одновременно с работой по модернизации существующих комплексов в частях продолжалась работа по модернизации и созданию новых объектов учебно—материальной базы.
Так, в марте 2007 года были закончены работы по оформлению и оборудованию имуществом офицерского клуба в Нуреке.
В марте—мае 2007 года к сборам начальников инженерных служб частей Космических войск проведен капитальный ремонт и переоборудование боксов для хранения инженерной техники ЦККП и войсковой части 17205. Здесь слова особой благодарности мне хочется сказать тогдашнему начальнику инженерной службы соединения подполковнику М.М. Репикову, за его старание, инициативу и ответственное отношение к выполнению поставленной задачи.
Просто огромный объем работ пришлось выполнить командованию, начальникам отделений, служб и всему личному составу Западного командного пункта в период с июля по ноябрь 2007 года, когда мы готовились к проведению на его базе в ноябре месяце сборов под руководством командующего объединением. За этот срок в Куриловском гарнизоне были построены новый караульный городок, войсковое стрельбище, городок по безопасности военной службы, проведен капитальный ремонт помещений в ротах охраны этих частей, помещений пункта приема личного состава. Приведены в соответствие с требованиями приказа министра обороны Российской Федерации 1992 года № 28 автомобильные парки Западного командного пункта. В проведении этих работ в полной мере проявились организаторские способности командира части полковника А.Л. Иванова. Он показал себя зрелым, грамотным, руководителем, способным решать ответственные задачи, управлять воинским коллективом вверенной ему части.
Продолжая эту тему, хочу отметить, что аналогичная работа по оборудованию автомобильных парков в 2007 году была проделана в частях ОЭК «Окно» и РОКР «Крона». В части РОКР «Крона» был сделан капитальный ремонт и в солдатской столовой.
На базе 93 ДК РА, к 20—летию соединения, был оборудован и открыт Музей воинской славы соединения. Очень хочется, чтобы, посещая его, осматривая его экспонаты, всматриваясь в фотографии тех, с кого начиналась история соединение ККП, молодые офицеры понимали, что сейчас они являются продолжателями славных воинских традиций частей соединения.
Будучи командиром соединения, я старался всячески поддерживать и укреплять, ставшие уже взаимными, дружеские взаимосвязи с главой Ногинского муниципального района Лаптевым Владимиром Николаевичем. Этот руководитель очень много сделал для военнослужащих нашего соединения: открыт филиал Ногинской школы № 83 (гарнизон «Стромынь») для части, дислоцированной в г. Нуреке республики Таджикистан; частично решена проблема обеспечения жильем увольняемых в запас военнослужащих частей соединения (строительство дома в городе Ногинске).
Стало хорошей традицией с его стороны привлекать нас, военных, к военно—патриотической работе в районе среди населения и молодежи. Так на праздники, посвященные Дню защитника Отечества. Дню Победы, к памятным датам, посвященным выводу советских войск из Афганистана, Дню памяти и скорби, в день г. Ногинска, военнослужащие нашего соединения принимали участие в торжественных мероприятиях в составе парадных расчетов, участвовали в смотрах художественной самодеятельности. В октябре 2007 года, во взаимодействии с администрацией г. Ногинска, на территории гарнизона «Стромынь», был проведен один из этапов всероссийской социально—патриотической акции «День призывника» Ногинского района.
Первый год моего командования соединением ККП оказался для меня трудным, но и удачным. При подведении итогов 2007 учебного года командующий Космическими войсками сказал, что наиболее качественно задачи 2007 года решались в соединении контроля космического пространства. Деятельность соединения отмечена в лучшую сторону и руководством Министерства обороны РФ. Я получил высокую награду — орден «За военные заслуги».
Вся значимость и уникальность соединения ККП, понимание того, что задачи, решаемые СККП, имеют единственного в стране исполнителя, проявляются в моменты, когда соединение защищает честь Космических войск, Министерства обороны РФ и страны — Российской Федерации — в целом. В эти дни соединение ККП — единственный источник достоверной информации о космической обстановке.
Один из характерных примеров мы наблюдаем в наши дни. В январе 2008 года весь мир облетает весть о том, что неисправный американский ИСЗ стремительно снижается. Масса этого космического аппарата превышает 7 тонн, и рассчитывать на то, что он полностью сгорит в плотных слоях атмосферы, не приходится. Несомненно, какая—то часть его достигнет поверхности Земли и может причинить значительный ущерб району падения. Под угрозой все пространство суши и океана в диапазоне 58° ю.ш. — 58° с.ш. Где же упадет эта семитонная махина? Пока это неизвестно.
Сразу, как только об этом стало известно, я дал команду организовать работы по постоянному слежению за полетом этого аппарата, в которых приняли участие лучшие специалисты частей соединения. Я, как командир соединения, возглавил общее руководство работами в соединении ККП.
Американский спутник—шпион запущен в 2006 году, для выполнения секретных задач МО США. Запуск прошел не штатно. У спутника не выявляются солнечные батареи, в то же время он стабилизирован и, по всей видимости, выполняет часть возложенных на него функций. Американские специалисты утверждают, что на спутнике остатки гидразина и, возможно, бериллий!?
Падение такого объекта на Землю опасно, и особой радости никому не доставит. В соединении ККП начиналась кропотливая, напряженная, но спокойная и деловая работа по определению времени прекращения существования ИСЗ и района его падения.
Привлекались существующие радиолокационные и оптические средства, еще раз тщательно проверялась работоспособность алгоритмов сопровождения КО и определения районов падения. Шла постоянная сверка с институтом прикладной геофизики параметров атмосферы.
Осуществлялась постоянная сверка данных по предполагаемым времени и району падения с Центром управления полетами (ЦУП) ЦНИИмаш Роскосмоса.
ЦУП обрабатывал информацию о параметрах ИСЗ, приходящую от НОРАД США.
Соединение контроля космического пространства вело обработку информации, получаемой, прежде всего, от собственных средств наблюдения, а также от привлекаемых средств взаимодействующих частей и соединений, заносило результаты в Главный каталог СККП, и постоянно, по мере поступления информации, вела прогнозирование района и времени падения аварийного американского космического аппарата. Перед всеми нами постоянно возникал проблемный вопрос: «Чья информация окажется вернее и точнее? Кто сумеет своевременно предупредить население угрожаемого района?»
Соревнования между соединениями СККП и ЦУП нет. Но всегда хочется знать, чьи же прогнозы и алгоритмы точнее.
К работам по разработке программно—алгоритмического обеспечения работ привлекались ведущие специалисты МАК «Вымпел»: главные конструктора СККП и ЦККП В.Д. Шилин и С.Ю. Каменский; ведущие специалисты: доктор технических наук, профессор З.Н. Хуторовский, Ю.Г. Рындин, В.В. Лавров, А.В. Тестов, В.В. Зайцев, М.Ц. Шпитальник. Хочу отметить, что с приходом к руководству ОАО МАК «Вымпел» генерал—майора доктора технических наук, профессора Вячеслава Филипповича Фатеева работа с представителями промышленности приобрела новое качество. Особенно это проявилось в процессе проведения Государственных испытаний ЦККП 4—го этапа развития и выполнения различных оперативных и исследовательских задач. В.Ф. Фатеев систематически бывает в соединении, интересуется поставленными перед нами задачами и нашими проблемами, активно участвует во всех мероприятиях, направленных на развитие и совершенствование программно-алгоритмического комплекса. Не дает он покоя и своим подчиненным, требуя от них безусловного выполнения взятых на себя обязательств. Под его пристальным вниманием проводились все работы представителей Генерального конструктора МАК «Вымпел» по определению времени и района прекращения существования американского секретного космического аппарата. Координация совместной работы промышленности и военных была возложена на начальника отдела БП и БА полковника Юрия Валентиновича Бурцева. Грамотный, волевой, инициативный офицер обеспечил целенаправленную общую работу. В управлении соединения ККП работой оперативной группы руководил начальник отдела БАиП полковник О.В. Еремин, в информационно—аналитическом пункте полковник С.В. Горянский.
Можно было быть уверенным в том, что наши специалисты, имея богатый опыт по сопровождению подобного рода объектов, успешно справятся с поставленной задачей.
Наступил вечер 20 февраля 2008 г. На командном пункте соединения ставлю задачу боевому расчету по организации контроля за секретным космическим аппаратом, принимая в расчет сообщение о возможном в ближайшие часы поражении спутника американской противоракетой.
Прошу командующего объединением генерал—майора С.А. Лобова о включении радиолокационных средств соединения (прежде всего восточного) на 100% мощность. Просьба была удовлетворена.
Ночью 21 февраля наступило затишье. После посадки орбитальной станции «Атлантис» был организован повитковый контроль за поведением космического аппарата на орбите. Работы организованы в тесном взаимодействии со средствами ГРУ ГШ РФ. Налажен постоянный поиск интересующей информации в Интернете, организован обзор материалов, передаваемых средствами массовой информации. Наконец поступает сообщение о переносе операции по уничтожению КА на 9.30 утра (время мировое).
Группа анализа под руководством полковников О.В. Еремина и С.В. Горянского вновь производит расчеты и делает вывод — указанное время в сообщении не соответствует действительности, ибо поражение КА возможно в интервале 06.28—06.30 21 февраля 2008 года (исходя из взаимного расположения КА на орбите и точки расположения стартового комплекса перехвата). В противном случае время поражения КА сдвигается на несколько суток.
На основании указанных расчетов следует уточненный доклад командиру объединения. Он просит быть крайне внимательными, понимает всю сложность работы и верит боевому расчету соединения ККП.
Около семи часов утра поступило сообщение по всем каналам связи — осуществлен пуск ракеты, которая поразила секретный космический аппарат.
Объективная информация от отечественных источников начала поступать после 14 часов 21 февраля 2008 года.
В обработке поступившей информации наряду со специалистами соединения принимали активное участие ведущие специалисты ОАО МАК «Вымпел». Уже после первой обработки поступившей радиолокационной информации стало ясно — секретного ИСЗ США на орбите нет, вместо него образовалось огромное большое количество фрагментов (более 150). Основная масса сгорит при входе в плотные слои атмосферы до 25.02.2008 года.
По нашему прогнозу опасности для международной космической станции в ближайшее время не выявлено.
Основная часть работы выполнена, теперь снова предстоит кропотливая ежедневная работа по слежению за поведением и сгоранием образовавшихся фрагментов.
Но соединению ККП по плечу подобные сложные задачи. Мы готовы к любым сюрпризам американской стороны.
А пока — напряженный ратный военный труд, что сродни подвигу наших дедов — ветеранов Великой Отечественной!
Сейчас оценивая тот объем работы, который приходилось ежедневно выполнять тогда, понимаю, сколько времени, сил и здоровья приходилось при этом отдавать каждому должностному лицу. И в первую очередь это относится к командирам воинских частей соединения, которым я хочу выразить слова особой благодарности: полковникам Д.В. Батарагину, С.В. Горянскому, А.В. Григину, Л.А. Иванову, С.А. Козинцу, В.Н. Пустовойту, Ю.Б. Срибному, С.В. Чистякову, а также в их лице — всем заместителям, командирам, всему личному составу.
Добрые слова за совместную службу, оказанную помощь при выполнении поставленных задач хочу сказать в адрес своих заместителей: полковников М.Д. Олейника, В.П. Морозова, С.Н. Кулешова, B.C. Малашка, Р.Х. Тимраляева; начальников отделений и служб управления соединения: полковников С.С. Парфенова, А.А. Сазонова, О.В. Еремина, подполковников А.А. Сорокалетовских, В.К. Шалимова, В.В. Демьянчука, В.В. Чакчурина, С.А. Дубровина, О.Ф. Петрова, А.А. Сагайдака, А.Д. Василенко, майоров Н.В. Илясова, В.Н. Фролова, начальника 193 КЭЧ района полковника Ю.А. Стовманенко, начальника 93 ДК РА майора Е.И. Котовича, всех офицеров, прапорщиков и гражданского персонала управления соединения.
Слова особой благодарности выражаю всем должностным лицам, ветеранам военной службы, принявшим активное участие в подготовке и написании материалов для этой книги.
Из книги «На страже космических рубежей: К 20—летию соединения ККП: воспоминания, факты, размышления». Л.А. Закурнаев, Л.А. Иванов, С.В. Иванюк и др. — СПб.: ВКА им. А. Ф. Можайского, 2008. — 520 с.
Книга «На страже космических рубежей» посвящена истории становления и формирования соединения Контроля космического пространства (ККП). Она написана несколькими авторами, но их объединяет главное любовь к Отчизне, безупречное выполнение воинского долга, преданность своей работе и искреннее желание изменить жизнь армии в лучшую сторону.
В издании отражены события разных временных периодов. Документальная, порой поминутная, точность изложения фактов органично сочетается с личными суждениями авторов о событиях и судьбах людей. Так, из «мозаики» отдельных фактов и мнений, событий и судеб складывается целостная картина истории создания и развития соединения ККП от бытовых подробностей армейской жизни до событий, без преувеличения, исторического масштаба.
Авторский коллектив: Л.А. Закурнаев, Л.А. Иванов, С.В. Иванюк, С.Ю. Каменский, В.М. Красковский, Н.И. Креузова, А.Д. Курланов, Л.К. Оляндэр (руководитель авторского коллектива), В.И. Осадчих, А.И. Ребенок, С.А. Суханов, З.Н. Хуторовский, С.В. Чистяков, В.Ф. Фатеев, В.Д. Шилин, М.Ц. Шпитальник, О.М. Лысенко, В.В. Сидоров (компьютерная верстка).
Редакционная комиссия: Г.А. Добров, В.М. Красковский, А.Д. Курланов, В.Н. Ляпоров (председатель), Л.К. Оляндэр, Н.И. Родионов, В.М. Смирнов, А.И. Суслов, С.А. Суханов, С.Ю. Тунденков, В.Ф. Фатеев.

В.Н. Ляпоров, генерал—майор, командир соединения КПП с 2007 г. по настоящее время

 Отправлено: 18.02.14 17:45. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 1

■ 29—01—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 1


□
■ Сначала, как бы, не по теме. Один мой товарищ, работающий в Сколкове, рассказал, что там не построено еще ни одно здание учебного заведения, нет никаких занятий, но весь профессорско—преподавательский штат уже укомплектован и получает зарплату. И каждый профессор ежемесячно получает один миллион рублей.
■ Не думаю, что они их получают, полагаю, что на самом деле они берут себе тысяч по 50, а остальное отдают тому, кто устроил их у такой кормушки.
■ Это надо считать обычным положением для страны, во главе которой купленные Западом воры, но я хочу написать не о них, а о мотивах и положении ученых в СССР. О том, какая атмосфера была среди тех корифеев «науки», которые толпами перебежали в 1991 году к грабителям Советского Союза, тех, которые и породили современных ученых.
■ Так вот, получил в подарок вышедшею мизерным тиражом книгу конструктора релейных линий связи Г.И. Трошина «Григорий Васильевич Кисунько. Основоположник противоракетной обороны СССР, выдающийся радиофизик ХХ века, писатель, поэт. (Научная биография)». Просмотрел и решил на основе этой интересно написанной работы (всего на 200 страницах) написать что—то похвальное о достижениях советских конструкторов. Однако в книге была и ссылка на собственноручную биографию Кисунько «Секретная зона. Исповедь генерального конструктора», поэтому вздохнул, но пришел к выводу, что тема обязывает ознакомиться и с, так сказать, первоисточником, хотя размер первоисточника, конечно, несколько напрягал — где—то свыше 500 страниц текста обычной книги. Осилил. И пришел к выводу, что это замечательный исходный материал для соискателя ученой степени в области менеджмента, причем диссертация должна была бы иметь тему «Взаимоотношения в ученой среде обюрокраченной науки». Такого стриптиза трудно было ожидать. Никогда раньше не встречал такого подробного описания взаимоотношений в банке с пауками, увенчанных званиями академиков, Героев Социалистического труда, лауреатов Ленинских и Государственных премий.
■ Поскольку я напишу о Кисунько много слов, которые я сам считаю нелестными (хотя кто—то, как и сам Кисунько, сочтет его поступки правильными и похвальными), то начну с тех его заслуг, которым действительно нужно отдать должное, и которыми патриот СССР по праву может гордиться. Это будет в первой части.
■ В остальных длинных (из—за цитирования) частях, я рассмотрю вопросы взаимоотношений в научной и конструкторской среде. Возможно, это не всем читателям будет интересно, но я считаю важным понимать происходившее тогда. Я ведь и сам в те времена занимался тем, что называется наукой, но то ли я был на слишком низком уровне, то ли слишком далеко от Москвы, но многие вещи, рассказанные Кисунько, и для меня оказались в новинку.
□
Отец ПРО
□
■ Григорий Васильевич Кисунько родился в 1918 году в селе Бельманка Запорожской области, по национальности украинец, в 1938 году с отличием по специальности «физика» окончил Луганский педагогический институт. В июне 1941 года окончил аспирантуру на кафедре теоретической физики Ленинградского государственного педагогического института имени А.И. Герцена, защитив, как физик—теоретик, диссертацию на соискание учёной степени кандидата физико—математических наук. Причем, его диссертация вполне могла быть докторской, поскольку математически опровергала принятую на тот момент теорию, мало этого, позже ее результаты были подтверждены экспериментально учеными за границей. Высококлассного физика назначают заведующим кафедрой физики Астраханского университета, но началась война. Кисунько, который к тому времени уже был женат на девушке—еврейке 1915 года рождения и имел ребенка, мог бы уехать в Астрахань, но он отправляет семью, а сам записывается рядовым в ленинградское ополчение, которое, слава богу, до фронта не довели. Из ополчения молодого ученого направляют на учебу в Военное училище ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи). Он его быстро заканчивает, и с февраля 1942 года служит командиром взвода, фактически командиром поставленного из Великобритании радиолокатора, входившего в систему противовоздушной обороны Москвы. Участвует в разработке ряда рацпредложений к отечественным локаторам и, как самый грамотный, готовит документы по радиолокационной службе, которая тогда только начиналась. В 1944 году его отзывают из действующей армии и направляют в Ленинград доцентом кафедры теоретической радиолокации Ленинградской академии связи им. С.М. Буденного.
■ Здесь он, помимо преподавательской работы, активно ведет исследования, публикует множество научных работ и уже в 1949 году выходят две его монографии, посвященные радиолокационным антеннам и устройствам — «Электродинамика полых систем» и «Основы теории электромагнитных полых резонаторов». В 1951 году он защищает в Москве докторскую диссертацию и среди всех генеральных конструкторов СССР Кисунько один из немногих, у кого ученые степени появились не «за заслуги», а правильным академическим путем.
■ В 1950 году Сталин, озабоченный американскими планами нанесения ядерного удара по СССР, поручает Л.П. Берия создать зенитный ракетный щит вокруг Москвы, способный выдержать налет 1200 бомбардировщиков. Для этого нужна зенитная ракетная система, и Л.П. Берия поручает разработку этой системы двум генеральным конструкторам, действующим совместно (уникальный случай), — своему сыну Серго Берия и талантливому изобретателю П.Н. Куксенко. Правда, к этому времени оба конструктора уже и работали вместе над созданием противокорабельной ракеты «Комета», так, что задание по зенитной ракете им было дано в нагрузку. Интересно то, что Сталин нашел время, вызвал к себе Куксенко и лично поставил ему задачу на создание ПВО Москвы, а затем еще несколько раз вызывал, знакомясь с текущим продвижением дел.
■ Дуэт генеральных конструкторов набирает команду, в связи с чем, Г. Кисунько переводят на службу в Москву в их конструкторское бюро (КБ—1), и Кисунько приступает к разработке радиолокационного оборудования к создаваемому зенитному комплексу, получившему название « Беркут», а после убийства Л.П. Берии и ареста его сына Серго — С—25. (По имевшемуся общему мнению, комплекс был назван в честь Лаврентия и Серго Берия — «Бер» и Куксенко — «Ку»).
■ Спустя некоторое время после убийства Л.П. Берия, ареста его сына Серго Берия и снятия с должности Куксенко (как «члена банды Берия»), Кисунько возглавляет коллектив конструкторов и инженеров в 1000 человек, доводящий до постановки на вооружение комплекс С—25.
■ И тут я отвлекусь на вопрос, почему именно Кисунько заканчивал работу С. Берия и П. Куксенко.
■ У широкого круга читателей сложилось неправильное представление о сложности работ по созданию чего—либо. Скажем, а в атомной бомбе видят только собственно саму бомбу, соответственно, и авторов ее конструкции знают, и обсуждают, украли мы конструкцию бомбы у американцев или нет. Разумеется, конструкция собственно бомбы являлась интеллектуальной проблемой, требовавшей своего решения, но в общей проблеме создания ядерного оружия эта проблема занимала едва 5%. Основной проблемой было получение ядерной взрывчатки — плутония и урана—235, а вот те люди, которые разрешили эти 95% проблем, как правило, не известны. И в создании зенитных ракет тоже все видят только ракету, тем более что созданная С. Берия и П. Куксенко зенитная система засветилась своей ракетой не только на парадах, но и в войне во Вьетнаме, и на Синае, и стояла в СССР на вооружении до 1990 года. И возникает вопрос — а почему после отстранения Берия и Куксенко, главным конструктором комплекса С—25 стал не известный авиаконструктор и ракетчик С. Лавочкин или кто—то из конструкторов его КБ, а пока никому не известный локаторщик Г. Кисунько?
■ Дело в том, что основная интеллектуальная проблема сведения в воздухе вместе самолета противника и летящей к нему ракеты лежала не на ракетчиках, а на локаторщиках. Локаторы тех времен имели низкую угловую точность определения положения цели. Условный пример. На экране радара отметка самолета противника показывала, что он летит над, скажем, деревней Ивановкой, после чего туда летел свой истребитель и отметка своего самолета совмещалась на экране с отметкой противника, и на экране казалось, что оба они над Ивановкой. А на самом деле самолет противника мог быть в километре к западу от Ивановки, а свой — в километре к востоку. Но когда наводится на цель самолет, то летчик—истребитель обнаружит самолет противника даже в стороне от указанной точки, а как при такой точности попасть в самолет противника ракетой? Поэтому основная ответственность при создании систем ПВО, оснащенных ракетами, легла на радиолокаторы — на увеличение их точности, а основная творческая нагрузка легла на Г. Кисунько и его коллектив. И они справились! Думаю, что это и сыграло свою роль в том, что именно Г. Кисунько возглавил творческий коллектив конструкторов и инженеров, выделенных для доработки теперь уже бывшего «Беркута», а теперь С—25 — двух колец стационарных локаторных и ракетных установок вокруг Москвы. (Создание мобильного комплекса С—75 было поручено врагу Кисунько конструктору А. Расплетину, уже имевшему к тому времени Сталинскую премию за создание радаров, но об этом позже).
■ В августе 1953 года семь маршалов СССР подписали в ЦК КПСС письмо о том, что, по имеющимся сведениям, в США скоро появятся баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды, а сбивать их нечем. Посему надо дать советским конструкторам задание создать оружие для уничтожения в воздухе ядерных боеголовок. Тут нужно прочувствовать проблему — в армии подача коллективных писем строжайше запрещена и расценивается как преступление. Почему маршалы пошли на «групповуху»? Потому, что они понимали, что просили невозможное, — они понимали, что просят создать им оружие, способное на лету сбивать летящие на них вражеские снаряды. Но вражеские снаряды летят со скоростью в среднем, 700 м в секунду, а боевая часть баллистической ракеты — до 7 км в секунду! Думаю, что именно поэтому маршалы пошли на «групповуху», чтобы не выглядеть отдельными дураками.
■ Тем не менее, на расширенном совещании в Совмине, обсуждавшем возможности реализации требования маршалов, научная и конструкторская общественность хором заявила, что требование военных невыполнимо. И только Кисунько подтвердил, что уничтожение ракет возможно, и, в нагрузку к основной работе по С—25 взялся за создание противоракетной обороны.
■ Сама по себе проблема была огромна. Начнем с того, что летящие боеголовки надо обнаружить на достаточной дальности, чтобы иметь время подготовиться для их уничтожения.
■ Снова отвлекусь. …Вот Кисунько пишет о трагической судьбе самого мощного локатора, бывшего в распоряжении СССР, и был этот локатор не у космической отрасли, а у войск ПРО: «Станция «Аргунь» — первая в СССР, не имеющая ни отечественных, ни зарубежных аналогов РЛС, с крупногабаритной поворотной фазированной антенной решеткой, которая регистрирует и обрабатывает в текущем масштабе времени не только моноимпульсные замеры координат сопровождаемых целей, но и моноимпульсные замеры амплитуд и фаз матриц обратного излучения каждой цели. Математическая обработка этих замеров предусматривалась на специально заказанной нами в Зеленограде ЭВМ «Электроника». Однако ЦНПО расторгло в свое время подписанный мною договор на «Электронику», лишив тем самым «аргуньцев» возможности проведения научных исследований в натурных экспериментах по распознаванию баллистических целей в заатмосферной зоне. К тому же ввод «Аргуни» и в сокращенном составе аппаратуры (без «Электроники») пришлось вести тающей горсткой энтузиастов, возглавлявшихся А.А. Толкачевым и Н.К. Остапенко. Тем не менее, по ее данным, было осуществлено высокоточное слежение за аварийно-обесточенной космической станцией «Салют—6», когда стало невозможным следить за нею траекторно—измерительными средствами, рассчитанными на работу по активному ответному сигналу. По данным «Аргуни» был выведен в зону стыковки со станцией «Салют—6» космический корабль Джанибекова, а после выполнения экипажем корабля ремонтных работ информация от «Аргуни» обеспечивала высокоточный прогноз траектории и точки падения станции «Салют—6». НИИ А.А. Толкачева накопил информацию по проводкам «Аргунью» баллистических ракет СССР и КНР». То есть, и еще в 1978 году у космической отрасли не было средств, проследить за космическим объектом даже на известной околоземной орбите, если этот объект сам не подавал на землю сигналов, позволявших за ним следить.
■ Но это 1978 год, а в деле создания ПРО речь идет о начале 50—х, когда и близко не было никаких даже подобных локаторов, и радио—локаторные станции, способные обнаружить цели в сотни раз меньше, чем станция «Салют», еще только надо было создать. То есть, для конструкторов всего мира создание таких локаторов было само по себе огромной научно—технической проблемой.
■ Кроме этой проблемы, как я уже писал, очень велика была угловая ошибка обнаружения цели локатором. Попасть каким—либо снарядом в летящую со скоростью 7 км в секунду боеголовку баллистической ракеты, имеющую не очень большие размеры, было настолько нереально, что, скажем, США за это и не стали браться. Они сразу проектировали в своей ПРО, что навстречу боеголовке полетит ракета тоже с ядерной боеголовкой, которую подорвут в предполагаемом районе их наибольшего сближения, и ядерным взрывом противоракеты как—то уничтожат или повредят вражескую ракету. Но при такой системе ПРО сама система противоракетной обороны превращалась в кольцо ядерных боеголовок противоракет, окружающих крупные города, что, прямо скажем, для защищаемых городов выглядело не очень уютно.
■ Так вот, Кисунько вопрос наведения противоракеты на вражескую ракету с точностью, достаточной для уничтожения цели без ядерного взрыва, решил! Правда, в его системе ПРО не сам снаряд (противоракета) врезался во вражескую боеголовку, а навстречу цели посылалась, по сути, противоракета—дробовик, которая подлетала к вражеской боеголовке и в упор (с примерно 40 метров) стреляла по ней стальными снарядами, начиненными взрывчаткой. А учитывая скорость, с которой летела цель, эти снаряды разрушали ее без вариантов.
■ Как Кисунько смог достичь такой точности?
■ Он тоже понимал, что с угловой точностью ничего поделать нельзя, но вот дальность до цели локаторы и так определяли очень точно, мало этого, было видно, как эту точность по дальности и еще увеличить. И по идее Кисунько, цель захватывали сразу три локатора, расположенные фронтом в 250 километров на опасном направлении с точки зрения налета баллистических ракет противника. И каждый локатор определял дальность до цели, а дальше, решая геометрическую задачу, очень точно высчитывались координаты и цели, и противоракеты, что и давало возможность очень точно навести противоракету на цель. Все гениальное просто!
■ Что интересно, и о чем ни сам Г. Кисунько, ни прославляющий его друг Г. Трошин не пишут. Ведь Г. Кисунько изобрел то, что мы сегодня знаем под названием спутниковая навигационная система: «Принцип работы спутниковых систем навигации основан на измерении расстояния от антенны на объекте (координаты которого необходимо получить) до спутников, положение которых известно с большой точностью». Только в навигационных системах несколько спутников на орбите, положение которых известно с большой точностью, дают возможность определить дальность до прибора (GPS) на земле, а Кисунько определял дальность от локаторов на земле, положение которых было точно известно, до ракеты в околокосмическом пространстве.
■ Но и этого мало. От момента, когда цель будет обнаружена, остается всего 145 секунд для того, чтобы ее сбить. Никакой человек или группа людей не способны за такое время ни расчеты сделать, ни вручную подать управляющие команды на противоракету, тем более, что собирать данные надо было с нескольких локаторов, разбросанных на 250 км. То есть, на всех этих блестящих разработках радиоинженеров и ракетчиков можно было ставить жирный крест, если бы не было ЭВМ с нужным быстродействием. И такая ЭВМ тоже появилось благодаря гению советских ученых и инженеров, остававшихся и остающихся в тени шумихи в СМИ. Г. Кисунько сопутствовала исключительно большая удача, так как к этому времени и независимо от него проблемой работы ЭВМ, как управляющего устройства в режиме реального времени, уже более трех лет занимался Институт точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ) АН СССР под руководством академика С.А. Лебедева. А конкретно создавал такие машины тогда простой инженер Всеволод Сергеевич Бурцев, которому на тот момент не было и 30 лет.
■ Г. Трошин так о них пишет (прошу прощения за пространные цитаты):
«Обсуждение Григорием Васильевичем с С.А. Лебедевым проблемы и заказа разработки специальных ЭВМ, работающих в цифровом режиме, в целях ПРО, завершилось согласием Сергея Алексеевича на участие ИТМиВТ в работах по ПРО. …На что в силу масштабности своего мышления и острого чувства нового, живо откликнулся Д.Ф. Устинов. По его инициативе весь коллектив, занимавшийся исследованием и разработкой специальных ЭВМ, был подключен к работам Г.В. Кисунько. Это решение Д.Ф. Устинова оказалось исключительно продуктивным в историческом плане, так как оно дало возможность Г.В. Кисунько поставить перед коллективом ИТМиВТ задачу создания высокопроизводительной вычислительной сети, в которой производительность центральной ЭВМ достигала бы 40 тысяч операций в секунду. В то время за рубежом таких ЭВМ не существовало, подход к их разработке только планировался.
В 1958 г. создание такой ЭВМ было завершено. Она получила шифр М—40. Для достижения такой высокой производительности были существенно пересмотрены принципы организации систем управления таких ЭВМ. …Модернизация М—40 с целью обеспечения работы с плавающей запятой закончилась созданием новой ЭВМ, получившей шифр М—50. Особое внимание было уделено устойчивости работы боевого комплекса при сбоях и отказах. С этой целью центральный 12—ти машинный комплекс при дальнейшей разработке получил скользящее резервирование: на десять функционально работающих машин предусматривалось две машины горячего резервирования, которые работали в режиме «подслушивания» и были готовы в течение десятков миллисекунд заменить любую, вышедшую из строя, машину. Эти ЭВМ под названием 5Э92Б имели производительность 500 000 операций в секунду, и после их модернизации (5Э51) успешно использовались при создании многомашинных комплексов с единой внешней памятью.
После проведения экспериментальных исследований на полигоне Григорий Васильевич поставил новую задачу перед ИТМиВТ АН СССР. Он объяснил, что для детального анализа отраженных сигналов от головных частей баллистических ракет при массированном нападении, описываемых поляризационной матрицей, с целью распознавания реальных и ложных целей необходимо создание ЭВМ с производительностью 108 скалярных операций в секунду. К тому времени за рубежом наиболее быстродействующая супер ЭВМ «Cray» имела не более 5x10—6 операций в секунду. Разработка новых ЭВМ оказалась возможной только на новых принципах, предложенных академиком B.C. Бурцевым и основанных на построении многопроцессорных систем с числом процессоров до 10—ти, обеспечивших создание многопроцессорных вычислительных комплексов (МВК) «Эльбрус—1» и «Эльбрус—2». МВК «Эльбрус—2» создавался в два этапа:
— на первом этапе отрабатывались новые архитектурные принципы, включая программное обеспечение;
— на втором этапе в МВК «Эльбрус—2» отрабатывалась и была достигнута производительность 120х10—6 операций в секунду, превысившая уровень требования Г.В. Кисунько на 20 миллионов операций в секунду. При этом каждый компонент комплекса, включая разнесенные по ним узлы центрального коммутатора, имел 100 % аппаратный контроль и при появлении хотя бы одиночной ошибки в ходе вычислительного процесса, выдавал сигнал неисправности. По этому сигналу операционная система через систему реконфигурации исключает неисправный модуль из работы. Отключенный модуль попадает в ремонтную конфигурацию, в которой посредством тест—диагностических программ и специальной аппаратуры ремонтируется, после чего может быть снова включен операционной системой обратно в рабочую конфигурацию. Эта структура позволяет осуществить резервирование на уровне однотипных модульных устройств. Время подключения резервного модуля менее 0,01 с, что обеспечивает практически бесперебойную работу комплекса с заданной надежностью для всех боевых систем.
Таким образом, СССР в процессе создания вычислительных систем для ПРО занимал передовые позиции в мире. Был период, когда СССР в этой области опережал США более чем на 10 лет».
■ Севернее озера Балхаш был построен полигон для испытания системы ПРО генерального конструктора Кисунько, получившей шифр сначала «система А», а затем А—35, — в пустыне для испытания и отладки были в полном составе построены узлы и системы ПРО, и с 1960 года началось опробование системы с устранением всех «детских» неполадок. А затем с космодрома Байконур* по полигону у Балхаша начались пуски баллистических ракет, у которых в боевой части вместо ядерного заряда была имитировавшая этот заряд чугунная плита массой в 500 кг. И 4 марта 1961 года впервые в мире боевая часть баллистической ракеты была сбита! Затем было еще 11 пусков, причем, над полигоном на высотах от 300 до 80 км взрывали реальные ядерные заряды (договор о запрете испытаний ядерного оружия на земле воде, в атмосфере и космосе еще не вступил в силу), чтобы проверить систему ПРО А—35 на устойчивость к электромагнитному излучению от ядерных взрывов. Система оказалась устойчивой и во всех 11 испытаниях цели были поражены.
■ Система А—35 была построена и принята на вооружение в 1977 году, при этом в акте госкомиссии по результатам испытаний была зафиксирована вероятность поражения системой назначенной ей баллистической цели — 0,93. Интересно, что столь высокой эффективности стрельбы на тот момент не была достигнуто ни в одной из систем ПВО в мире.
■ А что американцы? А американцы тоже стремились создать свою ПРО с аналогичной точностью попадания противоракеты в цель и, в конце концов, они тоже сумели сбить боеголовку баллистической ракеты неядерным зарядом. Свершилось это 10 июня 1984 года — через 23 года после того, как это было сделано в СССР и через 7 лет после того, как система ПРО в СССР была в полном составе поставлена на боевое дежурство.
■ Вот после прочтения хвалебной оды Г.В. Кисунько, которой, по сути, и является книга Г.И. Трошина, я бы на этом и закончил статью, разве что еще раз подчеркнул бы талант и заслуги выдающегося конструктора Григория Васильевича Кисунько.
■ Но я, как написал выше, просмотрел и мемуары самого Кисунько и пришел к мнению, что рассказанное им является очень ценным материалом к рассмотрению отношений в обюрокраченной науке обюрокраченного государства.

 Отправлено: 18.02.14 17:54. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 2.1

■ 01—02—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 2.1


□
■ Итак, теперь начнем рассматривать книгу Г. Кисунько «Секретная зона. Исповедь генерального конструктора» как пособие по изучению невидимых обществу сторон советской науки.
□
Элита
□
■ Г. Кисунько писал книгу о себе, как о главном и любимом герое, и если читать книгу, не представляя себе описываемых им ситуаций, то Кисунько такой герой, что Дон Кихот нервно курит в сторонке. Но если не глотать написанные Кисунько слова, а представить себе то, о чем он пишет, то это такой, повторю, стриптиз…
■ Отвлекусь, возможно, надолго. Странная вещь происходит с этими выдающимися учеными. С одной стороны, они, безусловно, достигают выдающихся результатов в своих областях деятельности, но вот с точки зрения общественных дел, они часто крайние идиоты, хотя и с непомерным апломбом. Я не говорю ничего нового. Еще в 1895 году Лебон писал: «В толпе люди всегда сравниваются, и если дело касается общих вопросов, то подача голосов сорока академиков окажется нисколько не лучше подачи голосов сорока водоносов. …Если какой—нибудь индивид изучил греческий язык, математику, сделался архитектором, ветеринаром, медиком или адвокатом, то это еще не значит, что он приобрел особенные сведения в социальных вопросах. …Перед социальными же проблемами, в которые входит столько неизвестных величин, сравниваются все незнания». К выводам Лебона пришел и В.И. Ленин, пробовавший использовать ученых в общественных делах: «Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии».
■ К этой узкой специализации ученых добавляется глупость начальника или авторитета. Ведь обычный человек ошибается очень часто, но его тут же поправляют другие люди, а вот начальство поправляют редко, особенно, если это не имеет значения для слушателей. И такой авторитет вещает глупость, окружающие молчат, а авторитет приходит к уверенности, что дело именно так обстоит, и все стальные люди думают точно так же. То есть, люди глупеют от своей должности.
■ Кроме того, нужно учесть и среду советской «элиты», в которой вращались и вращаются ученые высоких званий. Это среда исключительно подлая, причем она свою подлость не замечает, часто вообще считая ее доблестью. К примеру, понятие «честь» в этой среде совершенно не связано с понятиями «верность», «справедливость», «правдивость», «благородство» и «достоинство». А только и исключительно с внешними атрибутами — со званиями, орденами, премиями, качеством персональной автомашины и даже помпезностью могильного памятника — всем тем, что сегодня объединяется емким понятием «понты». И для достижения вот этой «чести» становится похвальным любое попрание честности, верности, правдивости и справедливости. Человек, пытающийся сохранить эти качества, в среде этой «элиты» выглядел бы дураком. В результате, когда человек из этой «элиты» пишет воспоминания без умного редактора, то он с гордостью вываливает читателям то, чем он гордился в среде этой «элиты», и чего обычные люди, соверши они это, всю жизнь стыдились бы и о чем молчали бы.
■ К этому нужно добавить и бюрократизм. Я не буду в очередной раз объяснять, что это и как это выглядит, просто напомню, что бюрократ осуществляет свою цель и мечту — в своей деятельности не отвечать (не быть наказанным) за ошибки. У него святая уверенность, что что бы ни случилось, а он не виноват. А кто виноват? А виноваты либо его подчиненные, либо его начальники. И бюрократ искренне уверен, что другие бюрократы с этой его позицией не могут не согласиться.
■ Ну и, наконец, добавьте к этому самовлюбленность элиты, обильно сдабриваемую мыслями о своей гениальности. Вот, Г. Трошин вспоминает о Кисунько: «за 40 лет моего знакомства и ним и, особенно, дружбы последних 20 лет, я могу с уверенностью сказать, что Григорий Васильевич был очень скромным человеком. Он нигде не обращал внимание окружающих на свое исключительно высокое интеллектуальное положение». Но, вообще-то, обратить или не обратить внимание можно только на то, что сам видишь.
■ Как всегда бывает в любой среде, нельзя отнести сделанные выше выводы ко всей советской элите, но, судя по тому, что узнаешь о ней, исключения только подчеркивают правила.
■ Генеральный конструктор Кисунько исключением не был.
□
Писатель и поэт
□
■ Теперь немного о его книге, в общем. Читать ее очень тяжело по нескольким причинам. Когда Григорий Кисунько поступал в Луганский пединститут, то блестяще написал сочинение, и ему даже предложили поступить на литературный факультет, кроме того, он рифмовал слова, поэтому был поэтом. (Он еще и прекрасно пел собственные и блатные песни, играл на балалайке, гитаре и баяне, но это книге не сильно повредило). Короче, он был уверен, что является талантливым писателем, кроме того, наверняка знал, что талантливые писатели, пишут не просто, а так, чтобы читатели удивлялись, — высокохудожественно. Я уже не говорю о стихах поэта Кисунько, густо представленных в книге, — они хорошо видны и их легко пропускать. Я уже не говорю о том, что у него воспоминания начинаются с 1961 года, продолжаются 1952—м, после чего возвращаются к концу 20—х и, наконец, текут в соответствии со временем до 1975 года.
■ Мордуют читателя длинные художественные вставки.
■ Вот, скажем, собственно начало книги — 1952 год. На Кисунько пишут донос Сталину, Сталин пересылает донос большому начальнику Кисунько Л.П. Берии. Казалось бы интрига — дальше некуда! Расскажи же нам быстрее, что произошло дальше! Однако из этого доноса Кисунько дает всего часть первого предложения (даже не абзаца, а предложения), зато читатель может насладиться вот такой художественностью (терпите, я же терпел):
«К Берия меня вызвали в конце февраля 1953 года с полигона Капустин Яр, как выяснилось, уже по другому навету. Чтобы вылететь в Москву, мне пришлось добираться до аэродрома Гумрак на вездесущем По—2, который прочно прижился на полигоне с тех пор, как С.А. Лавочкин проводил здесь автономные испытания зенитной ракеты В—300 для «Беркута». На этом самолетике пилот Щепочкин раньше любого полигонного летчика—поисковика ухитрялся находить упавшие остатки ракеты, обозначить места падения приметными знаками, прихватить наиболее важные узелки ракеты и ее аппаратуры, доставить их лично своему генеральному конструктору.
Сейчас Щепочкин продолжал выручать полигон и «почтовые ящики» тем, что мог слетать куда надо в любое время и в любую погоду. В день моего вылета он подрулил на своем обутом в лыжи По—2 прямо к проходной площадки Б—200, — и вот мы уже как на такси мчимся над сверкающей снежными искрами степью, над дорогой, проложенной грейдером прямо по заснеженной целине. Сейчас, когда над ней уже поработали февральские вьюги, дорога превратилась в плотный снежный бугор, лентой вьющийся по степи, и если снова пускать грейдер, то лучше всего рядом со старой дорогой. Так за зиму здесь появилось рядом несколько заваленных снегом, не проходимых ни для какого транспорта, бывших дорог, и лишь когда сойдет снег, разберутся водители, где настоящая дорога. Когда грейдерный «плужок» пропашет в снегу дорогу — радость не только людям с площадок, которые могут теперь добраться в поселок Капустин Яр, где есть баня и буфет, где никто не имеет понятия о полигонном сухом законе. Радость наступает и для степных зайцев, когда раздается стрекот трактора, вышедшего в степь с грейдером. Дошлые зверюшки знают, что после этого большого, только на вид страшного грохотуна останется широченная полоса свободной от снежного покрова целинной травки. Правда, заячье пиршество на травке иногда прерывается темно—зеленоватыми, тарахтящими как трактор коробками, которые быстро проносятся по травке, оставляя за собой противно пахнущие струйки теплого воздуха. Ночью они на бешеной скорости гонят впереди себя по снегу, словно огромного зайца, пятно слепящего света, и тогда бывалый заяц знает, что нужно поскорее убегать в сторону и от дороги и от света, притаиться за снеговой кочкой и переждать. А зазеваешься — выдвинутся из темно-зеленых коробок отвратительно блестящие черно-синие палки с дырками на концах и начнут изрыгать из своих дырок огонь, грохот и заячью смерть. Но вот По—2 свернул от заброшенной людьми и зайцами дорожной трассы, и я невольно залюбовался наплывавшей под крыло бескрайней снеговой равниной и бегущей по ней внизу впереди самолета полукружной дугой беспорядочно вспыхивающих и потухающих искр, словно бы взбиваемых на снегу падающими на него лучами. Вспомнил запорожскую степь, край моего детства. Там куда ни глянь — видно, что степь и вдалеке не кончается, а закрывается каким—нибудь бугром, разделяющим две речки или степные балки. И хочется выйти на этот бугор и посмотреть — что за ним скрывается, и так бы идти и идти, и очень любопытно — куда бы пришел? А здесь ничто ничем не закрывается, вся степь — ровная, как доска, куда ни глянь — везде одинаковая, без конца и края. Самолет идет низко, но не видно даже одиночных былинок прошлогодней травы, пробивающихся из—под снега. Значит, хорошо поработали здесь зайцы, и теперь они промышляют кормом где—то в других местах. Степь безжизненна. Но тут же в опровержение этой мысли я увидел почти по курсу самолета рыжую лису, лениво трусившую по снегу.
Говорить в грохоте самолетного двигателя было бесполезно, но я и без слов понял и огонек азарта в глазах Щепочкина, и его кивок в сторону лисы и циферблата часов. Дескать, время у нас еще есть, можно погоняться за лисой. Лиса, заметив самолет, когда Щепочкин довернул его в ее сторону, ускорила бег и что есть мочи пустилась наутек. Она шла по прямой, самолет за ней, и было видно, что зверек выбивается из сил. Потом лиса в изнеможении села на снег, повернувшись злобно оскаленной мордочкой в сторону надвигающейся опасности. Все ее тельце дергалось от частого дыхания, рот был широко открыт и пенился слюной, а язык свисал, как у собаки, томящейся от жары. Но при этом вся поза лисы продолжала оставаться воинственной, и зверек даже угрожающе поднял в сторону самолета полусогнутую переднюю лапку. Когда же самолет прошел над лисой, она, как бы расслабившись, распушила хвост на снегу, некоторое время поворотом головы следила за удалявшимся самолетом. Потом, словно бы вдогонку за ним, снова ленивой трусцой побежала по снежному насту, готовая и убежать от опасности, и, если надо, встретить ее лицом к лицу, даже при чудовищно неравных силах.
Когда подлетали к гражданскому аэродрому, я увидел, как из маленького домика, служившего аэровокзалом, вышли и направились для посадки в Ли—2 пассажиры. Но наш самолет прошел мимо: оказывается, нам посадка назначена на военном аэродроме. Значит, на Ли—2 я не успею. Вот и погонялись за лисой. Что скажет Берия, когда узнает, — а узнает обязательно, — из—за чего вызванный им Кисунько опоздал на самолет?»
■ Понимаете, еще куда ни шло, когда Кисунько вспоминает, как 60 лет назад ехал в поезде, смотрел в окно на степь и вспоминал про древнюю Русь, про казачество — про все банальности, которые он, наверняка, где—то прочел перед написанием мемуаров. Куда ни шло, когда Кисунько на полторы главы рассказывает в мельчайших «художественных» подробностях о событиях, свидетелем которых он никогда не был, скажем, о начале военными строителями строительства полигона на Балхаше. Надо думать, что ему об этом, по крайней мере, рассказывали реальные строители.
■ Но когда две страницы читаешь о том, как конструкторы Куксенко и Берия впервые приехали в учреждение в Москве, в котором им выделили комнаты для их конструкторского бюро… Впрочем, лучше еще дать цитату, чтобы и вы восхитились красотами стиля (терпите!):
«В сентябре 1947 года к воротам номерного НИИ тогдашней окраины Москвы подъехала новенькая темно—синего цвета «Победа». В то время корпуса НИИ, находившиеся недалеко от окружной железной дороги и от конечной станции метро, и несколько рядом расположенных многоэтажных жилых домов возвышались над окружавшими их поселковыми домишками как океанские лайнеры над обломками старинных парусных шхун и баркасов. И пожарная вышка, ныне утонувшая в провале между многоэтажными домами, тогда еще виднелась издалека, как маяк, обозначающий вход в гавань.
Ворота НИИ, как в древней восточной сказке, сами открылись перед «Победой», и она бесшумно, не сбавляя ходу, без всякой проверки, скользнула к зданию НИИ мимо вытянувшегося по стойке «смирно» вохровца. Рядом с вохровцем стоял полковник госбезопасности, который движением руки указал водителю машины в сторону главного подъезда институтского здания. Там при полном параде прибывших ждали директор института и главный инженер. Из машины вышли и поздоровались с ними двое в штатском. К ним присоединился и полковник, встречавший своих шефов при въезде на территорию института.
Один из прибывших был высоким, плотно сбитым мужчиной лет около пятидесяти, в черном добротном костюме, белой рубахе с галстуком, без головного убора. Его густые, совершенно седые волосы, зачесанные с пробором направо, гладко выбритое, отдававшее матовой белизной моложавое лицо, орлиный нос, какая—то бесспорная, словно бы врожденная интеллигентность, сенаторская солидность, строгость костюма и что—то неуловимо благородное во всем его облике — все это создавало образ цельной незаурядной личности.
Спутником «сенатора» был совсем молодой человек, двадцати с небольшим лет, в светлом бежевом костюме отличного покроя и такого же цвета туфлях, в белой рубашке апаш, черноволосый, но уже чуть—чуть начавший лысеть. Можно было подумать, что к его пухловатому, по—детски румяному лицу не касалась бритва, если бы не аккуратные, по-грузински ухоженные усики. — Прошу ко мне в кабинет, — предложил директор приехавшим, незаметно для себя обращаясь к младшему. — Сначала, пожалуй, осмотрим институт, — ответил за обоих «сенатор».
■ Мне бы и в романе такие художества про паруса под Москвой быстро надоели. А тут этот словесный мусор пишет человек, живший в это время в Ленинграде и ничего не знавший ни об этом приезде Берии и Куксенко, ни о том, приезжали ли вообще в этот институт Берия и Куксенко осматривать помещения или они послали завхоза принять эти комнаты на баланс их КБ—1.
■ Понимаете, книгу написал конструктор, поэтому самое интересное, что конструктор мог рассказать читателям, это то, какими творческими решениями он и другие инженеры и ученые разрешили сложнейшую техническую задачу. А в книге об этом практически ничего нет! И после этого думай — то ли генеральный конструктор Кисунько к разрешению научных и технических задач ПРО не имел отношения, то ли считает читателей дураками, которые вообще ничего не поймут. Но страстно жаждут прочесть про океанские лайнеры в лесах Подмосковья, и о размышлениях зайцев в степи под Капустиным Яром о черно—синих палках, изрыгающих огонь.
■ Ничего нет о и творческих достижениях возглавляемых Кисунько ученых и конструкторов, до того нет, что на 500 страницах всего несколько раз помянут С. Лебедев. Именно помянут! А В. Бурцев, без которого никакая ПРО была немыслима, упомянут всего два раза — один раз в случае аварии ракеты по вине ЭВМ и один раз в списке лауреатов Ленинской премии за ПРО. О сути, о творческих находках и технических решениях создателя ракет ПВО и ПРО П. Грушина — ноль. Только интриги, которые, так или иначе, не опишешь, не упомянув Грушина.
■ Тогда о чем книга? — спросите вы. Фактически о том, как Г. Кисунько, отчаянно дрался за должность генерального конструктора с окружавшими его подлыми врагами, и как, наконец, пал в этой борьбе. Этим книга, безусловно, тоже очень интересна, почему я и считаю ее прекрасным пособием для ученого, изучающего свойства и повадки бюрократа. Названа книга исповедью, и с этим можно согласиться, однако исповедь предусматривает честность и искренность. А вот этого и близко нет, и чем больше читаешь исповедь Кисунько, тем больше в этом убеждаешься.
□
Ложь и недоговорки
□
■ Начинаются сомнения с описания Кисунько свих детских и юношеских лет. Он пишет, что на его отца проклятое НКВД возвело ложное обвинение в том, что тот кулак и член кулацкой антисоветской организации, и отца незаконно расстреляли. Кисунько и книгу посвятил своему отцу. Я бы, услышав только это утверждение, охотно поверил Кисунько. Поверил бы, в силу того, что в те годы в Запорожской и Днепропетровской области руководители и прокуроры действительно были врагами народа, действительно осуждали невиновных до тех пор, пока Вышинский и Берия с ними не разобрались, и этих «правоохранителей» и членов чрезвычайных судебных троек самих расстреляли. Эти уроды вполне могли расстрелять и совершенно невиновного отца Кисунько.
■ Однако при чтении в «Исповеди…» описания юношеских лет Г. Кисунько, возникают и возникают сомнения в невиновности его отца. По многим причинам.
■ К примеру, чтобы показать, что его отец не был кулаком, Кисунько надо было бы просто описать хозяйство отца (сколько земли, скота, лошадей, батраков) и чем отец в родном селе занимался. Но об этом полное молчание, есть только о том, что родной дядя Кисунько одевался «по—городскому» потому, что занимал какую—то хитрую должность, торгуя в родной Бельманке импортной сельскохозяйственной техникой. И еще о том, что в ходе коллективизации в Бельманке был создан некий «кулацкий» колхоз, а в 1930 году дядя с отцом срочно покинули родное село, причем, дядя скрывался под чужой фамилией. Оставшихся в Бельманке мать и бабушку Гриши Кисунько раскулачили, потом, вроде, отменили раскулачивание и все конфискованное вернули, однако к 1934 году отец Кисунько, судя по всему, был у милиции в розыске. Кисунько о причинах этого молчит, почему?
■ К раскулачиванию мать Кисунько была готова, поскольку перерезала даже всех кур и спрятала все ценное, включая кружевное постельное белье, оставив для раскулачивания бочку соленых огурцов и горшок борща. А сам Гриша Кисунько учился в 5—м классе сельской школы в какой—то отдельной, платной «кулацкой группе». Интересно, что о каких—то своих и своей семьи страданиях или голоде в «голодомор», Кисунько почему—то не пишет, да и жалобы на тяжелое материальное положение своей матери, оставшейся без мужа с двумя детьми, как—то не подтверждаются фактами. Скажем, сам Гриша Кисунько, нигде не подрабатывая, окончил среднюю школу и институт, которые в те годы были платными, а его младшая сестра окончила 10 классов и поступила в медицинский институт, и тоже без каких—либо жалоб на финансовые проблемы.
■ Однако более всего удивил меня следующий факт.
«Но для получения паспорта мне надо было представить документ о социальном положении отца, - вспоминает Г. Кисунько. - Такая справка из бельманского сельсовета у нас была. В ней говорилось, что отец — маломощный середняк, и выдана она была четыре года назад, когда было отменено раскулачивание отца и дяди Ивана. Но в милиции мне объяснили, что нужна новая справка, выданная в этом году.
Я понимал, что новую справку мне не дадут. Будучи в селе два года назад в качестве нелегального угонщика бабушкиной коровы, я просил такую справку у секретаря сельсовета, но он сказал, что на руки такие справки не выдаются, а если поступит запрос, то от сельсовета будет ответ, что я — сын кулака. Теперь я решил, что единственный для меня выход — сделать новую справку самому по образцу имеющейся подлинной справки четырехлетней давности.
Не буду вдаваться в секреты технологии, но скажу, что мною была изготовлена целая пачка сельсоветовских бланков с угловым штампом и гербовой печатью, и многих моих земляков я снабдил нужными справками, и все они сработали как подлинные. Среди них была и справка, изготовленная мною для моей одноклассницы по бельманской школе Лиды Лесной. С Лидой мы отправились в милицию вместе, с документами на получение паспортов. У Лиды документы были приняты без замечаний, завтра она получит паспорт. Моя бумага сработала безотказно.
Вслед за Лидой подал документы и я. Начальник внимательно их перелистал, но затем выдвинул ящик письменного стола и начал перебирать в нем какие—то бумаги. Задвинув ящик, зло швырнул в окошко мои документы, прорычал:— Твой отец — бывший кулак, а не маломощный середняк. Не паспорт тебе надо выдавать, а выслать вместе с отцом куда—нибудь подальше».
■ Здесь проступает явная ложь — в те годы, чтобы изготовить бланки, штампы и печати так, чтобы их не распознали специально обученные распознавать фальшивки работники паспортных служб милиции, нужно было быть фальшивомонетчиком очень высокой квалификации. Самому вырезать из резинового каблука штампы и печати, юному Кисунько было явно не по силам. Следовательно, речь действительно идет о какой—то кулацкой организации, обеспечившей грамотного паренька всем необходимым для фабрикации нужных документов — типографскими бланками, штампами и печатями высочайшего качества изготовления, а работой самого Кисунько была только подбор чернил по цвету, фальсификация почерков и подписей.
■ Интересен и такой момент. В СССР депутаты Верховного Совета, как правило, баллотировались либо в округе, в котором находилось их место работы и в котором они жили на настоящий момент, либо в округе по месту рождения — среди земляков. В 1966—1974 годах Кисунько дважды был депутатом Верховного Совета СССР, но избирался не в Москве и не на родине — в Запорожской области, — а в Ашхабаде. И в книге и намека нет, что он хоть когда—нибудь заехал или хотел заехать на родину. Чего—то или кого—то Кисунько на родине побаивался даже 30 лет спустя, и даже после хрущевского разгула критики сталинизма. Так, что я бы поверил Г. Кисунько в том, что его отец был абсолютно ни в чем не виновен, но после его собственных рассказов, в это как—то уже не сильно верится.
■ В данном случае Кисунько просто не сумел убедительно соврать. Но чаще всего он просто не понимает, как в глазах обычных людей на самом деле выглядит то, что он описывает. И поэтому, чем больше читаешь написанное им, тем, к сожалению, меньше веришь.

 Отправлено: 19.02.14 14:50. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 2.2

■ 01—02—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 2.2
□
Жена
□
■ Вообще—то Г. Кисунько (разумеется, в художественной форме) дает понять, что очень любит свою жену, но сообщает о ней чрезвычайно мало — ни кто она, скажем, по национальности или профессии, ни чем занималась во время войны, ни кто были тесть, теща и иные родственники по линии жены. Кроме того, не смотря на то, что Г. Кисунько хорошо помнил, о чем 40 лет назад думали зайцы, удирая от гонявшегося за ними самолета, но когда речь заходит о жене, то он, время от времени, допускает досадные провалы в памяти. Вот, к примеру, несколько цитат о его триумфальном начале карьеры в Ленинграде и о знакомстве с будущей женой (в данном случае Кисунько художественно описывает себя в третьем лице).
«Примерно через час он появился в пединституте имени А.И. Герцена на Мойке, 48 и зарегистрировался как прибывший на вступительные экзамены в аспирантуру и теперь ожидал коменданта, чтобы получить направление в общежитие. Здесь же в коридоре оказалась девушка невысокого роста, кареглазая, круглолицая, с густым деревенским румянцем на щеках. Две старательно заплетенные черные косы как бы венком были уложены вокруг головы. Ситцевое платье — белым горошком по синему — тоже имело скорее деревенский вид, чем ленинградский. Молодой человек не подозревал, что эта девушка, прибывшая на экзамены в аспирантуру по кафедре истории Древнего мира, тоже обратила на него внимание. И не мог он знать, что у нее возникло чувство непонятной жалости и сочувствия к нему. В выражении его лица, и особенно в глубоко запавших зеленоватых глазах, вместо свойственной его возрасту юношеской беспечности проглядывалось выражение глубоко затаенного горя. А чернявенькая еще подумала, что этот страшно худой, скорее даже изможденный, жердеподобный юноша чем-то напоминает одного из ее младших братьев, и пожелала про себя, чтобы у него все наладилось и чтоб все у него было хорошо. Но ни эта девушка — будущая аспирантка, прибывшая с Гомельщины, ни этот юноша, — оба они, только что впервые увидевшие друг друга, конечно же не могли знать, что через год с небольшим станут мужем и женой.
…Я разузнал, что по кафедре теоретической физики на одно-единственное место подано одиннадцать заявлений.
…Все аспиранты знали только одного из своих коллег — профорга. Это была та самая чернявенькая девушка по имени Бронислава, которая сопровождала нас на Растанную, а теперь проживала в общежитии на нашем этаже с другой аспиранткой — тоже с истфака.
…моим научным руководителем согласился стать член-корреспондент АН СССР Яков Ильич Френкель».
■ К началу 90—х, Кисунько забыл несколько деталей — как на самом деле звали его жену, и историю какого Древнего мира она изучала. В 1979 году, при написании автобиографии, он это помнил тверже: «Сведения о членах семьи: Жена — Кисунько Броня Исаевна, 1915 г. рождения, член КПСС с 1942 г., еврейка, 1934—1938 гг. — студентка, 1938—1941 гг. — аспирантка, 1941—1945 гг. на партийно—пропагандистской работе, 1945—1948 гг. — преподаватель основ марксизма—ленинизма, с 1948 г. не работает в связи с болезнью глаз, занимается партийно—пропагандистской работой на общественных началах».
■ Почему в «Исповеди…» Г. Кисунько забыл упомянуть национальность жены? Не потому ли, что не только собственная национальность, но и национальность жены имели какое—то значение в советской науке?
■ А ведь как не отворачивай глаз, а что—то невнятное в этом все время проступает.
Вот 28 марта 1942 года молодой профессор Андрей Владимирович Фрост послал письмо члену ГКО В.М. Молотову, отвечающему за науку СССР:
«В Советском Союзе существует группировка химиков, главным образом физико—химиков, возглавляемая академиком А.Н. Бахом и особенно энергично А.Н. Фрумкиным.
В этой группировке, известной мне с 1927 г., активную роль играет академик Н.Н. Семенов. Из членов—корреспондентов АН СССР в нее входят А.Н. Бродский, Я.К. Сыркин, С.С. Медведев, С.З. Рогинский, П.А. Ребиндер, Д.Л. Талмуд, Казарновский, В.Н. Кондратьев и ряд других, и профессора И.И. Жукова (ЛГУ), Темкин, Жуховицкий, Каргин, Ормонт, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, Д.А. Франк—Каменецкий, М.Б. Нейман и др.
Из физиков с этой группой тесно связаны академики А.Ф. Иоффе, Мандельштам и их сотрудники, математик академик Соболев; члены—корреспонденты Тамм, Френкель, Ландсберг.
… Доказательством их тесных заграничных связей является:
1. Вызов для работы в одном из университетов США А.Н. Фрумкина в 1928 г., устроенный ему Кольтгофом; что этот вызов не связан с авторитетом Фрумкина как ученого видно из того, что заграничные ученые, не связанные с поддерживающей Фрумкина группой, не цитируют его работ, а основоположник химии поверхностных явлений — области, в которой работает Фрумкин — Лэнгмюр тогда даже не знал о его существовании.
2. Очень скверная, кишащая ошибками и малопонятная книга Семенова издается Норришем и Хиншельвудом в Англии.
3. Семенов избирается членом Английского Химического Общества в Лондоне при содействии Хиншельвуда, который, как видно из его статей, весьма мало ценит «открытия» Семенова в области теории горения. (Н.Н. Семенов совместно с Хиншельвудом получает Нобелевскую премию в 1956 году).
4. Семенов заимствует теорию Христиансена и фактически выдает ее за свою собственную. Удивительно, что Христиансен не предъявляет к Семенову никаких претензий, что может быть объяснено их соглашением, преследующим чуждые науке цели.
… Временами положение группы, не давшей ничего для развития страны, становится шатким. Тогда такие авантюристы как С.З. Рогинский или Д.Л. Талмуд начинают демагогические антинаучные выступления вроде обещания увеличить активность промышленных катализаторов в 500 раз (в 1936 г. Рогинский) или «разрабатывают» известные вещи вроде «грелки Рогинского», рационализацию сахарного или вискозного производства, дорожного строительства по Талмуду или добычу золота из морской воды по Талмуду. Создав блеф и подкрепив его отзывами друзей, его быстро стараются предать забвению, что обширность компании позволяет сделать весьма легко. Затем работа путем засекречивания хоронится... а впечатление, будто что—то сделано для страны, остается. Особенно яркий пример этому является случай с азотной кислотой, которой, по Семенову, должны были «испражняться» тракторы, но из этого, кроме пятка диссертаций и премии Семенову (устраивал Фрумкин), ничего не вышло, но было впечатление, что Семенов старался облагодетельствовать страну.
Если бы школу Фрумкина—Семенова можно было бы обвинить только в подражании заграничным образцам, то и тогда она должна была принести большой вред стране» .
■ На фоне указанных в письме Фроста фамилий, выделяются несколько чисто русских, скажем, Семенова, единственного Нобелевского лауреата среди советских химиков. Но если мы заглянем в биографию академика Семенова, то прочтем: «В 1921 году Семенов женился на Марии Исидоровне Борейше—Ливеровской… Мария Исидоровна была намного старше Николая Николаевича и имела четверых детей. С самого начала этот непростой брак оказался омраченным тяжелой болезнью, обрушившейся на жену. Она скончалась в августе 1923 года, прожив с Николаем Николаевичем менее двух лет. Его тяжелейшую душевную драму смягчила и излечила племянница Марии Исидоровны…».
■ Сердцу не прикажешь, наверное, и молодой человек 25 лет может влюбиться в мать четверых детей, намного старше себя. Чем Амур ни шутит, тем более, с людьми такого класса, как элитные Киркоров или Галкин в наше время?
■ А жена Кисунько, даже в роли домохозяйки с 1948 года, была весьма авторитетна и, так сказать, вхожа ко многим чинам, к которым и не каждый генерал был бы допущен. Скажем, Г. Трошин вспоминает такой эпизод 1979 года: «Как мне рассказывала супруга Г.В. Кисунько Бронислава Исаевна, о чем говорилось выше, Григорий Васильевич был трижды представлен на присвоение ему звания академика АН СССР, но во всех этих случаях голосование было отрицательным. Бронислава Исаевна сама, ничего не говоря мужу, обратилась лично к академику А.И. Бергу, рассказав о закулисных интригах против Григория Васильевича. Аксель Иванович был возмущен и обещал, что на следующей сессии он сам лично представит Г.В. Кисунько на выборах академиков АН СССР. Но, к сожалению, А.И. Берг скончался и нового четвертого представления никто не предпринимал». Академик Берг, между прочим, был «полный адмирал», до 1957 года занимал должность заместителя министра обороны, после инфаркта работал в Академии Наук, членом которой являлся с 1946 года.
■ Поэтому—то, что в «Исповеди…» Кисунько как—то явно стесняется своей жены—еврейки и ее родственников, оставляет чувство, что у него есть для этого какие—то основания.
□
Военная косточка
□
■ Кисунько был в армии с 1941 года, последнее его воинское звание — генерал—лейтенант, казалось бы, хотя бы основы военной службы он должен был знать? Я не верю, что в армии может найтись офицер, который бы не понимал, что он отвечает за вверенных ему солдат (подчиненных). Другое дело, что не все офицеры с этим могут быть внутренне согласны, но не понимать своей ответственности за подчиненных, офицеры не могут. Так вот, Кисунько и на пенсии этого не понимал! Такой был генерал.
■ Во время войны Кисунько служил в 337 отдельном радиобатальоне ВНОС (Воздушного наблюдения, оповещения и связи), оснащенном советскими и тремя британскими радиолокаторами. Батальон обеспечивал радиолокационную разведку воздушной обстановки в зоне ответственности Московского фронта ПВО, и располагал десятью станциями радиообнаружения самолетов (взводами), дислоцировавшимися в Калуге, Малоярославце, Можайске, Мытищах, в Клину, Павшине, Серпухове, в Кубинке, Внукове, Химках. При таком расстоянии между взводами командир батальона и командиры рот просто не способны были лично контролировать дисциплину в батальоне и ротах, и полная ответственность за дисциплину легла на командиров станций — командиров взводов. А это были штатские цацы — с образованием, апломбом и без малейшего понятия о том, что такое дисциплина и зачем она нужна. Сначала офицеры батальона относились к техническим знаниям штатских с большим уважением и трепетом, Кисунько даже выпросил у комиссара батальона майора Леинсона рекомендацию в партию. Но со временем штатские таланты на военной службе начали доставать военных профессионалов своей безответственностью.
■ К примеру. Немцы стояли все еще недалеко от Москвы, риск выхода противника на позиции взводов был серьезным, в связи с чем, командование батальона пытались научить Кисунько и его коллег хоть чему—то военному. И вот комиссар батальона Леинсон, исполняя свой долг, приехал во взвод и попробовал научить командира взвода, бывшего конструктора Вольмана, как командовать солдатами взвода, если немецкий десант или пехота атакуют станцию. Кисунько был заместителем командира взвода.
«Может быть, Леинсон не желал Вольману ничего плохого, — пишет Кисунько, — а просто хотел выработать из него настоящего военного, но одно из его посещений нашей точки переполнило чашу многотерпеливого трудяги—инженера. Как бы осматривая позицию боевого расчета, комиссар увел нас обоих по ходам сообщения подальше от станции и от землянки и затем дал Вольману вводную: «Не сходя с места, объявить боевую тревогу. Ваш заместитель убит!»
■ Заметьте Леинсон не стал позорить новоиспеченных командиров перед солдатами, и увел их подальше от взвода.
«—Я не могу соображать, когда на меня орут, — ответил Вольман и добавил: — И вообще, пока я соображал, как, не сходя с места, объявить тревогу, меня тоже убили. Теперь вам самому придется объявлять тревогу, не сходя с этого места».
■ Вот такой был у интеллигентов юмор, и такое знание военного дела.
■ И из—за такого юмора взвод раз за разом пропускал немецкие самолеты к Москве, не оповещая об их пролете наши истребители. Вольмана сняли с командования взводом, Кисунько стал командовать взводом вместо него, но ничего не изменилось. Его обвиняли, к примеру, в том, что к выделенной его взводу медали «За боевые заслуги» он представил не лучшего солдата, а свою, служившую во взводе, любовницу, а это, сами понимаете, не тот способ, которым повышают дисциплину в организации.
■ И вот заинтересовавший меня эпизод, рассказанный Кисунько, который, на мой взгляд, в своих воспоминаниях постарались бы забыть все офицеры, если бы подобное у них в подразделении (упаси господь!) случилось. Но для Кисунько это и к старости всего лишь предмет показа того, как над ним, таким талантливым, издевались сталинские сатрапы.
«Второе ЧП возникло на нашем расчете, можно сказать, под руководством комроты, когда он решил проверить стрелковую подготовку личного состава. Были заготовлены мишени, личный состав строем с винтовками проследовал в лес к поляне, выбранной для устройства стрельбища. После того как отстрелялись все свободные от суточного наряда и боевого дежурства, комроты приказал мне временно подменить остальных и вместе с ними лично прибыть на стрельбище. Я ответил через посыльного, что согласно уставам РККА подмена лиц суточного наряда, караульной службы и боевых расчетов категорически запрещается. Что касается меня лично, то, как единственный офицер на расчете, я круглосуточно являюсь оперативным дежурным на станции и должен находиться неотлучно в ее расположении. Тогда комроты прибыл со стрельбища лично и потребовал безоговорочного выполнения его приказания, как якобы отданного в боевой обстановке. «Под мою ответственность», — добавил он. После, окончания стрельб примерно через час комроты, отобедав, завалился спать в землянке, а в это время с КП истребительного авиаполка поступила команда — включить установку и вести поиск воздушного противника. Но… станция не включалась. Оказалось, что силовой кабель от дизель—электростанции был перебит. Выяснилось, что во время моего отсутствия на станции «подменный» (по приказу комроты) часовой решил поупражняться в стрельбе по воронам, садившимся на столбики, поддерживавшие кабели. Небоеготовность станции из—за недисциплинированности личного состава получила надлежащую оценку командования с взысканиями начальникам, в том числе командиру роты и мне. И что удивительно: этот факт недисциплинированности ставился в вину именно мне, а не комроты, когда пытались подвести меня под суд офицерской чести».
■vВы прочли этот эпизод и теперь ответьте на вопрос, кто, по—вашему, виноват, что взвод Кисунько опять пропустил немецкие самолеты к Москве? Кто виноват, что солдаты во взводе Кисунько были уверены, что могут развлекаться на посту, стреляя ворон?
■ А у Кисунько, как у образцового бюрократа, виноват, естественно, начальник — командир роты. Вы же видите — разве Кисунько хоть в чем—то чувствует себя виноватым? Нет, Кисунько и на пенсии чуть ли не с гордостью описывает этот маразм своего командования — такой маразм, что немецкий офицер от одной мысли о таком маразме просто застрелился бы.
■ Можно ли считать, что Кисунько в военном деле был исключительный баран? Ведь, в конце концов, ему за глаза хватит того, что он был выдающийся конструктор. В области честных военных взаимоотношений он, может, и был бараном, но, похоже, в области околовоенных взаимоотношений он был дока. К примеру, он сообщает, что комиссар Леинсон отозвал представление Кисунько на награждение орденом «Красной Звезды». Так ведь Кисунько все равно этот орден получил — «ходы знал». Или вот пример.
«В весеннюю (1948 г.) экзаменационную сессию, — сообщает Кисунько, — направляясь в назначенную для проведения экзаменов комнату, мне довелось проходить по коридору, в котором начальник курса полковник Коптевский построил подчиненных ему слушателей для очередной «накачки». Когда я проходил мимо Коптевского, он загородил мне дорогу своей фигурой и прорычал: — Куда прешь без разрешения старшего? Кругом — марш!».
■ Во—первых, военный человек действительно попросил бы старшего по званию разрешения помешать, чтобы самому пройти. Да и штатский сделал бы то же самое. Во—вторых, вот вы, штатские читатели, что бы вы сделали в описанном случае, раз уж допустили бестактность, и начальник вас развернул своим приказом? Ведь у штатских никаких законов для такого случая нет, у штатских в таких вопросах действует только здравый смысл. Уверен, что любой из вас тут же объяснил бы полковнику, что вы идете принимать экзамены, а распоряжение полковника срывает это мероприятие. А у военных есть еще и устав, согласно которому Кисунько обязан был сообщить об этом полковнику. Обязан! А вот как поступает Кисунько.
«Вышколенный за семь лет военной службы, инженер—капитан, доцент, на виду у своих слушателей, как автомат, повернулся налево кругом и возвратился в свой кабинет этажом ниже. Вскоре в кабинете зазвонил телефон. Мне, заместителю начальника кафедры, приносил свои извинения замначальника факультета по политчасти. — Это произошло потому, что полковник из—за вашего воинского звания принял вас за слушателя, — пояснил замполит».
■ Ни фига себе! Кисунько нагло сорвал прием экзаменов, но вместо нагоняя получил извинения! За что? За то, что Кисунько нарушил устав и не сообщил полковнику, что он преподаватель и идет принимать экзамены?
■ Но это же не все, чем Кисунько хотел похвастаться.
«Через несколько дней после этого инцидента слушатели старших курсов на собрании партийного актива академии один за другим начали высказывать свое осуждение поступка полковника Коптевского». А это—то что за вопрос для партийного актива? И мы должны поверить, что учащимся в академии слушателям—коммунистам на активе не о чем было больше говорить?? Но раз они говорили об этой чепухе, значит, это им было нужно! Значит, Кисунько подготовил этот вопрос — подговорил зависимых от его оценки на экзамене слушателей академии поднять и мусолить эту глупость на партийном активе. Но зачем, если Кисунько сам виноват, а вопрос по своей сути и выеденного яйца не стоит?? А вот зачем:
«На собрании присутствовал прибывший из Москвы Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин. После одного из таких выступлений маршал подал реплику: — А не слишком ли много внимания мы уделяем этому эпизоду? Я думаю, будет лучше, если присутствующий здесь начальник академии представит потерпевшего инженер-капитана досрочно к званию майора… пока какой—нибудь дурак в высоком звании не посадил его на гауптвахту. Эти слова маршала были встречены аплодисментами веселым оживлением участников партактива».
■ Теперь поняли, в чем был замысел Кисунько? Он этим, отсосанным из пальца, скандалом привлекал внимание маршала к вопросу, что Кисунько имеет должность заместителя начальника кафедры, а это должность полковника, но Кисунько все еще капитан. Ну и как много военных догадаются строить свою карьеру не честной службой, а эдаким образом? Учитесь!
■ (Продолжение следует)

 Отправлено: 19.02.14 15:31. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 3

■ 03—02—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 3


□
Финансирование науки
□
■ После того, как мы немного ознакомились с Кисунько — с тем, от кого именно получаем сведения, начнем рассматривать и взаимоотношения в среде конструкторов и ученых.
■ Сначала взглянем на вопрос в принципе, философски. Конструкторы по своему предназначению должны создать нужные обществу изделия, ученые — сделать нужные обществу открытия. Все это так и было, пока конструкторы и ученые работали на собственные деньги и на свой страх и риск. Отношения между самими учеными были далеки от благостных, да и выдающиеся таланты в их среде, не имевшие средств, все—таки содержались монархами или меценатами.
■ Тем не менее, в те далекие времена ученые и конструкторы действительно стремились создать и найти то, что нужно обществу, а это действительно требовало от них немалых способностей, немалого таланта. За это их уважали в обществе и уважали не по обязанности. Почему—то вспомнился выдающийся английский химик Г. Дэви, может потому, что он был одновременно и конструктором. Он открыватель многих химических элементов и свойств материи, но, одновременно, он сконструировал взрывобезопасную шахтерскую лампу — «лампу Дэви» — спасшую жизнь тысячам шахтеров угольных шахт. Да, король возвел его за это в рыцарское звание баронета, но ведь и владельцы шахт по своему почину собрали деньги и наградили Дэви серебряным сервизом.
■ И, думаю, что и сегодня уважение к ученым и конструкторам в нашем обществе осталось с той далекой эпохи. Однако сегодня такое отношение это уже анахронизм и его пора пересмотреть.
■ Дело в том, что от поощрения конкретных талантливых ученых и конструкторов, общество перешло к огульному выделению им денег — выделению огромного денежного пирога «на науку». Особенный маразм в этом отношении проявили русские цари, которые начали выделять из казны и платить деньги не за результаты научных исследований и новые конструкции, а только за то, что некие люди стали сами себя называть учеными, после прохождения неких бюрократических процедур — защиты диссертаций и баллотировки в Академию. Сложилась интересная и по своему дикая ситуация — в России никогда не было ни одного частного университета — только государственные, а, к примеру, в Англии никогда не было ни одного государственного университета. И по научным, конструкторским и технологическим достижениям, Россия XIX—XX века, даже без учета численности населения, проигрывала Англии оглушительно.
Большевики не вникли в этот вопрос и оставили царскую систему финансирования науки, и на этот пирог ринулись новые толпы серых личностей, страстно возжелавших легких денег. Вот жена академика Ландау Кира Дробанцева пишет о соавторе Ландау академике Е.М. Лившице: «Привычку копить деньги Евгений Михайлович унаследовал от своего отца—медика. Когда сыновья подросли, их отец сказал так: «Раз «товарищи» уничтожили у нас, врачей, частную практику, сделав в Советском Союзе медицинскую помощь бесплатной, мои сыновья станут научными работниками». С большой гордостью об этом рассказывал сам Женька, восхищаясь прозорливостью своего отца. «Действительно, папа оказался прав, ведь самая высокая заработная плата у нас, у научных работников». И, как ни странно, младший сын медика Лившица Илья тоже вышел в физики». Заметьте, тут ни у отца, ни у сына и намека нет, ни на желание сделать открытие в физике, ни хотя бы на какие—то способности к физике, — только желание получать такие деньги, которые невозможно будет получить от частного пациента врача. Да и вообще от любого частного лица. Когда Дробанцева спросила своего мужа, академика Ландау, почему он не остался в Америке, тот пояснил: «На Западе ученому работать нелегко. Его труд оплачивают в основном попечители. В этом есть некая унизительность». Попечители фондов за то, что ты называешь себя ученым, денег не платят, нужны полезные научные результаты. А что делать, если нет способностей, получать такие результаты? Действительно, когда попечители перестанут платить эдакой бездарности, положение для этой бездарности станет унизительным. Вот этого Ландау и боялся. А государственные чиновники в СССР платили только за то, что твои коллеги называют тебя ученым. При такой альтернативе, какая уж тут Америка!
■ Какое—то время положение спасало то, что правительство СССР состояло из людей, искренне стремившихся создать могучее государство, и это заставляло членов правительства вникать в научные и технические подробности проблем, что, в свою очередь, позволяло правительству лично отделять зерна от плевел в научном и конструкторском мире. Скажем, выслушав все противоречивые мнения, Сталин лично дал команду все же поставить на вооружение танк Т—34. Таким образом, сам глава правительства точно задал точный принцип танкостроения Второй мировой — сильная броневая защита и усиление защиты высокой маневренностью танка, затруднявшей противнику вести прицельный огонь. В дальнейшем правительство СССР стало ленивым, поручая вникать в технические детали своему аппарату, что резко облегчило жизнь серости в советской науке, поскольку к этой серости всего лишь добавилась и серость правительственных аппаратчиков.
■ Итак, как ни велик был денежный пирог, выделяемый на научные и конструкторские разработки в СССР, но алчных ртов было еще больше. Все больше народу, не желая работать руками, получало «верхнее образование», но поскольку даже после этого не хватало ума работать на заводах, серость перла и перла «в науку».
■ Тут еще есть нюанс. Если изделие данного конструктора ставилось на вооружение или на производство, то КБ конструктора не только получало большую «честь» — премии, ордена, автомашины, дачи и пр., — но и сытую жизнь на длительный период, когда изделие доводилось до ума, осваивалось в производстве, а затем модернизировалось. Причем, некоторые описания быта, сделанные Кисунько, которые сегодня никого не удивят, меня даже несколько ошарашивают: я, к примеру, знал, что в «оборонке» СССР денег немеряно, но чтобы деньги могли бесконтрольно тратиться на то, за что в остальной промышленности запросто могли дать 10 лет, меня и сегодня удивляет.
■ Один из комментаторов сообщил, приведя в пример конкретную работу как раз по теме модернизации ПРО, что победившая организация потребовала у правительства «помимо ставок, финансирования, материально-технического снабжения и переподчинения себе институтов и КБ: завод хлебный, для переоборудования под свои нужды, завод металлургический в Салде, завод металлообрабатывающий, дома отдыха, пионерские лагеря, 179—180 километры Москва—реки, участки земли под гаражи, под дачи, 40 званий КТН, 20 званий докторов, 4 академика, 5 Героев Социалистического труда».
■ (Хочу заметить, что понятие наград и ученых званий сведено к формальностям — звания заведомо должны получить не герои и люди, добившиеся научных результатов, а те, кто сумеет их выторговать или выпросить у начальства).
■ Так вот, а неудачливый конкурент, чье конструкторские идеи не принимались правительством, подвешивался в состояние, при котором ему приходилось кормиться по договорам, выпрошенным у счастливчика, отрабатывая для него самые невыгодные и тяжелые узлы. Тот же комментатор сообщает, что «в организации, которая решала задачу другими методами, даже 2% премию не разрешили».
■ Сами понимаете, это не могло не добавлять ожесточенности в этой схватке за пирог.
■ В результате, в научном деле СССР оформилась определенная атмосфера со своими правилами, которые, в принципе, хорошо описываются понятиями уголовного кодекса. Вот эти правила, сам того не желая, со всей откровенностью описал Г. Кисунько, и именно они в его книге представляют интерес. Причем, поскольку к настоящему времени практически все государства централизованно выделяют деньги на науку, то (в той или иной мере) обычаи научного мира СССР должны проявляться и во всем мире.
■ Вот давайте и поговорим об этих проявлениях в среде ученых, к которой обыватель привык относиться с особым пиететом.
□
Устранение конкурентов
□
■ Начнем с устранения конкурента. До найма киллера дело, разумеется, не доходило, но палитра способов устранения конкурентов была разработана основательно. К примеру, правоохранительные органы использовались в полной мере и при любой возможности.
С этой точки зрения можно взглянуть и на осуждение целого ряда конструкторов самолетов, двигателей и новой техники перед войной. Их уголовные дела засекречены, «компетентные лица» утверждают, что их посадили по ложным обвинениям во вредительстве, а обывателю в то, что «обвинения были ложные», охотно верится. В самом деле, трудно себе представить, что авиаконструкторы А. Туполев или С. Королев где—то развинчивали рельсы, перерезали провода и сыпали песок в подшипники. Но в то время вредительством считалось не только подобные деяния, но и все то, что во вред народу СССР. Скажем, известно, что С. Королев был осужден по статье 58—7 тогдашнего Уголовного кодекса, а она охватывал очень многие деяния: «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций».
■ То есть тут все — и получение откатов от иностранных фирм (в чем отличился Туполев), и покупка или создание ненужного (в чем отличился Королев), и практически любые деяния, нанесшие ущерб советскому народу.
■ Однако была трудность для следователей и прокуроров — их подследственные занимались столь специфическим делом, что ни понять ущерба, ни понять умышленности деяний, сами следователи не могли. И в дело вступали (нет — ни пресловутые легенды о пытках) эксперты — специалисты в тех же областях деятельности, что и обвиняемые, которые и подтверждали суду, что убытки нанесены осознанно. В дело вступали коллеги подозреваемых, и если экспертное заключение давали подлые конкуренты, то заключение было таким, что, сами понимаете, следователям, прокурорам было трудно не обвинить жертву научной конкуренции во вредительстве, а суду — трудно не вынести обвинительный приговор.
■ Конечно, были люди, по каким—то соображениям отказывающиеся дать обвинительную экспертизу. Скажем, был такой ботаник Н. Вавилов, постоянно ездил за границу с обязанностью искать там и закупать сорта растений, которые в СССР можно было бы использовать для селекции. Тратил на это большие государственные деньги, и до ареста его уже открыто обвиняли, что он закупает ненужный мусор, мало того, был случай, когда Вавилов то ли по глупости, то ли за «откат» закупил за границей и ввез в СССР зерно, которое СССР продал за границу. Тем не менее, когда другому академику Т. Лысенко следствие предложило дать экспертное заключение, что Вавилов вредитель, то Лысенко написал, что о вредительстве Вавилова ему ничего не известно. Но Лысенко был не единственный специалист, которого следствие привлекло в качестве эксперта.
■ Летчик—испытатель В.И. Алексеенко, описывая предвоенную вакханалию с постановкой на вооружение самолетов, рассказывал мне о непрерывных доносах авиаконструкторов друг на друга с обвинением в том, что самолеты конкурентов именно потому несовершенны, что эти конкуренты вредители и враги народа.
■ В этом вопросе далеко ходить не надо, сам Кисунько, напомню, практически начинает книгу с письма 1952 года конструктора А. Расплетина и министерского работника В. Калмыкова прямо Сталину: «Не могу больше молчать о, мягко говоря, вредительских действиях руководителей разработки системы «Беркут» доктора технических наук Кисунько Григория Васильевича и кандидата технических наук Заксона Михаила Борисовича…». Сами понимаете, что если вредительство это «мягко говоря», то чем это становится, если говорить, как есть? Но Сталину, надо думать, эти разборки «элиты» уже осточертели, и он переправил письмо ретивых доносчиков для проверки не министру Министерства госбезопасности С. Игнатьеву, а Л. Берия, который был руководителем создания системы ПВО, то есть начальником и Расплетина и Кисунько. Старший Берия с вопросом разобрался без оргвыводов.
■ Надо сказать, что и сам Кисунько во множестве упоминает собственные письма по таким же мотивам, но уже Хрущеву и Брежневу, правда, надо думать, Кисунько уже не настаивал на «мягко говоря» вредительстве. С точки зрения компрометации конкурента, в советской «элите», судя по всему, все друг друга стоили. Вот, к примеру, Кисунько, весьма лукаво, а в ряде случаев лживо, пытается скомпрометировать Серго Берия, называя его не конструктором, а всего лишь «стажером» при П. Куксенко. Но тут дело обстоит так.
Серго в Тбилиси учился в немецкой школе и отлично владел немецким и английским языками, в 1941 году закончил разведшколу с радиотехническим уклоном. Начал воевать на Кавказе, с 1942 года Серго Берия учился в Академии связи, но за время этой учебы продолжал привлекаться для выполнения разведывательных заданий. Собственно за войну награжден орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Кавказа».
■ Идея создать самолет—снаряд, способный без летчика таранить вражеский корабль, созрела у него во время войны, и Серго сделал ее темой дипломной работы. Руководителем диплома у Серго был доктор технических наук П. Куксенко, уже награжденный Сталинской премией за создание в 1943 году авиационного радиоприцела. В 1947 году Серго по этой теме защищает диплом, и Академия связи рекомендует его проект к внедрению (в 1948 году Серго защитил по этой теме кандидатскую диссертацию). В 1947 году для реализации его идей создается конструкторское бюро, в котором Куксенко стал директором, а Серго главным инженером. В 1949 году правительство, наконец, дает распоряжение создать эскизный проект противокорабельной ракеты (проект «Комета»), в 1951 году был первый пробный полет «Кометы», 21 ноября 1952 года с первого пуска этот противокорабельный самолет—снаряд (скорость 1000 км/ч, дальность стрельбы 90 км, боевая часть 600 кг) поразил крейсер «Красный Кавказ», служивший мишенью. Крейсер переломился пополам и затонул, а Советская Армия получила оружие, стоявшее у нее на вооружении до 1969 года.
■ А в 1952 году П. Куксенко и Серго Берия назначают главными конструкторами зенитной ракетной системы обороны Москвы «Беркут», 25 апреля 1953 года на полигоне Капустин Яр ракета этой системы сбивает самолет—мишень Ту—4 — копию стоявшего в то время на вооружении США бомбардировщика Б—29. То есть, систему «Беркут» тоже создали Берия и Куксенко, а Кисунько и Расплетин, после ареста Серго и снятия Куксенко с должности, довели систему «Беркут» до производства и постановки на вооружение (Кисунько — как стационарный комплекс С—25, а Расплетин — как мобильный С—75).
■ Причем, если по воспоминаниям Кисунько сам он предстает, как чистый администратор, редко касающийся творческих технических вопросов, то по описаниям Кисунько реальных эпизодов своей работы с Берией и Куксенко, те предстают реальными конструкторами. К примеру, Серго Берия лично, не смотря на сопротивление Расплетина, принял решение заменить на мобильном комплексе «Беркута» электромеханическое счетно—решающее устройство на кварцевые блоки с радиолампами — и это было точное и правильное решение. А Куксенко подсказал Кисунько, как решить задачу, с которой Кисунько никак не мог справиться, — как устранить проблему в автоответчике для опознавания на экранах локаторов своих самолетов.
■ Вот и вопрос: казалось бы, зачем Кисунько нужно было унижать Серго, — конструктора, у которого уже два изделия были поставлены на вооружение? Ведь Серго уже с лета 1953 года не являлся конкурентом — что ты к нему привязался?
■ А вы взгляните на ситуацию с точки зрения «чести». Систему «Беркут» (С—25 и С—75) фактически создали конструктора С. Берия и П. Куксенко, поскольку она успешно была испытана еще при них, а звания Героев Социалистического Труда за систему «Беркут» в 1956 году получили главные конструкторы А. Расплетин и Г. Кисунько. Вот Кисунько и характеризует настоящих авторов, как людей не способных сравниться своим талантом с ним, единственным достойным этой награды за систему «Беркут».
■ Понимаете, эта серость в науке и технике беспомощна только в науке и технике. Но когда речь идет о кормушке этой серости, то тут эта серость становится изобретательной на высочайшем уровне, а когда эта серость сплачивается в свою защиту (не в защиту каких—либо полезных научных идей, а в защиту своего права серости обжирать народ), то она просто страшна.
■ Хорошим примером (хотя по понятным причинам для многих и очень спорным) является судьба самого выдающегося биолога за всю историю России, биолога, чье открытие до сих пор используется всеми грамотными агрономами, животноводами и селекционерами мира — Т.Д. Лысенко. В чем суть открытия, сделанного Лысенко? Он установил, что рост организма и развитие организма это два разных, не связанных друг с другом процесса, причем, условия их протекания, во—первых, могут не совпадать, во—вторых, меняя эти условия, можно направить организм в нужном человеку направлении, как с точки зрения агронома и животновода, так и с точки зрения селекционера. Ну, что это за закон, — скажете вы, — если в нем даже математических формул нет, да и звучит он как—то не заумно?
Но если вот этого простого закона не понимать, то не добьешься высоких результатов в сельском хозяйстве. Посмотрите рекомендации по выращиванию животных, и вы этот закон увидите, скажем, свиноводы рекомендуют держать поросят впроголодь, не давать им «осалиться», то есть, не пускать их в рост, пока они не пройдут стадию формирования организма, иначе откорм окажется очень дорогим. Интересно, что даже собаководы используют теорию Лысенко (с уважением ссылаясь на него), чтобы получить щенков нужного качества — высоких или низких, с широкой грудью или узкой.
■ Чем полезным советская и российская биологическая наука, эти тысячи и тысячи «генетиков», известна в мире? Что — совсем ничем? Нет, известна. Исторически и климатически так сложилось, что Германия, Польша, Чехия, Словакия импортировали миллионы тонн пшеницы из—за границы, импортировали до момента, пока не получили из СССР для собственного выращивания семена пшениц мироновских сортов. После введения в оборот советских пшениц, эти страны стали экспортерами пшеницы. Автор мироновских сортов, академик Ремесло, всегда подчеркивал, что вывел эти сорта по методике Т.Д. Лысенко.
■ И в 1955 году на Лысенко обрушилась вся серость «науки» СССР, подписавшая, так называемое, «письмо 300». Посмотрите на фамилии этой серости. Была ли СССР или хоть кому—то в мире польза от диссертаций, статей, монографий и ученых званий этих подписантов? Но благодаря им, о Лысенко сегодня мало кто помнит, а те, кто помнят, помнят ложь этой серости о том, что Лысенко, дескать, не давал им делать великие открытия.
■ Но вернемся к Кисунько.
■ (Продолжение следует)

 Отправлено: 21.02.14 09:13. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 4

■ 05—02—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 4


□
Группировки
□
■ Для устранения конкурентов с помощью интриг завязывались настолько сложные отношения с «друзьями», порою временными, и даже врагами, и в среде самой «элиты», и в аппарате министерств и правительства, что разобраться очень трудно. Вот, например, против кого и как вместе «дружили» Г.В. Кисунько и С.П. Королев — главный конструктор космических систем.
■ «Это происходило летом 1960 года, а год спустя 31 июля мне позвонил по кремлевке Сергей Павлович и предложил встретиться. Место встречи — в переулке у «устиновского» входа в Миноборонпром. К нему почти одновременно причалили Королев на ЗИС—110, я — на ЗИМе. Сергей Павлович выпроводил своего водителя к моему, — мол, у вас и у нас найдется, о чем поговорить. Потом поднял стеклянную перегородку, отделявшую пассажирский салон ЗИСа от водителя, в лоб поставил мне вопрос: — Григорий Васильевич, до каких пор мы будем терпеть этого бандита — Челомея?».
■ Как видите, соблюдены все атрибуты шпионских романов — тайное место встречи и тайный разговор. В.Н. Челомей (его ракета «Протон» летает до сих пор) был конкурентом Королева в ракетно—космических проектах, конкурентом их обоих был и конструктор М. Янгель. Драка между ними была очень острой. Кисунько так описывает один из ее эпизодов:
■ «Мне довелось присутствовать на ряде совещаний, проводившихся Никитой Сергеевичем в присутствии в качестве статистов Л.И. Брежнева и Ф.Р. Козлова. На этих совещаниях Челомей выступал со своими прожектами «универсальных» ракетно—космических систем с иллюстрацией на плакатно—ватманской живописи. Причем это все, как правило, сопровождалось указаниями о подключении в ОКБ Челомея работавших с Королевым или Янгелем конструкторских организаций по двигателям, системам управления, без которых разработки Королева и соответственно Янгеля повисали в воздухе. Я случайно был свидетелем очень резкого разговора Королева с Глушко в кулуарах одного из таких совещаний. Сергей Павлович говорил примерно следующее: «Ничего, мы с Кузнецовым обойдемся и без тебя, но ты еще будешь на коленях просить у меня работу» (подлинные образные выражения я отпускаю). Я понял, что Глушко переметнулся на более легкие челомеевские хлеба, оставив Королева без двигателей в его лунном проекте, а Кузнецов — конструктор авиационных двигателей, который, по замыслу Королева, должен был его выручить в связи с отступничеством Глушко».
■ На самом деле все было не совсем так, но такой разговор Королева с Глушко мог быть не ранее осени 1959 года, поскольку: «Королев в ноябре 1959 г. обратился с письмом к Л.И. Брежневу и предложил разработку двигателя в ОКБ Глушко прекратить, дальнейшие работы вести в ОКБ Кузнецова» (http://www.ecolife.ru/kosmos/10025/). Нам, в данном случае интересна дата, когда Кисунько уже прекрасно знал и о Челомее, и о его конкуренции с С. Королевым — не позже 1959 года. Но Кисунько продолжает:
■ «Вспомнил я и другой случай, когда Челомей жаловался Хрущеву на Янгеля за то, что тот не разрешает переслать записи, сделанные сотрудниками Челомея при ознакомлении с изделиями главного конструктора Янгеля. Михаил Кузьмич с ехидцей ответил, что это материалы особой важности, которые вывозить с предприятия не разрешено по режиму, но Хрущев его резко оборвал: — Товарищ Янгель, это секреты советского государства, а не вашей частной лавочки. Немедленно вышлите их товарищу Челомею. Таким образом, не только разрушались сложившиеся у Королева и Янгеля кооперации соисполнителей, но и в открытую воровался научно—технологический задел этих прославленных конструкторов».
■ В данном случае, Кисунько, враждебно относящийся и к Челомею, за последовавшие уже в конце 60—х события, явно перегибает палку — тут Хрущев был прав — в СССР не принято было скрывать технические и технологические достижения от коллег, и это еще не воровство идей, о котором поговорим ниже. Тут Янгель явно искусственно пытался затормозить работу Челомея.
■ Кстати, и Челомей не был цацей, вот как он расправлялся со своим конкурентом Грушиным в конце 60—х: «Новая беда нависла над противоракетой А—350 для А—35, разрабатывавшейся в ОКБ генерального конструктора П.Д. Грушина. Для этой ракеты создавался впервые в СССР ракетный двигатель с поворотным соплом, что исключало необходимость в рулевых «движках». С этим двигателем уже было проведено несколько успешных пусков изделия А—350, но совершенно неожиданно по требованию В.Н. Челомея стендовый комплекс для испытательных запусков этого уникального двигателя был разрушен, — якобы для того, чтобы освободить место для испытательного стенда ЖРД ракеты УР—100 (конструкции Челомея). Как будто в Салде на Урале не нашлось свободного места для нового стенда!».
■ Но в начале 60—х сам Г. Кисунько к работам Королева, Янгеля и Челомея не был причастен, да и Челомею, занятому созданием ракет существенно более мощных, чем «семерка» Королева и антиракеты Грушина, было не до противоракетной обороны Кисунько. Поэтому Г. Кисунько действовал с Королевым, скорее всего, по принципу «ты — мне, я — тебе». Вот, как это выглядело на практике.
■ «Впервые фамилию Челомея я услышал в июне 1960 года на собрании отделения технических наук Академии наук СССР, посвященном очередным выборам в члены—корреспонденты и действительные члены (академики). Академик А.А. Благонравов зачитывал фамилии выдвинутых кандидатов, среди которых был и «известный конструктор летательных аппаратов член—корреспондент Академии наук СССР Владимир Николаевич Челомей». Я бы и не обратил внимания на эту кандидатуру, если бы не одно, показавшееся мне странным, обстоятельство: специалист по механике выдвинут на избрание в академики по автоматике. Я вообще впервые, после избрания меня в членкоры в 1958 году, присутствовал на выборах, не знал положения о выборах, думал, что это такая же примерно процедура, как выборы в профсоюзной организации. Не знал я и того, что голосовать будут только академики и поэтому не очень даже прилично членкору высказывать свое мнение по кандидатам в академики».
■ Это надо же! Уже не первый ящик коньяка с Королевым допивал, в Байконуре постоянно бывал, а про конструктора баллистических ракет Челомея, испытывавшего там свои ракеты, ничего не слышал — ну совсем ничего?? А как же подслушанная ссора Королева и Глушко по поводу Челомея в 1959 году? И надо же! Два года не ходил в Академию, а тут случайно попал на собрание, на котором ему нечего было делать! И совершенно ничего не знал об уставе Академии! И решил, что он на профсоюзном собрании!
■ Кисунько, что называется, просто «гонит».
■ «Более того: я первым взял слово при обсуждении и заявил, что В.Н. Челомея надо избирать по специальности «механика», а не «автоматика». Когда я сел, сидевший рядом со мной Сергей Павлович Королев тихонько сказал мне: «Ну и мудрец же ты, ГрЫша (он так и назвал меня по-украински через «Ы» и на «ты», чего никогда не делал раньше): ловко ты отвел кандидатуру Челомея». Я искренне удивился, сказал, что никакого отвода я не имел в виду. Тогда Сергей Павлович объяснил мне, что по механике вакансии не объявлялись и поэтому, выборы по этой специальности проводиться не будут. Таковы уставные правила. Я сказал: «Тогда и нечего было ему выдвигаться». После меня поспешно поднялся с места завотделом ЦК КПСС по науке, членкор В.А. Кириллин и сказал, что Челомей — ученый широкого профиля и практически много занимается проблемами автоматики, поскольку она широко применяется в современных летательных аппаратах. Прозрачно намекнул, что ЦК может выделить дополнительные вакансии, чтобы кроме Челомея можно было избрать и других кандидатов по автоматике. Голосование показало, что устами новичка—членкора глаголила истина: в первом же туре на объявленную вакансию по автоматике был избран Вадим Александрович Трапезников, директор института автоматики и телемеханики АН СССР».
■ То есть, академики АН обрадовались, что можно без ссор с ЦК и по формальным причинам провести на кормление академическими хлебами не креатуру ЦК, а своего человека, и забаллотировали Челомея. И Челомей стал академиком только через 2 года, что академику С. Королеву явно было приятно. Как уж Королев ответил взаимностью Кисунько, сказать трудно.
■ И в этой «подковерной борьбе» элиты трудно понять, что конкретный борец хочет. Скажем, по книге Кисунько красной нитью проходит, какой гад был этот конструктор А. Расплетин, главный враг Г. Кисунько, написавший на Кисунько донос еще Сталину. И, главное, какой этот Расплетин был и неграмотный, и никчемный конструктор, и пьяница. Думаю, что тут у Кисунько была еще и неприкрытая зависть, поскольку по уровню именно научной «чести» Расплетин опережал Кисунько, хотя Расплетин и умер в 1967 году — почти за 10 лет до того, как самого Кисунько «ушли» из генеральных конструкторов и отстранили от дел. Скажем, Расплетин стал академиком АН СССР, а сам Кисунько трижды пытался, и не получилось! Но когда Расплетин решил стать доктором технических наук без защиты диссертации, именно Кисунько, в составе трех докторов наук написал ему представление. То есть, что—то Кисунько получал взамен за помощь врагу даже от врага…
■ Вообще, чтобы оценить все способы устранения конкурентов, открытые и изобретенные, но не запатентованные нашими учеными и конструкторами, нужно изучать и изучать взаимоотношения в этой среде. Вот, скажем, у Кисунько, наконец, получается удачный эксперимент, — его система сбивает головную часть баллистической ракеты. Он военный, он знает, что обязан доложить своему непосредственному начальнику — министру, но Кисунько через голову министра посылает телеграмму сразу Хрущеву. Хотел быстрее похвастаться? Нет, ни в меньшей мере! Он «подставлял» министра. Ведь обрадованный Хрущев тут же позвонит министру, чтобы поздравить того, и выяснится, что министр вообще не в курсе дела. Но, что же это тогда за министр?
□
Хищение идей
□
■ Теперь взглянем на взаимоотношения в научной и конструкторской элите «элите» с точки зрения хищения чужого имущества. Я имею в виду не народные деньги — это само собой. Я имею в виду идеи. Ведь эта серость набилась в науку, написала диссертации — все это хорошо. Но ведь правительство в обмен на потраченную массу денег хочет получить хоть что—то полезное. А где это полезное серости взять? Остается одно — украсть.
■ Было бы неправильным не отдать должное выдающимся коллективным ворам научных и конструкторских идей — США. Будучи по природе женственной нацией, американцы не имеют особых достижений в области пионерских идей, но обладая исключительной практичностью, они с выдающейся ловкостью используют те идеи, которые могут приобрести или украсть.
■ В ходе Второй мировой войны США к грабежу идей подготовились исключительно: только они смотрели на захват ценных немецких изобретений, как на военную задачу. С начала вторжения в Европу специальные отряды «коммандос» сразу же начали свою охоту за научно—исследовательскими материалами и за самими исследователями. После войны Управление технической службы в Вашингтоне заявило, что в его сейфах хранятся тысячи тонн документов, по мнению экспертов, свыше 1 миллиона изобретений, промышленных и военных секретов нацистской Германии: «полное выражение изобретательского ума целого народа». И свыше тысячи самых выдающихся немецких ученых и конструкторов в качестве пленных.
■ Перед американцами даже встала проблема — для того чтобы новым немецким научным понятиям подыскать соответствующие английские термины, требовалось составить новый немецко—английский словарь специальных слов, в который входило 40 тысяч новых технических и научных терминов.
■ Взяли все: патенты и результаты исследований немецких ученых в областях прикладной физики и инфракрасных лучей, новых смазочных средств и синтетической слюды, методов холодной прокатки стали и конденсаторов, и т.д. и т.п. Только изобретений в области текстильной промышленности было столько, что «что большинству американских специалистов—текстильщиков стало не по себе». О трофеях в области химии тогда говорилось: «... однако самые ценные секреты были получены нами от лабораторий и заводов большого немецкого химического концерна «ИГ Фарбениндустри». Нигде и никогда не имелось такого ценного клада производственных секретов. Эти секреты относятся к производству жидкого и твердого топлива, к металлургической промышленности, к производству синтетического каучука, текстиля, химикалиев, искусственных тканей, медикаментов и красок. Один американский специалист в области производства красителей заявил, что немецкие патенты содержат способы и рецепты для получения 50 тыс. видов красящих веществ, и большинство из них — лучше наших. Нам самим, вероятно, никогда не удалось бы изготовить некоторые из них. Американская красочная промышленность шагнула вперед по меньшей мере на десять лет».
■ Не менее внушительной была добыча специальных поисковых групп США в области производства продуктов питания, в области медицины и военного искусства: «Совершенно необозримы «трофеи» в области последних достижений авиации и производства авиационных бомб… Величайшее значение для будущего, имеют германские секреты в области производства ракетных и реактивных снарядов... Как стало известно, немцы в конце войны имели в различных стадиях производства и разработки 138 типов управляемых на расстоянии снарядов... Применялись все известные до сих пор системы управления на расстоянии и прицеливания: радио, короткие волны, проводная связь, направленные электромагнитные волны, звук, инфракрасные лучи, пучки света, магнитное управление и т.д. Немцы разработали все виды ракетного двигателя, позволявшего их ракетам и реактивным снарядам достигать сверхзвуковых скоростей».
■ Президент Трумэн приказал опубликовать конфискованные патенты и другие захваченные научно—технические документы Германии. Библиотека конгресса в Вашингтоне стала издавать библиографический еженедельник, в котором были указаны рассекреченные военные и научные документы, их краткое содержание, количество и стоимость сделанных с них копий и т.д. Эти еженедельные бюллетени рассылались 125 библиотекам Соединенных Штатов, «чтобы сделать их более доступными для публики… За один только месяц мы получили 20 тыс. запросов на технические публикации, а сейчас ежедневно заказывается около 1 тыс. экземпляров этих бюллетеней. …Большая часть информации настолько ценна, что промышленники охотно дали бы многие тысячи за то, чтобы получить новые сведения одним днем раньше своих конкурентов. …Однажды руководитель одного исследовательского учреждения просидел около 3 часов в одном из бюро Управления технической службы, делая записи и зарисовки с некоторых готовящихся к публикации документов. Уходя, он сказал: «Премного благодарен, мои заметки дадут моей фирме по меньшей мере полмиллиона долларов прибыли».
■ Что тут сказать — умеют ребята грабить и с толком распорядиться награбленным.
■ Советский Союз, посмотрев на шустрых американцев, тоже, наконец, очухался и тоже бросился собирать научно—технические трофеи. Работавший вместе с С. Королевым, дважды Герой Социалистического Труда, конструктор ракетной техники И.Д. Козлов, в то время только окончивший институт, был послан с этой целью в Тюрингию, где, собственно, впервые познакомился и с Королевым, на тот момент тоже не ожидавшим, что ему, не очень удачливому авиаконструктору, поручат конструировать ракеты. В Тюрингии были обнаружены подземные заводы, на которых немцы строили ракеты Фау—1 и Фау—2.
■ Козлов вспоминал, что им досталось: «Американцы здесь пробыли лишь немногим более месяца, однако за это время они сумели вывезти отсюда все, что смогли. Поэтому нашим инженерам достались лишь обломки заводского и лабораторного оборудования. Несмотря на все трудности, группе из подмосковного НИИ—88 после тщательного обследования заводов все же удалось отыскать здесь довольно много различных металлических деталей и фрагментов конструкций Фау». Затем их группа переехала в немецкий город Нордхаузен. «Даже после того, как здесь успели основательно похозяйничать американцы, в цехах почти целиком остались станки и прочая производственная база предприятия, но металлических фрагментов ракет и чертежей сохранилось совсем немного. Как вспоминает Д.И. Козлов, в Нордхаузене у советских специалистов было четкое разделение труда: часть сотрудников занималась исследованием «железа», а он по заданию С. П. Королева в основном искал и изучал техническую документацию. При этом ему не раз пришлось восстанавливать недостающие чертежи отдельных узлов Фау—2. В итоге к концу лета 1946 года наши специалисты из обнаруженного материала сумели собрать 10 полноценных ракет, которые в документах затем получили шифр «А—4».
■ С этого и начиналась советская ракетная и космическая техника и технология. СССР удалось найти в Германии и некоторых инженеров, в частности, помянутое мною предложение заменить на мобильном комплексе «Беркута» электромеханическое счетно—решающее устройство на кварцевые блоки с радиолампами, сделали трофейные немцы. Но основная масса немецких ученых и инженеров, вместе с чертежами, технологиями и главным немецким конструктором ракет фон Брауном, достались ушлым американцам.
■ Ну и что? Ведь в результате писком карьеры фон Брауна стала голливудская «высадка на Луну», а «семерка» С. Королева и «протоны» В. Челомея летают до сих пор, до сих пор американцы покупают в России и ракетные двигатели РД—180, поскольку своих собственных керосиновых двигателей такой мощности они просто не сумели создать. Способность к пионерским идеям, как видим, советский народ сохранил. А куда бы мы рванули, если бы эти пионерские идеи не давила своими задами научная и конструкторская серость СССР?
■ Оставив без ответа этот риторический вопрос, вернемся к воровству научных и технических идей. Разговор о воровстве на государственном уровне пока прервем, и займемся воровством на уровне научных и конструкторских фирм.
□
Грабеж и квалифицированное воровство
□
■ Поскольку начали мы с грабежа, то мне вспоминается рассказ доктора технических наук Ю.А. Нефедова. Трубы нефте— и газопроводов при нагревании удлиняются, при охлаждении укорачиваются, и трассам требуются компенсаторы этих линейных изменений. Сотрудники Нефедова придумали технологию, как трубу большого диаметра сделать гофрированной — воспринимающей линейные изменения трассы. По этой идее из двух половин изготавливалась форма гофрированной трубы, затем бралась обычная труба, у которой заваривались торцы, труба нагревалась, вкладывалась в эту форму и в трубу впрыскивалась порция воды. Вода взрывообразно испарялась и давлением пара стенки трубы вдавливались в форму, становясь гофрированными. И вот Нефедов, будучи в киевском институте им. Патона в командировке, в кабинете большого ученого, уже в ходе неофициальной части беседы поделился тем, что они прорабатывают заявку на изобретение такой технологии. Выслушав, ученый тут же вызвал сотрудника, объяснил ему суть идеи и приказал немедленно готовить заявку на изобретение. «На моих глазах! — удивлялся Юрий Андреевич. — Хотя бы подождал, пока я ушел!». Но такая наглость, конечно, редкость, однако воровство научных идей настолько в практике научной серости, что его уже и не воспринимают, как что—то недостойное и предосудительное.
■ Г. Кисунько рассматривает несколько способов воровства чужих идей. Скажем, чужую плодотворную идею нужно раскритиковать по мелким, не имеющим значения деталям и этим доказать начальству ее несостоятельность. А потом, спустя некоторое время выдвинуть ее уже от себя, заручившись поддержкой авторитетов, понятное дело, небескорыстной. По уверениям Кисунько именно так Расплетин пытался украсть у немцев идею счетно—решающего устройства на кварцевых блоках с радиолампами, но немцы устояли, благодаря уму Серго Берия. Кисунько приводит еще один аналогичный случай из времен поиска вариантов ПРО.
■ «Через некоторое время у Владимирского состоялось совещание, специально посвященное вопросам ПРО. Рассматривалась записка, поступившая в Главспецмаш от Павла Николаевича Куксенко, в которой предлагался способ построения системы обнаружения и определения траектории баллистической ракеты по двум—трем засечкам прохождения ее через вертикально выставленные веерные радиолучи, размещенные на расстояниях порядка 500 километров вдоль предполагаемой трассы полета баллистической ракеты. Присутствующие быстро вскрыли несостоятельность этого предложения, смаковали ее в мельчайших подробностях. Я не участвовал в этой экзекуции, так как понимал, что Павел Николаевич вышел со столь легковесным предложением, находясь в исключительном морально—психологическом состоянии после недавних событий, круто и несправедливо изменивших его судьбу.
Каково же было мое удивление, когда спустя, может быть, полтора месяца в точности с таким же предложением обратился Александр Львович Минц — уже не как одиночка—изобретатель, от имени института. И совсем странным было то, что на этот раз те же лица, — в том числе Щукин и Расплетин, — которые раньше вслед за Минцем говорили, что ПРО — это глупость, а потом издевательски потешались над предложением Павла Николаевича, теперь вовсю расхваливали ту же идею, выдвинутую Минцем под названием «Зональная система ПРО». И они же пропускали мимо ушей мои замечания, что это то же самое, что мы уже рассматривали и забраковали. Было принято решение рекомендовать предложенную идею для дальнейшей проработки в НИИ Минца, создать в этом НИИ специальное подразделение, подыскать в Москве специальную площадку для строительства нового здания НИИ».
■ Если отобрать у автора плодотворную идею не получалось, то тогда пробовали украсть ее вместе с автором — подчинить себе автора и стать его начальником или научным руководителем. «Исповедь…» Г. Кисунько переполнена примерами подобных драк. Вот, скажем, случай, когда конструкторская элита поняла, что идея ПРО Кисунько наиболее плодотворная.
«И в этот период у меня состоялся памятный разговор с Минцем, который он начал следующим образом:
— В КБ—1 вашей работе будет тесно. Но если вы выделитесь из КБ—1, прихватив с собой любую его половину, и объединитесь с нашим НИИ, то мы сможем ворочать большими делами. К тому же я в годах, а вы молоды и сначала будете фактически управлять всеми работами в НИИ, а затем и юридически займете мое место и в НИИ, и в Академии наук.
Я вежливо поблагодарил Александра Львовича за лестное для меня предложение, но сказал, что не могу его принять, поскольку мы в корне расходимся в принципиальных вопросах проблематики ПРО. На это он ответил:
— Как строить мост — вдоль или поперек — потом разберемся. Сейчас главное — застолбить проблему за нами.
Тогда я заявил, что не в моем характере заняться расчленением такой уникальной организации, как КБ—1.Выслушав мой отказ, Александр Львович помрачнел, метнул на меня недобрые огоньки, сказал:
— В свое время вы пожалеете, что сейчас меня не поняли. Нам была бы обеспечена поддержка со стороны Александра Николаевича Щукина и инстанций, при которых он состоит. Что же касается уникальности, то наш НИИ уже сейчас не уступает вашему КБ—1. А Дальше поживем — увидим.
Мы холодно простились и больше никогда не возвращались к предмету этого разговора. А я не сразу понял, что в этом холодном прощании было начало холодной войны, которую потом вел — и не в одиночку, а с могучими союзниками — весь остаток своей жизни Александр Львович Минц. Не осознал я, что появился у меня еще один — и какой! — Сальери».
■ Надо сказать, что Кисунько—Моцарт дрался за свою должность начальника над своим проектом по той же причине, по которой академик Минц пытался подчинить его себе. И, кстати, когда подковерная драка в этой элите достигла апогея, у Минца—Сальери хватило гордости хлопнуть дверями и уйти, а вот Кисунько-Моцарт цеплялся за свою должность до последней возможности.
■ Или такой пример. В 1963 году В. Челомей был назначен генеральным конструктором системы ПРО «Таран», идею которой разработал академик Минц. Когда Челомей убедился, что идея Минца все же блеф, то и он предпринимал меры, чтобы сделать Г. Кисунько своим замом, то есть, И Челомей предпринимал попытку украсть идею, став ее начальником,
■ Чем это выгодно, можно показать таким сравнением. В 1952 году донос Сталину на Кисунько писали конструктор А. Расплетин и тогда просто чиновник В. Калмыков, который работал в правительстве представителем заказчика – оценивал, насколько конструкторы делают то, что от них требует правительство. Посмотрел биографию В. Калмыкова — войну провоевал конструктором и главным конструктором научно—исследовательского института судостроения. Пишется, что на этом посту создал много полезного для армии, но что именно он создал, я не нашел ни в энциклопедиях, ни в хвалебных статьях, ни в Википедии. Потом Калмыков чиновник в правительстве и с 1957 года В. Калмыков министр радиотехнической промышленности. За полет Ю. Гагарина в космос стал Героем Социалистического труда (надо же!), имеет 8 высших орденов. Так вот, для примера, конструктор В. Куксенко создал принятые на вооружение армии авиационный радиодальномер, комплекс «Комета» и систему ПВО «Беркут». Сколько у него орденов? Правильно — ни одного! Два раза получил Сталинскую премию и все! А у Калмыкова орденов Ленина больше, чем у формально подчиненных ему конструкторов Кисунько, Расплетина и Королева. Не у каждого, а у вместе взятых! Именем Калмыкова названы два завода и одни институт.
■ А вот академик А.Н. Щукин. Просмотрел несколько его биографий — даже намека нет, что он что—то открыл, изобрел или сконструировал. Работал на преподавательской работе, а потом перешел работать на должности, равные должностям заместителей главков или министров, с 1965 года заместитель, а с 1969 года председатель научного совета Академии Наук СССР. То есть, определял, кто выдающийся ученый, а кто не очень, кто каких наград достоин. На этой высокоинтеллектуальной и физически изматывающей работе стал дважды Героем Соцтруда! Получил пять орденов Ленина с Ленинской и Сталинской премиями в придачу!
■ Вот, что значит быть начальником нужных подчиненных!
■ (Окончание следует)

 Отправлено: 21.02.14 10:07. Заголовок: Мухин Ю.И. Элита советской науки. Часть 5

■ 05—02—2014

Юрий Мухин

Элита советской науки

Часть 5


□
«Заграница нам поможет!»
□
■ Продолжая тему воровства идей, отмечу, что наименее хлопотным способом воровства было воровство идей за границей, благо, разведывательные службы СССР на это были нацелены. Что интересно — и заграница это знала. Знала, что ее секреты ждет в СССР серая научная тупость, поэтому фабриковала ложные идеи и подсовывала их олухам разведки СССР, а серая научная тупость убеждала правительство тратить огромные деньги на воспроизведение заграничных глупостей.
■ Примечательно, что первыми, еще до Второй мировой войны, этим приемом обмана советских научных гениев стали пользоваться нацисты.
■ В помянутом выше письме члену ГКО В. Молотову А.В. Фрост сообщает и о творческой составляющей деятельности в советской науке паразитической группы академиков, которых он называл «группой Фрумкина». И, между прочим, Фрост сообщал факты о том, как нацисты используют серость в науке, причем, не только в СССР, но и в США.
■ «Ведь ясно, что капиталистическая и фашистская наука ведут не вполне строго научную агитацию, которую нужно уметь анализировать, нужно осторожно относиться к проповедуемым иностранцами «научным» истинам и положениям. Они могут быть не только однобокими, но и неверными. Ведь мы знаем, что Габер, стараясь внушить своими (открытыми) работами трудную осуществимость синтеза аммиака, прикидывался наивным ученым, ратующим за неосуществимые утопические производственные методы. Однако в то же самое время Габер реально осуществлял уже этот процесс на технологическом уровне, а его статьи о малодоступности такого процесса печатались в то время, когда немцы с помощью Габера готовили тысячи и тысячи тонн взрывчатых веществ.
■ А что стоит история с авиабензином уже во время Второй мировой войны? Главным образом именно немцы внушили американским и русским мотористам, что ароматические углеводороды в бензине вредны, и вся американская промышленность ориентировалась на изготовление не содержащих ароматики бензинов.
Мы в СССР плакались, что портим наши бензины ароматикой и наивно радовались, что немцы по бедности ее применяют, а когда война подвергла оценке эти «научные» истины на стендовых испытаниях, то оказалось, что ароматика необходима в авиабензинах, немцы ее применяли вовсе не по бедности, а умышленно, и в США пришлось перестраивать промышленность авиабензина. Таких примеров можно привести много.
Ясно, что ученые нашей страны не могут слепо доверять зарубежным и слепо равняться на их образцы. Мы должны строить свою науку, основанную на наших особенностях, особенностях потребностей и ресурсов нашего государства. Нужно воспитывать в наших ученых критическое отношение к фактам, теориям, учить мыслить их самостоятельно, чтобы не попасть на удочку к врагу».
■ Этот найденный немцами прием одурачивания советской научной серости перехватили американцы и начали кормить научную серость СССР заведомо глупыми идеями, которые американцы, якобы, разработали и ставят на вооружение. И наша научно—конструкторская серость, не имея в собственных головах ничего полезного, с топотом бросалась в ЦК просить денег на повторение этих заведомо тупиковых идей.
■ Г. Кисунько подробно описывает, как миллиарды тогдашних советских рублей выбрасывались на создание системы ПРО на основе лазеров, как строились циклопические антенны загоризонтного обнаружения американских ракет, хотя заведомо было понятно, что местные помехи будут на четыре порядка больше, чем импульс от стартующих американских ракет.
■ Страшно было то, что в этой высшей научно—конструкторской элите уже практически никто и не пытался получить какую—то пользу для страны, никого уже и не заботила истинная обороноспособность СССР — деньги и только деньги! Пара цитат.
«В частности, В.И. Марков демонстративно приютил в своем НИИ группу разработчиков РЛС «Программа—2», прожект которой был мною забракован при попытке его авторов пристроиться в околопроблемной кормушке под вывеской ПРО, спекулируя на действительно важной проблеме селекции баллистических целей по способу Ходжи Насреддина, касающемуся шаха и его ишака.
Впервые шифр «Программа» появился как обозначение РЛС в составе противоракетной системы «Заслон» в докладе возглавлявшейся Ф.В. Лукиным «лесной комиссии», причем авторы доклада В.П. Шишов и Бурлаков (от НИИ—244 — между прочим, это тот самый головной НИИ Минрадиопрома, который завалил систему «Даль», стоившую государству многие миллиарды бросовых затрат) по технической сути своего предложения ничего не могли разъяснить, кроме того, что в интересах распознавания целей предполагается применение широкополосных радиолокационных сигналов.
Но никто не мог ответить на вопрос — какие именно признаки широкополосного сигнала отличают боеголовки от ложных целей и как эти признаки могут быть из него извлечены. Короче говоря, распознавание целей по широкосигнальным признакам у авторов «Программы—2» оказалось блефом. Забегая вперед, отмечу, что Бурлакову, при поддержке Маркова уже в ранге замминистра, все же удалось реализовать «Программу—2» в виде полигонного образца. Однако, как и следовало ожидать, никакого даже намека на распознавание не получилось. Просто были выброшены на ветер сотни миллионов рублей в доперестроечном исчислении.
Зато в тех же доперестроечных мерках уверенно тянут на много миллиардов бросовых затрат другие потрясающие абсурды, зачинателем которых в том же институте, затем в Минрадиопроме, а в конечном счете — в Военно—промышленном комплексе СССР суждено было стать В.И. Маркову. О сути этих абсурдов речь пойдет впереди, а пока что перечислим хотя бы наиболее «миллиардные» из них: это, во—первых, афера с созданием загоризонтных РЛС, засекреченных под шифром «Дуга», которой более подходящим был бы шифр «не в дугу». Во—вторых, так называемое «радиолучевое оружие» для ПРО. В—третьих, «двухэшелонная ПРО», а по существу — ядерное харакири Москвы с ее ядерным заминированием».
«Я был поражен, когда один из высокопоставленных представителей военного заказчика доверительно мне сказал следующее: «В принципе вы правы: станции А.Л. Минца — не фонтан, но они просты, дешевы и могут быть созданы быстрее, чем станции ПРО; американцы их засекут своими спутниками-разведчиками, и им не придет в голову мысль о том, что эти станции, как вы говорите, ни на что не годны. Неэффективность узлов РО—1 и РО—2 выявится только в ядерной войне, но если это, не дай Бог, случится, то некому и некого будет привлекать к ответственности».
Короче говоря: под видом оборонных объектов гони любую туфту, лишь бы обмануть вероятного противника и получить правительственные награды, — таков был беспредел цинизма, который скрывался за квазинаучной демагогией моих конкурентов и оппонентов в проблематике ПРО — СПРН (система предупреждения о ракетном нападении)».
■ Вообще—то, блеф это тоже оружие, но тогда блеф нужен свой, а не тот, что тебе подсовывает противник, да и деньги нужно тратить, как на блеф, кроме того, даже для блефа нужен наиболее эффективный вариант. В данном же случае жертвой блефа только номинально считались американцы (блеф шел от них), а настоящая жертва — народ СССР, поскольку именно с него взимались деньги за блеф, как за эффективное оружие. И возмущение Г. Кисунько этим подлым выбрасыванием денег на ветер можно и нужно разделить, но ведь это возмущение тогда, «когда поезд уже ушел», — когда Кисунько выгнали из главных конструкторов, когда он отсидел в забытьи на пенсии и когда уже после развала СССР начал писать мемуары. А тогда он без возражений подписывался под программами этого блефа.
■ А, между тем, судя по некоторым невнятным моментам, были и ученые, пытавшиеся предотвратить эту безумную трату народных денег. Сам Кисунько заканчивает свою «Исповедь…» таким предложением: «Да, обошли меня наградой; но самой ценной, самой высокой наградой для меня всегда будут слова генерал—полковника Юрия Всеволодовича Вотинцева — бывшего командующего войсками противоракетной и противокосмической обороны, сказанные им в интервью газете «Правда» 10 декабря 1992 года: «Наибольший вклад в создание ПРО внесли Кисунько и Мусатов. Но в самый напряженный период работы над системой, из—за интриг в Минрадиопроме, они были от дела отстранены».
■ Получается, что авторов советской ПРО двое. Но о Мусатове — авторе радиолокационных станций ПРО — нет ничего в Википедии и очень скудные данные вообще в Интернете. Кисунько о нем упоминает, как водится, без разъяснения заслуг, да и то — только в конце своей книги и в связи со своей горькой судьбой: «Этот «президиум» единогласно, — десять против одного А.Н. Мусатова, — высказался за создание ЗГ РЛС: дескать, американцы вовсю строят ЗГ РЛС, — значит, по Мусатову выходит, что они дураки? А американцы действительно через прессу пустили утку для наших дураков, — а может для своих «хмурителей» среди нас, — будто США приступают к строительству ЗГ РЛС в варианте «на просвет»: передающая позиция на территории США и две приемные позиции на островах Кипр и Тайвань. … Мусатов был, как я уже писал выше, изгнан из НИИ, из кадров Вооруженных Сил и из КПСС; был произведен разгон и его ближайших помощников».
А в единственной найденной биографии Александра Николаевича Мусатова (1925—2008) сообщается: «В 1982 году А.Н. Мусатов ушёл на заслуженный отдых в звании полковника». В 57 лет «на заслуженный отдых» с одновременным исключением из КПСС?? Видимо сильно Мусатов допек агентов влияния в этой научной и государственной «элите» СССР.
□
Презрение к настоящим ученым
□
■ Последний штрих уже не к портрету всей этой «элиты», а к портрету самого Г. Кисунько. Его убрали с должности генерального конструктора фактически по требованию руководимого им 20 лет коллектива — и партком принял решение о его снятии, и шесть директоров предприятий, входивших в его подчинение, подписали письмо об этом же. Вообще—то это довольно интересно само по себе — как можно было доруководиться до такого неприятия себя в своей же организации? Интересно и то, что даже Г. Трошин невольно дает понять атмосферу, которую Кисунько создал вокруг себя: «Я решил написать статью в память о Г.В. Кисунько и опубликовать ее в газете «Советская Россия», как наиболее глубоком патриотическом издании. С этой целью, спустя некоторое время, я обошел наиболее близких к Г.В. Кисунько по работе людей с предложением совместной публикации, и с удивлением услышал одинаковую фразу от каждого из них: «Только без меня!».
■ А по «Исповеди…» чувствуется, что вверенные ему люди были самому Кисунько не интересны. Ведь систему ПРО разработал и внедрил не он, — ее своим умом, своими творческими решениями создали те тысячи инженеров, которые работали под его началом. Но, повторю, в книге об их творческом вкладе ничего нет — есть эпизоды о том, как они месяцами не выезжали с полигона, как они работали ночами, но ни слова о результатах их ума. Есть разные фамилии, но кто и что сделал, кому и чем система ПРО обязана, — этого нет. Нет ничего даже по отношению таких его соратников, как ранее помянутые В. Бурцев или ракетчик П. Грушин, кстати, дважды Герой Социалистического труда. Как соавтор Кисунько А. Мусатов. А что касается непосредственных подчиненных Кисунько, то чувствуется, что они для него были просто рабы, и в понимании Кисунько все решал его научный и технический гений (который тоже, как я писал, в мемуарах почти не виден).
■ Такое отношение Кисунько к своим людям изначально, и его можно почувствовать вот из такого эпизода. В 1956 году награждали коллективы конструкторов Кисунько и Расплетина (а также иных причастных) за создание системы ПВО «Беркут» (С—25 и С—75). И при награждении выяснилось, что высокие награды от людей Кисунько перешли к людям Расплетина: «Фамилии некоторых сотрудников, перешедших в СКБ—30, исчезли из списков. У Ушакова вместо ордена Ленина оказалась медаль «За трудовое отличие». Зато у перекинувшегося к Расплетину перебежчика на должность первого зама вместо ордена Красной Звезды — орден Ленина».
■ Церемония награждения коллективов, возглавляемых Кисунько и Расплетиным, проходила прямо в цеху КБ—1, вручали ордена и медали тогда председатель Президиума Верховного Совета СССР Ворошилов и маршал Буденный. И это разница в достоинстве наград людей Расплетина и Кисунько была столь велика, так бросалась в глаза людям, что Кисунько не пошел на это награждение, придумав в мемуарах совершенно глупую причину. А не пошел потому, что в оставшемся без наград своем коллективе сам был награжден званием Героя, а этих званий на всех было выделено всего 7, и за них шла драка между элитой на высшем уровне, даже министру Калмыкову звезда Героя тогда не досталась. Вот, надо думать, Кисунько в обмен на поддержку своего личного геройства тем же Расплетиным, и сдал своих людей Расплетину (отдал его людям ордена своих сотрудников), получив взамен звание Героя. А ведь мог за такое оскорбление вверенных ему людей отказаться от этого звания, вызвать этим скандал и заставить отдать своим людям должное. Но удовлетворился собственной «честью».
■ (Кстати, хотя А. Расплетин и умер в 1967 году, но по количеству и содержанию воспоминаний о нем чувствуется, что у него было много товарищей, искренне его уважавших и сохранивших о нем добрую память).
■ А вот Кисунько рассказывает анекдот о том, как он стал генерал—майором: «В министерстве нашелся главный инженер одного из главков, — обозначим его через К., — возжелавший стать генералом. Для этого он подготовил необходимые документы на себя, а в качестве «гарнира» — также на меня и директора НИИ А.Д. Батракова. Расчет строился на том, что занимаемая К. должность в министерстве формально выше директора НИИ и подавно выше моей должности, как начальника подразделения (СКБ—30) в составе КБ—1. Министр обороны, вероятно, согласится поддержать только одну кандидатуру, и тогда «гарнир» автоматически отпадет, и останется единственная кандидатура К., превосходящая две другие по формальному административному рангу. Случайно или нет, но с этим вопросом К. обратился к министру в моем присутствии, и я оказался невольным свидетелем телефонного разговора нашего министра В.Д. Калмыкова с министром обороны Р.Я. Малиновским. Выслушав просьбу Валерия Дмитриевича, маршал Малиновский ответил, что речь может идти только об одной кандидатуре, а именно — о Кисунько; фамилии двух других товарищей ему «абсолютно не известны».
■ Я сначала в правдивость этого анекдота поверил, но потом дошел до рассказа Кисунько о том, как при подготовке кандидатур на награждение Ленинской премией за ПРО, ему позвонил замминистра обороны и попросил вставить в число лауреатов генерала из этого министерства, не имеющего никакого творческого отношения к этой работе. И Кисунько вставил этого генерала, выкинув из списка лауреатов заслуженного конструктора из своего коллектива «Олега Александровича Ушакова: того самого, с которым 10 лет тому назад такую же «шутку» сыграл Расплетин при распределении наград за систему С—25». И тут явно видится сговор Кисунько с работниками Министерства обороны: «ты — мне, я — тебе», — и анекдот с присвоением генеральского звания уже как—то не кажется реальным, тем более, что Кисунько отдал Ленинскую премию Ушакова нужному генералу в 1966 году, а уже в 1967 сам стал генерал—лейтенантом. Напомню, генералом, глубоко уверенным, что если вверенный тебе солдат на посту стреляет ворон, то в этом виновны, кто угодно, но не ты.
■ В любом случае, если так относиться к подчиненным тебе людям, то чего уж удивляться тому, что они выразили желание не иметь тебя своим руководителем?
□□□
Что в итоге? Смотрели мы в СССР на этих, являвшихся нам на академическом Олимпе, небожителей, как на образцы бескорыстного и самоотверженного служения долгу. Восхищались их званиями и орденами. А на проверку вся эта элита выглядит жителями, описанной в «Золотом теленке» Вороньей слободки — мелкие, алчные, склочные и не в меньшей мере не думающие о тех, на чьи деньги их содержало государство. И как—то не кажется абсурдом вот такое, найденное в Интернете, суждение: «Обыватель ведь не знает, что в науке — на государственной халяве — сосредоточено столько тупой серости, по сравнению с которой и казарма выглядит академией».
■ И чему удивляться, что государство с такой «элитой» погибло?

 Отправлено: 02.03.14 15:57. Заголовок: ВКО — В.П. Сосульников. Радиолокация космических аппаратов

■ Библиотека

По материалам конференции «40—летие первого поражения баллистической ракеты средствами ПРО»

Радиолокация космических аппаратов

РЛ КА — область науки и техники, обеспечивающая разработку и создание радиолокационных средств для обнаружения, распознавания и определения точных координат космических аппаратов (частей баллистических ракет и ИСЗ) для систем ПКО (ПРО и СПРН).
Г.В.Кисунько, став генеральным конструктором ПРО, прежде всего, обратился к созданию специальных средств РЛ КА.
Он взял непосредственно на себя создание уникальных радиолокаторов сопровождения БР, чтобы получать исходные данные для проектирования средств РЛ КА.
В результате была создана целая плеяда таких средств: РЭ—1, 2, 3; РТН—1, 2, 3; РКЦ и РКИ и РЛС «Аргунь» для МКСК в системах А, А—35 и А—35М.
Каждое из этих средств отличалось оригинальностью конструкции и исполнения.
Экспериментальные радиолокаторы РЭ давали информацию о величине и характере отраженных от частей БР сигналов. Результаты измерений закладывались в основу построения средств экспериментальной системы ПРО на полигоне «А».
Радиолокаторы РЭ отличались большими радиотелескопическими антеннами с оригинальными сферическими укрытиями на антенне, которые минимально искажали ДНА.
Радиолокаторы точного наведения — РТН — являлись прецизионными радиодальномерами для системы А. С их помощью методом трех дальностей достигались точности наведения противоракет, позволявшие поражать ГЧ БР безъядерным зарядом.
Радиолокаторы РКЦ и РКИ для системы А—35, которые отрабатывались на полигоне А, использовали новый для того времени моноимпульсный метод определения угловых координат. Радиолокаторы канала цели использовали магнетронные генераторы с удлиненным катом, отдававшие в импульсе длительностью 1—0,1 мкс мощность более 50 МВт.
Для второго этапа развития системы ПРО Г.В. Кисунько, аналогично установке РЭ, создал РЛС «Аргунь» для многоканального стрельбового комплекса (МКСК). РЛС «Аргунь» должна была дать исходные данные на основе наблюдения отечественных БР со средствами преодоления ПРО. РЛС «Аргунь» была двухдиапазонной (см и мм), оснащена ФАР с поляризационной селекцией и органически включала в себя быстродействующую ЭВМ для селекции в реальном времени головных БЧ БР среди ложных целей.
Только 25 лет спустя усилиями НИИДАР радиолокационный комплекс «Крона» распознавания ИСЗ был поставлен на боевое дежурство в составе средств ПКО с характеристиками, близкими к РЛС «Аргунь».
В области создания РЛС дальнего обнаружения Г.В. Кисунько с самого начала повел борьбу за рациональное построение таких средств.
До него группой ученых предлагалось в целях обнаружения и построения траекторий атакующих БР строить двухрядные вертикальные радиолокационные заборы вокруг обороняемых объектов и по двум пересечениям барьеров определять траектории атакующих БР.
Григорий Васильевич не только впервые сформулировал требования к секторной РЛС дальнего обнаружения, но и нашел, ободрил и вдохновил молодой коллектив, создавший первую РЛС ДО для полигона А — «Дунай—2».
Выданное им техническое задание требовало:
• дальность обнаружения головных частей баллистических ракет типа Р—5 — 1500 км в секторе наблюдения, охватывающем всю траекторию движения цели;
• точность выдачи координат — 1 км по дальности и 0,5° по угловым плоскостям.
Эскизный проект РЛС «Дунай—2» предлагал РЛС непрерывного излучения с линейной частотной модуляцией (ЛЧМ). ЛЧМ предлагалось использовать не только для измерения дальности и разрешения по дальности, но и для обзора заданного сектора по азимуту. Обзор осуществлялся за счет применения антенных устройств в виде параболических цилиндрических зеркал с линейными облучателями в виде волноводов с замедляющей структурой и щелевыми излучателями. Угол места предполагалось измерять амплитудно-фазовым методом при двухэтажной конструкции приемной антенны.
РЛС предлагалось разместить на берегу озера Балхаш вблизи директрисы полета цели с точкой падения в 50 км от РЛС. Генеральный конструктор системы «А», член—корреспондент АН СССР тов. Кисунько Григорий Васильевич высоко оценил представленный проект РЛС ДО и настоял на его скорейшей реализации, пока РАЛАН (академик Минц А.Л.) переориентировалась с барьерных РЛС на создание секторной РЛС «Днепр», также на базе АФУ с волноводами со щелями и замедляющей структурой и импульсным излучением с ФМ.
Работа, по созданию РЛС «Дунай—2», привлекла значительные силы ЦНИИ—108. Особо трудная задача выпала на коллектив антеннщиков под руководством зам. главного конструктора РЛС В.П. Васюкова. А.А. Азатова, А.В. Дрозд, В.А. Кожанков, В.Д. Войцеховская, Г.А. Котельникова, К.Я. Орлова, А.Г.Шубов, В.С. Горкин под общим руководством проф. Я.Н. Фельда разработали АФУ РЛС и реализовали его на авиационных заводах, привлеченных КВПВ СМ СССР. А.А. Мыльцев, В.А. Гундоров, В.М. Клюшников обеспечили испытания АФУ в полигонных условиях.
П.Н.Андреев вместе с В.А. Квасниковым и А.Н. Обориным создали новый резнатрон непрерывного действия мощностью 40 кВт, а П.П. Первушин, Б.В. Плодухин, И.Л. Лозовой, Н.В. Раннинский, Л.Г. Рассолова под руководством зам. главного конструктора В.К. Гурьянова создали двуканальный предусилитель с использованием металлокерамических тетродов.
Уникальный широкополосный возбудитель ЛЧМ сигналов создали А.Н. Мусатов, Е.С. Абрамов, М.Е. Лейбман, В.А.Козырев на базе ферритового генератора с фазовым управлением через кварцевую линию задержки.
Приемный тракт РЛС, предложенный зам. главного конструктора А.И. Ивлевым, создавали и совершенствовали далее Н.Д. Лобышев, Л.Н. Ануфриев, В.Н. Марков, В.И. Корнилов, Б.М. Лурье, А.Р. Розенкрац, Ю.И. Бузинов.
Ф.М. Песелева с В.А. Аудером, К.П. Межохом, В.Н. Бурыкиным, В.М. Давидчуком, Г.И. Минаевым, создали уникальный цифровой измеритель координат.
Вместе с главным конструктором РЛС «Дунай—2» работали по ее созданию руководители по своим направлениям Н.В. Кондратьев, М.А. Архаров, В.К. Шур, А.П. Борзило, В.М. Клюшников, Ю.А. Родионов, И.И. Полежаев, И.И. Белопольский.
Уже в августе 1958 года РЛС «Дунай—2» вышла в эфир и впервые в Советском Союзе было осуществлено дальнее обнаружение баллистической ракеты Р—5 и её головной части на расстоянии больше 1000 км, а 06 ноября 1958 г. состоялась первая проводка ГЧ БР типа Р—5 в режиме автосопровождения с измерением координат. Начались испытания РЛС представителями МО в лице группы офицеров полигона под руководством главного инженера полигона М.И. Трофимчука. Совместно с испытаниями производились стыковочные работы средств полигона. РЛС «Дунай—2» цифровой радиорелейной линией была связана с Главным командно—вычислительным центром (ГКВЦ), откуда данные РЛС направлялись радиолокаторам точного наведения противоракеты на цель и от них на стартовую позицию ПР. Весь комплекс средств системы «А» распростерся на сотни километров по пустыне Бетпак—Дала с центром в новом городе Приозерске.
05 ноября 1960 года был произведен первый пуск БР Р—5 в сторону полигона в качестве мишени для комплекса А. Однако он был неудачен. БР только показалась из—за горизонта, как упала в степи (отказы БР в системе наблюдались чрезвычайно редко). Далее было захватывающе интересно наблюдать, как отказы в системе все ближе происходили к ожидаемому времени перехвата цели. На втором пуске отказал «Дунай—2», запутавшись в переходе от амплитудного («грубого») измерения угла места к фазовому («точному»). Мы были «наказаны» введением в общую программу возможности подмены (при отказе «Дуная—2») измеренной траектории теоретическим полиномом цели. Далее «отличались» и другие средства комплекса, но точка встречи по времени все приближалась. И, наконец, 04 марта 1961 года за 10 сек до встречи ПР с БР остановилась программа на центральной ЭВМ полигона. Программисты по команде Г.В. Кисунько вновь запустили программу, она по данным «Дуная—2» восстановила работу комплекса и головная часть БР Р—5 была разрушена осколочным зарядом противоракеты В—1000. Исторический момент свершился, о чем вскоре стало известно всему миру из уст самого Никиты Сергеевича Хрущева.
Работа на полигоне была самым романтичным периодом жизни для коллективов ведущих головных научных организаций—разработчиков и создателей систем ПРО — ОКБ «Вымпел», ИТМиВТ, ОКБ—2, НИИДАР, НИИ—129, в/ч 03080, НИИ—45.
Суровая природа, интересная работа, общение с корифеями радиоэлектроники: Г.В. Кисунько, создателем первой ЭВМ С.А. Лебедевым, создателем первой противоракеты П.Д. Грушиным, легендарным С.А. Лавочкиным, были для нас второй академией, причем особо поражали высокие человеческие качества наших воспитателей.
Научно—технический опыт создания РЛС «Дунай—2», полученный на полигоне «А», позволил быстро развернуть работы по созданию станций дальнего обнаружения для первой отечественной системы ПРО вокруг г. Москвы — системы А—35, возглавляемой Г.В. Кисунько. На полигоне «А» отлично показала себя антенная система из передающей и приемной частей, созданная на базе волноводов с замедляющей структурой и излучающими щелями. Однако для РЛС ДО системы А—35 для РЛС «Дунай—3» был выдан весьма узкий диапазон частот, а требовалось обеспечить сектор обзора 45° х 45° за счет качания луча изменением частоты всего на 10% (40 МГц). Антеннщикам «пришлось» изобрести оригинальную, задуманную еще Григорием Васильевичем, так называемую «полуволновую» замедляющую структуру, дававшую отклонение луча ± 28° при заданном изменении частоты, требовавшую прецизионной точности изготовления волноводов 100 м длины при обеспечении неидентичности отклонения ДНА передающей и приемной антенн не более 0,1°. «Находка» антеннщиков и точность авиационных заводов, зарекомендовавших себя при изготовлении антенн «Д—2», позволили с этой задачей справиться.
Замечательным свойством антенны с частотным качанием луча, являлось то, что при обзоре пространства не надо ждать возвращения сигнала при обзоре, т.к. он будет без потерь принят с направления ухода сигнала на частоте передачи. Такая антенна в каждом направлении в секторе обзора излучала импульсный сигнал с формой диаграммы направленности, длительностью порядка 1 мс и частотным заполнением примерно 0,5 МГц.
С учетом «квадрирования» при приеме, преобразованный сигнал, после гетеродинной свертки, обладал треугольным спектром без «остатков», обеспечивая хорошее разрешение по дальности. Энергия такого зондирующего сигнала была более 1 кДж — невиданной тогда энергии. Передающая и приемная антенны представляли собой плоские полотна размером 100 х6 и 100х100 м, составленные из упомянутых волноводов, образуя неизвестную тогда фазированную решетку с частотно—фазовым управлением лучом.
Входы волноводов, образующих передающее полотно, были соединены с передатчиками и за счет управления их фазами производился построчный обзор заданного сектора лучом 5° по углу х 0,5° по азимуту. Выходы волноводов приемного полотна вводились рупорами в апланатическую плоскую линзу, расположенную сзади полотна, вдоль фокусной линии которой располагались приемники, выделявшие свои сигналы из веера приемных ДНА 0,5° х 0,5°. Всего было 135 приемников, коммутировавшихся по выходам на спектроанализаторы в соответствии с ориентацией в вертикальной плоскости луча передатчика.
Антенные полотна были накрыты радиопрозрачными поляризационными фильтрами, образованными металлическими пластинами, ориентированными под углом 45° к линии волноводов. Фильтр преобразовывал горизонтально поляризованное излучение волноводов в сигнал вращающейся поляризации в эфире, преодолевавшее эффект Фарадея в ионосфере.
На приемной позиции, приходящий сигнал с обратным вращением поляризации, преобразовывался фильтром, пластины которого развернуты на 90° относительно пластин фильтра—передатчика, в сигнал горизонтальной поляризации для приемных волноводов. Антенные системы определяли облик РЛС. В РЛС «Дунай—3» использовалось мощное непрерывное излучение (1,5 МВт) с линейной частотной модуляцией в заданном диапазоне частот. ЛЧМ использовалась для качания ДНА в соответствовавшей заданной строке в секторе обзора. Таким методом осуществлялся построчный, «телевизионный» обзор заданного сектора.
По углу места размещалось 9 строк по 5° шириной каждая. За цикл обзора, длительностью 1 с, осматривались 9 строк (первая строка — дважды). Для каждого предающего луча подключались 15 приемных каналов из 135. Каждый приемный канал подключался к спектроанализатору, охватывавшему всю полосу частот дальности в пределах одного азимутального направления (10 МГц). Одиночный фильтр параллельного спектроанализотора имел полосу примерно 1 кГц и охватывал пятисотметровый участок дальности из заданного 3000 км диапазона дальностей.
Главный разработчик СА В.Н. Марков на этот раз принял решение делать трехконтурные парциальные фильтры на магнетитовых сердечниках с пальчиковой лампой 2В серии, отличавшиеся высоким качеством характеристик и дешевизной. Таким образом, ЛЧМ использовалась двояко, как для обзора и определения азимута цели, так и для определения дальности до нее.
Разработчикам формирователя сигнала возбуждения с ЛЧМ пришлось создавать устройство повышенной точности. За основу был принят фазо—импульсный метод контроля линейности ЛЧМ, реализованный коллективом под руководством к.т.н С.Н. Сорокина и Ю.П. Иванова. Суть метода заключалась в импульсном контроле параболической фазы сигнала ЛЧМ во всем диапазоне его существования с обратной связью на перестраиваемый ферритом задающий генератор. Коллектив С.Н. Сорокина отслеживал создание и доводку возбудителя вплоть до выхода с завода изготовителя.
Нового подхода потребовала реализация выходной части РЛС. Попытка применить метод ручного захвата цели — ИСЗ — на сопровождение на РЛС «Дунай—2» оказалась неудачной. Стало ясно, что возросшие скорости движения целей (ИСЗ) по сравнению с БР (скорость ИСЗ — 8 км/с), малые отражающие поверхности и априорная неопределенность появления КА во времени, потребовали решения задачи автоматического обнаружения и сопровождения целей по информации от спектроанализаторов с помощью быстродействующей ЭВМ.
Под руководством к.т.н. Ф.М. Леселевой создается теоретическая лаборатория из молодых специалистов Н.Л. Григорьева (нач. лаборатории), Ю.С. Ачкасова, З.Н. Хуторовского, А.Н. Савинова, С.И. Сараева и др., которые разработали уникальную программу для ЭВМ, способную осуществлять обнаружение и сопровождение целей — ИСЗ во всем секторе обзора РЛС с формированием траекторий их движения и выдачей координат с заданной точностью в реальном времени. На индикаторы РЛС выдавались маркеры, которые свидетельствовали о качестве сопровождения целей. Этим ограничивалась роль операторов РЛС. На специальном цветном индикаторе с запоминанием изображались траектории пролетающих ИСЗ и можно было наблюдать, как в течение получаса, например, весь экран засвечивался синими трассами ИСЗ. Красный цвет оставлялся для отображения боевых целей, а зеленый – местных предметов.
Радиолокатор «Дунай—3» (в последствии «Дунай—ЗМ») сыграл важную роль в решении проблемы контроля космического пространства. Будучи в свое время, единственным в нашей стране радиолокатором дальнего обнаружения, благодаря высоким потенциальным и точностным характеристикам, большому сектору обзора и хорошей пропускной способности, РЛС «Дунай—3» («Дунай—ЗМ») могла наблюдать в течение суток весь поток отечественных и зарубежных ИСЗ, пролетающих через его сектор обзора, и выдавать информацию по ним в Центр контроля космического пространства более, чем по 2000 ИСЗ.
Такой объем выдаваемой информации во многом способствовал формированию государственного каталога космических объектов и созданию эффективной Системы контроля космического пространства (СККП).
Начальник лаборатории Шапошников В.Н. создал первую систему объемного отображения космической обстановки — «Планетарий». Вопрос о принадлежности обнаруженных целей к классу ИСЗ—БР—Аэро требовал нашего пристального внимания. Громадный поток попутных ИСЗ резко обострял проблему возникновения ложных БР из ИСЗ. Основой классификации БР—ИСЗ являлся признак огибания целью Земли. Точностные характеристики РЛС для таких расчетов были достаточны. Однако, неисправности в приемных устройствах «приземляли» пролетающие ИСЗ в район г. Москвы. Группа к.т.н. Е.Е. Мелентьева взялась решить эту проблему путем создания специальной программы, выявлявшей несоответствие траектории движения целей по углам и по дальности законам движения целей в поле тяготения Земли и коррекции ложных траекторий до нормальных.
Оба радиолокационных узла в составе системы А—35М прошли Государственные испытания и были поставлены к 60—летию Великой Октябрьской Социалистической Революции на боевое дежурство.
Эпоха Г.В. Кисунько в создании средств ПРО оставила богатое наследие для дальнейшего развития средств ПРО, ПКО и СПРН. Вдохновленный ходом строительства РЛС «Дунай—3» академик Минц А.Л. развернул работы по созданию мощнейшей в XX веке РЛС ДО «Дарьял» (гл. конструктор Иванцов В.М.). РЛС «Аргунь» явилась прообразом многофункциональной РЛС ПРО «Дон» (гл. конструктор Слока В.К.) и мощнейшей РЛС распознавания «Крона», опыт создания которой передается в КНР.
□
В.П. Сосульников, доктор технических наук, главный научный сотрудник НИИДАР, лауреат Ленинской премии